Швы наизнанку

Когда Стайлз просыпается, вокруг него вьётся тишина. Вопреки собственным полу-осознанным ожиданиям ничего из случившегося не кажется сном. Он всё помнит. И незнакомца, подкараулившего его возле дома в ночь, когда шериф был на дежурстве, и часы бессмысленного ожидания в заброшенном доме наедине с оборотнем, и внезапное появление Дерека, явившегося перевернуть мир с ног на голову. Он не думал, что Хейл придёт. Не то чтобы специально проигнорирует, но… Стайлз ведь не столь важен в общей картине мира. Всегда можно найти более срочные дела, требующие сиюминутного вмешательства. Однако Дерек спас его. Это, кажется, скоро войдёт у него в привычку. Или, вероятнее всего, у самого Стайлза. Ему тут же становится стыдно за то, что он посчитал Хейла способным оставить его в ловушке, хотя дело и не в этом. Наверное, за время последних встреч можно было поверить во что-то хорошее между ними, но Стилински так боялся ошибиться, что не рискнул. Стайлз пытается открыть глаза, чтобы понять, где сейчас находится, но веки не поддаются. Перед глазами – вязкая темнота, клубящаяся по спирали, и становится жизненно необходимо увидеть свет, любой, не имеет значения, дневной или электрический. Он хочет поднять руку, чтобы дотронуться до лица и проверить, всё ли в порядке, но не может. Тело его не слушается. Может быть, он парализован? Или в коме? Или случилось что-то ещё? Тихий голос прорывается в сознание, скованное страхом, и Стайлз вслушивается, гася тревогу, до тех пор, пока не разбирает слова: «Спи, Стайлз, всё хорошо». Следом приходит ощущение горячих пальцев, накрывающих его ладонь, и губ, касающихся пылающего лба. Кажется, теперь он сможет пошевелиться, если пожелает, но голос просит уснуть, и Стилински не хочет сопротивляться, послушно проваливаясь в зовущую бездну забытья. Второе пробуждение встречает его шёпотом разговаривающих рядом людей. Он открывает глаза, жмурясь от слепящего света, и сразу понимает: он в больнице. Стайлз пытается приподняться, но тут же морщится от тянущей боли в области живота и падает обратно, тяжело дыша. Он не чувствует прикосновения и не понимает, что кто-то сжимает его запястье, пока боль не начинает уходить. Стайлз распахивает глаза и видит возле своей кровати Дерека, сосредоточенно разглядывающего его лицо. По венам его руки растягиваются чёрные кляксы чужой боли. Стайлз хочет поблагодарить, хочет сказать, что ему жаль, и снова поблагодарить, но молчит, не уверенный в состоянии собственного голоса. Или в том, что Дерек хочет услышать. Момент разрушает шериф, подошедший к кровати с другой стороны. - Как ты, ребёнок? - Хорошо, пап, - Стайлз разрывает зрительный контакт с Дереком и смотрит на отца. У шерифа потрёпанный вид и синяки под глазами, но в остальном он выглядит как всегда и ни чем не показывает, что сын снова принёс ему охапку беспокойства. Стайлз слышит толику горечи, исходящую от него, но не может расшифровать. - Дерек сообщил мне, что произошло, - говорит шериф, и Стайлз автоматически поворачивается к Хейлу, но того уже нет. Разочарование захлёстывает мгновенно и, видимо, легко читается по лицу, потому что папа добавляет: - Он провёл здесь всю ночь, не отходил от тебя ни на шаг. Ничего не хочешь мне рассказать? Стайлз мотает головой, чувствуя, как загораются щёки, но отец не давит дальше. В его взгляде сквозит любопытство, но он меняет тему, сообщая, что заберет его домой послезавтра, а пока придётся отдыхать в больнице. В подтверждение этих слов в палату входит Мелисса и, наткнувшись на умоляющий взгляд Стайлза, разводит руками. - Прости, Стайлз. На этот раз тебе придётся полежать у нас пару дней. - И сполна насладиться тем, что здесь дают вместо еды, а после умереть от скуки, - подхватывает Стайлз. Все присутствующие в комнате в курсе его нелюбви к больницам, поэтому Мелисса улыбается, а отец пытается наградить фирменным суровым взглядом. Впрочем, впечатление смазывается, когда он смотрит куда-то в район скулы Стайлза, и тот вспоминает, что там как раз должен был налиться один из синяков. Шериф может ничего не говорить и делать вид, что всё в порядке, но Стайлз и так знает, что он переживает. Словно это именно он недосмотрел. Прежде, чем Стайлз успевает открыть рот и извиниться, Мелисса мягко, но непреклонно сообщает, что посещения на сегодня лучше закончить. Отец кивает, осторожно приобнимая Стайлза, обещает заглянуть завтра утром и уходит. Стайлз задумывается о том, что именно шерифу рассказал Дерек о произошедшем, и вздрагивает, когда игла входит в вену: пока он размышлял, Мелисса успела подготовить капельницу. Он чувствует, как вновь тяжелеют веки, а мысли разбегаются в противоположные углы, но в этом есть свои плюсы. Например, никакого сожаления.