Incurable

Единственное, что заставило Драко почувствовать себя немного лучше, это то, что Гарри выглядел таким же усталым и несчастным, как и он, — даже хуже, чем он: он был очень бледным с огромными кругами под глазами. Конечно, сейчас у Гарри было много причин быть несчастным, но Драко надеялся, что Гарри чувствовал себя ужасно из-за того, что произошло прошлой ночью. — Я жил в каморке под лестницей, — неловко говорил Гарри, и Драко заставил себя слушать, потому что он никогда не рассказывал об этом раньше. — Вы имеете в виду, что спали там? — спросил адвокат. — Да, но… они отправили меня туда, когда у меня были проблемы. И иногда, когда я попадался на пути. «На пути?» — недоверчиво подумал Драко. — На пути? — спросил адвокат, вложив в слова гораздо меньше гнева, чем вложил бы Драко. Малфой смотрел, как Гарри закрыл глаза, и когда он снова открыл их, он казался далеким, и его голос звучал так, как будто он не здесь. — Знаете, если к ним приходили гости. Многие из их друзей не знали, что я живу у них — только Дадли. Или, думаю, иногда им просто не хотелось меня видеть. — Драко наблюдал, как Гарри неловко ерзает и краснеет. Он выглядел очень маленьким, там, на свидетельском месте. — Насколько большой была каморка? Она была меблирована? — Я действительно не знаю, насколько большой она была. Там было достаточно для детского матраса. Ничего больше не было. Иногда была лампочка, — лицо Гарри было все еще неестественно спокойным. Драко задавался вопросом, что ему приходится делать, чтобы контролировать себя. Робертс сделал паузу. — И это тоже было наказанием? Гарри кивнул. — Пожалуйста, скажите «да» или «нет», мистер Поттер, — сказал судья. — Да, — сказал Гарри, прочищая горло. — За что вас наказывали? Гарри снова пожал плечами. — Это было что-то вроде случайности. Побеспокоил Дадли. Не закончил работу по дому. Побеспокоил дядю Вернона или тетю Петунию. Если им не нравилась их еда. Иногда меня отправляли туда за что-то, а на следующий раз за этот же проступок — нет. Я никогда не знал, почему. Драко думал, что он чувствовал себя так же прошлой ночью: не в состоянии понять, что делать, потому что эмоции Гарри были непредсказуемы. Сначала он прижался к Драко на кровати, издавая эти мягкие сонные звуки, а затем он был смущен и грустен. И зол, зол на Драко и говорил абсолютно ужасные вещи. Драко не был уверен, что он именно это имел в виду, но, может быть, так и было, а затем… стало так холодно в конце. Что бы ни говорил Гарри, Драко не хотел чтобы он был каким-то хорошо или плохо обученным щенком. Он знал, что это все не будет просто так забыто и прощено — но все же. Он думал, что Гарри захочет быть утешенным, что ему понадобится утешение, и, возможно, они отложат ссору. Очевидно, он ошибался. — Какими опекунами они были? — спросил адвокат. — Что вы имеете в виду? — Они защищали тебя? Присматривали за тобой? Ты был в безопасности? Драко видел, что Гарри сдержался, чтобы не фыркнуть. — Конечно, нет. Ну, я думаю… я должен был быть дома, когда Дадли был дома — если я приходил позже его, меня наказывали. Но, в основном, они не обращали особого внимания на такие вещи. Один раз они оставили меня в магазине… мне было… пять или около того? — Гарри кашлянул, и Драко подумал, что это воспоминание расстроило его. — И всякий раз, когда они уезжали в отпуск или куда-то еще, они оставляли меня дома. — Как долго ты оставался один? — Иногда просто на ночь, чаще на выходные, если они были в гостях у тети Мардж. Обычно немногим больше недели. — Без присмотра? Он отрицательно покачал головой. — Нет. — Они оставляли тебе достаточно еды? — Иногда. Но — я не думаю, что они действительно думали об этом — я просто ел то, что оставалось. Разве… — Разве что? Гарри смотрел на колени, избегая зрительного контакта с кем-либо в комнате. — Разве только они не запирали меня в каморке. И… иногда они оставляли мне там воду и еду.  — Итак, в течение нескольких дней вы были заперты в своей каморке, иногда без еды или воды, и не могли выйти? — Я… они давали мне еду, если это было больше, чем ночь. — Достаточно еды? Гарри замер. — Я действительно не знаю. Драко хотел ударить этих глупых Дурслей или поцеловать Гарри, по которому те, кто его знал, могли увидеть, что он был просто комком нервов, и никто из его близких, похоже, не знал, насколько жестоко с ним обращались. Он задавался вопросом, какая эмоция или какой инстинкт заставляли Гарри отрицать серьезность этого — он мог услышать конфликт в голосе Гарри: конфликт между минимизацией преступлений против него и попыткой добиться справедливости. Он знал, что Гарри хотел этого, так же, как он знал, что Гарри не хотел причинить ему боль, хотя он и пытался сделать так, чтобы они оба поверили в это. Был ли он неправ, когда утверждал, что Гарри не был действительно жестоким и грубым? Он должен был просто принять ложь, которой Гарри любил окружать себя? Нет. Он не станет этого делать. Даже в худшие моменты… он знал, что Гарри сдерживался, когда они занимались сексом, когда он действительно мог навредить ему. И он бы солгал, если бы не признал, что это было немного захватывающе. Но потом холод — это то, что задело его гораздо больше. И Драко найдет способ прорваться и через это. — Мистер Поттер, расскажите нам о физическом насилии, — попросил адвокат. Гарри выглядел так, будто вот-вот развалится. — Я… это не было… — он остановился, сделал глубокий вдох, по-видимому, восстановив контроль над собой. — Это не было… как обычно. Я имею в виду, — добавил он, — не то, чтобы меня били каждый день. — Он остановился. — Просто… время от времени. — Он сразу поспешил добавить, — Но не так сильно. Обычно это были просто пощечины за пережаренное жаркое, может быть, или толчок, если я встану на пути. Но не каждый раз. — Он сделал еще один глубокий вдох. Драко думал, что видит, как Гарри трясет даже отсюда. — Так это было непредсказуемо? — Да, — сказал Гарри с облегчением. — Совершенно непредсказуемо. — Тебя били и дядя, и тетя? — В основном дядя Вернон, но тетя Петуния иногда… не очень сильно. — Они когда-нибудь намеренно ломали тебе кости? -… да, — выдохнул он. — Однажды дядя Вернон сломал мне все кости в руке. Спина Драко похолодела, когда вспомнил угрозы Гарри Саймону Майерсу. — Они когда-нибудь били тебя или ранили чем-нибудь, кроме своих рук? — Я… да, — прохрипел он. Пауза, а затем Робертс сказал: — Ты расскажешь нам об этом? — Я… — он запнулся. — Можно мне выпить немного воды? На мгновение все засуетились, и охранник принес ему стакан воды. Гарри отхлебнул из него. Драко определенно видел, как трясутся его руки. — Мистер Поттер? — Его ремнем, — сказал он резко, глядя на пустой стакан перед собой. — И? — И… метлой, иногда. — И? Гарри выглядел опустошенным. — А ваши дядя или тетя когда-нибудь пользовались ножом, мистер Поттер? — Не тетя Петуния, — поправил он, и Драко ненавидел, что Гарри все еще — после всего этого — пытается свести ущерб, причиненный ему, к минимуму, преуменьшить его. — Но твой дядя это делал? Гарри кивнул. — «Да» или «нет», мистер Поттер. — Да! — И? — И что? — Обжигали ли вас когда-либо намеренно? -… сигарами, — сказал Гарри, звуча побежденным. — Или… конфоркой. Адвокат сделал паузу, по-видимому, чтобы слова прозвучали в полную силу. Драко, конечно, все это знал, но ему все равно было плохо от того, что он слушал это. Сидящая через несколько стульев от него Гермиона высморкалась. Рядом с ним костяшки пальцев дяди Северуса побелели, потому что он слишком сильно сжимал кулаки. Драко представил себе маленького Гарри — гораздо худее, чем сейчас, его растрепанные волосы, нездоровая бледность от голода и запирания в шкафу. Он представил, как он улыбается, эта улыбка делала его счастливым и беззаботным, и заставляла выглядеть младше, даже еще младше, чем Гарри был на этой воображаемой картинке. И тогда он представлял себе, как эта улыбка сменяется гримасой боли — которую он мог только вообразить, потому что Гарри никогда не показывал боль — а потом на его лице появился злобный оскал, который был Драко слишком хорошо знаком. Он представлял, как это случалось снова и снова, пока они не уничтожили его шансы на счастье. Нет, Драко поправил себя — не все шансы. — Мистер Поттер, каково это было эмоционально? Как они с вами разговаривали? Драко видел, как Гарри смотрит на Дурслей, прежде чем повернуться к своему адвокату. Он задавался вопросом, каково это было для Гарри, увидеть их снова. — Эм, не очень приятно, — сказал Гарри. Робертс предложил ему продолжить, и Гарри выдохнул. — Они говорили… что я не хороший, гнилой, глупый, уродливый… — пробормотал он. Его лицо было красным. — Меня часто называли «мальчиком» или «Поттером». Или… «уродом». Драко бросил взгляд на дядю Северуса. Он выглядел очень расстроенным — настолько расстроенным, насколько дядя Северус не выглядел никогда. Голос Робертса был нежным. — Они когда-нибудь говорили, что любят тебя? Драко внимательно смотрел и слушал. Гарри покачал головой. — Нет, — сказал он. Затем он посмотрел на Драко, и их глаза встретились, они долго смотрели друг на друга, и Гарри не выглядел сердитым, несмотря на вчерашние слова, он был просто грустным и смущенным, и Драко знал, что они еще вместе. Гарри откашлялся и отвел глаза. — Они говорили, когда я был маленьким, что они полюбят меня, если я буду хорошим — но потом они сказали мне, что это невозможно. Но… я думаю… думаю, что мои родители говорили. Прошло немного времени, прежде чем судья объявил перерыв.

***

Как только он покинул зал суда, Гарри оказался практически окружен Гермионой. Ее волосы щекотали ему нос, пока он ждал, когда она перестанет обнимать его. — О, Гарри! — сказала она у него на плече. Он повернулся к Карен, но она проигнорировала его умоляющий взгляд. Гермиона отстранилась, и Гарри почувствовал себя неловко, потому что ее глаза покраснели. «Чертовы девчонки», — подумал он. Слишком эмоционально. — Полагаю, ты не хочешь об этом говорить? — спросила Гермиона, улыбаясь сквозь слезы. Гарри покачал головой. Позади нее он увидел Снейпа и Драко, выходящих из зала суда. Они оба смотрели на него, и он хотел посмотреть на них, но вместо этого быстро отвернулся. Гермиона помахала им, когда увидела их, но они милостиво держались подальше. Гарри собирался что-то сказать. — Итак… вы остановились в отеле? — Нет, разве я тебе не говорила? Здесь живут мои родители. Так приятно увидеть их снова. Моя мать подстриглась! Гарри пытался казаться заинтересованным, правда, но кого бы это волновало, если бы женщина, которую он никогда не встречал, подстригла волосы? Гермиона, благослови ее Бог, все еще говорила. -…И я рассказала им все о тебе, конечно, давным-давно, но я подумала, что ты мог бы встретиться с ними? Для ужи… — Мне нужно в туалет, — громко сказал Гарри. Карен услужливо сказала: — Это там, — указывая на знак прямо перед ними. После того, как он помочился, Гарри плеснул себе в лицо холодной водой. Он не хотел уходить, не хотел говорить с Гермионой о встрече с родителями, не хотел, чтобы уродливый адвокат Дурслей допрашивал его, не хотел быть в одной комнате с кем-либо из них, не хотел ничего делать, кроме как опереться на раковину, закрыв лицо руками. Он почувствовал, как чья-то рука гладит его по спине, и когда он поднял глаза, то увидел Драко позади себя в зеркале. Он наблюдал за ним. Никто из них не заговорил. Рука Драко была теплой, и Гарри хотел сказать что-то отталкивающее, что угодно, но он этого не сделал, и Драко тоже не сделал, возможно, боясь разрушить заклинание. Дверь распахнулась, вошел какой-то человек, и Драко тотчас же исчез. Гарри закрыл лицо руками, но через несколько минут он тоже покинул туалет. Ему нужно было присутствовать на суде.

***

— Вы нарисовали для нас очень грустную картину, мистер Поттер, и мне жаль, если вы так помните свое детство, но вам не кажется, что вы забыли несколько вещей? Черт, она даже казалась искренней. — Я ничего не рисовал, — сказал он, сузив глаза. — Да, я бы никогда не предположила, что ребенок заслуживает плохого обращения, но я думаю, что вы упустили очень важный фактор. Она остановилась, как будто ждала. Гарри понятия не имел, зачем, поэтому ничего не сказал. — Ваш кузен, мистер Поттер. Дадли Дурсли. Он тоже был там, не так ли? — Конечно, — сказал Гарри. — Вы когда-нибудь ссорились со своим кузеном? — Да, — медленно сказал он. — Мы были не совсем друзьями. — Драки с применением силы? — Это он их начинал! — сказал Гарри, нарушая свое личное правило, которое гласило никогда не кричать. Да пошел этот Дадли. — Но вы их заканчивали, не так ли? — Я… — Он отрицательно покачал головой. — Что вы имеете в виду? — Очевидно, мистер Поттер, что вы сильный молодой человек. Я серьезно сомневаюсь, что у юного Дадли, физически неактивного ребенка, было много шансов. — Мы были младше, — сказал Гарри, глядя на нее. — Он был намного больше.- «Ужасно толстым», — подумал Гарри, но воздержался от этого. — Так ты никогда не сопротивлялся? — Ну, конечно, я сопротивлялся! Я не позволю ему и его друзьям избить меня! — Я разозлила вас, мистер Поттер? — ее голос был мягким.  — Я… — конечно, так и было, но он знал, что лучше отрицать это. — Я в порядке. Я просто думаю, что идея, что я угрожал Дадли, когда мне было восемь, смехотворна, — горячо сказал он. — Но вы ведь угрожали ему, не так ли, мистер Поттер? Говорили это не ему, но его отцу. Кровь отлила от лица Гарри, и он внезапно почувствовал страх. Он понял, что она многое знала. — Да, — слабо ответил он. — Расскажешь нам об этом? Помни, ты под присягой. — Я помню, — пробормотал он. — Я… я сказал дяде Вернону, что я отрежу ему… Голос судьи прогремел около его уха. — Повторите, пожалуйста, мистер Поттер? Я не расслышал. — Я угрожал отрезать его… его пенис, — сказал Гарри, ярко покраснев. — Я сказал это дяде Вернону. — Но теперь вы говорите мне, что у него нет причин переживать?  — Мы были уже старше, — сказал Гарри, вспоминая, сколько раз Карен говорила ему не позволять адвокату выставить его жестоким, как бы он ни хотел сказать ей, чтобы она ушла, а затем свалить самому. — Я уже был в Святом Брутусе в течение нескольких лет. Все было по-другому, и я просто хотел, чтобы дядя Вернон остановился и оставил меня в покое. И он это сделал, — добавил Гарри. — Я не собирался этого делать. — Но как мы можем поверить, что это была просто праздная угроза, когда вы уже прибегли к насилию против своих родственников раньше? Гарри дернулся. — Это было совсем другое дело. — Как так? — Я был зол, я действительно не знаю — я не планировал этого. — Считаете ли вы, что неконтролируемая ярость делает ваши действия более простительными? — Это была самооборона! — крик вырвался из груди Гарри. — Твой дядя первым взял нож? — Нет, но… он ударил меня кулаком… и бросил меня в стол! — Его сердце бешено колотилось. — Разве вы не угрожали убить его, прежде чем он коснулся вас? — Он сказал, что моя мама была шлюхой! — громко произнес он. Слово «шлюха» отозвалось эхом в зале суда. — Но вы угрожали убить его. Гарри вздохнул. — Да, я так сказал, — подтвердил он, чувствуя себя побежденным. В конце концов, так и было. — И после того, как вы сделали все возможное, чтобы порезать вашего дядю на куски, что произошло тогда? — Я забрал его бумажник. Я добрался до Лондона. Я пробыл там несколько недель, а потом меня нашла полиция. — И когда они спросили, что случилось, почему вы тогда не заявили о самообороне? У вас был куратор, у вас была группа людей, готовых выслушать любые обвинения, которые вы хотите выдвинуть… почему вы этого не сделали? — Я… — Он беспомощно пожал плечами. — На самом деле мне было одиннадцать… десять. Я подумал… я не знаю, что я подумал. Это было личное, только мое дело. Я не хотел, чтобы кто-то знал. Наверное, мне было неловко. — Таким образом, вы позволили поместить себя в учреждение для мальчиков с «неизлечимыми криминальными наклонностями» из-за…? Смущения? Застенчивости? Гарри сузил глаза. — Там было лучше. В Святом Брутусе лучше, чем у Дурслей. — Скажите, мистер Поттер, вы ведь никогда не хотели выдвигать эти обвинения? Это не вы подали первоначальную жалобу, не так ли? Гарри посмотрел на Снейпа. — Нет, это не так, — сказал он. — Это был ваш профессор, Северус Снейп. Как вы думаете, почему он это сделал? Гарри был очень смущен таким поворотом событий. — Я… я… я не знаю. Я не просил его об этом. Я не хотел, чтобы он это делал. — Я знаю, что это не так, мистер Поттер. Вот почему так любопытно, что он это сделал, и что вы все равно оказались здесь. Он знал, что должен выглядеть глупо, разглядывая ее, но… — Что вы имеете в виду? — Я имею в виду, мистер Поттер, что профессор преувеличил некоторые незначительные жалобы, которые прозвучали из ваших уст, чтобы подать обвинение в жестоком обращении и пренебрежении — обвинение, которое вы не хотели подавать, — чтобы получить деньги ваших родителей. И хотя честность, которая сослужила вам хорошую службу, когда вам было одиннадцать лет, помешала вам сделать первоначальное заявление, вы согласились с этим. — Что? — переспросил Гарри. — Думаете, Снейп делает это ради денег? — такая мысль никогда не приходила ему в голову. Он посмотрел на них. Лицо Снейпа было абсолютно пустым, а Драко выглядел потрясенным. — И я бы предположила, что ваш профессор взял на себя родительскую роль в вашей жизни. Возможно, он хочет усыновить вас — или, возможно, в качестве вашего доверенного наставника, вы просто дадите ему деньги. — Он сделал это не за деньги, — сказал Гарри, чувствуя себя смущенным. Он не поверил ни на минуту — не тогда, когда Снейп поступил так, как он просил, и покинул его жизнь. — Тогда зачем он это сделал? Гарри уставился на нее, затем на Снейпа. Все смотрели на него. Он пожал плечами. — Я не знаю. Думаю… он просто сделал. Я не думаю, что был… скрытый мотив. Было видно, что адвокат сомневается, и Гарри почувствовал прилив раздражения. — Разве не возможно, что он просто… — он остановился и снова посмотрел на Снейпа. — Разве не возможно, что он сделал это для меня? Просто… — он не смог закончить мысль, но он все равно сказал важную часть. Профессор Снейп задержал на нем взгляд. — Это действительно вероятно, мистер Поттер? Когда на кону почти миллион фунтов, и вы так ясно продемонстрировали свою сдержанность по поводу публичности? — Да, — медленно сказал Гарри, все еще наблюдая за профессором Снейпом. — Вполне вероятно. Это правда. Адвокат на мгновение дрогнул, видимо, не ожидая такой уверенности в своем ответе. — Так вы лгали раньше или лжете сейчас? — наконец-то спросила она. Он смотрел на нее с минуту. Она, должно быть, нервничает. Он понял, что у нее было довольно мало шансов получить желаемое, поэтому она делает это глупое заявление, к тому же, у нее даже нет доказательств. И она выглядела нервной. Теперь, когда он действительно видел ее, Гарри это понял. Ему казалось, что он только что проснулся от сна, глупого сна, в котором он был напуган и достаточно слаб, чтобы позволить высказываниям этой ужасной женщины что-то значить. — Я лгал раньше, — твердо сказал он. — Мне было одиннадцать лет, и я не был под присягой, и я просто провел недели, спя на улицах с кучей незнакомцев после того, как был вынужден защитить себя от насильственного нападения моего дяди и опекуна. Я не позволю тому, что я сделал в тот момент, контролировать мои действия сегодня. Возможно, он повторял то, что Карен сказала ему. Никто не должен был этого знать. Она пристально посмотрела на него. — Следите за своим характером, мистер Поттер, — сказала она угрожающим тоном и, многозначительно взглянув на судью, вернулась на свое место. Гарри проигнорировал ее, бросив взгляд на часы. Он очень хотел, чтобы этот день уже кончился. Ему нужно было поговорить с профессором Снейпом и Драко.