Опыт(ы)

Харлин просыпается, задыхаясь, и ощущает слой липкого холодного пота на своей коже. Она прижимает дрожащую руку к груди, из которой вот-вот выскочит ее сердце. Во рту пересохло, словно она сутки брела по пустыне. Харли садится в кровати и включает лампу, тускло освещающую маленькую комнатку, берет с прикроватного столика стакан воды и с трудом делает несколько жадных глотков. Она вот уже несколько ночей подряд предусмотрительно ставит возле кровати стакан с водой – ведь Джокер снится ей уже не первый раз, и даже не второй. Но сегодняшний сон – это что-то новое. Харли ощущает сильнейшую пульсацию в нижней части своего тела. Ее щеки начинают пылать – она поочередно прижимает к ним прохладное стекло стакана. Этот сон был таким… реалистичным. Харли прокручивает его в голове – она не хочет забыть его, ни секунды из него. Мистер Джей сбежал из своей палаты и пришел к ней домой – она так отчетливо видела его, сидящего на ее подоконнике, свесив ноги в комнату. Он тихо позвал ее, чтобы разбудить. «Ха-а-арли». Харли признается себе, что ей нравится, когда он так ее называет. Звучание ее имени в устах Джокера напоминает ей низкочастотное рычание заведенного двигателя Харлея и отзывается в ее теле сладостным трепетом. На нем его серое больничное одеяние, руки все еще связаны за спиной, босые ступни - таким она обычно видит его на их сеансах. Джокер смотрит на нее с какой-то грустью и обидой в глазах. Его лицо кажется ей совсем мальчишеским – маленький аккуратный нос, тоненькие, чувственные губы бантиком, взлохмаченные волосы. Однако легкая щетина на лице, кричащая надпись на лбу и пронзительные, глубокие серо-голубые глаза напоминают ей, что он совсем не мальчик. «Я скучал по тебе, Харли». Харли привстает – на ней только тоненькая ночная сорочка. Она чувствует, как сжимаются ее соски то ли от холода, то ли от страха, и крепко прижимает одеяло к груди. «Мистер Джей, что ты здесь делаешь? Тебе нельзя быть здесь». Харли слышит свои слова и понимает, что ему нельзя быть здесь, но чувствует она совсем другое. «Мне плохо без тебя, Харли. Так холодно. Так… одиноко. Сегодня меня наказали за то, что я попросил видеться с тобой чаще». Харли внезапно замечает на его щеке резко появившуюся из ниоткуда ссадину, а на разбитой губе - засохшую кровь. Что-то внутри Харли ломается, переключается, срабатывает. Как же это… Как же это можно бить беззащитного, связанного человека? Даже если они утверждают, что он серийный убийца? Какой беспринципной тварью нужно быть, чтобы ударить того, кто не может даже постоять за себя и защититься?! Это словно бить посаженного на цепь волчонка! Или колотить палкой загнанного в клетку ястреба, переламывая его роскошные крылья! Ее сердце разрывается от чувства несправедливости и беспомощности. Она вскакивает с кровати и подходит к Джокеру. По пути ей становится немного неловко в своей крошечной сорочке под его пристальным взглядом. Но вместе с тем ей хочется, чтобы он никогда не прекращал смотреть на нее – смотреть так, как он это делает сейчас. «Мистер Джей, но ты ведь здесь… А значит, тебе больше не нужно возвращаться в то ужасное место. Ты можешь бежать! Беги немедленно, я никому не скажу!». Джокер прищуривает глаза. «Я не могу сбежать, детка. Мои руки связаны». Харли не раздумывает ни секунды – она обвивает Джокера руками и тянется к тугому узлу длинных рукавов, связанных за его спиной. Она ощущает теплоту его тела, запах отбеливателя и дешевого порошка, исходящий от его одежды, а затем его горячее дыхание на своей шее. Харли развязывает узел – и руки Джокера освобождаются. Он снова окидывает ее взглядом – и теперь он больше не похож на обиженного мальчика. И теперь ей действительно страшно. Ей страшно, и непонятно, зачем она это сделала – зачем освободила его. Джокер превращается в абсолютного безумца, оголяющего стальные зубы. Он начинает надвигаться на нее – теперь он кажется ей на две, три головы выше. «А теперь ты получишь по заслугам». Джокер приближается, раскачиваясь из стороны в сторону, словно акула, заприметившая легкую добычу неподалеку. «Ты убьешь меня, Мистер Джей?». Он хватает ее за плечи. «О нет, я не убью тебя, детка. Ты ведь освободила меня, и заслужила награду». Джокер склоняет голову и проводит языком от ее ключицы к уху. Харли моментально сжимает бедра – она никогда не ощущала ничего подобного. Никогда еще такое простое движение не казалось ей таким эротичным и желанным. Джокер отстраняется и начинает медленно стягивать тонкие бретельки ее сорочки, пристально разглядывая каждый миллиметр открывающегося его взору тела. Харли почти не дышит. Она не может пошевелиться – она словно под гипнозом. Когда Джокер стягивает мешающую ему ткань на ее талию, Харли чувствует слабость в коленях – и внезапное смущение. Она поднимает руки, чтобы прикрыть свою обнаженную грудь – но Джокер резко перелавливает ее руки. «Не нужно стесняться папочки, детка. Ты совершенна». Он прижимается губами к ее рту, какое-то время просто трется губами о ее кожу, а затем впивается в нее жадным, влажным, глубоким поцелуем. Харли просыпается. После того, как ее дыхание приходит в норму, Харли понимает, что все ее тело, каждая ее мышца натянута, как струна – она не сможет просто так уснуть. Дрожащей рукой Харли прикасается к себе, горячей и влажной, прокручивая в голове свой сон и доводя его до логического завершения. Но, даже получив разрядку, Харли долго не может уснуть, ворочаясь и то и дело поглядывая в окно. В какой-то момент она даже видит там движущуюся тень, срывается с кровати и в ужасе подбегает к окну – но это оказывается всего лишь дрожащая на ветру ветка. Харли в отчаянии плюхается на край кровати и опускает голову, закрыв лицо руками. А ведь ее предупреждали. *** На следующем сеансе Харли тихо вскрикивает от неожиданности, когда Джокера заводят в палату с заплывшим глазом и разбитой губой. Он безучастный и вялый, его голова покорно опущена на грудную клетку. Харли перебарывает в себе желание моментально подбежать к нему, прикоснуться к его лицу, поднять его подбородок, пожалеть его. - Что случилось? Что произошло?! Харли обращается к охранникам. Здоровенный бритоголовый детина сухо отрезает, что «психопатический клоун» истерично требовал немедленной встречи с доктором Квинзель, за что и получил «по роже». Харли чувствует, как по ее спине пробегает мороз. Она вспоминает свой сон. Но этого не может быть, нет, нет, это какое-то наваждение. Чья-то злая шутка. Охранники грубо усаживают несопротивляющегося Джокера на стул напротив Харли. У нее возникает отчетливое желание шлепнуть громилу по губам, стукнуть его по рукам, дать ему смачного пинка, а также прочитать ему лекцию о том, как НЕ нужно вести себя с душевно нездоровыми и травмированными людьми. Они совершенно не знают и не понимают его. Господи, да как вообще можно работать в таких условиях? Ты лечишь, лечишь человека – а они берут и избивают его за простую просьбу увидеться с лечащим врачом?! О каком результате и выздоровлении может вообще идти речь? Этот тупоголовый орангутанг, поди, вырос, в нормальной семье – ему не ломал нос его же отец и не запирал его в темном чулане. Охранники выходят, и Джокер поднимает на Харли усталый, затравленный взгляд. Он пытается улыбнуться ей, но ежится и шипит, когда его разбитая губа трескается, и из нее начинает сочиться свежая кровь. Вот ублюдки. - Привет, доктор Арлекин. А-а-а… твой Мистер Джей, похоже, сегодня не в форме. Из пачки салфеток на столе Харли кончиками пальцев вытаскивает одну. Она встает, подходит к Джокеру и аккуратно промокает салфеткой выступившую кровь с его губы. Джокер резко втягивает воздух сквозь зубы – Харли моментально отдергивает руку. - Ох, прости… больно? - Все в порядке, куколка. Серьезно. Это невинные цветочки по сравнению с тем, как меня здесь колотили раньше. Харли не видит серийного убийцу, маньяка, садиста – она снова видит маленького, наказанного мальчика, закрытого в чулане наедине со своими страхами и глубочайшей обидой. Она видит ранимую личность, нуждающуюся в помощи и поддержке. Слышит крик его непонятной никому души в завораживающих лазурных глазах. Харли аккуратно поднимает его подбородок, поворачивая к себе. Его губы кажутся мягкими и чувственными. Взгляд Джокера приобретает какой-то лукавый оттенок. - Что такое, Харли? Откуда синяки под глазами? Плохой сон приснился? Харли вспоминает свой сон – в частности, его второе действие – и моментально заливается краской стыда. Она отскакивает от Джокера, как ошпаренная, поправляет волосы, одергивает халат и возвращается на свое место. Она не смеет посмотреть на него, поэтому смотрит в разложенные на столе бумаги и начинает судорожно перекладывать их. Но ведь он не может этого знать... Не может! Или… может? - Не нужно стесняться, детка. У нас всех бывает бессонница. Господи, почему земля не разверзнется и не проглотит ее в этот же миг? Харли пытается взять себя в руки и успокоить свое пылающее лицо и выскакивающее сердце. - Да, я часто страдаю от бессонницы. Мистер Джокер, давайте перейдем к сегодняшнему сеансу. *** Сегодня Джокер поведывает ей о том, как Бэтмен скинул его в химические отходы. Харли переживает весь спектр человеческих эмоций – от злости, ярости и ненависти до жалости, сострадания и нежности. А ночью он снова ей снится, и на этот раз ее сон доходит до логического завершения. На следующий день его снова приводят в синяках – и Харли больше не намерена с этим мириться. Просыпаясь в очередной раз от неземных, умопомрачительных ощущений, переходящих из сна в явь, через пару минут Харли просто лежит, уставившись в потолок. В ее голове все чаще то и дело начинает пробегать это пресловутое слово. Эта… эта любовь. Эта странная штука, о которой так много говорят, пишут, сочиняют, но которую так редко кто испытывает на самом деле. Харли ощущает, что постепенно постигает смысл, который ей раньше был так непонятен. Это не то, о чем поют в сопливых песнях и пишут в дешевых романах. Нет, это что-то совершенно другое. Это когда желаешь ему добра, когда хочешь ему помочь, когда готова вырвать руки любому, кто захочет обидеть его. Когда готова идти против целого мира, если ему так будет нужно. Когда хочешь быть рядом – не просто рядом, а быть единым целым. И когда так отчаянно хочешь, чтобы и он тоже все это ощущал. Она очень, очень надеется, что он тоже это ощущает. Харли стирает с висков горячие слезинки. Он… он попросил пулемет. Харли сделает это. Черт, эта больничная система совершенно извращенная и больная – она еще больше калечит и так поломанных людей. Харли сделает это. Она только надеется, очень искреннее надеется, что и он тоже будет готов пойти за нее против целого мира. Что он тоже хочет стать с ней единым целым. И что он тоже постигает, что такое эта... эта любовь.