Гарри, мама и я всегда гордились тем, чего ты добился до этого дня. Это тяжело для нас обоих, но я уверен в правильности своего поступка. Все эти годы мы не могли мечтать о лучшем сыне, чем ты. Но пару дней назад многое изменилось. Для меня, как отца и религиозного человека, неприемлемо такое извращённое поведение. Знать, что ты спишь с мужчиной — мерзко, безобразно и постыдно. Я задыхаюсь от отвращения, пока пишу это, и не могу выбросить эти мысли из головы. Боюсь представить, что сейчас творится в твоей. Гомосексуализм — это позор. И не только для тебя, а для всей нашей семьи. Забудь обо мне, как только дочитаешь до конца, потому что ты мне больше не сын. Либо ты меняешь свои взгляды, либо мы больше никогда не увидимся. Дэниель
— Это ужасно, — спокойно ответил Луи. Он не знал, что следует говорить в таких случаях. Как отец вообще мог сказать столь отвратительные вещи своему сыну? — Это одна из причин, почем люди боятся открыться. Никогда не знаешь, как на это отреагируют люди вокруг тебя. Но, если честно, это нисколько не меняет тебя, это всего лишь чувство, и я сомневаюсь, что кто-то имеет права тебя за это судить, — серьёзно произнёс Гарри и убрал письмо обратно в конверт. — Никогда бы не подумал, что мой отец такой грубый и жестокий. Но с тех самых пор мы никогда с ним не виделись. Это было больше трёх лет назад, когда я только пошёл в университет, — Гарри сделал ещё глоток чая. — Я был морально уничтожен, когда только прочитал это. Но хуже всего были не его оскорбления. У меня никогда не было возможности поговорить с ним о моих чувствах. Потребовались годы, чтобы осознать это, — мужчина замолчал. — Мама, конечно, так бы никогда не отреагировала. Но она умерла раньше, чем я понял, что со мной происходило. — Прости, — прошептал Луи. — Спасибо, но не стоит, — учитель откинулся назад. — Она часто болела и так страдала, что смерть — единственное облегчение для неё, хотя я долго не мог прийти в себя после её утраты. Я скучаю по ней, даже представить себе не можешь, как сильно. Этот разговор заставил Луи задуматься о том, как после всего случившегося Гарри остался таким сильным, счастливым и приятным человеком. От его истории мурашки бежали по коже, и вместе с тем проблемы Луи показались ему глупыми и несущественными. Он обнял мужчину. — Знаешь, я не хочу, чтобы мы сидели тут и грустили. Давай закажем пиццу? Как тебе идея? — предложил Гарри и, взъерошив Луи волосы, отправился на кухню за меню. — Выбирай, что тебе больше нравится. Я угощаю. Доставка не заставила себя долго ждать, и вскоре Гарри и Луи вновь сидели на балконе под пушистыми пледами. Воздух был прохладным и свежим, небо медленно меняло свой цвет от голубого до фиолетового, красного и оранжевого. — Могу я у тебя кое-что спросить? — поинтересовался Луи. Гарри кивнул. — Как… Как ты понял… Понял, что не такой, как все остальные? — Луи развёл руками, потому что боялся называть вещи своими именами. Мужчина повернул к нему голову. — В смысле, понял, что я гей? Луи кивнул. — Ещё подростком я чувствовал некое притяжение к мальчикам. Тогда я не понимал, что это такое. Я думал, что если начну встречаться с девушкой, то всё будет нормально, но вышло не так хорошо, как я предполагал, — учитель пожал плечами и взял ещё один кусок пиццы. — Всякий раз, когда я был с ними близок или занимался сексом, то ничего не чувствовал. И это было странно. Мои друзья были взволнованы этими вещами, поэтому я думал, что тоже должен. У меня было много девушек, — спокойно ответил он и пожал плечами. — Когда я пошёл в университет, то встретил одного парня, который отличался ото всех своей открытостью и экстравагантностью. Мы сдружились, и однажды он уговорил меня пойти с ним в гей-клуб. Примерно в это же время я понял, что за эти годы многое потерял, а спустя пару месяцев встретил своего первого и настоящего молодого человека. Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что я никогда не был увлечён женщинами, как другие парни. Сначала я держал свои предпочтения и отношения в секрете, но это было тяжело. В первую очередь морально. Одна мысль о том, что кто-то узнает, что я гей, пугала меня. Открыто разговаривать я мог только с Лаурой, — задумчиво произнёс он. — Она всегда была на моей стороне, чего не скажешь про семью. Я скрывал от них правду, боясь реакции, пока однажды не решил рассказать всё отцу, потому что нести это бремя в одиночку больше не мог. Как ты уже понял, он оказался не таким понимающим, как мне того хотелось. Он долго кричал на меня, а потом выгнал из дома в тот же день, как узнал. Слава Богу, тогда Лаура позволила мне остаться у неё. А спустя пару дней я нашёл в почтовом ящике письмо от отца. — Может, он хотел с тобой поговорить? — тихо спросил Луи. Гарри покачал головой: — Не думаю. Он так меня и не понял. Они ели пиццу в полной тишине и смотрели, как сменяли друг друга краски ночного неба. Их пальцы невесомо касались друг друга, и Луи был рад даже такой маленькой близости. — А что у тебя? — спросил Гарри у Луи. — Как ты понял, что тебе нравятся парни? Улыбка мужчины была прекрасна, а ямочки сводили с ума. Его пристальный взгляд заставил Томлинсона нервничать. — Я ещё не до конца разобрался в себе, но… Я тоже пытался встречаться с девушками, но всегда чувствовал, что мне чего-то не хватает, — он тяжело вздохнул. — Даже не знаю. Хотя был момент, когда я понял, что что-то изменилось, и это было странно, я не мог понять, что это. После ухода отца из семьи я чувствовал себя одиноким, мой лучший друг Стэн и я, мы сблизились… То есть между нами ничего не было, кроме душевной близости, — Луи замолчал. — С девушками такого никогда не было… Гарри вновь посмотрел на него. — Иногда наши чувства тяжело описать словами. Ты просто ощущаешь это и знаешь, что они реальны.Глава 44: И снова у Гарри
19 июля 2018 г. в 18:26
Стоило Луи переступить порог дома Гарри, как учитель заключил его в крепкие и тёплые объятия. Это было одновременно лучшим и нереальным чувством на земле. Они вошли в гостиную и опустились на диван. Мужчина тут же предложил ему чашку чая. Они разговаривали о случайных и ничего не значащих вещах, и от этого не было неудобно или некомфортно. Луи нравилось слышать голос Гарри. Так сильно, что лёгкое вибрирующее чувство возбуждения в животе сводило с ума. И всё, о чем он мог думать, это то, как сильно ему хотелось прижаться к Гарри. Это желание не давало покоя, но он так и не посмел шелохнуться.
— О чём задумался? — вдруг спросил Гарри, и парень покраснел.
Он не мог рассказать мужчине о том, что прочно засело в его голове. Томлинсон поменял положение и вновь потянулся за чашкой. Он нервничал.
— Ни о чём, — сказал он и уставился на плавно качавшиеся на дне чаинки.
Гарри улыбнулся.
— Никогда не поверю в это. По тебе видно, что ты о чём-то усердно думаешь.
Мальчик поджал губы, оставил чашку и притянул колени к груди. Он обнял их и опустил подбородок, стараясь не отводить от Гарри взгляда.
— Боюсь, я не смогу тебе рассказать, — напряжённо пробормотал он.
— Давай, — широко улыбнулся тот и ободряюще подмигнул Луи. — Я не кусаюсь.
— Я боюсь.
— Чего? — спокойно спросил учитель.
— Что это покажется тебе странным.
Луи опустил голову, боясь пересечься с Гарри взглядом, и глубоко вздохнул, пытаясь побороть неловкость и страх.
— Я бы никогда так о тебе не подумал, — серьёзно ответил тот.
Стоило ли Луи рассказывать всё, о чем он думал? От этого могло зависеть, испортится ли вечер или станет только лучше. Луи боролся с собой, пытаясь решить: быть ему до конца честным с Гарри или нет. Ему хотелось большего, чем просто быть рядом. Не хватало теплоты его тела и крепких объятий. От одной мысли об этом сердце вновь часто затрепетало. Парень нервничал, но добрый взгляд мистера Стайлса побуждал хотя бы попытаться.
Томлинсон нервно потёр лицо, вздохнул и выпрямился. Он быстро взглянул на мужчину, который кивнул ему и улыбнулся. Луи пришлось собрать всю свою храбрость и подойти к нему, сесть рядом и обнять. Гарри осторожно обнял его в ответ, и Луи медленно опустил голову ему на грудь.
— Я думал об этом, — тихо признался он.
Он боялся посмотреть мужчине в глаза, сосредоточив всё своё внимание на камине перед ним.
Гарри не говорил ни слова, только взял Луи за руку, а другой погладил по волосам, и такое проявление нежности заставило мальчика вздрогнуть. Он закрыл глаза, наслаждаясь проявленной теплотой. Обняв Гарри за талию, он ближе прижался к его груди. Волнение в душе усилилось, и он готов был поклясться, что никогда раньше такого не испытывал.
— Всё ещё думаешь, что это шутка? — спустя какое-то время спросил Гарри.
— Нет, — ответил Луи, но оказалось, что звучал он тише шёпота.
Он немного сполз вниз и положил голову мужчине на бёдра. Гарри пришлось лечь удобнее и приобнять Луи за талию. Он продолжал перебирать пальцами его волосы, пока Томлинсон не расслабился под этими нежными и успокаивающими прикосновениями.
— Впервые увидев тебя на своих занятиях, я подумал, что ты особенный. Не только твоя личность. Я был поражён твоей чёткой и продуманной работой, — признался Гарри. Его голос звучал глубоко и спокойно. — Через какое-то время я заметил, что ты выглядишь грустно, поэтому предложил немного поговорить, — он наклонился за своей чашкой и сделал глоток. — Услышав твою историю, я почувствовал, словно мы связаны, словно я знаю, что ты чувствуешь.
Луи был поражён таким признанием. Он поднял взгляд, но оставаться спокойным рядом с Гарри было практически невозможно. Он не знал, что стоит сказать, а потому лишь закрыл глаза и произнёс:
— Могу я ещё немного побыть с тобой?
— Конечно, милый, — сказал учитель и продолжил перебирать его волосы. Это были райские несколько минут в его жизни.
Вскоре Луи поднялся с коленей Гарри, взял чашку со стола и сел рядом с мужчиной, который вновь вскинул волосами. Если бы мистер Стайлс только знал, как сильно Луи нравился этот жест. Завораживающе и сексуально.
— Хочу тебе кое-что показать, — Гарри встал и вышел из комнаты. Вернулся он с белым конвертом в руках. — Мне потребовалось время, чтобы понять, что я такой же, как и все остальные, — сказал он и протянул письмо Луи. — Мой отец дал мне это, когда я открылся ему.