***
Профессор Снейп пригласил Гарри остаться и выпить с ним чай, а Гарри принял приглашение. Тишина, которую они так комфортно делили в доме профессора, не царила в такой обстановке, но профессор Снейп спросил Гарри о его уроках и других обычных вещах, и Гарри обнаружил, что он не против ответить. Он даже затронул более тяжелые темы — он спросил, не возражает ли Гарри, что он рассказал Нарциссе Малфой о его прошлом. Гарри был рад, что профессор был обеспокоен вообще этим, даже постфактум. Однако он этого не сказал. Он просто пожал плечами и сказал, что это обязательно произошло бы. В любом случае, это не было секретом, когда все в Хогвартсе знали, что он приехал из Святого Брутуса. Тогда профессор Снейп спросил: — Вы хотели бы знать, что именно я ей сказал? Гарри снова пожал плечами. — Это личное, не так ли? Профессор Снейп издал нехарактерный нечленораздельный шум и сказал: — Я сказал ей, что вы несправедливо были помещены в то учреждение. Гарри уставился на него. — Вы солгали ей? — спросил он, смущенный как тем, почему профессор говорил ему это, так и тем, почему он мог солгать миссис Малфой. Профессор Снейп посмотрел на него в ответ, эти черные глаза пронзали его насквозь. — Я не лгал, — просто сказал он. Гарри внезапно почувствовал себя ужасно неловко, вынужденный объяснять что-то, что, как он думал, знал этот человек. — Эм… профессор Снейп, сэр… вы знаете, что я это сделал. Напал на моего дядю с ножом.- Не зная, где они недопоняли друг друга, он добавил: — Я никогда не отрицал этого. — Я знаю, что ты этого не делал, Гарри. И я знаю, что у вас с дядей была…ссора и что ты использовал нож. Это не означает, что ты заслужил быть отправленным в это место, что ты обладаешь «неизлечимыми криминальными наклонностями». Самооборона — это не преступление. Гарри быстро отвел взгляд. Его щеки горели и руки дрожали, и он чувствовал, как будто что-то застряло в горле. — Я… — выдавил он, не зная, что собирается сказать. Но профессор Снейп прервался, спрашивая его о дополнительных занятиях историей с Драко и Гермионой. Гарри понятия не имел, как он узнал о них, но был благодарен за смену темы. И хотя ему было очень неудобно, через несколько дней профессор Снейп попросил его остаться снова, и он согласился. Однако, как только они сели, профессор Снейп казался непривычно взволнованным — в его особой манере. Гарри ждал, с удовольствием потягивая чай. Профессор резко встал, подошел к книжной полке, а затем поставил перед Гарри большую книгу. «Импрессионизм и постимпрессионизм», так звучало название. Это была книга по искусству. Гарри взял книгу, не понимая, что происходит. — Что это такое? — спросил он. — Это книга об искусстве. — Профессор Снейп снова сел. Гарри хотел, чтобы у него было самообладание, чтобы посмотреть на профессора, но он все еще ничего не понимал. — Что…почему? Профессор Снейп сжалился. — Это для тебя. Я думал, тебе понравится. — Вы сделали мне подарок? — спросил он, его голос звучал выше обычного. Профессор выглядел раздраженным и избегал зрительного контакта. — Ты можешь воспринимать это так, если хочешь, — сказал он. Гарри не знал, как еще он должен был воспринимать это, но не ответил, вместо этого листая книгу. Она была полна глянцевых репродукций, что было приятно, потому что он предпочитал смотреть на изображения, а не читать о них. (Профессор Трелони не вела историю искусства, хотя это было якобы одним из требований курса.) Он задержался на Ван Гоге на мгновение, а затем перелистнул на Гогена, который привлек его яркими красками. Там была картина под названием «Алискамп»*, полная чудесного меланжевого оранжевого, Гарри хотел бы, чтобы этот цвет был в каждой картине. Три фигуры в центре были главными, но их полностью затмевало окружение, их черная одежда была неестественной, но притягивала взгляд. Профессор Снейп прочистил горло. — Попробуй Сезанна, — сказал он. Гарри послушно стал листать вперед, но остановился, когда увидел «Шато»**.Там было немного больше этого оранжевого, но в окружении глубоких синих и зеленых. Это было прекрасно. — Также «Дом в Провансе»***, — сказал профессор Снейп. Цвета были бледнее, чем Гарри обычно любил использовать, но они придавали картине мерцающий, люминесцентный эффект. Он вопросительно взглянул на профессора. — Я думал, ты оценишь, как он использует цвет, — сказал профессор Снейп, — но использование углов может быть новым для тебя. Так и было: собственные работы Гарри были красочными, но в основном бесформенными. Он мог видеть в Сезанне, как геометрия может работать с природным чувством цвета и небольшими мазками кисти. Он удивился, как профессор Снейп узнал об этом. — Я не знал, что вы интересуетесь искусством, — сказал он профессору. Профессор Снейп просто посмотрел на него, и Гарри снова почувствовал себя некомфортно. В комнате было слишком жарко, и он не знал, как он должен был реагировать. Ему понравилась книга, но часть его хотела ее вернуть. Он не знал, что за игру вел профессор Снейп. — Спасибо, сэр, — пробормотал он, уставившись на книгу и отчаянно надеясь, что он сможет уйти. — Гарри, — сказал профессор Снейп. — Успокойся. Гарри дернул головой и посмотрел на него. — Я спокоен. — Он контролировал свой голос, — Но я должен вернуться в свою комнату. Учиться. — Он встал, все еще сжимая книгу. Профессор Снейп проигнорировал это и сказал: — Я хотел поговорить с тобой о лете. — Что насчет этого? — грубо спросил Гарри, все еще стоя. — Хочешь провести его у меня? — Директор не придумал ничего другого? Профессор слегка покачал головой из стороны в сторону. — Я не разговаривал с директором, — сказал он. — Тогда что..? — Гарри не закончил. — Я думал, мы хорошо поладили друг с другом. Я приглашаю тебя пожить у меня летом. Вот так просто. Это было совсем не просто, подумал Гарри. — Это из-за Драко? — выпалил он. Он не хотел этого говорить. Именно поэтому он не хотел говорить с Драко о профессоре Снейпе. Вообще-то, ему нравился профессор, но это было личное. Но Драко и профессор были практически семьей, или что-то вроде того. Это было неудобно, и Гарри чувствовал себя плохо, прокладывая себе путь между ними, но также… ну, было бы легче, если бы Драко не знал профессора, и тогда Гарри не должен был бы думать об этом. Ему не нужно было бы задаваться вопросом, говорил ли Драко о нем с профессором Снейпом, просил ли он профессора Снейпа вести себя определенным образом с ним, собирались ли они вместе и говорили о нем. Он знал, что он эгоцентричен, но он просто хотел, чтобы ему не нужно было думать об этом. Но так как он спросил, он хотел получить ответ. — Почему Драко имеет к этому какое-то отношение? — спросил профессор. Гарри посмотрел на него. Он не мог сказать, он намеренно притворялся тупым или нет. Он облизал губы и сказал: — Потому что, если… если Драко и я все еще… он хотел бы, чтобы я был где-то… это было бы удобно, и вы его дядя или его крестный отец или кто-то еще… — Он умолк. — Ты думаешь, что я пригласил тебя жить у меня из-за требований этого избалованного маленького мальчика? — Голос профессора был ледяным. Гарри несчастно пожал плечами. — Позволь мне объяснить тебе — я бы не стал этого делать. И я не приглашаю тебя остановиться у меня только потому, что директор попросил меня. Единственная причина, по которой я пригласил тебя, — это то, что я буду наслаждаться твоим обществом. — Он остановился. — Это так трудно услышать? — Его голос был невыносимо нежным. Гарри снова пожал плечами и отвернулся. Он отчаянно хотел покинуть комнату. Он немного подскочил, когда почувствовал руку профессора на плече. Он не знал, что профессор Снейп так близко к нему подобрался. — Садись, Гарри, — сказал он. — Допей свой чай. В данный момент мне не нужен ответ. Гарри позволил себе вернуться к своему стулу, и он быстро спрятался за своей чашкой. Профессор Снейп тихо потягивал чай и смотрел на огонь. Гарри чувствовал себя ребенком. Он был таким трусом! Почему это так его расстраивало? Он сделал несколько подкрепляющих силы глотков. Становилось холодно, но все равно хорошо. — Я буду жить у вас, — сказал он внезапно и громко. Профессор Снейп выглядел таким же испуганным, как и Гарри. — Ты уверен в этом? — спросил он, вглядываясь в Гарри. — Да, — сказал Гарри. И тогда он понял, как сильно этого хотел.***
Северус смотрел с главного стола. Гарри прятал еду в сумку, когда думал, что никто не смотрит. Не очень ловко, потому что, конечно, Северус смотрел, точно так же, как и Драко. Драко, на самом деле, смотрел на Гарри, а затем на Северуса, совершенно очевидно, пытаясь убедиться, что Северус заметил это поведение. Глупый мальчик — он думал, что Северус был так же поглощен собой, как его шестнадцатилетние одноклассники? Северус видел, как Гарри «подкрадывался» к еде несколько раз и до этого, и после того, что он узнал во время пасхальных праздников, он мог сделать вывод, что это было одно из последствий того времени в жизни Гарри, когда его опекуны не кормили его регулярно. Отвратительно. Он оторвался от Гарри и посмотрел на Альбуса, который поглядывал на него с улыбкой на лице. — Я могу вам помочь, Альбус? — спросил он ледяным тоном. — Я рад видеть, что вы проявляете такое внимание к мальчику, — сказал Альбус с улыбкой. — Ему это не нравится, — пробормотал Северус, накалывая картошку на вилку. — Простите? — спросил Альбус. — Он не любит, когда его называют мальчиком, — громче сказал Северус. — Конечно, конечно, — сказал директор. — Что касается молодого Гарри — есть вопрос, который мы должны обсудить. — Некоторая радость исчезла с его лица, и Северус почувствовал волнение. — Пойдем в ваш кабинет? — спросил он. Альбус кивнул, и снова посмотрев на Гарри, который теперь говорил с девушкой Грейнджер и демонстративно игнорировал очевидные замечания других Гриффиндорцев, Северус покинул Большой зал. — Я изучал ситуацию Гарри, — сказал Альбус без преамбулы, как только они расселись в его кабинете. — И я обеспокоен тем, что я обнаружил на данный момент. — Альбус, если вы предполагаете, что Гарри подвергался насилию… Альбус оборвал его. — Это не совсем то, что я имел в виду. — Старик наклонился вперед. — Я связался с управляющим поместья Поттеров. Они оставили значительную сумму, предназначенную для Гарри, сумму, которая позволила бы ему посещать университет без проблем и содержать себя в течение нескольких лет после этого. Вполне комфортно. Учитывая очень мудрые инвестиции, он мог бы обеспечивать себя, хотя и не миллионами, на протяжении всей своей жизни. — Возможно, — ответил Северус. Альбус продолжил: — Тетя и дядя Гарри по материнской линии, Петуния и Вернон Дурсли, получили контроль над этими средствами за вычетом суммы, выделенной на обучение в Хогвартсе, до тех пор, пока они оставались законными опекунами Гарри. Часто в таких случаях устанавливаются лимиты на суммы, которые опекуны могут снять. — Он остановился. — Этого, к сожалению, не было сделано. Северус сел прямо. — К чему вы клоните? — спросил он, уже зная ответ. — Большая часть денег пропала, — прямо сказал Альбус. — Видимо, они были потрачены на неразумные инвестиции. Конечно, что из этого, несомненно, было потрачено на Гарри, и немаловажная сумма была вложена в частный Центр Святого Брутуса для мальчиков с неизлечимыми криминальными наклонностями. — Гарри никогда не должен был оказаться там, — жестко сказал Северус. — А теперь вы говорите, что его родственники оставили его без гроша? — Гарри получит все, что останется, когда окончит школу. Однако вряд ли там будет больше, чем жалкие гроши. — Он откинулся назад и сказал: — Я не верю, что они когда-либо собирались отдать Гарри что-то из этого. Минерва сказала мне, что он понятия не имел, что есть сейф или какие-то деньги Поттеров. Северус чувствовал, как сжимаются его кулаки, но не мог говорить. — Есть одна единственная возможность, которая позволила бы Гарри сохранить деньги, которые остались, и, вероятно, большую часть первоначальной суммы. — Слова были обнадеживающими, но голос Альбуса звучал устало. — Тогда давайте воспользуемся ей. Я не позволю этим людям причинить ему еще больше вреда. — Я разговаривал с адвокатом, — начал Альбус. — Если бы Гарри можно было освободить от власти родственников, он немедленно получил бы контроль над тем, что осталось. — Так и нужно поступить, — медленно сказал Северус. Альбус кивнул. — Если бы Вернона и Петунию Дурслей обвинили в жестоком обращении с детьми, Гарри мог бы возбудить дело об эмансипации — ну, возмещении морального ущерба, мы могли бы сказать так. Учитывая, что деньги были отложены на его воспитание, он мог подать иск о возмещении ущерба в размере первоначального фонда Поттера. Северус представил себе возможное будущее Гарри. Один из вариантов заключался в том, чтобы избегать его законных опекунов до восемнадцати лет, а затем начать свою взрослую жизнь без финансовой или эмоциональной поддержки. За исключением, конечно, того, что мог предложить сам Северус — или, скорее, того, что Гарри принял бы от него. Или он мог признать, что то, что произошло с ним, было неправильно, получить свободу от монстров, которые должны были заботиться о нем, исцелиться эмоционально, формируя здоровые отношения с окружающими его людьми, и начать свою взрослую жизнь с надеждой. Может быть, последнее было несбыточной мечтой, но разве это не было одной из возможностей? — Мы должны, — просто сказал он. Альбус посмотрел на него с несчастным выражением на лице. Северус понял: — Он никогда не признает этого. Альбус кивнул. — Это кажется маловероятным. У него было множество возможностей обвинить тетю и дядю в жестоком обращении, и отказаться от них. В последнее время он неоднократно отказывался искать способ освободиться от их опеки. — Но, — начал Северус, — если кто-то другой обвинит Дурслей от его имени… — Он будет юридически обязан предоставить заявление и доказательства, а также дать показания в суде, если дело дойдет до этого, — закончил Альбус. Северус резко вздернул голову и посмотрел на него. — Вы же не думаете, что Гарри соврет, не так ли? Альбус покачал головой. — Вам знать лучше, чем мне, Северус. К сожалению, Северус не знал. — Я не думаю, что он станет, — сказал он, — Но я не могу быть уверен. Возможно, если мы начнем двигаться, он сможет быть… уверен. На лице у Альбуса было написано то же сомнение, что чувствовал Северус. — Возможно. Северус высказал свои мысли вслух: — Для того, чтобы возбудить дело, нужны достаточные доказательства. От кого-то, кроме самого Гарри. Альбус кивнул. — Он доверяет вам? — Недостаточно, — мрачно сказал Северус. — Хотя я наблюдательнее, чем он думает. Но, возможно… — Молодой Мистер Малфой? — предложил Альбус деликатно. Северус кивнул. Альбус сказал: — Вы понимаете, Северус, что Гарри это не понравится. Что он, скорее всего, расценит это как предательство. — Конечно, — твердо сказал Северус. — Я уверен, что он скажет, что он предпочел бы, чтобы у них были деньги его родителей, чем признает, что он подвергся насилию. Так же, как он неоднократно отрицал, что они издевались над ним. — Вы должны быть уверены, Северус, что готовы пожертвовать его хорошим отношением. — Я забочусь о его интересах, — огрызнулся он, защищаясь. — Конечно же, это так. Но он этого не поймет. Нет, подумал Северус. Он не поймет. Совсем. Но он снова увидел эти два варианта будущего Гарри. — У Гарри никогда не было никого, кто заботился бы о его интересах. Это то, что ему нужно, даже если это не то, чего он хочет. Я должен это сделать, — решительно сказал он. Альбус кивнул. — Очень хорошо. Я свяжусь с адвокатом. Северус кивнул, чувствуя себя истощенным. Он вспомнил предыдущий день, когда Гарри согласился провести с ним лето, и увидел, что эта возможность ускользает. Нет. Он должен это сделать.