Швы наизнанку

Стайлз никак не может заставить себя выйти из машины. Отец скрылся в доме минут десять назад, ободряюще сжав его плечо напоследок, но скоро он начнёт волноваться и вернётся, а мысли по-прежнему не желают выстраиваться в ряд. Перед самой выпиской из больницы к нему зашёл Дитон. Стилински тут же решил, что никаких приятных новостей не услышит, иначе можно было просто позвонить. Хотя конкретика в любом случае лучше сжигающих сомнений. Но Алан опроверг все домыслы. Из его рассказа выходило, что Стайлз видит негатив лишь потому, что чувствует себя достойным его. Что никаких других причин нет. Ногицунэ не оставил в нём якорь, он не сходит с ума и не теряет контроль над разумом. Он лишь справляется с чувством вины. Причин не верить Дитону не было, но и верить не получалось. Хотелось, однако всё выглядело слишком хорошо, чтобы быть правдой. Он всё придумал? На самом деле никто его не избегает? Он сам отгородился, потому что это казалось правильным? Потому что не считал себя заслуживающим иного отношения? И Скотт сказал, что ни в чём его не винит. Это возможно? Потому он и молчал всю поездку из больницы, и сейчас сидит в машине, не зная, во что верить. Отчаянно желая именно такой правды и боясь ошибиться. Так и не придя к какому-то выводу, Стайлз решает хотя бы войти в дом, по которому успел соскучиться. Он думает, что отец, наверное, купил ему торт в честь выписки и сейчас, скорее всего, ждёт его на кухне у накрытого стола, но, открывая дверь, он слышит радостные крики и замирает. В гостиной – толпа. Отец сияет, рядом стоят Скотт и Кира с плакатом «С возвращением, Стайлз!», Лидия улыбается, глядя на него, застывшего у порога. Мелисса, Дитон, Малия, стоящая чуть в стороне с виноватым видом – кажется, тот случай в лесу был так давно. Дерек, прислонившись к дальней стене, смотрит изучающе, и под этим взглядом Стайлз вспыхивает, пытаясь замаскировать смущение, но, судя по дёрнувшемуся уголку губ Хейла, проваливается. Дерек приходил этой ночью, Стайлз слышал сквозь сон. Он ждал его и послушно подвинулся, освобождая место, так до конца и не проснувшись. Рядом с Хейлом, в тепле и безопасности, спалось как никогда прекрасно. Стайлз смотрит на собравшихся и улыбается. Он по-прежнему слышит отголоски горечи и ужаса, но сейчас это не кажется важным. Шериф подходит первым, обнимает крепко, и Стайлз невероятно благодарен жизни за то, что у него такой отец. - Пап, спасибо. Шериф неожиданно ухмыляется, словно знает какую-то особенную тайну, и произносит: - Благодари Дерека, это его идея. Стайлз кивает, удивлённый, а потом на него налетает Скотт, едва не душа в объятиях и что-то шепча на ухо. Кира немного смущённо присоединяется. Затем – Лидия, в глазах которой он видит лукавство и что-то ещё, похожее на… гордость? Стилински не уверен и просто дышит запахом её таких знакомых духов, когда она обнимает его и целует в щёку. Малия подходит ближе осторожно, явно намереваясь начать извиняться, но Стайлз не даёт ей это сделать. - Забыли. Она смотрит на него неуверенно, но протягивает руку. - Друзья? - Друзья. Когда отец зовёт всех к столу с закусками, Стайлз благодарен за секундную передышку. Он безумно рад всех их видеть, но после недель одиночества этого слишком много. Ему нужно немного тишины. Он поднимается по лестнице в свою комнату, открывает дверь и сползает по стене на пол, зажмурив глаза. Это не паническая атака, но что-то опасно близкое к ней. Горячие ладони отнимают его руки от лица, возвращая в реальность, и, открыв глаза, Стилински видит Дерека, сидящего перед ним. Не думая, он переплетает их пальцы и, наклонившись ближе, касается губ Хейла своими. Это нужно сейчас – дышать его запахом, его силой, чувствовать чужую уверенность. Дерек позволяет прижиматься губами, не углубляя поцелуй, молча пережидая, пока приступ страха пройдёт. Стайлз, успокоившись, немного отодвигается и одними губами произносит: - Спасибо. Хейл кивает, словно догадываясь, что речь не только о поцелуе, и Стайлз не может не спросить: - Зачем? - Ты чувствовал от них сегодня негатив? Значит, он разговаривал с Дитоном? О нём? - Да. - А я – нет. Из нас двоих оборотень лишь я. Стайлз понимает, куда он клонит, и это кажется вполне логичным аргументом, но поверить сложно. - Знаешь, чем пахнет от тебя? Страхом, болью, благодарностью, смущением. – Дерек демонстративно наклоняется к его шее, щекоча дыханием, от чего в животе что-то замирает, и, довольно ухмыляясь, добавляет: - Желанием. Стилински хочет ответить, но Хейл затыкает его, целуя, хозяйничая языком во рту и прикусывая губы, и Стайлз забывает, что намеревался сказать. Он не понимает, когда оказался на коленях Дерека, и выгибается, подчиняясь жёстким ладоням, скользящим по пояснице. Ощущений так много, что он лишь каким-то чудом вспоминает, что нельзя шуметь, но остановить Дерека, пока он восхитительно горячо трахает его рот языком, даже не думает. Хейл сам снижает напор через пару секунд, сменяя страсть на ласку, словно и не планировал заходить так далеко. Судя по выражению его лица, так и есть, и Стайлз бы почувствовал удовлетворение, не будь сам сейчас так возбуждён. Дерек оставляет в покое его губы, но не отодвигается. В конце концов, они в одинаковом положении. - Я хочу сказать, что всё это – лишь в твоей голове. Твоя семья, твои друзья – они любят тебя. Виноват не ты, они это знают. Поверь и ты. Стайлз смотрит на него, в глубину яркой зелени глаз, и думает о несказанном вслух, но зависшем в воздухе «я буду рядом». И если так… Он справится?