Never Have I Ever

После внушительной порции спиртного Гарри ужасно захотелось пить и, как назло, в комнате не было ничего безалкогольного. Он не считал бокалы и не слишком следил за их содержимым — семестр выдался напряженным, и хочется хоть немного расслабиться. И вот теперь, кажется, он уже почти пьян, но вечеринка только набирает обороты — сдаваться слишком рано. Даже как-то неприлично завалиться в кровать в начале десятого. Все, что ему требуется, это легкая передышка и немного холодной воды. В холодильнике должна быть минералка, так что Гарри выходит в коридор, аккуратно обходит спящего на полу Джереми и направляется к кухне. Дверь приоткрыта. Только этого не хватает, чтобы кто-то трахался на обеденном столе, — одна только мысль выводит из себя. Он стремительно подходит к двери, проскальзывает внутрь и, нашарив плоскую кнопку, включает свет. Ну да, кто же еще мог вломиться на кухню, если не родной брат, у которого есть ключи? — Эдвард, — холодно говорит он. — Я же просил тебя, только не на кухне. Гарри в бешенстве. Они же это обсуждали и договорились, что только не на кухне! Кухня неприкосновенна. Во-первых, ему неприятно, когда трахаются там, где он привык есть. Если Эду пофиг, то его начинает тошнить от мысли, что его тарелка может стоять на том же месте где сидел чей-то голый зад. Нет, он не ханжа, просто брезгливый. Во-вторых, он не переносит сочетание девушки и члена, да, он настолько гей. То, что Эд утащил какую-то красотку на кухню, он не сомневается. Он же любит красивых девчонок, а сегодня в их квартире их собралось достаточно. Ну, насколько он вообще может судить о женской привлекательности. Эд был прав — они семейка фриков и, хотя Эд вполне удачно совмещает любовь к парням и девушкам, мысль даже о простом поцелуе с девчонкой вызывает у него если не отвращение, то какое-то очень близкое чувство. Ничего не поделаешь и, как показывает опыт, с девушками можно замечательно дружить. Да вот только то, что сейчас происходит, явно не похоже на дружескую беседу. Блядство какое-то. Эдвард стонет, ничего не отвечая, и тогда Гарри проходит чуть вперед и видит короткие волосы цвета тоффи. Карамельные пряди между длинных пальцев брата. Еще шаг. Припухшие губы скользят по члену, и Гарри сжимает зубы, чтобы не застонать, когда до него доходит, что это совсем не девушка. Это — Луи Томлинсон. Блять, он же заметил краем глаза, как Луи выходил из комнаты, но почему ему в голову не пришло, что он мог уйти с Эдом?! Это, конечно, ничего не изменило бы, но может не было бы так обидно? Он хотел Луи с того момента, как тот вошел в аудиторию несколько месяцев назад. Только Гарри не знал, что ему нравятся парни. Он даже представить себе такого не мог, разве только в мечтах. Иногда. Чертов гей-радар, никогда не покажет на того, кого нужно. Если бы он знал, что Луи интересуется парнями, то обязательно попытался бы с ним сблизиться. Но, как это часто случается в жизни, тот, кто смелее, получает больше, и его брат получает того, кто пару раз снился ему в смелых снах. Резко захотелось уйти, но оторваться от этого зрелища он уже не сможет: Луи на коленях жадно заглатывает член брата и даже, кажется, урчит от удовольствия, пальцы одной руки трахают Эдварда, и вторая рука крепко держит бедро, не дает проникнуть глубже, чем хочется брату. И блять, он готов поклясться, что Луи в восторге оттого, что Гарри их застукал. Томлинсон не отрываясь смотрит прямо ему в глаза, выпускает член изо рта и широко лижет головку, проводит кончиком языка от мошонки вверх, дразнит, и Гарри чувствует нетерпение брата, как свое собственное — хочется засадить поглубже, чтоб не выебывался. Эд стонет, толкается бедрами, и Луи, подмигнув Гарри, плотно обхватывает головку губами, нанизывается ртом до конца. Эд сжимает волосы, заставляет его двигаться быстрее, и Луи слушается, позволяя задать необходимый ритм. Гарри чувствует, как собственный член болезненно наливается в узких брюках, но только следит за блядскими губами, гортанными звуками и бесстыжими голубыми глазами, взгляд которых не отрывается от него ни на секунду. Наконец, Эд кончает, Луи глотает, тщательно вылизывает остатки спермы с члена старшего близнеца, с удовольствием слизывает капли с ярких губ и поднимается с колен. Расстегивает штаны, облокотившись на стену, чуть выгибается и, достав член, начинает дрочить. Гребаный показушник. Но каким бы откровенно наигранным это ни казалось, это пиздец как возбуждает. Луи быстро двигает ладонью, и в тишине кухни слышно его сбившееся дыхание — он уже близко, чтобы кончить. И все, чего хочется Гарри — это помочь ему. Отдрочить или бухнуться на колени и взять в рот, почувствовать тяжесть члена на языке, мягко сжать головку губами или… Да как угодно. И как-то даже похуй, что за стеной набирает обороты вечеринка, а на кухне находится старший брат — все, что ему хочется, это присоединиться. Он приоткрывает рот и почти делает шаг в сторону парня, но взгляд голубых глаз удерживает его на месте — гипнозом он обладает, что ли?! — и он только сглатывает, облизывает пересохшие губы и расставляет ноги чуть шире, чтобы хоть немного уменьшить давление в своих штанах. Луи кончает через пару мгновений, закинув голову, пачкая пальцы густыми каплями. Он не останавливается, размазывает сперму и стонет так, что Гарри бросает в жар. Стонет громко, довольно, удовлетворенно. Такого он даже в фантазиях себе не представлял. Пока он медленно пытается сообразить, что только что произошло и как на это нужно отреагировать, Эд приходит в себя. Перехватив ладонь Луи, медленно слизывает сперму с пальцев и, только когда не осталось ни единой капли, он проводит языком по запястью, прикусывает под косточкой и, подмигнув Томлинсону, поворачивается к Гарри. — Ты что-то хотел, Хаз? Что-то не так? — он смотрит и улыбается так наивно и светло, словно они тут не трахались, а обсуждали вопросы земледелия XIX века. Причем Эдвард не потрудился даже застегнуть джинсы, но весь вид выражает такое смирение, что у Гарри перехватывает дыхание от такой наглости. Он переводит взгляд на второго парня, но Луи только невозмутимо приводит себя в порядок и, одернув футболку, усаживается на подоконник, подкуривает сигарету. — Да, Гарри, ты что-то, кажется, спросил? — в тон Эду спрашивает он и улыбается так же безмятежно, как и брат. Он чувствует себя идиотом, потому что момент упущен, возмущаться со стояком в штанах глупо, и он молча открывает холодильник, достает бутылку воды, залпом выпивает половину, захлопывает дверцу так, что веселый фиолетовый бегемот — магнит для записок — падает и закатывается под стол. — Я. Просил. Не. Трахаться. На. Кухне, — он чеканит каждое слово, сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик. — Мне не нравится есть там, где ты, Эд, не можешь сдержаться и… и… Эд слушает с интересом, он знает, что у брата не хватит смелости закончить предложение, иначе ему придется описать все представление, которое устроил для него Луи. Отличный парень, кстати, этот Томлинсон, не подвел. Только почему он так хочет, чтобы Гарри был третьим, нравится ему этот мелкий скромник или что? Впрочем, это не важно, секс обещает быть жарким, а что будет дальше — не имеет значения. Хочет — пусть забирает. Но, а пока… Пока Гарри так забавно краснеет и жадно глотает воздух, можно повеселиться — это же его мелкий. — И? И что, Гарри? — спрашивает он. — Что я не могу сдержаться и подставить свою задницу под умелые пальцы и не могу сдержаться, чтобы не засунуть свой член между губ? Хм, мне показалось, что тебе понравилось. Ты же не отказался бы от такого, а? Или ты бы предпочел отсосать ему сам? Он наклоняется к Луи и целует грязно, пошло, жадно, отрывается, смотрит в глаза брату: — Видишь, какой он? Вот и я не сдержался. Луи фыркает, сминает сигарету в пепельнице, спрыгивает с подоконника и выходит из кухни, сдерживая смех. Пусть разбираются сами, в конце концов, это их кухня, их семья и их правила. Он снова улыбается, вспоминая яркий, неровный румянец Гарри. Эдвард, пожалуй, перестарался с последним монологом и поцелуем, младшему вполне хватило увиденного. Надо же, какой скромный. Романтик, наверное. Или просто такой неопытный и невинный. Младший Стайлс становится все интереснее и интереснее. И сейчас, вспоминая искусанные губы Гарри и взгляд его лихорадочно блестящих глаз, когда он показательно дрочил на кухне, Луи хочется схватить того за руку и утащить в спальню. Нет, даже лучше к себе в квартиру, чтобы никто не мешал. Утащить и не выпускать дальше ванной до начала нового семестра, перепробовать с ним все, что умеет, и все, о чем только мечтает попробовать. Развратить и испортить нежного мальчика. Сделать его своим. Луи встряхивает головой, удивляясь своим мыслям. Что еще за феодальные замашки? Парень, конечно, красивый, забавный и интересный, но с ним, в отличие от Эда, будут сложности. Оно ему надо? Нет, конечно, это никому не надо. А ночь предстоит отличная, все же секс с близнецами — это классика. Интересно, Гарри долго будет сопротивляться? От раздумий его отвлекает громкий стук двери, и разъяренный объект его рассуждений проносится мимо и скрывается где-то в конце коридора. Луи качает головой и поворачивается к подошедшему сзади парню: — Мне кажется, или ты перегнул? — Да… Нет, все нормально. Я думаю, нам и стараться не придется. Он раздвинет ноги перед тобой. Ты и твой член, похоже, впечатлили его, — Эдвард обнимает его за шею и, касаясь губами уха, шепчет: — Жду не дождусь, когда я смогу отыметь тебя. Господи, как я не сделал этого раньше, где были мои глаза? — Ты все получишь, Стайлс. Просто потерпи, — Луи слегка отстраняется, запускает руки под футболку, гладит горячую кожу. — Дай ему прийти в себя хоть немного… «Опять он о брате,» — мысленно фыркает Эд и, обрывая на полуслове, целует, крепко прижимая к себе, впервые за долгое время жалеет о своей общительности и гостеприимности.