Что-то пошло не так

      Письма от Блэка приходили строго по расписанию. Два раза в неделю, по средам и пятницам. Колдомедики снова заперли его в Мунго, не разрешали писать чаще, не позволяли читать прессу и практически не допускали к нему посетителей, отговариваясь шоком и моральной травмой от посещения судебного заседания.       Ничего интересного в письмах не было. Стандартные вопросы; «Что ты любишь? Как учишься? С кем дружишь? Играешь ли в квиддич?», призывы слушаться профессоров, не хулиганить и хорошо учиться.       В ответных посланиях Гарри пространно описывал свою жизнь, спальню, орхидею, подарившего орхидею Невилла, Тролля по трансфигурации за то, что Гарри случайно вздремнул на уроке, и хогвартское меню.       Когда его в рамках воспитания мягко пожурили за несерьёзное отношение к учёбе, а младшего Малфоя и Лонгботтома одобрили, как подходящие знакомства для мальчика из старинного магического рода, Гарри понял, что так дальше продолжаться не может. Мало ему тётки, так ещё и крёстный-зануда? И это теперь на всю оставшуюся жизнь? Серьёзное отношение к учёбе, подходящие знакомства и застольный этикет? Ну уж нет! Перед тем, как его окончательно завоспитывают, он, Гарри, покажет им всем, на что способен Национальный Герой сэр Гарри Поттер!       А кстати, на что?       Близнецы Уизли не подвели. Хихикая и бросая косые взгляды на Перси, они оттеснили Гарри в угол гостиной и зашептали:       — Наш юный друг! Если ты хочешь Нахулиганить и Прославиться…       — …то ты можешь поучаствовать в Традиционном Большом Школьном Хулиганстве! Но учти…       — …если тебя поймают, снимут баллов пятьдесят, не меньше.       — С нас сняли сто, и мы всё лето…       — …чистили мамин курятник без магии.       — За баллы Перси тебя разорвёт на тысячу маленьких Поттеров!       — Не разорвёт, — беспечно отмахнулся Гарри. — Побоится, что с каждого из тысячи по пятьдесят баллов снимут. Рассказывайте, что делать нужно?       Пустынные полутёмные коридоры ночного Хогвартса были, как и прежде, полны тайн и загадок. Притаившись в нише, чтобы пропустить патрулирующего завхоза, Гарри уставился на его тень. Скользнув на освещённую факелом стену, тень выросла в два раза, неприятно уплотнилась и где-то даже стала объёмной. Склонив голову на бок, она погрозила мальчику пальцем и упёрла руки в бока, словно собираясь закатить скандал. Гарри перевёл ошеломлённый взгляд на мистера Джонса, который продолжал неторопливо брести по коридору, и поплотнее закутался в мантию-невидимку. Тень покрутила пальцем у виска, потом махнула рукой и снова распласталась по полу.       Кое-как справившись со стуком зубов, Гарри утёр вспотевший лоб и двинулся к своей цели. Дойти до конца коридора, повернуть, ещё десять шагов и вот он, кабинет директора, и охраняющая его горгулья.       Традиционное Большое Школьное Хулиганство заключалось в том, что претендент на звание Главного Школьного Хулигана должен был приклеить на горгулью любой предмет одежды из своего гардероба. Бирка для прачечной служила подтверждением личности героя, а когда кто-то из профессоров начинал задавать неудобные вопросы, Главный Школьный Хулиган традиционно отвечал: «Нет, сэр! Это не я, сэр! Не могу даже предположить, кто воспользовался моими носками для этой цели, сэр!».       Профессора всё это отлично знали, все знали, что профессора знают, а профессора знали, что все знают, что они всё знают, но снимали баллы только с тех, кто был застигнут за процессом приклеивания. Достаточно было отойти от горгульи на десять шагов и: «Нет, мэм. Это не я, мэм. Когда я сюда свернул, оно уже так и выглядело, мэм!».       Директора Дамблдора эта традиция весьма раздражала, и учителя регулярно обещали ему, что предпримут меры, запретят и пресекут, но годы шли, а носки, шарфы и галстуки продолжали появляться на несчастной статуе с завидной регулярностью.       Но происходило это в основном в те дни, когда директор отсутствовал в школе. На всякий случай. А то мало ли.       Деловито оглядев горгулью, Гарри решил, что тянуться до головы неудобно, а вот надетые на когтистые лапы старые варежки её несомненно украсят. Вылив в каждую по полпузырька пожертвованного Дредом и Форджем клея, он уже примерился натянуть правую на её законное место, но тут директорская дверь с грохотом распахнулась.       Удар отшвырнул мальчика в сторону. Варежки полетели налево, очки направо, пузырёк, позвякивая, покатился куда-то в темноту.       «Как же так! Дамблдора уже три дня нет в школе! Да кто это там?!»       Гарри прищурился, пытаясь разглядеть двоящуюся в глазах фигуру, но от второго удара в голове что-то взорвалось, и Гарри осел на пол в глубоком обмороке.       От яркого света из глаз хлынули слёзы, и Гарри поспешно зажмурился. Но разглядеть сидящую у кровати миссис Дурсль всё-таки успел. «Исключили, — подумал Поттер. — Я нарвался на Дамблдора, он ударил меня по голове и исключил из школы. И отправил обратно к Дурслям. Вот это я попал!»       — Гарри, ты слышишь меня? Гарри? — дрожащим голосом позвала его тётя.       — Слышу, — просипел мальчик, приоткрыл глаза и тут же принялся утирать текущие по лицу слёзы пододеяльником. — Можно мне водички?       Тётка загремела чем-то на тумбочке, а обнаружившийся за её спиной Сириус Блэк взмахнул палочкой, опуская шторы. Комнату окутал приятный полумрак.       Напившись воды и нацепив на нос очки, Гарри огляделся по сторонам. Больничное крыло. Всё-таки не исключили. Или исключат, когда вылечат?       — Это директор меня так? — спросил он, осторожно ощупывая шишку на голове.       — Что ты, Гарри, нет конечно, — всхлипнула тётка и поправила подушку у него за спиной. — Это был… это ужасный человек! Я буду свидетельствовать против него в суде и надеюсь, что он получит по заслугам!       — Ты просто оказался не в то время не в том месте, — пояснил крёстный. — Это был грабитель, который пытался проникнуть в кабинет директора. Услышал, как ты возишься, и решил избавиться от свидетеля. Тебе очень повезло, что этот коридор патрулируется особенно тщательно.       — Бедный ребёнок, — ещё раз всхлипнула миссис Дурсль и примерилась погладить Гарри по плечу.       — Какая-то вы сегодня странная, тётя, — не выдержал Гарри, на всякий случай отползая по кровати подальше. — Сильнее даже, чем на суде. Мистер Блэк, признавайтесь, что вы с ней сделали?       — Ничего я не делал, — мотнул головой Блэк. — Это всё Снейп. То есть профессор Снейп. Он ещё зимой дал твоей тёте адрес психоаналитика. Ну, из этих, которые работают с родственниками магглорожденных детей.       — Ох, Гарри, — пригорюнилась тётя Петунья. — Я очень виновата перед тобой, но пойми, все эти ваши фокусы… Когда видишь от таких, как вы, только плохое, постепенно начинаешь ненавидеть всех, кто способен на что-то…       — Плохое? А как же… а как же мама? — уставился на тётку несчастными глазами Гарри.       — Вот именно, — окончательно расплакалась тётя.       Пока миссис Дурсль комкала носовой платок, а Сириус пытался напоить её наколдованной водой, от которой тётка шарахалась, Гарри исподтишка разглядывал крёстного. За время, проведённое в больнице, Блэк уже перестал походить на вампира, а отстранённая холодность в глазах сменилась вполне человеческим выражением. Но дорогущая мантия и манеры никуда не делись.       «Неужели и я таким же буду? — затосковал Гарри. — И ведь даже нахулиганить не успел как следует. А теперь всё. Завоспитывают. Вон как спелись».       Прощаться с успокоившейся тёткой пришлось под бдительным оком мадам Помфри, которая просто жаждала выставить спевшихся родственников из палаты. Гарри три раза пообещал, что он будет хорошо себя вести, не будет бродить по ночам, сдаст все экзамены на «В» и «П» и вообще будет не ребёнок, а сахар в шоколаде! Тётя сделала вид, что поверила, ещё раз погладила его по плечу и вышла из палаты.       — Мистер Блэк, имейте совесть, мистеру Поттеру нужен отдых, а вы всё копаетесь!       — Простите, мадам, уже иду, — обезоруживающе улыбнулся Блэк. — Выздоравливай, Гарри. Я рад был тебя повидать, жаль только, что в такой обстановке.       — Спасибо… крёстный, — замялся мальчик.       Блэк стрельнул глазами в сторону двери и сунул под одеяло какой-то небольшой свёрток. Убедившись, что мадам Помфри ничего не заметила, он подмигнул Гарри и величаво выплыл в коридор.       Сгорающий от любопытства Поттер честно выпил чашку куриного бульона и невкусные зелья, повозился в кровати, устраиваясь поудобнее, и потянул за стягивающий свёрток шнурок. Что-то негромко хлопнуло, свёрток увеличился вдвое, и на постель посыпались ценные вещи. По-настоящему ценные.       Шарф с биркой «Гарри Поттер».       Мантия-невидимка.       И два пузырька Супер-Вечного Патентованного Клея.       Гарри погладил мягкую шерсть шарфа и фыркнул. А ведь крёстный не так плох, как кажется!