Швы наизнанку

Стайлз не вспоминает о потерянном пистолете ни ночью, ни утром. Отец не уточняет подробностей инцидента с раненым Дереком во время завтрака, что само по себе странно, и Стайлз делает себе мысленную отметку разобраться с этим позже, но мимоходом спрашивает, не забывает ли сын носить с собой пистолет. Стайлз согласно угукает, и только спустя пару секунд рождается тревожащая мысль, что прошлым вечером пистолет так и остался лежать где-то в лесу. Он так спешил доставить Дерека к Дитону и исправить свой очередной косяк, что забыл о выпавшем из рук оружии. Шериф сегодня отправляется на работу позже обычного, и всё это время Стайлзу приходится развивать бурную деятельность по уборке своей комнаты. Он не хочет срываться из дома при отце и давать ему новый повод для беспокойства, поэтому почти терпеливо дожидается его отъезда. Лишь после этого, выждав для верности ещё минут десять, он садится в джип. (Джон Стилински, на самом деле, прекрасно знает своего сына. Он уверен в том, что Стайлз что-то скрывает, как и в том, что Дерек Хейл к этому причастен. Не разбирается с этими двумя он лишь по одной причине: его сын в последние дни выглядит более живым, чем за все предыдущие недели, вместе взятые.) Стайлз решает сначала заехать к Дереку, хотя ему и очень хочется оставить этот визит на далёкое будущее. Их общение с Хейлом никогда не было ровным, даже на уровне случайных знакомых, между ними всегда что-то замыкало, чтобы позже превратиться во взрыв, и становилось только хуже. Однажды, наверное, проводку замкнёт, и от отдачи никто не спасётся. Дерека нет дома, и Стайлз решает его подождать, потому что смелости для повторной поездки может не хватить. В другой ситуации он бы позвонил или набрал смс, чтобы спросить, стоит ли ждать, но, сидя под дверью лофта, он чувствует непонятное смущение при мысли об этом, и ему оно не нравится. Неприятно напоминает о тех временах, когда он пытался заговорить с Лидией, а она смотрела сквозь него и в упор не замечала. Ассоциация странная, но неожиданно верная. Хейл не появляется ни через час, ни через два, и лимит терпения окончательно исчерпывается. Пару раз ему кажется, что из лофта доносятся какие-то звуки, но с чего бы Дереку от него прятаться, будь он дома? В выражениях тот обычно не стесняется, поэтому проблем с выпроваживанием незваного гостя бы не возникло. Стайлз и так непозволительно долго смог просидеть на одном месте в ожидании, терзая разум привычными вопросами. За это время пистолет мог найти кто-нибудь другой, а разбираться вдобавок с такими последствиями было бы уже перебором. И смотреть в глаза отцу стало бы ещё труднее. Через пятнадцать минут он уже бродит по лесу, пытаясь найти пистолет. С чтением следов у него никогда не складывалось, но он примерно помнит, где вчера пробегал. Только с местом, где разыгрался финал, выходит заминка: никаких деталей в памяти не сохранилось – было не до них. Стайлзу везёт лишь на четвёртом круге: он замечает примятую траву, по которой вчера проехался, капли крови на земле, а совсем рядом – пистолет. Он не верит в свою удачу, когда поднимает оружие, и какая-то часть него надеется, что из этого пистолета за ночь никого не убили. Стайлз смотрит по сторонам и замечает то, чего не увидел вчера из-за темноты. Теперь становится понятно, как здесь оказался Дерек: совсем рядом с местом, где Малия решила повалять его в земле, возвышался сгоревший дом Хейлов. Неудачный выбор для койота, надо признать. Зато, как думает Стилински, Дерек может наведаться сюда и сегодня. Может быть, здесь его как раз легче всего найти? Он идёт к разрушенному особняку и, как обычно при виде него, Стайлза пробирает озноб. Похожие чувства в нём вызывает только та палата в больнице, где умерла мама. Здесь ощущения не такие сильные, но перед глазами встают образы кричащих и испуганных детей, горящих заживо родителей – и его передёргивает. Он не понимает, как Дерек может оставаться спокойным, приходя сюда. Стайлз представляет себя на его месте и думает о том, что не смог бы так. Дверь, как всегда, не заперта и натужно скрипит, когда он заходит внутрь. Стайлз давно здесь не был, но видимых на первый взгляд изменений не замечает. Всё так же, как и было: умерший дом, пропахший пылью, гарью и чужими воспоминаниями. Наверное, даже отстрой Дерек этот дом заново, запахи бы всё равно остались. Стайлз не хочет ни к чему прикасаться и устраивается на лестнице. Не очень удобно, зато дискомфорт не даёт расслабиться и уснуть, хотя очень хочется: кошмары снова не дали выспаться. Хотя поспать ему не удалось бы в любом случае: минут через десять он слышит звук подъезжающего к дому автомобиля. Входная дверь распахивается, чтобы вновь шумно закрыться, а потом Стайлз видит Дерека. Тот хмурится, как обычно при виде него, и заговаривает раньше, чем Стайлз успевает открыть рот. - Вчерашних приключений не хватило? Тон его голоса как никогда напоминает рычание, и Стайлз вздрагивает, пусть и не ожидал тёплой встречи. - Нет, я просто хотел… Но Дерек не хочет знать о его желаниях и тут же перебивает: - Ты когда-нибудь начнёшь учиться на своих ошибках? Такая правда обжигает. Стайлз знает, что Дерек, наверное, имел в виду прогулки по лесу, а не то, что Стилински творил под влиянием Ногицунэ, но этот вопрос попадает прямиком в развороченное нутро, пропарывая чудом оставшиеся целыми надежды, и копившийся месяцами яд выходит наружу. - Кто бы говорил. - Что ты сказал? – рычит Хейл. Для равнодушного Дерека в нём сегодня слишком много злости, и Стайлзу бы задуматься о причинах и заткнуться, но он уже не может. Ему больно, и он бьёт в ответ. - Что слышал. Не ты ли у нас любитель очаровательных дамочек-психопаток? - Закрой рот. - Почему? Не нравится слышать правду? О, этот дом и так в курсе всего, что ты… Стайлз не успевает договорить, оказываясь впечатанным в стену. Рука Дерека сжимается на его горле, спина ноет от удара, и ему впервые становится действительно страшно из-за Хейла. Дерек прерывисто дышит в считанных сантиметрах от его лица, и Стайлз различает запах виски в дыхании оборотня. Это многое объясняет и пугает ещё сильнее, потому что Стилински не знает, на что способен пьяный Дерек. Хейл сжимает горло сильнее, вынуждая инстинктивно вцепиться пальцами в его руку, пытаясь безрезультатно разжать хватку. В зелёных глазах – ярость вперемешку с болью, и Стайлз уже жалеет о вырвавшихся словах, что, правда, совсем не помогает дышать. Он хрипит, пытаясь получить больше кислорода, и только тогда Дерек убирает руку. Стайлз кашляет, сползая ниже по стене, ладонь инстинктивно хватается за шею, словно пытаясь затолкать живительный воздух силой, но Хейл не даёт ему прийти в себя. Стилински чувствует, как сильные руки снова вздёргивают его выше и жмурится, ожидая удара, но получает лишь чужие губы, впившиеся в его собственные. Дерек не нежен, он больше кусает, чем целует, и Стайлз настолько ошарашен, что не сопротивляется, позволяя вылизывать свой рот. Он не чувствует отвращения, хотя никогда не представлял себя в роли би, тем более, с Дереком, и это заставляет мысли разбегаться в разные стороны. Это не похоже ни на долгожданный мягкий поцелуй Лидии, ни на неумелую нежность Малии. Губы у Дерека горячие, а щетина колется, и букет ощущений слишком противоречив, чтобы Стайлз мог сосредоточиться на чём-то одном. Хейл отпускает его, когда он вновь начинает задыхаться, и исчезает прежде, чем Стайлз успевает отдышаться. Ноги не держат, и Стилински опускается на пол, пытаясь выровнять дыхание и успокоить дрожь в теле. Получается плохо, но он не оставляет попытки. Особняк он покидает только через час.