Вынужденное обязательство

— Оставь в покое несчастное платье, ты выглядишь прекрасно. — У меня в нём грудь вываливается, — прошипела Гермиона. Люциус покосился на упомянутую часть тела. В декольте и впрямь вырисовывался довольно обширный и заманчивый вид, однако ему не казалось, что мисс Грейнджер выглядит вульгарно или безвкусно. По его мнению, смотрелась она отлично и очень даже сексуально. — Это у тебя излишки скромности выпирают, — пробормотал он, почти не разжимая губ. Под этот комментарий Гермиона снова попыталась нервно поддёрнуть лиф платья, и Малфой, не выдержав, шлёпнул её по рукам. Она уже повернулась, чтобы припечатать нахала суровым взглядом, но невольно смягчилась, когда заметила, насколько хорошо он выглядит. Даже маггловский костюм, который до этого момента Люциус не носил ни разу в жизни, сидел так, словно белобрысый павлин ходил в нём с самого рождения… Под утро, когда «вспышка страсти» угасла, они оба моментально уснули. Даже самой себе Гермиона не желала признаваться, что же произошло тогда между ними. В голове, правда, несколько раз мелькнули подсказки типа: «занимались сексом» или «любили друг друга», но она быстренько прогнала их прочь и, желая обрести душевное спокойствие, решила, что отныне и навсегда будет называть всё случившееся между ними просто «вспышкой». «Вспыхнули» они уже ближе к рассвету, поэтому бессовестно дрыхли вплоть до одиннадцати утра. Открыв глаза, Гермиона вспомнила, что свадьба назначена на час дня, суматошно выпуталась из объятий Малфоя, соскочила с постели и ринулась в ванную, от души хлопнув дверью, чтобы уж точно разбудить его. Мисс Грейнджер и не подозревала, что Люциус очнулся ото сна минут на десять раньше, и всё это время внимательно всматривался в тонкое выразительное лицо, а когда заметил, что она просыпается, закрыл глаза и крепче прижал её к себе. Пока Гермиона принимала душ, он решил, что неплохо было бы вернуться к Драко, вымыться самому и попытаться трансфигурировать мантию в приличный маггловский костюм. Выключив воду, Гермиона обернула вокруг тела широкое полотенце и открыла дверь ванной, чтобы выпустить пар. Подойдя к зеркалу в этом весьма откровенном наряде, она взглянула на собственное отражение и, увидев позади Малфоя, громко взвизгнула: — А-а-а!.. Ты напугал меня! — Обожаю слушать, как ты кричишь, — довольно заявил он. — Помнится, сегодня утром ты уже несколько раз делала это и даже дрожала в моих руках, правда испуг тогда был совершенно ни при чём. Она невольно улыбнулась подобному нахальству. — Ну, не будь так уверен. Может, это ты меня как раз и напугал. — О, я точно помню, что твой голос был пронизан страстью, а не страхом. Люблю, когда ты кричишь, кончая… — Люциус обнял её за талию и, поцеловав в плечико, пробормотал: — Ты всё ещё мокрая. — Я только что из душа, — уточнила Гермиона. — Я не это имел в виду, — усмехнулся он и поймал укоризненный взгляд. — Молчу, молчу! Всё понятно: мисс Недотрога не одобряет двусмысленные разговоры. Возмущенная Гермиона вывернулась из цепких объятий и, направившись к платяному шкафу, сняла с вешалки платье розового цвета. Малфой тут же его отобрал, а взамен выдал ей отливающее серебром. — Нет, это платье мне мало. К тому же выглядит чересчур торжественно и вызывающе для дневного мероприятия, — возразила она, вешая предложенный им наряд в шкаф, снова достала то, которое выбрала первым, и собиралась пойти переодеться. Люциус отобрал у неё розовое платье и настойчиво попросил: — Надень то, что я тебе предложил. Оно хотя бы подходит к моему костюму… Кстати, я обижен, если не сказать хуже: ты даже словом не обмолвилась, насколько я в нём великолепен. Чуть подавшись назад, Гермиона внимательно оглядела его с ног до головы и честно признала: — Прекрасно выглядишь, очень стильно. Гораздо лучше меня. Он на самом деле великолепно смотрелся в строгом тёмно-сером костюме с серебристым галстуком и с тёмной лентой, стягивавшей волосы в низкий хвост. — Тогда тебе лучше пойти одеться, чуть подкраситься и, возможно, что-то сделать с волосами, — после паузы предложил Малфой. Выбрав всё же розовое платье, она с видом победительницы направилась в ванную комнату, откуда спустя некоторое время вышла настоящей красавицей. Внимательно рассмотрев себя в зеркале туалетного столика, Гермиона начала вдевать в уши скромные бриллиантовые серьги. Тогда Люциус подошел к ней со спины и, вытянув руки, аккуратно надел ей на шею роскошное бриллиантовое колье. От неожиданности выронив серёжку, она вскинула руку и почти благоговейно коснулась украшения. Застёжка щёлкнула, и Малфой передвинул её, скрыв под волосами. Теребя бриллиантовый кулон, Гермиона спросила: — Почему ты надел его на меня? Накрыв ладонь Гермионы своей, он опустил её руку вниз, затем аккуратно уложил кулон в ложбинке и, словно невзначай скользнув пальцами по мягкой округлости, задел сосок. — Потому что этим утром мы с тобой занимались кое-чем вместе. Стремительно обернувшись, она практически уткнулась в его грудь (настолько близко он стоял) и сухо поинтересовалась: — Это что, плата за оказанные интимные услуги? Сердито взглянув на неё, Люциус процедил: — Если бы это было так, тебе ещё пришлось бы доплачивать мне. Она упрямо потянулась расстегнуть замочек, но Малфой, взяв её руки в плен, попросил: — Перестань, Гермиона. Это всего лишь красивая безделушка, подарок и ничего больше. Вернёшь после свадьбы… если не передумаешь, — и раздражённо вышел из комнаты. Она повернулась к зеркалу и некоторое время любовалась украшением. Оно было изысканно, великолепно, но Гермиона понимала, что права не имеет держать у себя подобную вещь. И решила вернуть его сразу после свадьбы. Она схватила со столика в прихожей сумочку и волшебную палочку и, пока величаво спускалась по лестнице к ожидающему её Малфою, вспомнила ещё кое о чём. — Ты получил разрешение посетить эту свадьбу? Ведь сегодня туда придёт много действующих сотрудников министерства. — Конечно. Неужели ты думаешь, я настолько глуп, чтобы подставить тебя? — возмутился он, надменно выгибая бровь. — Не уверена, что это сойдёт за ответ, — скептически отозвалась Гермиона. — Мерлин мой, ну, ты и зануда. Да никому и дела нет до того, буду я там присутствовать или нет. Успокойся, возьми меня за руку, и я аппарирую нас к месту назначения, — предложил он, протягивая ладонь. — Нет, — решительно возразила Гермиона. — У тебя нет палочки, так что аппарировать ты не сможешь. К тому же церемония пройдёт в маггловской церкви, так что поедем на моей машине. Люциус посмотрел так, словно у неё выросли две головы, и переспросил: — Поедем?.. И вот теперь они сидели в церкви, а свадьба была в самом разгаре. Гермиона очень нервничала. И постоянно возилась с платьем. Причиной волнения стало то, что ей пришлось всё-таки сменить наряд в самый последний момент. Когда они выходили из дома через заднюю дверь, висевшее над крыльцом кашпо каким-то образом опрокинулось, и розовое великолепие оказалось выпачкано влажной землёй. Так что не оставалось ничего другого, кроме как переодеться в серебристое обтягивающее платье с откровенным декольте. Она собиралась обыскать Малфоя, чтобы отобрать палочку, потому что была убеждена, что инцидент с кашпо — отнюдь не несчастный случай, но у неё совсем не оставалось свободного времени. Они всё же опоздали. Правда, появление странной пары почти никто не заметил, поскольку им пришлось пристроиться на самой последней скамье. И Гермиона была ужасно рада этому, потому что, по правде говоря, в голове её навязчиво бродили только две мысли: «Я сижу рядом с Люциусом Малфоем, бывшим Пожирателем Смерти и фанатиком чистой крови» и «Что подумают окружающие, увидев нас вместе?» Оказалось, что серебристое платье слишком обнажает ноги и грудь. Гермиона ещё раз попыталась поддёрнуть его вверх и одновременно сильней натянуть на колени, и тогда Люциус преувеличенно фамильярным жестом отцепил её нервно сжатые пальцы и поправил платье, пригладив ткань, а заодно и ноги горячей ладонью. А затем имел наглость на протяжении всей церемонии держать её за руку. Гермионе, возможно, это даже и понравилось бы, не переживай она всё время из-за груди, которая так и норовила вывалиться из слишком открытого декольте. После бракосочетания, двигаясь к выходу вместе с толпой, она заметила, что гости исподтишка кидают на них любопытные взгляды. А когда все оказались на улице и начали осыпать новобрачных рисом и лепестками роз, внимание стало совершенно невыносимым. Чувствуя себя очень неловко, Гермиона даже не помышляла о том, чтобы отправиться на свадебный фуршет, и, как только большинство гостей направились к машинам, предложила: — Думаю, пора возвращаться домой. На приёме накроют всего лишь «шведский стол», так что мы ничего не потеряем, если не пойдём туда. — Думаю, это будет невежливо, к тому же я голоден, — возразил Люциус. Подъехав к отелю, Гермиона не стала отдавать машину служащему гостиничной автостоянки, а вместо этого поставила её на уличной общественной парковке. Малфой тут же проворчал: — Если не можешь себе позволить дать на чай парковщику, сказала бы мне. — Не стоит. Всё нормально, — заверила она, выбираясь из машины. Они направились в банкетный зал, но, проходя через холл, заметили большой стол с подарками, куда Гермиона пристроила и свою коробку. Заинтересованно склонившись к ней, Люциус спросил: — Что ты туда положила? — Два комплекта полотенец. — Смешно… А на самом деле, что ты им подарила? Строго взглянув на него, Гермиона повторила: — Два комплекта полотенец. В каждом полный набор: полотенце для рук, банное и мочалка. Они очень милые и к тому же полезные. — Как банально, — скучающе изрёк Малфой, и по мановению руки открытка с её неброско оформленной коробки поменялась местами с открыткой, прикреплённой к самому большому подарку на столе. Потрясённая Гермиона задохнулась. — Ты воспользовался беспалочковой магией! Люциусу это даже показалось милым: мисс Грейнджер больше поразило то, что он владеет беспалочковой магией, а не то, что он поменял поздравительные карточки местами. Однако вскоре ему пришлось разочароваться (когда она точно таким же пассом вернула открытки на места). Шлёпнув Малфоя по руке, словно непослушного мальчишку, она укорила: — Веди себя прилично. Стоило им приблизиться к праздничному столу, и Гермиона заметила, что все снова пялятся на них, не скрывая нездорового любопытства. Повернувшись к Люциусу, она передёрнула плечами и тихо попросила: — Давай уйдём отсюда и поедим дома. Я хорошо готовлю. Малфою понравилось, что она сказала «поедим дома», как будто он был их общий. И ещё понравилось, что она собиралась готовить для него. Собственнически положив ладонь на её поясницу, он вывел Гермиону в холл и заявил: — Тогда я надеюсь на десерт, дорогая. — Пожалуйста, всё что пожелаешь, — с облегчением ответила она, по всей видимости и не подозревая о истинном значении его слов. Люциус снова улыбнулся. «Порой она просто очаровательна в своей невинности». Минуя холл, они вышли из отеля и направились к парковке. Гермиона уже подходила к машине, когда внезапно из ниоткуда возник большой белый фургон, с огромной скоростью двигавшийся прямо на неё. Люциус мгновенно бросился вперёд и, обхватив её за талию, рванул в сторону. Оба упали, несколько раз перекатились друг через друга, а потом голова Гермионы с глухим стуком ударилась о мостовую. Несколько зевак, бывших свидетелями происшествия громко завопили: фургон, скрываясь с места преступления, наехал на бордюр и, задев несколько машин, умчался вдоль пустынной улици прочь. Всё вокруг тошнотворно кружилось, и Гермиона была в состоянии чувствовать только, что на ней лежит тяжеленный Люциус Малфой, а в ушибленных голове и спине обжигающими спиралями скручивается боль. Люциус, тяжело приподнявшись, сел и с досадой пробормотал: — Парковщик предупредил, что вызвал маггловскую полицию и скорую помощь. Я не могу остаться: раз здесь появится полиция, значит, и аврорам о происшествии кто-нибудь да сообщит. Гермиона понимала, о чём он говорит, поэтому, с трудом кивнув, пробормотала: — Уходи, — и провалилась в глубокий обморок.