Never Have I Ever

Гарри просыпается от того, что чувствует, как прогибается матрас, и кто-то довольно тяжелый ложится на кровать. И похоже, что этот кто-то не один. Не нужно открывать глаза, чтобы понять, кто его пришел навестить. Он-то, глупый, надеялся, что, если уйдет пораньше спать, то они оставят его в покое. Как бы не так. Исходя из того, что он слышит, они только целуются, и Гарри приоткрывает глаза. Вообще-то, ему нужно встать и послать этих придурков куда подальше, в крайнем случае свалить в комнату Эда. Зря в его комнате нет замка. Уже светает, и комнату наполняет холодный зимний свет, чего вполне достаточно, чтобы рассмотреть происходящее. И все, что он планировал высказать, застревает в горле. Луи в нескольких сантиметрах от него, с волос по спине сбегают капли воды, и Эд ладонью размазывает их по коже. Нет, он ничего не скажет и не уйдет, он хочет посмотреть на Луи, когда тот занимается сексом, и поэтому сделает вид, что крепко спит. Сквозь ресницы он видит, как Луи забрасывает ногу на бедро брата и довольно стонет, когда ладонь Эда спускается на ягодицу, и старается выровнять дыхание, чтобы ничем не выдать себя. Эд не совсем понимает, зачем Луи нужен Гарри, когда тот увальнем лежит на второй половине кровати. Но на данный момент это его волнует меньше всего — Томлинсон просто великолепен в постели и медленно сводит его с ума. Он его гладит, сжимает, слегка царапает и не может оторваться, ему хочется распробовать каждый сантиметр его тела, дотронуться везде, оставить свои метки. Луи забрасывает на него ногу, прижимается бедрами, и Эд распахивает глаза, чтобы хоть немного обрести связь с реальностью, и замечает, как ресницы брата подозрительно дрогнули. Показалось или нет? Слегка притягивая за волосы и наклоняя голову партнера к себе, целует кожу у позвоночника, оставляя красный след, отчего Луи не сдерживается и стонет громче. И Эд замечает, что бедра Гарри слегка дергаются вверх. А это уже интереснее. Выходит, что Луи не прогадал и действительно Гарри и спрашивать не нужно. Если бы хотел, то уже ушел, а вместо скандала и шипения он решил посмотреть, как все пойдет. И, как ни странно, тот факт, что кто-то наблюдает, заводит еще больше. Решив больше не отвлекаться на брата — с ним и так все ясно, — он полностью сосредотачивается на Луи. Он ему так нравится, таких парней у него еще не было. Ему нравится его целовать, нравится, как Луи отвечает, нравится, как он реагирует на его прикосновения, как направляет, чтобы получить максимальное удовольствие, как доверяет. Передав всю инициативу ему, Луи не зажат или слишком пассивен, он чутко отзывается на каждое прикосновение, ласкает в ответ, получает удовольствие, не забывая о партнере. Эдварду нравится секс, он любит чувствовать на своем теле как легкие прикосновения девушек, так и более грубые ласки парней. Сейчас его ведет от Луи и оттого, как сильные руки скользят по его спине, зарываются в волосы, как тот слегка кусает за губу, отвечая на поцелуй, как прижимается стоящим членом к его животу, царапает ягодицу. И еще немного оттого, что за этим подсматривает тихоня-Гарри. От этого совсем сносит крышу и хочется, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась. И, переворачивая его на живот, проведя рукой по стоящему члену Луи, он уже немного жалеет, что предложил ему быть снизу. Хочется попробовать его со всех сторон. И, наверное, Томлинсону придется уехать домой на пару дней позже. Луи чувствует, как руки скользят по его спине, опускаются на ягодицы, и он шире раздвигает ноги. Чувствует, как пальцы мягко проводят по нежной коже, и, наконец, чувствует горячий язык. Что сказать, Эдвард человек слова — он умело трахает его языком, отчего тепло разливается от макушки до пяток и хочется, чтобы он никогда не останавливался. Он жадный, горячий, еще немного пьяный и совсем смелый. Широко, влажно лижет, старается проникнуть глубже, легко кусает, целует, отросшая щетина покалывает кожу, и это все заставляет Луи выгибаться, стонать и жмуриться от удовольствия. Он не пытается вести себя тише и незаметнее, скорее, наоборот. В его планах сегодня насладится не только Эдом — один Стайлс хорошо, а два должно быть лучше. Да и от цели разобраться в Гарри он еще не отказывался. Гарри сжимает ноги плотнее, но тонкое одеяло не может скрыть того, что у него вовсю стоит. Сквозь ресницы он смотрит, как Луи вжимается лицом в простыню, как выгибается его спина, вся в капельках от пота, и как двигаются его бедра в такт движениям брата. Это как порно, только совсем рядом. Хочется немедленно снять трусы и наслаждаться этим вместе с ними. Потому что это совершенно невозможно терпеть. Никто, даже самый правильный, самый святой и самый невозмутимый человек не мог бы оставаться равнодушным, глядя как пальцы, в каких-то сантиметрах от его руки, сжимают простынь так, что она почти рвется. Гарри осторожно опускает руку под одеялом вниз и сжимает член сквозь трусы. Все равно им не до него. Никто не заметит. Когда Эд проникает одним пальцем, он удивленно охает — так узко. Он совсем не ожидал. — Ты никогда?.. — громко шепчет. — Не любишь? — Редко, — Луи двигает бедрами навстречу. — Люблю. Не очень часто доводилось просто… Давай же, сделай, как обещал. Эдвард кивает и добавляет второй палец, тут же касается языком, смачивает, расслабляет, заставляет дышать чаще. От одной мысли, что скоро он войдет в эту горячую и тесную задницу, поджимаются яйца и мутнеет в голове, как от крепкого алкоголя или травы. Только это лучше любых наркотиков — передозировка нестрашна. Луи чувствует учащенное дыхание Гарри даже сквозь шум крови и бешеного сердцебиения у себя в голове. Ясно, что тот не спит и все слышит, подсматривает, чувствует. И этим нужно воспользоваться. Луи чуть сдвигается в его сторону, и, когда Эд сгибает пальцы, касаясь простаты, он особенно громко стонет, прямо на ухо. Гарри не ожидал, что они все еще помнят о его существовании, и от неожиданности вздрагивает, открывает глаза. Все равно он всегда плохо притворялся. Луи совсем близко. Зрачки расширены, голубую радужку почти не видно, отчего глаза кажутся непривычно темными, на щеках румянец, губы зацелованы и искусаны, и совершенно невозможно противостоять. Гарри вздыхает, протягивает руку к затылку и целует, кусает, вжимается в этот невозможный рот. Чувствует в ответ улыбку и понимает, что проиграл. Что все это представление было затеяно ради него, чтобы сломать его, чтобы заставить наплевать на принципы, заставить вести себя, как похотливая скотина, как эти двое. Но сейчас ему почти все равно, особенно, когда Луи перехватывает инициативу, кусает его за нижнюю губу, заставляя открыть рот шире. Эд отрывается от задницы Луи и поднимает взгляд на брата. Он почти не удивлен, когда видит, что Гарри, крепко зажмурившись, вцепился в затылок Луи, подставляет шею для поцелуев, другой рукой быстро дрочит под одеялом. Нет, так дело не пойдет. Слишком скучно. — Гарри, — младший брат испуганно вздрагивает и запоздало убирает руку с члена. — Вот так, умница. Сними свои чёртовы трусы, наконец. Гарри не может, да и не хочет ослушаться. Инстинкты берут свое, и единственное, что ему нужно — это кончить. И еще нужен поцелуй Луи, пожалуй. Поэтому он откидывает одеяло, снимает белье и смотрит на брата, словно ждет дальнейших распоряжений. Наверное, между Томлинсоном и Стайлсом-старшим существует какая-то мистическая связь, потому что их действия — продолжение действий друг друга. Как только Эд убирает руки от него, Луи ложится сверху. Горячий, тяжелый, Гарри улыбается, проводит пальцем вдоль позвоночника. Луи морщит нос и улыбается — щекотно, — становится на четвереньки, удобно устроив руки вокруг его головы, и крепко целует. Как будто благодарит за то, что он решился. Эд проводит рукой по спине, заставляя Луи выгнуться и чуть шире развести ноги, как раз настолько, чтобы коснуться своим членом напряженного члена Гарри. — Ты же подрочишь нам, Гарри? Когда он будет трахать меня. Хорошо, мой мальчик? Горячий шепот на ухо — и от остатков здравого смысла не остается и следа. Как грузовиком сносит все ограждения в его голове, и Гарри глухо стонет, трется о возбужденную плоть и только кивает. Как будто он может отказать. Как будто у него есть выбор. Эдвард лениво раскатывает презерватив, наблюдает. Ему по душе такой Гарри. Странно, но ему нравится то, насколько его возбуждает происходящее, ему интересно, как далеко они смогут зайти и насколько далеко они смогут завести Гарри. Забавляться с братом оказалось ой как весело. Будь благословен тот день, когда Томлинсон перевелся в их колледж. Щедро смазав свой член лубрикантом, он плавно входит в Луи, замирает, гладит по напряженным мышцам спины, подхватывает под живот и толкается. Тесно, жарко, хорошо. Луи быстро расслабляется, подстраивается, ему нравится давление члена внутри себя. Двигает бедрами в такт, выгибается, просит больше. И Эдвард не заставляет его ждать, увеличивает амплитуду, ударяясь бедрами о ягодицы, входит до конца. Луи стонет, потому что это то, что ему нужно. Так, как ему хочется. И когда Эд притягивает его к себе, обнимает, укладывает голову себе на плечо, жадно целует. Луи сам начинает быстро насаживаться на член внутри себя. Хочется принять его до конца, чтобы завтра было немного некомфортно сидеть, чтобы от пальцев Эда оставались отметины, чтобы на шее оставались следы, которые придется прятать под свитером с высоким горлом. И когда он тянется к своему члену, чтобы получить то, зачем пришел, Гарри, наконец, вспоминает о его просьбе. — Эд. Ты обещал делиться. Эд усмехается, целует и возвращает Луи в прежнюю позицию. — Я же говорил тебе, что он стоит того, да? Гарри не отвечает, притягивает Луи плотнее, толкается вверх и, наконец, обхватывает оба члена. Он крепко сжимает, двигает рукой, стараясь попадать в такт движениям Эда, чтобы заставить Томлинсона кончить первым. Он не может оторвать взгляд от лица Луи, ему хочется видеть его, когда он кончает, и когда Эд начинает двигаться быстрее, глубже, он делает то, о чем не думал даже в смелых мечтах. — Давай, Лу, — шепчет он. — Ты так охуенно красив. Кончи для меня, я так хочу тебя видеть. Давай. Пожалуйста. Он сжимает руку еще чуть плотнее, охает и чувствует, как своя же горячая сперма растекается под его пальцами. Луи хочет прийти к финишу последним, сдерживается, дрожит, и с облегчением стонет, когда чувствует, как Эд толкается в него, замирает и изливается внутрь. Чувствуя, как горячий член пульсирует в нем, наконец, отпускает себя, кончает, толкаясь во влажное тепло руки Гарри. В голове пустота, и только волны удовольствия прокатываются до кончиков пальцев. Это лучше, чем он ожидал. Дыхание перехватывает, когда Эд выходит из него и проводит пальцем, трогает колечко мышц, целует ягодицу. — Больно? — Хорошо… Лучше, чем я помню, — Луи смеется, сползает с Гарри и переворачивается на спину. — Ты как, детка? Гарри, наконец, начинает приходить в себя, и теперь ему становится стыдно за все, что произошло, за то, что он просил и делал. Ему настолько стыдно и противно, что слезы наворачиваются на глаза, и он пытается отвернуться, спрятаться, хочет уйти из этой комнаты подальше. Но чувствует, как теплые руки Луи прижимают его к себе, гладят по спине, затылку, вытирают большим пальцем уголок глаза. И он понимает, что уже никуда не уйдет. Он прижимается к парню, утыкается в шею, старается успокоиться. Ведь ничего страшного не произошло, ничего ужасного. Просто… стыдно, что ему так понравилось. Так не должно быть. Он повелся на их провокацию и… никогда не думал, что групповой секс, или что это только что было, может доставить ему столько противоречивых эмоций. Он не из тех, кто любит это. — Давай, ты подумаешь об этом завтра, когда проснешься, — Эдвард укрывает их одеялом, целует брата в щеку и ложится рядом с Луи. — Ничего страшного не произошло. Сейчас, как никогда, хочется верить брату под легкие успокаивающие поглаживания по спине. Гарри засыпает, тяжело вздыхая, прижавшись к Луи. Слишком много переживаний и впечатлений для того, чтобы сопротивляться спасительному сну. Никому в голову не приходят мысли о душе или хотя бы о том, что неплохо было бы одеться. Это все завтра, сейчас нужно хоть немного поспать. — Мне кажется, мы зря с ним так, — шепчет Луи, поглаживая спину спящего парня. — Для него это было слишком. — То ли еще будет, — мурлычет Эд, целуя Луи за ухом. — Ты же останешься на завтра? Я хочу тебя еще. Луи усмехнувшись, кивает: — Боюсь, моя задница будет недоступна какое-то время. Ты хорошо постарался. — У нас еще есть моя, не будь эгоистом, — весело отвечает парень. — И еще у нас есть Гарри. А теперь спи, мой хороший. Эд прижимается плотнее, целует плечо и, переплетая пальцы Луи со своими, наконец, засыпает. Перед тем, как он проваливается в сон, в голове Луи мелькает мысль, что все выходит немного сложнее, нежели он думал.