Девушка из Берлина: Вдова военного преступника

- Мисс Стивенс? - я окликнула молодую рыжеволосую женщину, воспитательницу Эрни, которая была единственным взрослым, кто мог пролить хоть какой-то свет на ситуацию. Она уже закрывала ворота детского сада, но, заметив меня на другой стороне улицы, обернулась и приветливо замахала мне. - Добрый день, миссис Розенберг. Эрни забыл что-то внутри? - Нет, ничего. - я улыбнулась, стараясь восстановить дыхание после моего незапланированного спринта. Пока я перебегала дорогу, я к тому же едва не попала под машину, которую не заметила в спешке. - Мне очень нужно спросить у вас что-то важное: в последнее время никто не приходил навестить моего сына? - О, да! - девушка сразу же оживлённо заулыбалась, смахнув прядь непослушных рыжих кудрей с лица. - Его дядя приходил. - Дядя? - Ну да. Брат мистера Розенберга? - она слегка склонила голову на одну сторону, заметив моё замешательство. - Я сначала забеспокоилась, что Эрни разговаривал с каким-то незнакомцем, но как только я увидела его лицо, я сразу же поняла, что они родственники. Ваш сын - вылитая его копия! Ну не интересно ли, как работает генетика? Ребёнок больше похож на дядю, чем на родного отца. И у меня в семье такое же было: из всех нас, четверых сестёр, Дженни единственная, у кого чёрные волосы и зелёные глаза - точь в точь в нашу покойную бабушку-ирландку пошла! А мы все - в отца! Ну не забавно? Я изо всех сил старалась сохранять спокойный вид пока она весело щебетала, но мне всё же стоило огромных усилий не перебить её болтовню после её заявления о загадочном "дяде," на которого к тому же, согласно ей, Эрни был похож как две капли воды. - Вы не могли бы поподробнее мне его описать? - Он очень высокий, выше даже самого мистера Розенберга, ну, мне по крайней мере так показалось. Когда я его заметила, он объяснил мне, что Эрни - его племянник, да и ваш сын явно его знал, а потому я перестала волноваться и разрешила им побеседовать немного; через забор, правда. Вы же знаете нашу политику: никаких посторонних внутри. А ещё он говорил с таким же акцентом, что и вы. - А вы хорошо разглядели его лицо? - Да, вполне, - ответила она, явно немного удивлённая учинённым допросом. - Он очень даже привлекательный мужчина, темноволосый, кареглазый; правда, у него вся левая сторона лица в шрамах была, но я ничего спрашивать, естественно, не стала. Я же всё понимаю: война, Германия, вы - беженцы... Я просто оставила их одних. Я уже вовсю копалась в сумке, пытаясь выудить фотографию, где Отто был запечатлён вместе с Эрнстом, которую я также прихватила из обувной коробки. Это было единственное сохранившееся у меня фото, на котором оба они были одеты в гражданское, и соответственно которое я могла показать ничего не подозревающей американке. - Это он? - я ткнула пальцем в Отто, протянув фото мисс Стивенс. - Нет, не этот. Вот этот господин. - без промедления заявила она, указывая вместо Отто на Эрнста. - Вы должно быть ошибаетесь, - медленно проговорила я. - Этот человек мёртв, вот уже четыре года как. - А мне он показался довольно живым, - рассмеялась она, а затем добавила, принимая более серьёзный тон. - Уверяю вас, это был он. У меня фотографическая память. Это точно был он. - Это не мог быть он. Он мёртв, - упрямо возразила я. - И вы видели его труп? - Ну конечно, видела! То есть... не воочию, правда... Нам переслали фото. - Господи, да чушь это всё, все эти посмертные извещения и фото! - она беспечно отмахнулась от моих слов. - Моя подруга тоже вот получила такое извещение о смерти мужа в сорок четвёртом. И что вы думаете? Полтора года спустя он вернулся домой, целёхонький; оказалось, что во время одного из боёв он попал в плен, а не погиб, как командир подумал. Потом немцы его в лагерь для военнопленных отправили, а в сорок пятом наши его освободили, подлечили немного от истощения, и отправили домой. А бедняжка Эйми всё это время его оплакивала, думала, что он погиб смертью героя. Хорошо ещё, что замуж второй раз не успела выйти! И сколько таких случаев было - не пересчитать! Так что тот ваш снимок, что вам послали, может ещё и ничего не значит. Может, это вообще был не он, а кто-то похожий на него. Люди всё же ошибаются иногда... - Да нет же, вы не понимаете. Та фотография была подлинной, и люди, что её сделали... В общем... Они на сто процентов были уверены, что это он. - И всё же, это фото, и только-то! Вы же сами сказали, что не видели его труп, а значит он вполне себе мог оказаться жив. Раз он нашёл мальчика, то и ваш адрес у него наверняка есть. Я уверена, что он в самом ближайшем времени объявится, и вы убедитесь, что я была права, - с улыбкой заключила девушка, пока я стояла перед ней с бледным лицом, вконец растерявшись. Я-то к ней шла в надежде во всём разобраться, а в результате только запуталась ещё сильнее. - Спасибо, мисс Стивенс. Вы мне очень помогли, - я всё же выдавила из себя формальную благодарность и направилась обратно домой, ничего вокруг не замечая. Не успела я ступить через порог, как на меня тут же налетела Урсула, требуя немедленно всё ей рассказать. Вкратце изложив ей историю с Крестом и слова воспитательницы, я крепко взяла подругу за руку и повела её в спальню. - Урсула, мне очень нужно, чтобы ты кое на что взглянула. - я снова вынула старый "Нью-Йорк Таймс" на свет, второй раз за сегодня, и раскрыла его на ненавистной странице. - Скажи мне, это Эрнст или нет? - Ох, родная, не заставляй меня на это смотреть! Ты же знаешь, что я до смерти боюсь покойников! - Пересиль себя всего один раз! Ну прошу тебя, ради меня! Она наконец обречённо вздохнула, бросила короткий косой взгляд в сторону газеты и тут же передернулась, отворачиваясь. - Кажется, да. Не знаю. - Урсула, да ради всего святого! С ещё более тяжким вздохом она наконец-то склонилась вместе со мной над газетой. - Кажется, это он. Похож на него, по крайней мере. Это тот самый костюм, что он носил в суде, да? Не знаю, он здесь жутко худой... Я его совсем не таким помню. Ты думаешь, что это может быть не он? - Это должен быть он, - нахмурилась я, вглядываясь в фото. В отличие от Урсулы я-то видела его в Нюрнберге за считаные дни до его казни, и прекрасно помнила, как он выглядел похудевшим на тридцать килограмм. - Я только хочу сказать, что слишком уж много было свидетелей, кто присутствовал на его казни. Не могли же они кого-то другого вместо него просто так взять и повестить, у всех на глазах? Да и кому из них нужно было спасать ему жизнь? Они все ненавидели Эрнста! - Значит, это он, - заключила Урсула. - Но как тогда обьяснить появление Креста, заявления Эрни о том, что он его якобы навещал всё это время... да и воспитательница его по фотографии опознала... - Урсула, поверь мне, я в таком же замешательстве, что и ты. - А у него брата-близнеца случайно не было? - вдруг спросила она. - Нет. У него были братья, но не близнецы. Да и если бы был у него брат-близнец, стал бы он резать себе лицо, чтобы стать похожим на Эрнста? - Ты права, дурацкое было предположение. Но я не знаю, что ещё думать! - Я тоже. - Ну-ка расскажи ещё раз, кто присутствовал при его казни? - Представители трёх союзных стран, если мне не изменяет память. Международный Военный Трибунал решил использовать тюремный спортивный зал для приведения приговоров в исполнение. В центре они установили три виселицы, чтобы побыстрее разделаться с процедурой, как они сами это объяснили. На деле же эти выродки нарочно использовали короткую верёвку вместо традиционной, которая обычно ломала шею при падении, и казненный умирал мгновенно. А теперь представь себе, как так получилось, что у них ушло целых три часа на то, чтобы повесить десять человек. Они все умерли от медленного удушения, а не сломанной шеи. - Боже, они что, ещё и видели, как их товарищей вешали, если виселиц было три? - Нет. Виселицы были задрапированы внизу, так что никто не мог видеть тела, пока доктор не объявлял время смерти. - Доктор заходил внутрь, чтобы проверить, был ли у них ещё пульс? - Да. Только врач мог зайти за драпировку. А как только он объявлял, что человек был мёртв, они обрезали верёвку, клали тело в деревянный ящик, а после отвезли их всех в крематорий. Там же и были сделаны эти снимки. - Так ты говоришь, только доктор имел доступ за занавес, пока они были ещё живы? И одного его вердикта о смерти было достаточно? Никто больше ничего не проверял? - Вроде да, - медленно ответила я, чувствуя, что Урсула явно что-то нащупала. - Дай угадаю: доктор был американец? - Кажется... я не уверена... Думаю, там были и другие врачи, только я не знаю, проверяли ли они тела. К чему ты ведёшь? - Сейчас поймёшь. А перевозкой тел и кремацией кто руководил? Тоже американцы? Не ОСС, случайно? - Я не... Чёрт, не знаю я. Ты же знаешь, какие они, эти агенты; они же не объявляют во всеуслышание, что они из ОСС. Вполне может быть. - Вот именно. - Урсула заулыбалась. - Что ты имеешь в виду? - Да ничего конкретного, так, размышляю вслух. Раз уж они из под самого носа союзников ещё летом сорок пятого почти тысячу человек вывезли - разыскиваемых военных преступников, между прочим - для своих научных проектов, военных наук, разведки, медицины, да и ещё кучи чего... Чего им стоило ещё одного таким же образом вывезти? Я с трудом сглотнула, впившись в подругу взглядом. - Ты хочешь сказать, что они каким-то образом вмешались в его казнь? Что его и вовсе не повесили? - Родная, меньше всего я хочу вселить в тебя напрасную надежду. Но это единственно возможный вариант. Другого объяснения я всему происходящему просто не нахожу. - Но зачем им так рисковать перед лицом у своих союзников, когда они запросто могли вывезти его через границу, как только арестовали, ещё в мае сорок пятого? Это же просто нелогично! - А может, он им тогда был не нужен. Может, он молчал сначала, надеялся отделаться коротким сроком, а когда понял, что они его вешать собрались, выдал им какую-то сверх-важную информацию в обмен на свободу или что-то в этом духе? - Нет... Не может быть. Генрих бы знал. Агент Фостер бы знал. Они сказали бы мне! - А может, это была какая-то чересчур секретная миссия, и даже они ничего не подозревали? На высшем уровне? Чем больше мы развивали тему, тем больше лицо моё озарялось надеждой. А что, если мы действительно оказались правы в наших догадках, и Эрнст и вправду был жив, и жил всё это время где-то поблизости, но не мог показать своего лица по какой-то своей причине? И какой бы невероятной не казалась мне возможность подстроенной казни, я не раз убеждалась, что кто-кто, а ОСС умели добывать то, что им было нужно, да и заметать за собой следы получше нашего бывшего Гестапо. Я снова начала верить.