King rider

      Последующие дни тянулись привычной рутиной. После той экстремальной прогулки мне ненадолго показалось, что, может, наши отношения с Бельфегором улучшатся? Но нет — всё оставалось по-прежнему. Всё те же плоские шутки и издёвки со стороны семпая, как я теперь называл его по его же прихоти, всё те же нелепые и местами даже обидные подколы.       У меня хорошее чувство юмора, у семпая — плохое. Многие мои слова и действия он принимал как штыки в свою сторону, отвечая мне не самым лестным образом. Его периодические попытки подшутить были больше схожи с отвратительными издёвками школьника-хулигана. Он запросто мог подставить меня или оставить в неловком положении перед другими. Его любимыми темами для шуток была эротика, жестокость и смерть. О последнем он шутил больше всего, зачастую подкрепляя свои слова парой ножей, которые иногда просто демонстрировались мне, а иногда и летели в мою сторону. Первое время было страшно до усрачки, но через несколько дней я привык.       Никогда раньше мне в голову даже не приходила мысль об убийстве человека. Я даже в шутку никогда не думал об этом! Однако в последнюю неделю пока рядом со мной каждый день крайне часто мелькала блондинистая шевелюра «Вонгольской принцессы», я серьёзно начал задумываться о том, почему бы и не нанять киллера.       Ну, а что? Я, конечно, уже не маленький, но такое количество негативного внимания обращённого на тебя одним человеком кого угодно выведет из себя.       В общем, оно и понятно, что отношения с Белом у меня складывались не лучшим образом.       Так почему же я стал так часто пересекаться с ним на этой неделе?       Дело в том, что практически на следующий день после злосчастной прогулки меня перевели из основного крыла конюшни в побочную, где стояли лошади, тренингом которых занималась конеферма. Тут же стояла и соловая красавица-кобыла Темпесто, занятия с которой были закреплены за Бельфегором.       Мне нравилась Темпесто. Трёхлетняя Ахалтекинская кобыла нежной соловой масти — золотисто-кремовая с белой гривой и хвостом. На задней ноге маленький белый носочек, а на морде огромная белая метка — широкая проточина. Её полное имя значилось в паспорте как Ardente Тempesta — Пламенная Буря по-итальянски. А ведь она и правда была как буря: такая же норовистая, упрямая, владелица буйного характера. Настоящая огонь-женщина. А как она бегала! Я не раз наблюдал за её тренировками на скаковом треке — уже на старте Темпесто накрывала своих противников столбом пыли из-под копыт. Готов поспорить, что Бельфегор не слышит ничего кроме свиста ветра, пока скачет на ней.       Среди других лошадей её возраста она выделялась. Темпесто была чрезвычайно гордой особой и всегда показывала остальным, что она выше развлечений молодняка. Я никогда не видел, чтобы она бегала с другими кобылами — во время общей игры текинка предпочитала стоять в стороне и важно пощипывать траву. Зато когда дело доходило до проявления своих способностей, она выкладывалась в полную силу. Даже при работе на корде она стремилась сорваться с верёвки и умчать в закат только ради того, чтобы показать окружающим её зрителям «как она хороша».       Самое интересное, что с этой лошадью не мог справиться никто в конюшне кроме Бельфегора. Ну, изредка она слушалась Скуало или Мукуро, которые так же брали её работать. Однако даже Гамма, а он мог найти общий язык, кажется, абсолютно со всеми лошадьми, даже не объезженными, не смог добиться от Темпесто должного внимания. Я слышал, что ахалтекинцы — лошади одного хозяина, но что бы прямо настолько! У меня, конечно же, не было и шанса с ней подружиться. Она воротила от меня нос даже когда я приносил для неё вкусняшки, а стоя в деннике, стремилась повернуться ко мне задом.       Мукуро рассказал мне необыкновенную историю этой лошади: её привезли в «Vongola» чуть больше года назад вместе с двумя жеребцами из самого Рима. Там она и родилась — в ныне обанкротившемся конезаводе, специализирующимся на разведении ахалтекинцев и рысаков разных типов. Оба родителя кобылы были эстетичными лошадьми и никогда не тренировались ни в спорт, ни в скачки — их хозяин предпочитал выступления на лошадиных выставках. Темпесто же родилась не особо статной, пусть и обладала выигрышной красивой мастью. К тому же с самого первого дня заездки она показала, что предпочитает красивому шаганию по арене — бег сломя голову. После нескольких неудавшихся попыток сделать из кобылы звезду предстоящих конных шоу, хозяин решил продать её в качестве скаковой лошади вместе с двумя единокровными братьями-рысаками — караковым помесным рысаком X-Men-ом и серым орловцем Pioggia, что с итальянского обозначало Дождь. В последствии тренингом последних двух занялся Скуало, а молодую, но перспективную кобылу забрал себе Бельфегор.       «Vongola» разводила и покупала лошадей для всех дисциплин. Для скачек в том числе. Берейторам давали свежепривезённую молодую лошадь, только-только прошедшую стадию заездки или находящуюся в её процессе, и чуть больше года на её тренировки. По истечению этого времени лошади вместе со своими берейторами в качестве жокеев выставлялись на ближайшие скаковые соревнования для молодняка. Смотря на результаты, лошадей покупали другие конезаводы, конные клубы и частные владельцы, продолжая заниматься с ними уже в своём темпе. Многие воспитанные таким образом лошади становились в последствии чемпионами скачек.       Насколько я знаю, за пять лет работы здесь, Бельфегор подготовил трех лошадей. Все они выигрывали призовые места на скачках и продавались за огромные суммы. Все три, в результате, так же стали чемпионами у своих новых владельцев. По-видимому, такая участь ждала и Темпесто — молодая перспективная кобыла, плюс ко всему ещё и обученная семпаем. Она просто не могла облажаться на предстоящих скачках!

***

      В этот день меня разбудила Марго. Было раннее утро, а до обычного подъёма оставался целый час. Я совершенно не хотел вставать, да и не встал бы точно, если бы не одно «но»:       — Собирайся, Фран! Через час мы поедем на городской ипподром. Сегодня забег у Темпесто и Икса!       Сон улетучился мгновенно, когда я услышал про ипподром и забег. Я слышал краем уха от других, что забег состоится в конце этой недели, но почему-то упустил тот момент, что меня собираются взять с собой. Это же мечта всей моей ничтожной жизни! Попасть на настоящие большие скачки! Да ещё и где — на одном из самых крупных ипподромов страны! Раньше я уже видел Миланский ипподром, но лишь по телевизору. Неужели я действительно побываю там? Да ещё и на забеге лошадей, за тренингом которых я наблюдал лично! И никакая усталость не помешает мне восхититься этим событием в полной мере.       Быстро собравшись, я вышел на улицу. Мне больше не хотелось ни есть, ни спать — только как можно быстрее попасть в сказку, которую я так ярко представлял себе.       Всю ночь шёл дождь, поэтому на улице было достаточно холодно и веяло сыростью. Земля под ногами превратилась в замёрзшую грязь, что было не лучше перспективой перед предстоящими скачками. Прямо возле ворот подцеплял к машине коневоз Леви-а-Тан, ругаясь в пол голоса на тяжёлую в сборке конструкцию. В машине, свесив ноги из открытой двери, лениво перелистывал какие-то документы Занзас. У входа в коневоз стояли Скуало и Луссурия — один из них осматривал уже разогретого Икс-Мена, а второй застёгивал на коне транспортировочную амуницию. Рядом в бочке (круглый маленький загон для тренировки лошадей) разогревал свою кобылу Бельфегор. Темпесто бежала по кругу широкой рысью, высоко, с толикой брезгливости, поднимая свои длинные худые ноги.       — Эй, Лягушка, подойди! — семпай остановил лошадь, поманив меня рукой к себе. Я подошёл ближе. — Сможешь прогнать её прибавленным галопом хотя бы два круга и не свалиться? — На лице Бела появилась издевательская ухмылка. Я посмотрел на лошадь. Темпесто окинула меня презрительным взглядом и, фыркнув, гордо подняла голову. Мне эта идея не нравилась.       — Может быть не сто~ит? — помялся я.       — Не ссы в трусы, Жаба. Она сейчас спокойнее коровы! — Конечно. Я каждый день вижу коров, которые буквально прыгают на месте в нетерпении.       Подойдя к кобыле с левой стороны, я медленно взялся за седло руками. Но не успел даже поставить ногу в стремя, как кобыла шагнула в сторону и я, потеряв равновесие, упал на мокрый холодный грунт, испачкавшись в грязи. Бельфегор залился громким шипящим смехом.       — Так я и знал. Ши-ши-ши, ни на что не способная Жаба! — мне в руки тут же впихнули повод. — Хотя бы отшагай её, никчёмышь.       Бельфегор перепрыгнул ограду и направился что-то обсудить с другими.       — Когда ты уже перестанешь? — услышал я за спиной возмущённый возглас Марго, адресованный, видимо, Белу.       — Перестану что?       — Издеваться над ним!       — Я? Издеваюсь? Ши-ши-ши, я просто играю, — ну да, играет он. Маленький мальчик. Фыркнув, я медленно поднялся с земли, потирая ушибленную пятую точку, и потянул за повод, заставляя Темпесто идти со мной.       Отправились мы только спустя минут сорок. Сперва мы достаточно долго запихивали обеих лошадей в коневоз — оба сопротивлялись и жутко боялись ступать в машину, а после оказалось, что Занзас не взял паспорта. За что он достаточно наслушался криков Скуало в дальнейшем. Эти крики мы слушали почти всю дорогу. Как оказалось, не только по поводу паспортов: Занзас свалил работу по заполнению документов на Суперби, а сам мирно спал на переднем сидении, словно не имел ничего общего со всей нашей компанией. Рядом со мной с одной стороны сидела Марго, что-то беспрерывно говоря и рассказывая, а с другой Бельфегор, листая какой-то буклетик с названием предстоящего забега. На нём белые конные бриджи, чёрные сапоги, белая рубашка-поло и тёплая красная жилетка с инициалами конефермы. Свою ненаглядную диадему он снял — она будет мешать надевать шлем, да и не дай бог потеряется в процессе забега. Почти всё в том же стиле, только синяя жилетка, как и на Скуало. Типичная форма одежды жокея, не хватает только цветного шлема под цвет.       Когда крики нашей истерички совсем смешались в моей голове и стали восприниматься мозгом как звуки природы, недосып взял вверх и я задремал. Очнулся только спустя какое-то время, когда меня кто-то начал легонько пихать.       Открыв глаза, я обнаружил, что развалился на плече у семпая, и это он нетерпеливо пихает меня в бок… рукояткой ножа. В его стиле.       — Приехали, Жаба, выбрасывай свой зад.       Я поспешно выбрался из машины, решив не искушать судьбу. Глаза тут же стали «разбегаться». Этот ипподром был… Просто огромный! Одни только трибуны растягивались вокруг всего скакового круга. А он, в свою очередь, имел общую длину 1800 метров. Круг был покрыт свежим немного влажным грунтом, чтобы лошадям было удобнее бежать. Напротив финишной прямой находилась судейская вышка, где уже удобно расположились несколько судей, которые с важным видом листали очередные документы и буклеты. Если скаковой круг находился под открытым небом, то над трибунами был навес. Ровно под ним висел большой экран с кратким описанием участников забега: именами жокеев, инициалами организации, кличками лошадей и их порядковыми номерами. На нём после будет так же фиксироваться ход скачек.       Я пришёл просто в восторг от этого места. Единственное, что смущало меня — это огромное количество людей. Очень много. Даже больше, чем просто толпа. Поэтому до своего места на трибунах я шел, практически вжавшись к Марго. Зато про себя я подметил одну вещь: семпай явно был со мной солидарен. Он натянул на голову капюшон ветровки, которую, как оказалось, захватил с собой, убрал руки в карманы и шёл, смотря только себе под ноги. Даже не улыбался, хотя улыбка была неотъемлемой частью всей его жизни. Вероятно, ему тоже не очень нравилась толпа.       На трибунах я занял место между Марго и Леви, решив, что так буду лучше себя чувствовать. Первая тут же всучила мне какой-то буклет на изучение, а сама начала громко рассказывать какую-то историю из своего детства связанную с этим ипподромом. Я её, конечно же, не стал слушать.       Пока мы ждали начала забега, а Скуало и Бельфегор седлали своих лошадей за специальным ограждением, отделявшим трибуны и скаковой круг, я заметил, как Занзас говорил с кем-то. Мужчина средних лет в строгом костюме. Среди тёмных волос была хорошо видна лысина на затылке. Наш «босс» как всегда смотрел на него гордо, презрительно и отвечал ему очень редко и неохотно — так похоже на него. Надеюсь, хотя бы привычное ему «мусор» он не стал употреблять. Я предположил, что это и был вероятный покупатель наших лошадей.       Тем временем комментатор уже начал краткое представление участников.       — «Под номером „29“ представитель племенного хозяйства „Vongola“, Суперби Скуало, на трёхлетнем жеребце X-Men помесной рысачьей породы… Участник шести показательных скаковых соревнований. Берейтор со стажем семь лет!»… …«Под номером „25“ представитель племенного хозяйства „Millefiore“, Кикё… На четырёхлетнем будёновском жеребце по кличке Бальзар. Участник пяти показательных соревнований. Берейтор, стаж шесть лет». …«Под номером „22“ представитель племенного хозяйства „Vongola“, Бельфегор Оствинд, на трёхлетней ахалтекинской кобыле Ardente Тempesta… Участник трёх показательных скаковых соревновании. Берейтор, стаж пять лет!»…       Возможно я был просто слишком взволнован от происходящего и всё воспринимал слишком резко, но мне показалось, что голос комментатора почему-то дрогнул, когда речь пошла о Бельфегоре. И снова эта фамилия — Оствинд. Может быть, этот мужик знает о семпае больше, чем я? Или на своих предыдущих трёх выступлениях наша «принцесса» успела уже здесь всех запугать? Очень на него похоже. Этот парень мог довести до сердечного приступа любого одной своей улыбкой.       Я осмотрел участников скачки, которые шагали друг за другом в сторону стартовых ворот. Кикё из племенного хозяйства «Millefiore»… Насколько я знаю, там когда-то работал Бьякуран пока «Vongola» не предложила более выгодную работу. Правда, его до сих пор пытаются вернуть. Я слышал разные жуткие истории: от простых уговоров до шантажа. В таком случае становилось очевидно почему Бьякуран перестал посещать показательные соревнования. Слышать о себе и товарищах, ушедших следом за ним, столько «лести» — не приятно даже ему.       Когда все лошади оказались на своих местах, закрытые в стартовых воротах, раздался первый звонок. Комментатор оповестил о начале скачек. Второй звонок, а за ним выстрел из стартового пистолета. Старт. С грохотом открылись ворота, выпуская лошадей на круг. Те, подгоняемые своими жокеями, помчались вперёд. Пыль поднялась в воздух, накрыв участников с головой. Стук копыт по подмерзающему грунту был слышен даже на трибунах, как и хриплое дыхание лошадей. Всё это я много раз видел по телевизору, но всегда мечтал увидеть своими глазами вживую! И вот я сижу на трибунах, уже не замечая кричащую толпу вокруг себя, и смотрю, как тридцать молодых поджарых лошадей бегут огромным табуном, стараясь протиснуться вперёд, обогнать соперников одного за другим. Я смотрел на это как завороженный и, кажется, моё сердце вот-вот готово было остановиться от неописуемого восторга.       — «25» идёт впереди! Но смотрите, его быстро нагоняют «3», «17», «29» и «22». Эти четыре лошади идут нос к носу, стараясь вырваться на второе место! — кричал в свой микрофон комментатор. Я, наконец, поднял взгляд на висящую над головой таблицу, чтобы посмотреть, что это за лошади. — И вот, «29» и «22» обходят соперников, вырываясь вперёд! «22» приближается к «25», догоняет его… «22» вырывается вперёд!       Трибуны ликуют. Марго уже прыгает от восторга на своём месте не в силах сдерживать эмоции. Я и сам уже вот-вот вскочу со своего места — чувствую, как по спине от нарастающего волнение стекают капельки холодного пота.       Но всё не может закончиться так хорошо.       — Но смотрите, «25» хочет вернуть себе лидирующее место! Он обходит «22» справа и прижимает её к ограждению! — продолжает горланить комментатор.       Я жмурюсь, смотря на трек, когда чувствую, как меня пихает в бок Леви-А-Тан. Со своим обычно спокойным взглядом, он молча вкладывает мне в руку маленький бинокль. В самый раз.       Крупный гнедой жеребец на скорости врезается в хрупкую Темпесто, пихая её всё ближе и ближе к ограждению. Ещё совсем чуть-чуть и она утрётся в него боком. Именно на это, кажется, и рассчитывает Кикё. Бальзар, как звали жеребца, зажимает уши и, подгоняемый своим жокеем, снова набирает скорость и повторяет действие. В ответ на это Бельфегор наносит удар с локтя своему сопернику, но Кикё ловко уворачивается, словно подгадав, куда именно ему сейчас прилетит.       — Что же происходит на треке! — С удивлением кричит комментатор. — Вот это соперничество! Вот это дух скачек!       Какой ещё, блин, дух скачек? Неужели не видно, что на треке происходят противоправные действия? Пару «25» нужно немедленно дисквалифицировать, а он тут чепуху мелит!       Трибуны шумят больше от восторга, чем от страха. А тем временем лошади приближаются к финишной прямой.       — Но смотрите, пока у «22» и «25» перепалка, «29» выбивается вперёд!       Я вижу через бинокль как гонит своего коня Скуало. Он сосредоточен и вряд ли замечает, что творится чуть левее от него. Тем временем Кикё снова разгоняет коня и делает финальный ход.       От полученного удара Темпесто влетает в ограду и попадает ногами прямо под неё. Само собой из-за этого она легко спотыкается и летит головой вперёд, падая на землю и всё больше уходя под ограду. Мимо на больших скоростях проносится толпа из остальных участников. Её тут же накрывает пылью и из-за этого невозможно увидеть, что произошло с всадником.       Трибуны замирают. Возле меня вскакивает Марго, а Леви наклоняется вперёд, перегибаясь через перила, вглядываясь в толщу пыли. Кажется, даже сидящий поодаль от нас Занзас наконец-то открыл оба глаза.       Однако когда пыль рассеивается становится видно, что и с лошадью, и с всадником всё хорошо — разгорячённая и напуганная Темпесто, выбравшись из-под ограды, прыгала на месте, поднимаясь на свечку, а Бельфегор стоял рядом на земле, удерживая кобылу за повод.       Как-то даже отлегло.       — Ничего себе! У нас падение! Пара «22» выбывает из забега, как жаль! Тем временем «29» приближается к финишной прямой! Ему в спину дышат «25» и «3», но уже слишком поздно, и… «29» пересекает финиш первым! Какая великолепная скачка!       Звонок оповещает всех об окончании забега. Марго тут же срывается со своего места, направляясь по лестнице вниз, к треку. За ней, немного погодя, выдвигается Леви, а с ним и я.       Скуало уже затормозил своего коня и лёгкой рысью направлялся к трибунам, чтобы передать коня нам.       — Врой! Что произошло?       — Бел упал вместе с кобылой и их дисквалифицировали, — мрачно произнёс Леви, забирая у Суперби Икса.       — Ублюдок Кикё! Я ему сейчас же…       — В очередь вставай, — хлопает мужчину по плечу не весть откуда появившийся позади семпай. Следом за ним на натянутом поводе тащится уже успокоившаяся, но по прежнему не понимающая, что вообще сейчас произошло, Темпесто. Отмечаю, что блондин прихрамывает на правую ногу.       Марго тут же бросается навстречу к Белу.       — Всё в порядке? Что с ногой?       — Ушибся — не страшно, — отмахивается от девушки Бельфегор и отдаёт ей кобылу, а сам вместе со Скуало направляется куда-то.       — Ладно, помоги отшагать лошадей, — отвлекает наше внимание от произошедшего Леви и вручает мне Икс Мена. Не решившись спорить, я повёл коня шагать.       Вокруг стоит шум — люди переговариваются, кто-то с восторгом, кто-то взволнованно. Однако в разговорах я улавливаю лишь слова про скачку и лошадей. Ничего о произошедшем. Аж бесит! Я, сам по себе, человек не раздражительный — вывести меня из себя крайне сложно. Но эта ситуация просто не укладывалась у меня в голове. Скачки — святая святых испытаний молодых лошадей — сейчас выглядели как просто нелепый торг. Народу в большинстве своём не было важно, как бежит лошадь и что творится в процессе забега: главное то, какая из лошадей придёт первой. И это они называют профессионализмом?       Практически в самом разгаре процесса отшагивания коня у меня забирает Скуало. Я бросаю взгляд на трибуны, где у лестницы состоялась передача документов между Занзасом и тем лысым мужиком.       — Ну что? — спрашиваю я. — Их купили?       — Только Икс Мена, — спокойно отвечает мне Суперби. — Темпесто дисквалифицирована, и покупать её отказались.       — Что? Но ведь она так хорошо бежала! Она была бы первой, если бы не тот всадник из «Mellifiore»! Неужели этот покупатель тоже смотрит лишь на результат, как и все здесь?       — Добро пожаловать в реальный мир скачек, Фран! Мало кого интересует процесс. Однако покупатель открыл нам глаза на нашу собственную ошибку: лошадь неустойчивая. Она не приспособлена для скачек.       — Но её толкнули! И она устояла от предыдущих двух ударов, если бы не…       — Врой, малец, успокойся! Ахалтекинские лошади уже давно не выгодны в скачках. Это было известно уже давно, но мы всё равно дали ей шанс. Он не оправдался, как видишь. Закроем тему. Лучше иди и помоги погрузить её в коневоз.       — Аре? Мы увозим её домой?       — А куда ты ещё предлагаешь? На мясо? Куда угодно, но только не туда. Босс ещё что-нибудь придумает по поводу неё. На крайняк — отдадим её в городской прокат.       Я ещё какое-то время стоял на месте наблюдая, как Суперби уводит коня к коневозу его новых покупателей. Когда я вернулся к нашей машине, Темпесто уже погрузили. Леви закрывал коневоз, а Марго пыталась о чём-то поговорить с Занзасом, который, однако, явно её не слушал.       А где семпай?       Принца я заметил чуть подальше — он направлялся к нам из основной толпы. Не знаю, хорошей ли была идея, но я решил, что стоит подойди и поддержать его. Ну, а что? Может после этого наши отношения хоть немного, но улучатся?       Но меня перехватил Кикё.       — Мм, кто это здесь? — зеленоволосый довольно усмехнулся, схватив меня за предплечье и затормозив. — Понравились скачки, парень?       — Не осо~бо. Не люблю забеги, в которых участвуют жулики и трусы.       — О, правда? Тогда, я так понимаю, ты больше не будешь посещать их вообще?       — Что ты там ему впариваешь?       К нам быстрым шагом подошёл Бельфегор и, схватив меня за руку, отодвинул назад, оставив позади себя.       — Я? Ничего особенного — поясняю мальчику, что в последние годы скачки превращаются из «спорта королей» в «спорт преступников». Не так ли, Бельфегор?       — Захлопни пасть! Ши-ши-ши, ты думаешь, что после того, что ты сегодня сделал, я оставлю тебя в покое? — Бел оскалил от злости зубы.       — А что, собственно, тебя так злит? Вы ведь выиграли? «Vongola» как обычно заняла призовое место… вот только, пожалуй, впервые вы увозите одну из своих лошадей обратно.       Я еле успел схватить Бела за руку, заметив, как она дёрнулась в сторону кармана. Готов поспорить — у него там связка ножей.       — Семпай, пойдём, нам пора ехать, — я сильно потянул его за руку в сторону нашей машины.       Не сразу, но блондин подчинился, оставляя довольно улыбающегося Кикё позади.       Обратно мы ехали молча — настроение у всех было достаточно скверное. Конечно же мне стоило испортить его ещё больше.       — Что имел в виду Кикё, когда назвал скачки «спортом преступников»~? — Задал я свой вопрос всем.       Вопрос явно застал врасплох абсолютно всех присутствующих. Скуало и Бел насторожились, обратив внимание на меня, Леви ненадолго отвлёкся от дороги, но в итоге решил, что найдётся другой человек, который ответил бы мне.       — Понимаешь ли, Фран… — Открыла было рот Марго, но её прервал, пожалуй, самый неожиданный для меня человек.       — Это не твоего ума дело, мусор. В конце концов, преступник здесь ты, в первую очередь. А ты, так или иначе, сейчас был связан с этим забегом.       Грубые слова босса заставили меня буквально вжаться в сидение. И даже когда Марго начала оправдывать сводного брата, мол, «он вовсе не это имел в виду», у меня полностью отпало желание ещё что-либо спрашивать.       Но разве могут быть у такого святого места, как племенное хозяйство «Vongola», какие-то страшные тайны?