***
Иногда Чарльз остается. Иногда уходит до рассвета и возвращается домой, в свою комнату, где Эрик никогда не был, не видел гор книг, кучи немытых кружек и фотографий оксфордских времен с командой по гребле. Свет не зажигается, но Эрик знает, что парень не спит. Эрик ни слова не говорит и не останавливает его. Это к лучшему, думает он. Каждое утро, встреченное без Чарльза, необходимое напоминание о том, что у всего есть предел, конец (у некоторых вещей даже больше, чем у остальных). Каждое утро, встреченное с Чарльзом, - блаженство. Приступ случается как раз в одну из тех ночей, когда Чарльз решает остаться. Эрик просыпается, чувствует руку на плече, хватает ее и, в конце концов, отпускает. Чарльз отпаивает его чаем и неустанно, успокаивающе, тихо гладит по спине. А потом устало сворачивается на стороне Эрика и отрубается за секунду, словно бы Эрик недавно не мог сломать его запястье, словно бы в следующий раз он может и не дотянуться до шеи. Он теплый. Кровать никогда не была действительно теплой. Рассветает, сыро, ветрено, и Эрик... Эрик спит.***
Похоже они слишком расслабились. Даже Эрик забывает, что они все время должны быть на чеку, что не что иное, как беспрецедентное событие. На день рождения Чарльза один из его друзей - Эрик никогда не сможет запомнить всех - предлагает свой пляжный домик. Вода еще холодная, но это запросто возмещает костер и пиво. Все это больше напоминает студенческую вечеринку, чем взрослый сбор, но все счастливы, включая Чарльза, а что еще нужно в день рождения? Эрик решает остаться торчать у гриля, пока все носятся по узкой тесьме пляже, играя в мяч и смеясь, как дети маленькие, ей-богу. Дыхание весны наполняет воздух и голову начинает пьяно кружить от легкости. В ретроспективе понятно, что что-то да должно было случиться рано или поздно, но никто из них не ожидает ничего подобного сейчас. Это неизбежно и предсказуемо катится на них, как приливная волна. Люди, громко разговаривая, постепенно перемещаются обратно, учуяв соблазнительный запах еды. Разговоры омывают его, передавая настроение, хоть он и не пытается в них вникнуть. Он ухмыляется, когда Чарльз покидает Рейвен и мчится к нему. Это не его решение. Чарльз игриво прыгает на него, и Эрик на автомате замыкает руки на его талии, позволяя инерции немного закружить их. Чарльз смеется. Его руки на плечах Эрик. Лучи играют с его волосами, огонек в глазах пляшет. Он такой родной, каждое его движение, каждая веснушка на носу. Без задней мысли Эрик наклоняется и целует его, выпивая солнце из его уст, и в голове все перемешивается, когда он прижимает Чарльза все ближе и ближе. Чарльз, захваченный моментом, смеется в поцелуй, запускает руки Эрику в волосы и беззастенчиво счастливо и озорно отвечает на поцелуй. Я люблю тебя, позволяет впервые подумать себе Эрик, сдаваясь, отдаваясь, так громко, что Чарльз обязан услышать даже без слов. Ксавьер прижимается лбом к Эрику и по-мальчишески улыбается. Мысль, которая бы отговорила его от этой идеи, даже не успевает прийти в голову, когда Эрик вновь целует парня, настойчиво, собственнически, ревниво. Неясный прорывающийся сквозь туман звук разрывает их, заставляя удивленно моргать. Губы Чарльза изгибаются в мягкой "О". Эрик отпускает его. Все пялятся на них, треск огня - единственный звук, который слышится во всем мире. Эрик расправляет плечи. Когда-то, когда ему было четырнадцать, ему сказали, что он мертвец. Это решено, и факт, что он все еще ходит и дышит, говорит только о том, что до него еще не добрались, но однажды они найдут его. Это случится в любой день, в любой момент. Тогда он решил, что нет смысла скрывать, кто он. Если нет надежды, нет и смысла притворяться кем-то еще. Но Эрик неожиданно понимает: он бы притворялся для Чарльза, если бы тот попросил. Решение уже принято. Целая жизнь принципов не имеет значения, потому что он не готов потерять Чарльза, еще нет. Вероятно, и никогда не будет. Он бы соврал, если бы пришлось. Он бы сделал что угодно. Может, они могли бы отшутиться: скинуть все на солнечный удар или на то, что оба пьяные, несмотря на то, что Эрик трезв, как стеклышко, да и Чарльз сам едва ли навеселе. Может, они могли бы... Чарльз, его маленький храбрый Чарльз, не имеющий и малейшего намека на инстинкт самосохранения, выступает вперед и берет его за руку у всех на виду. Что-то ослабляется внутри, словно жесткая, натянутая струна растворяется в ничто. Если бы они были наедине, Эрик бы упал на колени. - Ублюдок, - выплевывает Рейвен, тяжело дыша. Ее глаза угрожающе сверкают. Она подходит и отвешивает Эрику не хилую такую пощечину, заставляя его отшатнуться назад, но суть в том, что рычит она Чарльзу: - Ну ты и ублюдок, Чарльз. Как ты мог? Последние слова выходят всхлипом, и она срывается, бежит к краю воды, сверкая подошвой. Эрик инстинктивно делает шаг, но Чарльз останавливает его прижатой рукой к солнечному сплетению. - Нет, это мой разговор, - говорит он и бежит за Рейвен. Эрик бросает взгляд на остальных. Алекс Саммерс, покрасневший, как помидор, всеми силами пытается показать отвращение. Эрик видел это выражение слишком часто, чтоб спутать. Алекс еще зеленый, и делит, благодаря военной подготовке, на черное и белое. Он сжимает кулаки. Логан видит тоже самое, но останавливает его Хэнк - занудный, стеснительный очкарик Хэнк - Маккой. - Остынь, Алекс, - тихо говорит он. Преданный и еще более разъяренный Алекс толкает его. Хэнк отвечает тем же, и, удивительно, Алекс чуть ли не падает, шатаясь. - Отлично, - плюется он, прожигая Эрика взглядом через плечо Хэнка. Он собирается кинуть еще что-то непростительное, в этом Эрик уверен, но Маккой перекрывает ему вид, и поэтому он уносится, подняв облако песка. Логан и Джин одновременно решают, что неплохо бы прогуляться вдоль пляжа и направляются в противоположные направления. Осталась только Мойра, которая не сдвинулась со своего места у гриля. Она зарывается пальцами в песок, тыкая палкой то ли в камень, то ли в ракушку. - Осталось пиво? - спрашивает она, заметив взгляд Эрика. Он достает бутылку из бумажного пакета и открывает ее. Мойра кивает. - Спасибо. Таланта Эммы красиво пить у нее нет, но Эрик долго не может отвести глаз. Слышится крик Рейвен. Несколько слов доносятся до них, но смысл трудно уловить, если они вообще не говорят на китайском. Чарльз говорит тихо, и Рейвен слушает, хотя все ее тело кричит, что она не хочет. - Ты мудак, - говорит Мойра, ковыряясь палкой в огне. Эрик опускает плечи. - Я не хотел, чтобы так вышло. Она закатывает глаза. - Очевидно. От тебя мало чего зависело, Эрик. Эрик хмурится. - Но я хотел этого. - Нет. Чарльз хотел это. Ты? Ты просто ждешь, когда это закончится. - Конечно, это закончится. - Эрик смотрит в огонь. - Чарльз молод. Он хотел этого, сейчас. Это пройдет. Мойра пристально изучает его. - Ладно. Извини, грублю старшим, но ты придурок. Из всех людей это оказался ты... - Она замолкает, качает головой. Эрик поворачивается туда, где Рейвен умоляюще положила руки на лицо Чарльза. Он берет ее руки и целует их. Он тоже умоляет, так, как никогда не делал с Эриком, но Рейвен отступает. Когда она уходит, Чарльз не следует за ней, а заходит в прохладную воду. Поднимающийся ветер треплет его одежду, но сам он неподвижен.***
Ночь опускается рано и неожиданно. Мойра уехала домой, как, видимо, и Джин, потому что Логан вернулся один. Некоторое время спустя уходит и Хэнк. Они делят то, что осталось от трапезы, говорят об Олимпийских играх, обо всем, Логан материться на политиков. Ни у кого нет настроения для зефира. Чарльз наконец возвращается, кожаная куртка Логана накинута на его плечи. Он сидит возле Эрика, но ничего не говорит. Эрик подвигает его поближе к огню, и Чарльз чуть ли не падает на него с полузакрытыми глазами. Эрик чувствует взгляд Хэнка и задается вопросом, что заставило его остаться: принятие или манеры. Чарльз оживляется. - Что за херня, сегодня мой день рождения. Давайте напьемся. Логан достает сигару изо рта. - Лучшее предложение за день. - Я никогда не пил, - пискнул нервно Хэнк. - Мне еще нет двадцати одного. Эрик замечает, что его хитрая ухмылка отражается на лице Логана. Глаза Чарльза приобретают особо злорадный оттенок синего в свете костра. - Ну тогда, мой друг, - растягивает он, сжимая колено Эрика, - тебя ждет ночь бесконечных удивлений. Хэнк оглядывается по сторонам и сглатывает, но остается на месте.