From Ice to Fire

Последнюю неделю перед матчем Курт Хаммел практически жил на работе. Курт находился на работе большую часть своего времени, успевая домой только для того, чтобы поспать. Он практически поселился в офисе, стараясь успеть закончить все, что пообещал Изабель. С тех пор, как он вернулся из поездки, он чувствовал себя таким... заряженным, таким готовым на все, что с радостью брался за любую работу. Хаммел совершенно не чувствовал усталости. Казалось, что у него за спиной выросли крылья, он был так счастлив вернуться. Ведь в этот раз он больше не был один. Энтузиазм молодого парня бил через край. Он писал статью за статьей, успевал помогать в редактуре коллегам, одновременно со всем этим вести социальные сети «Тигров», периодически забегая на их тренировки, чтобы сделать несколько фото, и снова убегая по другим делам. Правда, еще ни разу за неделю он не увидел на катке Блейна, чем был очень сильно расстроен. Он брал ему кофе в надежде посидеть и поговорить (может быть и не только поговорить), но каждый раз его встречала шумная команда на льду и светящиеся ранящей пустотой трибуны. Он предположил, что Блейн обиделся на него из-за Рейчел и ее абсурдного желания его защитить, и не раз поднимал эту тему в телефонных разговорах, но Блейн настаивал, что все в порядке. Курт отчетливо слышал грусть, которая проскальзывала в голосе парня во время вечерних разговоров, но всегда списывал ее на волнение перед матчем. Он был ужасным парнем, откровенно говоря, но надеялся помочь Блейну чуть больше, чем просто нахождением рядом. У него был план, и всю рабочую неделю он активно приводил его в исполнение. Он мысленно сделал себе пометку написать Джейсону из Bloomberg, с которым они вместе учились в колледже, когда на электронную почту пришло сообщение от Изабель. «Зайди ко мне через десять минут». Сообщение начальницы было как никогда своевременным: Курт как раз закончил очередную статью о цикличности моды и возвращении в гардеробы современных модниц джинсов с низкой посадкой, и ему не терпелось показать результат своих трудов. Женщина не переставала хвалить его за работу и удивляться возросшей продуктивности, отмечая, как сильно он изменился в командировке. Женщина загадочно уточняла, не случилось ли с парнем чего необычного в долгой поездке, но Курт не говорил ничего конкретного, только пожимал плечами и повторял, что просто нашел в ней свое вдохновение. Правда, фотография его вдохновения однажды предательски выпала из кошелька, когда они с Изабель стояли в очереди за кофе. Женщина тогда лишь тихонько засмеялась, замечая спешку парня и покрасневшее от смущения лицо. «С таким вдохновением и я бы расцвела». Курт уже говорил, как сильно любит эту женщину? Постучав в стеклянную дверь, Курт приоткрыл ее и, получив разрешительный кивок, зашел в просторный кабинет. Женщина жестом пригласила его присесть, заканчивая телефонный разговор. Хаммел сразу положил ей на стол стопку готовых статей, ожидающих финальной рецензии, прежде чем их пустят в печать, и присел в кресло напротив, заглядывая в большое окно, которое выходило на одну из главных улиц вечернего города. Ему остро не хватало Блейна рядом. Он обещал устроить Андерсону экскурсию по городу, а сам все свободное время пропадает в офисе, заставляя своего парня грустить в одиночестве в гостиничном номере. Он думал о том, чтобы попросить у Изабель пару выходных дней, но сам понимал, что ко дню матча нужно было закрыть все остальные вопросы и реализовать его грандиозный план. А план его заключался в том, чтобы договориться с максимально возможным количеством журналистов на статьи в поддержку «Тигров», заказать и оплатить контекстную рекламу в интернете и постоянно мониторить происходящее у соперников через все возможные источники. Хоккеисты «Пантер» были их самыми серьезными противниками за чемпионат, поэтому пришлось подключить все возможные связи, чтобы узнать об изменениях в составе, стратегии и все подробности сообщать тренеру Бисту. А еще буквально несколько дней назад они с тренером узнали, что в части выигрыша произошли серьезные изменения. Изначально формулировка приза за победу звучала довольно размыто. Попадание в «Нью-Йорк Рейнджерс» не означало, что тебе позволят играть в ней. Максимум, на что могли рассчитывать ребята, это, в лучшем случае, попадание нескольких человек из команды в резервный состав, а в худшем – в резерв резерва. Поэтому, подергав за свои ниточки, Дэвиду удалось добиться большего для своих ребят. Но, безусловно, не без помощи самого Курта. Так как обе команды показали себя с лучшей стороны, их популярность пошла вверх, а техника игры никак не соответствовала той лиге, в которой они играют, судейской коллегией было принято решение о дополнительном поощрении команд. Команда победителей получала пропуск в Американскую хоккейную лигу. Как объяснил Курту тренер Бист, о таком призе хоккеисты могли только мечтать. Все клубы в Американской хоккейной лиге являются фарм-клубами* команд НХЛ – первой в стране хоккейной лиги. Попасть туда мечтает каждый мальчишка, которого однажды родители привели на каток и дали в руки клюшку. Попадание в АХЛ было последней ступенью к достижению самой заветной мечты любого хоккеиста. Но самая вкусная новость состояла в том, что один из участников команды гарантированно попадает в основной состав «Нью-Йорк Рейнджерс». Вот тут даже Курт понимал, что на кону стоит многое. Градус напряжения достигал максимально допустимой отметки, и он понимал, что бойня на льду будет грандиозная, если хоккеисты узнают об этом до начала матча. Совместным решением Хаммела и тренера Биста было не сообщать парням о произошедших изменениях, чтобы лишний раз их не волновать и не портить боевой настрой. Понятно, что в век Интернета сложно было от них что-то скрыть, но так хотя бы оставались шансы на спокойную подготовку. А времени сидеть в социальных сетях у них не будет ни секунды, уж Дэвид об этом позаботится. – Предлагаю в новом номере журнала посвятить статью спортивному стилю и его сочетанию с вечерними лодочками и беретами из фетра. Как тебе идея, Курт? Отдам тебе для этого целый разворот. Справишься? – Да, думаю... Эм, чего? – удивился Курт, резко возвращаясь в реальность и судорожно пытаясь понять, на что он только что безрассудно согласился. – Курт, ты просто чудо, – засмеялась женщина, вставая со своего стула, и подошла ближе. – Ты же совершенно не слушал, о чем я тебе вещаю последние пять минут? – она присела на край стола рядом с Куртом. – Лучше сразу скажи правду, иначе я заставлю тебя расписать, с каким беретом лучше всего сочетать серый спортивный костюм. – Простите, Изабель, – Хаммел не сдержал улыбки, виновато опуская глаза. – Я немного отключился. – Матч уже завтра, да? – женщина заботливо дотронулась до худого плеча. – Не волнуйся за них, Курт. Ты же знаешь, какие они молодцы. Они со всем справятся. – Не могу я не переживать, – тихо проговорил Курт, благодарно улыбаясь теплому жесту. – Мне кажется, что я сделал недостаточно, что я мог больше им помочь. – Ты сделал даже больше, чем нужно было, Курт, – Изабель передала парню стакан воды. – Ты зажег в них огонь, ты показал всем, какие они на самом деле, и ребята впервые за долгое время поверили в себя. Ты заставил его проснуться, Курт. Это многого стоит. Щеки парня покрылись румянцем. – Между прочим, я позвала тебя сегодня не просто так. Я хотела подождать до конца чемпионата, но сроки поджимают, поэтому не буду тебя томить намеками. Ты проделал колоссальную работу, Курт, которая заслуживает уважения и большой награды. Поэтому я хочу предложить тебе место моего заместителя. Подумай, Хаммел, готов ли ты стать заместителем главного редактора журнала Vogue.com? В помещении повисла тишина, нарушаемая только звуками уведомлений в рабочей почте. Курту показалось, что он лишился всех чувств разом. Ему только что предложили что?! – Безусловно, я не тороплю тебя с ответом, – Изабель широко улыбалась, замечая реакцию парня. – Я не требую от тебя решения уже завтра, поэтому все хорошенько обдумай, посоветуйся с Блейном. Я понимаю, что такие вопросы не решаются за пять минут, и я не буду на тебя давить. Но все же отмечу, что для меня будет честью поработать с настолько опытным и талантливым журналистом. Хаммел совершенно был сбит с толку, поэтому продолжал молча сидеть и смотреть на начальницу. Может, ему это снится? Галлюцинации от переутомления? – А теперь ты отправляешься домой переваривать всю информацию, и я не хочу слушать возражений, – женщина встала и вернулась за стол, пододвигая ближе к себе рабочий ноутбук и давая понять, что разговор закончен. – Ты совсем измотал себя за эту неделю, поэтому твоя главная задача на сегодня – это хорошо отдохнуть перед завтрашним матчем. Мне нужны хорошие кадры, Курт, не подведи! – Изабель, – обессилено прошептал Курт. – Вы не шутите? Это не розыгрыш? – А мы разве на стендапе? – Хаммел смутился. – Зайка мой, ты себя определенно недооцениваешь. Конечно, я не шутила про твое повышение. Но мы поговорим о нем, когда ты будешь готов. А теперь дуй домой. Не до конца осознавая произошедшее, Курт скомкано попрощался с Изабель, пожав ей руку и поблагодарив, и вышел из кабинета, направляясь к своему рабочему месту, чтобы забрать вещи. Он вызвал себе такси и спустился вниз, набирая по пути номер Блейна. Он не понимал, что чувствовать. Гамма эмоций внутри обескураживала парня, но он был слишком уставшим, чтобы со всеми ими разбираться сегодня. Хотелось просто приехать домой и отпустить тяжелый день прочь, со всеми его тревогами и потрясениями. Блейн не подошел к телефону, поэтому Курт написал ему короткое сообщение и, спрятав телефон в карман пальто, выбежал на улицу под проливной дождь, чтобы быстро заскочить в подъехавшее такси. «Очень скучаю по тебе. Надеюсь, все хорошо? Я волнуюсь». Уже будучи дома, Курт успел только разобрать вещи и сходить в душ. Он прилег на кровать, чтобы дождаться ответа от Блейна, но обессилено провалился в сон, как только голова коснулась подушки. Ответ от Блейна так и не пришел. *** – Блейн, у тебя еще есть шанс отказаться, – Сэм сидел напротив на кровати, держа в руках кружку с чаем. – Давай ты завтра будешь с Куртом на трибунах. – Сэм, прошу тебя, не еби мне голову, – в кружке же Блейна был отважно отвоеванный в честной драке виски, который он предусмотрительно успел перехватить в баре внизу. – Я и так чувствую себя отвратительно, обманывая его. Мне, блять, сердце рвет от одной мысли. Да и мы с ребятами уже все отработали, игра поставлена. Я не откажусь в последний момент, я ж не конч последний. – А пить перед важной игрой ты не конч? – Эванс покачал головой. – Мне казалось, мы с тобой это обсудили, и ты даже сделал выводы. – Мне не спится сегодня. Блейн сильно лукавил другу. Проблемы со сном у него начались уже давно, он совсем сбил себе режим ночными тренировками. Алкоголь же был единственным проверенным средством от бессонницы. Действие таблеток, смешанных с виски, пьянило сильнее обычного, и парень потер глаза, пытаясь прийти в себя. – Не только сегодня, Блейн, – устало выдохнул Сэм. – Ложись спать, умник. И только попробуй проебланить будильник, иначе вылью на тебя стакан холодной воды. Блейн в примирительном жесте поднял руки, сдаваясь, и упал на кровать, беря в руки телефон. – Сэм? – Андерсон тихо позвал друга, вспоминая еще одну важную вещь. – М-м-м? – Можешь меня прикрыть завтра? – В смысле прикрыть? – Сэм приподнялся на локтях, непонимающим взглядом уставившись на хоккеиста. – Тренер объявил всеобщий сбор в двенадцать часов, нужно быть в раздевалке, иначе нас порвут на американский флаг. Что ты еще удумал? – Курт, скорее всего, будет меня искать утром, – язык Блейна заплетался, и он виновато гипнотизировал потухший экран телефона. – Его нужно занять до начала игры, чтобы он не увидел меня, пока матч не начнется. Ты сможешь помочь мне его отвлечь? – Придурок ты, Блейн, – Эванс лег обратно на кровать, накрываясь одеялом практически с головой и отворачиваясь от своего собеседника, давая тем самым понять, что разговор окончен. Сообщение от Курта пришло еще два часа назад, а Блейн не мог на него ответить. Он чувствовал себя просто отвратительно. Он ненавидел себя всеми фибрами за эту ложь, но по-другому не получалось. Все хорошо? Он не уверен, что вообще что-то может быть хорошо в его жизни. Курт волновался за него, а чем Блейн платит ему взамен? Молчанием и ложью. Блейн боялся его потерять. Боялся больше никогда не увидеть. Боялся разочаровать его и всех вокруг. В голове мысли роились абсолютным хаосом. Чего он хотел от жизни? Что будет дальше? Как жить после проигрыша? О чем думает Курт? О чем мечтает? Что будет с ними после чемпионата? Переедет ли Курт с ним в Огайо или пригласит остаться жить вместе здесь? Или бросит его перед всем стадионом? В темноте Блейн нащупал свой телефон и написал то самое, что давно вертелось у него на языке. Не лучшее ли время для откровенных признаний? Время перед бурей? «Я люблю тебя больше жизни, Курт Хаммел». Но, к сожалению, сообщение для Курта так и не было доставлено. *** Курт не мог дозвониться до Блейна уже третий час. Время начала матча стремительно приближалось, и парень начинал волноваться отсутствию ответа на свои сообщения и звонки. Сообщения оставались непрочитанными, а длинные гудки методично отсылали его на голосовую почту. Повторив свои попытки еще несколько раз, он раздраженно бросил мобильный на сидение стоящего в пробке такси. А ведь проснулся Хаммел в прекрасном расположении духа, даже несмотря на то, что его разбудила Рейчел, с громким стуком захлопнув входную дверь. Он отлично выспался, и оставалось еще полно времени, чтобы привести себя в порядок перед матчем. Настроение было боевым. Было. Каких-то три часа назад. Он успел зайти в Инстаграм, опубликовать пост с анонсом сегодняшней игры, сделать несколько репостов в Твиттере и с удовлетворением отметил, что почти все билеты были распроданы. Изабель права: они поработали на славу. Курт даже подготовил для Блейна его первый поход в барбершоп, чтобы мастер сделал ему профессиональную укладку (Курт в Техасе, конечно, пытался сделать что-то приличное, но до мастера ему еще расти и расти), а также подобрал для него несколько вещей. Он помнил, как Блейну понравился стиль, который предложил ему журналист, поэтому тот с нетерпением ждал их встречи, чтобы показать Блейну серые клетчатые штаны, зауженные книзу, и серый кардиган мелкой вязки на пуговицах. Для того, чтобы незаметно спуститься в раздевалку и заменить Марио на поклоне, не привлекая внимания, серый цвет подходил просто идеально. Нестареющая классика всегда будет актуальна. Белое поло хорошо завершало образ, а боковой карман сумки Хаммела уже несколько дней прожигал заботливо подобранный серый галстук-бабочка, на котором он попросил сделать едва заметную нашивку. Курт был доволен проделанной работой и, как ребенок, радостно предвкушал реакцию Блейна на свои старания. А сейчас получалось, что его планы отчаянно срываются, потому что Андерсон... Что? Обиделся на него? Проспал? Забил? Забить на свою команду он бы себе не позволил, Курт это точно знал. А вот на него? Хотелось верить, что Блейн не будет снова так поступать, но почему он тогда не берет трубку? Курт ему весь телефон оборвал. Понимая, что своими звонками он попросту ничего не добьется, Хаммел решил поехать в отель и надеялся найти хоккеиста хотя бы там. Поэтому он вызвал Убер и, с трудом дойдя до машины с большими пакетами, водрузил свою пятую точку на заднее сидение, скрываясь от мира наушниками в попытке отвлечься от тревожных ощущений, которые нарастали в нем еще с утра. Дорога до отеля показалась парню вечностью. Водитель выбрал маршрут, проходящий через все возможные пробки и ремонты дорог, и неоднократно был послан Куртом в пешее эротическое за это (правда, только в его голове). Поэтому, когда здание отеля показалось далеко впереди улицы, на которую они повернули, Курт, в спешке поблагодарив водителя, буквально вылетел из машины, разумно рассудив, что пешком дойдет быстрее. И, нужно сказать, успел почти вовремя. В то время, как Курт буквально подбежал ко входу, из стеклянных дверей вышел Сэм с большой спортивной сумкой на плече. – Сэм, подожди! Сэм, – задыхаясь от быстрой ходьбы, крикнул Курт. Эванс от неожиданности дернулся и застыл на месте. – Курт? – удивился хоккеист, странно оглядываясь по сторонам. – Что ты тут делаешь? – Я целое утро не могу дозвониться до Блейна! Ты не знаешь, где он? Сэм замялся. – Я видел его, – несмело произнес Сэм, поправляя сумку на плече. – Он просил передать тебе, что у него утром будут какие-то дела и велел отдать это. А телефон у него разрядился и остался на зарядке в номере. Эванс протянул ему свернутую в несколько раз бумажку. Курт выглядел растерянным, развернув клочок бумаги и увидев написанный в спешке неразборчивым почерком адрес. – Какие дела перед игрой? Куда он поехал? – Курт сыпал вопросами, а Сэм старательно отводил глаза. – Он тебе больше ничего не сказал? – Он сильно торопился, сказал только, чтобы ты ждал его в этом кафе, – хоккеист жестом указал на белый сверток. – Курт, прости, мне нужно бежать. Меня все уже в автобусе ждут, мы на стадион опаздываем. – Да, конечно, беги, – произнес Хаммел уже вслед удаляющейся фигуре, абсолютно и совершенно не понимая, что же только что произошло. Что Блейн задумал? *** – Не проси меня больше лгать ради тебя! – Сэм был сильно рассержен. – Выпутывайся сам в следующий раз. Ты бы видел, как он смотрел. Он ждал помощи от меня, знаешь, каково мне было врать ему в лицо? – Никогда больше, обещаю, – Блейн внимательно посмотрел на друга. – Это был последний раз, когда я что-то от него скрываю. – Только попробуй обмануть меня, – пригрозил Сэм, понизив голос. – Иначе расскажу всем, что ты по ночам вместо порнухи мюзиклы смотришь. – Ты не посмеешь, – деланно возмутился Блейн и засмеялся, хлопнув друга по плечу. В раздевалке было как обычно шумно: все переговаривались между собой, обсуждали выбранную тренером схему игры, переодеваясь, и только Андерсон просто сидел, с грустью поглядывая на входную дверь. Ребята пытались его растормошить, но после нескольких безрезультатных попыток оставили его в покое. Он вздохнул и медленно натянул на себя термобелье; затянув потуже эластичный бинт, аккуратно натянул носки. Заученными движениями закрепил на себе щитки, защищающие голени и пах, и натянул сверху гетры вместе с шортами. Блейн успел миллион раз пожалеть, что отправил Курта в то сраное кафе, которое он когда-то увидел по дороге в отель. Внутренности буквально выворачивало наизнанку от невозможности обнять любимое тело и вдохнуть его любимый запах. Он успел слишком сильно привыкнуть к нему и сейчас как никогда нуждался в его поддержке. Увидеть бездонно голубые глаза напротив, такие же светлые, как чертов лед, на который ему скоро придется выйти – сейчас он отдал бы все на свете за такую возможность. Методично зашнуровывая коньки, Блейн вспоминал Хаммела. Господи, да он об игре должен сейчас думать и ни о чем другом! Но, как он ни старался, у него ничего не получалось. Раз за разом мысли возвращались к небесным глазам. Все его страхи вдруг показались ему такими мелочными и детскими! Как он мог вообще подумать, что Курт его не поддержит? Зачем он заварил эту кашу с «отвлечь внимание»? Детский сад имени Блейна Андерсона, ей-богу. Сэм в очередной раз оказался прав. Полный придурок. Тяжело вздохнув, Блейн надел на себя нагрудник и налокотники. Защелкнув на себе последнее крепление, он встал, поправляя форму и проверяя, хорошо ли бинт зафиксировал ногу. Отвернувшись лицом к своему шкафчику, Андерсон неслышно открутил крышку оранжевой баночки и высыпал на ладонь две круглые белые таблетки. Покосившись по сторонам, Блейн встретился взглядом с Сэмом, который лишь недовольно покачал головой, отворачиваясь. «Я знаю, Сэм. Я тоже не в восторге от этого». Недолго думая, он добавил к ним третью и, запив таблетки водой, развернулся лицом к команде. И очень вовремя, потому что в это время в раздевалку зашел тренер. Ребята зашумели с новой силой. – Ну что, все готовы показать этим ублюдкам настоящий хоккей? – прокричал тренер и получил в ответ громкие крики поддержки. – Отлично! А теперь все шустро ко мне. Хоккеисты подтянулись ближе к тренеру, окружая его плотным кольцом, и Блейну пришлось подойти со всеми, становясь между Сэмом и Финном. Мужчина выглядел как никогда сосредоточенным, и от былого веселья не осталось и следа. Мелкая сеточка возрастных морщин вокруг глаз с темными, глубокими синяками, напряженный, внимательный взгляд и подрагивающие руки резко контрастировали с обычным, привычным им всем тренером и выдавали в нем уставшего пожилого мужчину. – Кто же мог подумать, что мы и правда дойдем до финала, а? – тихо начал тренер Бист, вымученно улыбаясь, и кто-то из парней засмеялся. – А если серьезно, то я невероятно горжусь вами, ребята. Я помню вас еще совсем мелкими пацанами, которые едва держались на коньках, а сейчас передо мной стоят настоящие мужчины, которых от достижения мечты отделяет всего одна игра. Хоть вы и ведете себя иногда как детсадовцы. Блейн не смог сдержать улыбки, слушая слова тренера. Он прекрасно помнил тот день, когда мама пришла с ним на каток и всю первую тренировку сидела в зале и смотрела, как неумело он пытался ехать на больших для его размера ноги коньках. Как успокаивала его, когда Маркус толкнул его на лед, а он хотел ударить в ответ. Помнил, как она втайне от отца купила ему майку с номером Майка Модано, от которого тот фанател, ровно за неделю до своей гибели. – Мы тринадцать лет шли к этому моменту, парни, – продолжал тренер. – Тринадцать лет доказывали всем, что Огайо тоже умеет играть в хоккей. Вопреки всем выродкам, что не верили в нас и нашу победу. И где мы с вами сейчас, а? Мы на самом главном стадионе Нью-Йорка, мать вашу! Мы боремся тут за место в Американской хоккейной лиге и мы его, черт побери, заберем! Хоккеисты непонимающе переглянулись. А сердце внутри Блейна сделало тройной кульбит. – Тренер Бист, в каком смысле за место в АХЛ? Речь же шла про «Рейнжеров»? – Судейская коллегия изменила финальный приз. Я хотел сказать вам позже, Блейн, – сказал тренер, обводя взглядом команду. – Не хотел волновать вас. Это же все равно ничего не меняет. Вы должны играть как в последний раз. Вы должны выложиться по полной. Запомните: еще одного такого раза у вас не будет. Никто ничего не говорил. Хоккеисты молча слушали тренера, пребывая в шоке от свалившихся на них новостей. – Играйте так, словно это ваша последняя игра. Последний матч в вашей жизни, за которым ничего нет. Порвите этих уродов сегодня, покажите им силу Огайо! Играйте вопреки всем, кто вас когда-то унижал. Докажите всем, что вы стоите всех принесенных жертв. Принесите свою последнюю жертву сегодня. Из-за таблеток Блейн медленно обрабатывал информацию, и через редкий туман в сознании до него медленно доходили слова тренера. Все то, через что они прошли, что пережили и чего достигли, стоило им определенных жертв. Он не хотел больше жертв. Он не хотел играть вопреки. Он хотел играть ради кого-то. Играть и видеть в этом высокий смысл. Играть и посвящать все свои победы одному единственному человеку на земле. Хотел дарить ему радость и счастье. Блейн вдруг подумал, что должен сделать что-то очень важное. Что-то очень сильно важное для него, как будто это вдруг стало для него самым важным в жизни и одновременно пустой глупостью, над чем хоккеисты посмеются, а он не сможет играть, если не сделает. – Тренер, у Вас есть черный маркер? – подал голос Блейн, и все парни развернулись в его сторону. – Можно? Все восемнадцать человек, что присутствовали в раздевалке, с интересом наблюдали, как Блейн медленно разматывает черную ленту с крюка клюшки, как пытается зачистить от лишнего клея покрытое лаком дерево и как упорно и старательно выводит кривым почерком ровные четыре буквы. Руки дрожат и не слушаются, но, закусив губу от напряжения, Блейн заканчивает и отдает тренеру маркер обратно, не обращая внимания на понимающие взгляды. На крюке клюшки всего четыре неровные буквы. Буквы, которые, казалось, кто-то выжег прямо на ребрах Блейна, и из-за шрамов ему было больно дышать. Буквы, без которых он больше не представлял своей жизни. К У Р Т – Я не хочу играть назло кому-то, – зачем-то решил объясниться Блейн, делая акцент на слове «назло». – Я хочу выиграть ради кого-то. Ради него. Для него. – Андерсон... – Карофски вышел вперед, но Сэм успел опередить его, подходя ближе к Блейну. – Блейн в чем-то прав. Давайте все сегодня сыграем так, чтобы всем им не было за нас стыдно. Я вот всегда мечтал, чтобы отец мной гордился. Можно, тренер? – парень тоже снял черную ленту и, взяв протянутый ему черный маркер, написал слово «папа» на своей клюшке. – Все забитые сегодня шайбы я посвящу ему. Надоело воевать со своей матерью, с семьей. Заебало думать плохо о них. Всю сраную карьеру меня поддерживал только он. Хочу и я что-то для него сделать. Блейн молча наблюдал, как парни сначала несмело, а потом все активнее и радостнее вслед за ними писали разные имена на своих клюшках, и не верил. Кто-то писал имена девушек, жен, кто-то писал родителей и родственников. Эта мелочь вдруг обрела для всех свой смысл, и парень широко улыбался, глядя на свою команду. Неужели своей слабостью он смог вдохновить других? Неужели его слабость стала его силой? – Ради всех них, – Блейн вышел на середину, отмечая краем глаза, что тренер Бист широко улыбается. – Ради всех наших любимых. Именно они достали нам билет в наше светлое, мать его, будущее! Так не просрем же его! Команда громко загудела и застучала клюшками по полу, поддерживая своего капитана. С улыбкой на лице он снова занялся своей, тщательно обматывая по всем правилам рукоять и заботливо замотав черные буквы клейкой лентой на крюке. Все будет хорошо. Он со всем справится. Ради Курта. Хоккеисты услышали первые свистки, которые свидетельствовали о скором начале матча. Время готовности – десять минут. Блейн натянул на себя майку с номером «06» и собственной фамилией на груди, сунул в рот защитную каппу и взял в руки шлем. – Ты выполнил мою работу лучше меня, – тренер напоследок подошел к нему, по-отечески кладя руку на плечо. – Они верят в тебя, Блейн, несмотря ни на что. И я верю. Я рад, что ты к нам вернулся. *** Курт в ярости влетает на заполненный людьми каток и чудом успевает к самому началу. Он как крейсер несется к тренеру Бисту, которого видит на скамейке рядом с другими мужчинами, совершенно не разбирая дороги и попутно врезаясь в таких же опоздавших зевак. Он сидел в том сраном кафе до последнего. Он до последнего надеялся, что Блейн просто опаздывает и скоро придет. Когда до начала игры оставалось полтора часа, Хаммел сделал заказ и присел за свободный столик у окна, чтобы Блейну было проще его заметить. Когда до начала игры оставался час, Курту принесли его мокко с обезжиренным молоком и холодный персиковый чай, и он все еще ждал и оборачивался на дверь каждый раз, когда звенел колокольчик, сообщая о новом посетителе. Когда до начала игры оставалось двадцать минут, а стул рядом с ним по-прежнему пустовал, Хаммел, наконец, догадался. Его продинамили. Так дешево и беспардонно. Холодный черный чай с персиком полетел в урну, а сердце Курта так и осталось в том маленьком кафе на углу неприметного здания. – Где этот херов сказочник? – голос Курта сорвался на крик, привлекая внимание мужчин. – Где Андерсон? – Потише, Хаммел. Ты хочешь, чтобы все узнали? – тренер Бист загородил собой парня, скрывая его от любопытных взглядов. – Он выезжает на лед вместе со своей командой, он же капитан. – Дэвид, но какого черта? – Курт давится своими эмоциями. Они волнами накрывают его с головой, и он буквально захлебывается. – Дэвид, ему же нельзя, у него же нога больная... – Он сказал мне, что она в порядке, – мужчина сложил руки на груди, внимательно рассматривая задыхающегося парня. – И у меня нет оснований ему не верить. Возьми себя в руки, Курт. Все будет в порядке. Он сильный мужчина, он со всем справится. Мелкая дрожь ярости, отчаяния и безумия колотила тело и без того измученного парня. Огромными от ужаса глазами он смотрел на лед, на котором собирались команды для приветствия, и не понимал, как он посмел это допустить. Комментаторы на разных языках объявляли судей, но он ничего не видел и не слышал. Пелена слез мешала рассмотреть нужное лицо за шлемом, и он отчаянно вглядывался в каждого «Тигра», пытаясь рассмотреть нужный номер. Курт до последнего не хотел верить, что Блейн решился действовать за его спиной. Что он настолько ему не верил, что не посчитал нужным сообщить ему такую важную новость. Что хоккеист был насколько самоуверен, что решил заплатить за победу ценой своего здоровья. Взгляд янтарных глаз сам нашел его, и время вокруг Курта буквально замерло. Не было вокруг гудящей толпы, не было огромного стадиона. Были только эти янтарные глаза напротив и обнаженный взгляд, полный... Чего? Скажи мне, что это было?.. Гонг объявил о начале матча. Игра началась.