***
Молва о ней быстро разошлась по огромному королевству так стремительно, достигая каждого кусочка земли, вызывая ужас и леденящий душу страх. Её имя произносили шёпотом, с особой осторожностью, будто боясь накликать беду и встретиться лицом к лицу с Кровавой Графиней, купающейся в крови прекрасных дев, безжалостно отнимая их жизни и, не ведая кары небесной, проливая самолично их кровь, стремясь любой ценой сохранить свою молодость и бесценную красоту. Юные девушки, смотрясь в зеркало, с содроганием боялись однажды пасть её жертвой, проклиная свою красоту и молодость, что становилась проклятьем в её обществе. Говорят, что Графиня воистину прекрасна. Говорят, что она лишь одним взглядом своих голубых глаз может свести с ума любого мужчину, коварно пленив сердце забавы ради, а затем безжалостно разбить его, только бы иметь возможность лицезреть это сладкое действо. Слухи о ней вызывали противоречивые мнения в умах людей, ведь всё это казалось больше похоже на страшилку, умело придуманную для того, чтобы пугать маленьких детишек и особо доверчивых простаков. Вот только это были уже не просто беспочвенные слухи. В округе проклятого и страшного поместья, где обитала Графиня, одна за одной пропадали юные девушки, чьи тела так никто и не смог обнаружить. Их смерть являлась тайной, надёжно скрытой за семью печатями и запертой за высокими стенами неприступной крепости, которую местные жители теперь обходили стороной, трижды перекрестившись и послав проклятье молодой Графине. Молитвы им не помогали, девушки продолжали пропадать год за годом, а народ начал замечать, что лицо Графини не состарилось ни на день, оставаясь всё таким же удивительно прекрасным и свежим. Будто бы время над ней было не властно. Будто бы сам дьявол даровал ей столь могущественный дар. Слухи о ней распространялись подобно чуме, дойдя даже до короля, который больше не мог оставаться безучастным, понимая, что страх людей, готовый вот-вот вылиться в бунт, перевешивает выгоду от дружбы с влиятельной Графиней, щедро пополняющей королевскую казну золотом. Именно поэтому и было решено начать расследование, а тем человеком, кто должен был пролить свет на эту тёмную и поистине жуткую историю, стал Никлаус Майклсон — умелый воин, богатый дворянин и лучший друг короля, который частенько прислушивался к нему, по достоинству оценив его мудрость ещё при их первой встрече. Как раз в этот момент Клаус, сидя верхом на своём любимом чёрном, как ночь, коне, достиг обширных и плодородных земель, принадлежавших Графине, чьё имя уже стало кровавой легендой. Он видел, каким затравленным взглядом его провожали люди к величественному замку, расположенному на холме. И совершенно не видел он в нём ничего жуткого, учитывая, что уже начало темнеть. Это оказался совершенно обычный средневековый замок, коих было сотни разбросано по всему королевству. Послушав жуткие рассказы, Майклсон ожидал увидеть нечто готическое, в угольно-чёрном цвете, с уродливыми горгульями на кованых воротах. Но ничего подобного не было, и он уже стал сомневаться в правдивости всех этих россказней, передающихся из уст в уста с благоговейным шёпотом. Он беспрепятственно заехал во двор замка, тут же обращая всё своё внимание на выбежавшего ему навстречу юнца, учтиво поклонившегося ему и взявшегося за уздечки, чтобы придержать коня, пока Никлаус спешивался. — Мне нужно встретиться с Кэролайн Форбс, — приказным тоном произнёс он, чуть прищурившись и окинув взглядом внутренний дворик, совсем небольшой и ухоженный. — Добрый вечер, — раздался позади него мягкий женский голос, вынудивший оторваться от созерцания чудной местности и повернуть голову в сторону симпатичной шатенки. — Позвольте поинтересоваться: кто вы и какова ваша цель визита? — её карие глаза окинули незнакомца пристальным, даже чересчур пристальным, взглядом, подмечая дороговизну одежды и горделивую осанку, безошибочно распознавая в нём дворянина. — Клаус Майклсон. Я здесь по поручению короля начать расследование, — коротко ответил он, сложив пальцы в замок за своей спиной, терпеливо ожидая пока его пригласят, вовсе не боясь переступить порог проклятого дворца, так же, как и встретиться со всеми ужасами, таящимися в нём, если верить слухам. — Прошу, — присев в реверансе и чуть склонив перед ним голову, девушка указала открытой ладонью в сторону высоких двустворчатых дверей, пропуская внутрь и тут же заходя следом, жестом отдавая приказ слуге их запереть. — Меня зовут Кэтрин. Я распоряжусь, чтобы вас накормили и пойду сообщу Графине о вашем приезде. — Благодарю, — опять немногословно ответил Клаус, с жадностью вглядываясь уже в картины, висящие на стенах просторного холла, оценив редкость находящихся здесь полотен. Уголки его губ чуть приподнялись, дрогнув в полуулыбке от осознания того, что у них с Графиней есть ещё кое-что общее, помимо славы безжалостного монстра. Его ведь тоже не раз величали чудовищем, а всё из-за умения вести сражения и без страха бросаться в самую гущу битвы, безжалостно обагряя свои руки в крови врагов короны и своих собственных. Никто не смел переходить ему дорогу, ведь не только на поле боя ему не было равных, но и в дворцовых интригах.***
Сама Графиня в этот самый момент, пока внизу находился посланник короля, чьей миссией стало её разоблачение, как раз находилась в своих роскошных покоях, принимая ванну и готовясь отойти ко сну пораньше. Кэролайн расслабленно откинула голову на бортик, прикрывая глаза и делая глубокий вдох, наслаждаясь минуткой безмятежности и уединения, ощущая лишь тяжесть в мышцах от верховой езды. Она прекрасно ведь знала о слухах и страхе, что вызывало одно лишь её имя, ставшее синонимом слову «убийца». А ведь тринадцать лет назад всё было совсем иначе. Она являлась для всех них светлым лучиком надежды на лучшее будущее и процветание. Её любили, ею восхищались и ей готовы были поклоняться, в то время как её супругу доставались лишь укоризненные взгляды. Все знали о его пристрастии к вину и насилию, которое он осмелился однажды применить и к своей жене. За это Люсьен Касл и поплатился своей жизнью, сперва лишившись рук, посмевших причинить боль Графине и уязвить её самолюбие. — Миледи, — нарушила её покой обеспокоенная Кэтрин, буквально ворвавшаяся в покои и поспешно закрывшая плотно за собой двери. — Беда. В ваш замок пожаловал некий Никлаус Майклсон. Он уполномочен королём вести расследование касательно слухов о вашем… пристрастии. Кэролайн спокойно открыла глаза, невозмутимо смотря на свою верную прислужницу, чересчур напуганную и готовую уже вот-вот расплакаться, судя по тому как дрожали её руки. Будто бы прибыла весть о её скорой казни. — Успокойся, — твёрдо произнесла Кэролайн, — Вернись в свои покои и приведи себя в порядок. Я сама спущусь к нему. — Как прикажете, — послушно поклонилась она, удаляясь из спальни Графини. На негнущихся ногах девушка поспешила в конец коридора, желая побыстрее оказаться в своей комнате, чтобы скрыться от этого ужаса, охватывающего каждый раз, когда она видит эту проклятую ванну, наполненную чьей-то густой, алой кровью. Кэтрин понимала, что должна держать язык за зубами, если не хочет для себя той же участи, что постигла Бонни Беннет. А она была ведь лучшей подругой Графини и, по совместительству, неопытной — начинающей — ведьмой. Именно она нашла в своём гримуаре, доставшемся ей в наследство от бабушки, рецепт вечной жизни, завязанной на крови. Вот только, увы, сотворить подобное ей оказалось не по силам, зато рецепт вечной молодости совсем не требовал её ведьмовских сил. Сперва она закрывала глаза на то, что Кэролайн загорелась решимостью во что бы то ни стало сохранить свою юную и чистую красоту, по началу используя свою собственную кровь, нанося её на лицо раз в неделю. Но затем всё становилось хуже и хуже, и её одержимость приняла опасный оборот, закончившись тем, что Графиня переступила грань и согрешила. Это была её первая жертва, после которой они с Бонни крупно поссорились. Вот только Беннет, вознамерившаяся покинуть замок, так и не смогла этого сделать, оказавшись заколотой одним из безмолвных слуг, лишённых языка и получающих за свои услуги мешки, доверху наполненные золотом. Самым ужасным было, что её кровавый метод сработал. Она и вправду обрела молодость. На её лице не имелось ни единого отпечатка прошедших тринадцати лет. Кэролайн обладала всё такой же юной и невинной красотой. Но у неё было совершенно тёмное и безумное сознание, являющееся, наверняка, результатом кровосмешения её предков, породивших этого монстра, спрятанного под маской невинного ангела. Этот монстр был вечно голоден. Его жажда крови всё росла и росла, а удовольствие от каждой отнятой жизни лишь увеличивалось. Страх и боль жертв являлись для неё сладким нектаром теперь, приносящим ни с чем несравнимое наслаждение. Самым страшным в Кэролайн Форбс был гнев. Под властью столь сильной эмоции, она способна совершить абсолютно безумные вещи. Стоит только вспомнить, как она впилась зубами в тело несчастной молоденькой служанки по имени Камилл, вырвав целый кусок плоти из её шеи. А бедняжка всего-навсего выразила свои опасения, касательно здорового рассудка Графини...***
Плавно спускаясь по винтовой лестнице, Кэролайн мягко ступала по ступенькам, оставаясь абсолютно бесшумной, словно опытная хищница, которой она, по сути, и являлась. Наспех надев на себя струящееся белое платье с длинными руками и не успев даже собрать волосы в причёску, она поспешила вниз, на встречу с таинственным английским лордом, соблазнить которого, она была более чем уверена, ей не составит труда, в случае острой необходимости. А пока, нужно лишь постараться развеять все сомнения лорда и убедить его в своей невиновности, введя в заблуждение и списав всё на чересчур богатую фантазию крестьян. — Добрый вечер, — войдя в столовую, Кэролайн первая начала разговор, подходя к мужчине, нагло занявшему её место во главе стола. Он тут же встрепенулся, грациозно поднимаясь на ноги и окидывая Графиню внимательным взглядом, признавая, что слухи о её красоте оказались правдивы. Она и вправду выглядела моложе своих тридцати шести. Гораздо моложе. Максимум на двадцать. — Позвольте представиться, Никлаус Майклсон, — он чуть склонил голову, тем самым выражая своё уважение, и поспешил шагнуть к ней навстречу, беря её ладонь в свои руки, невольно удивившись нежности белоснежной кожи. Прижавшись к тыльной стороне ладони губами, он вновь посмотрел в её голубые глаза, сверкающие столь ярким светом и невинностью, что в сердце тут же закралось сомнение о её способности вообще причинить кому-либо боль. Кэролайн же мягко и удивительно тепло ему улыбнулась в ответ, замечая проскользнувшее в его серых глазах удивление и замешательство, что были ей на руку. — Кэтрин сказала мне, что вы прибыли сюда по просьбе короля, — она отошла от статного мужчины, однозначно обладающего влиянием и крепкой хваткой, судя по тому хищному взгляду, с которым он оглядел её тело. Присев за стол, Кэролайн любезно указала ему на стул, прося к ней присоединиться за ужином, стараясь вести себя как можно более непринужденно. Клаус согласно кивнул, подтверждая её слова, а затем присел напротив Графини, всё так же с любопытством разглядывая. — Я бы очень хотела раз и навсегда покончить с этими ужасающими слухами, — тихонько проговорила Кэролайн, чуть наклонившись к нему ближе и умело сыграв грусть. — Они считают меня чудовищем. Я вынуждена целыми днями находиться в этом замке под охраной, опасаясь за свою жизнь. Их страх и ярое желание покарать меня достигли своего пика. А ведь я виновна лишь в том, что красива. — В каждом слухе есть доля правда, Кэролайн, — задумчиво произнёс он, подозрительно прищурившись, будто улавливая в голосе лживые нотки. — Тогда оставайтесь здесь, в моём замке, и убедитесь, что я говорю правду, — Кэролайн смело встретила его взгляд, вовсе не боясь поставить всё на кон и рискнуть. — Я приму ваше предложение, — согласился Клаус, по достоинству теперь оценив не только её уникальную красоту, но и острый ум. Она понимала, что если сумеет убедить короля в своей невиновности, то сможет позже потребовать у него защиту или другие владения, подальше от этих мест, с возможностью изменить имя. Ведь ей и вправду уже надоело сидеть в этом замке, будучи запертой в нём, словно в золотой клетке. Кэролайн понимала, что вынуждена идти на такие жертвы во имя своей безопасности. Уж лучше оставаться пленницей собственного замка, чем быть сожженной на костре или заколотой вилами грязных простолюдин.***
Клаус гостил вот уже неделю в её поместье, остервенело следя за каждым её шагом, фанатично желая докопаться до истины, какой бы жуткой она не была. Но всё казалось совершенно обычным, лишённым какого-либо ужаса и мистики. Обычный замок и совершенно обычная Графиня, занимающаяся обыденными вещами. Она любила часами сидеть в библиотеке, не просто читая что-либо, а остервенело изучая языки, будто бы только в них могла найти спасение от скуки и тоски. Клаус стал замечать, что она всё делает с особым желанием и полной самоотдачей, тем самым найдя общую между ними черту. Очередную. — Не стойте там, вы меня отвлекаете, — вдруг заговорила с ним Графиня, не отрывая взгляд от книги, написанной на итальянском. Клаус оказался удивлён её внимательностью и развитыми инстинктами, ведь он славился своим умением незаметно подбираться к людям. Войдя внутрь просторной библиотеки, он подошёл к креслу, стоящему напротив Кэролайн, и присел в него, смотря на её сосредоточенное лицо. Изучал едва заметную складочку на лбу, появившуюся от каких-то раздумий и то, как она забавно хмурила носик, когда у неё что-то не получалась. Отложив от себя книгу, Кэролайн внимательно посмотрела на него, подмечая вдруг его бледность и усталый взгляд, вовсе не портящий его привлекательность, но делая его чуть более суровым, чем прежде. Ей нравилась его мужественная красота и волны исходящей силы, ясно дающие понять, что он опасный противник. — Вы хорошо себя чувствуете? — осведомилась она, наклонившись к нему и бесцеремонно прикоснувшись тыльной стороной ладони к его лбу, измеряя температуру. — Да, благодарю за заботу, — схватив её за запястье, он настойчиво убрал её от своего лица, на миг проходясь подушечкой большого пальца по нежной голубой венке, посылая мурашки по женскому телу и вызывая на лице у Графини лёгкую улыбку. — Вы хотели устроить мне допрос, не так ли? — проницательно заметила она, поднимаясь на ноги и будто невзначай давая оценить своё глубокое декольте. — Вы слишком умны для женщины, — мягко рассмеялся Клаус, оставляя её вопрос без ответа и умело переводя тему, прекрасно зная, что его фраза вызовет в ней недовольство. — Мужчины, — протянула она, хмыкнув, — Всё стремитесь показать своё превосходство. — Ваш муж тоже это делал? — изогнув вопросительно бровь, поинтересовался он, на миг выбивая Графиню из равновесия и вынуждая её замереть. — Постоянно, — потупив взгляд, признала она, заставив что-то шевельнуться в его груди, ощутив искренность слов, пропитанных болью, — Он считал, что я ни на что не способная девчонка, которая должна благодарить судьбу за то, что стала его женой… Это всё, милорд? — окинув его злым взглядом, жёстко спросила Кэролайн, в ответ получая лишь утвердительный кивок, — Тогда я, пожалуй, пойду. Резко повернувшись к нему спиной, прошелестев тканью изысканного платья, она поспешила покинуть комнату, раздражённо толкая от себя дверь и спеша в свои покои, пока очередной приступ бесконтрольного гнева не погубил её. Стоило ей только покинуть библиотеку, как губы Клауса растянулись в довольной ухмылке, пропитанной изрядной долей коварства. Он сумел вывести её из себя; сумел на миг сорвать маску невинной овечки, разглядев всё же отблески монстра, живущего внутри неё. И этот монстр пришёлся ему по вкусу.***
— Кай, ты поработал на славу, — довольно проговорила Кэролайн, приближаясь к молодой девушке, которую крепко держали её молчаливые слуги, готовые на всё ради золота, которым она их щедро одаривает, покупая их верность. — Благодарю, госпожа, — поклонившись Графине, темноволосый парень поспешил удалиться, получив щедрую награду за доставленную в лапы убийцы очередную невинную жертву. Кэролайн же поспешно приблизилась к юной девушке, завороженно разглядывая её белоснежную, словно снег, кожу и тёмные густые волосы, струящиеся по худым плечам и спине. Её совершенно удивительные синие глаза уставились умоляюще на приближающуюся к ней величественно Графиню, всколыхнув внутри себя все воспоминания о страшных сказаниях, что ходили о ней, и вынуждая нервно вдохнуть запах приближающейся смерти. — Умоляю, — жалобно всхлипнула брюнетка, обессиленно повиснув в руках двух крепких мужчин, понимая, что ни единого шанса выжить у неё нет. — Тише, дитя, — притворно ласково улыбнулась ей Кэролайн, мягко проведя ладонью по девичьей щеке и с особой тщательностью осматривая придирчивым взглядом её лицо, прежде чем сделать одно резкое — молниеносное — движение рукой, безжалостно вспарывая ей горло своим излюбленным кинжалом, пуская первую кровь, но не убивая. Слуги тут же поспешили запихнуть всё ещё живую девушку, содрогающуюся в приступах боли, в приспособление, что создал для неё Кай не так давно. Захлопнув металлическую дверцу, они тут же услышали жуткие — пусть и приглушённые — крики, ознаменовавшие то, что острые гвозди, расположенные с внутренней стороны железного корпуса, уже впились в нежную кожу, вынуждая кровь по отведённым стокам наполнять ванну, под пристальный взгляд Графини, которая, стерев пальцами кровь с острия кинжала, поспешила провести ими по линии тонкой шеи.***
Клаус видел, как в замок силком затащили девушку через задние ворота дворца, стараясь сделать это под покровом ночи, лишь бы оставить всё в тайне. Однако, это не осталось незамеченным его вездесущим взглядом. Он знал, что рано или поздно Графиня выдаст себя; что ей необходимо будет принять очередную ванну для того, чтобы не утратить обретённую молодость. И этот момент настал. Идя по пустым коридорам уже ставшего ему знакомым дворца, он беспрепятственно вошёл в её покои, погрязнувшие в полумраке, тут же застыв на пороге комнаты и окончательно убедившись в своих догадках. Сказания о ней оказались правдивы... Она лежала в ванне, наполненной кровью, расслабленно опустив голову на бортик. Её волосы были закреплены на затылке длинной заколкой, обнажая изящную линию тонкой шеи, будто мерцающей в свете зажженных свечей и вызывающей желание к ней прикоснуться, лишь бы убедиться в её реальности. Металлический запах тут же ударил ему в нос, заставляя задержать дыхание и дёрнуть плечами, в попытке отогнать его от себя. — Так, значит… это всё правда, — нарушил молчание Клаус, заставляя девушку испуганно вздрогнуть и открыть глаза, с ужасом уставившись на подошедшего совсем близко к ней мужчину и смотря на него снизу-вверх не мигая. Она мысленно проклинала слуг, что забыли запереть дверь, и усердно пыталась сообразить, что же ей делать. Его смерть привлечёт лишнее внимание короля, который в этот раз пришлёт вовсе ни одного человека на проверку, а десятки. Тогда она точно пропала. Клаус должен жить. Кэролайн видела каким взглядом, наполненным вожделением, всегда смотрел на неё этот загадочный мужчина и решила всё же рискнуть. Плавно поднявшись на ноги, она ощутила его прожигающий насквозь взгляд, скользнувший по мягким изгибам её женственного тела, сплошь покрытого густой и вязкой кровью, местами уже схватившейся тонкой коркой. Она улыбнулась ему, так очаровательно и порочно, как только могла, вынуждая его задержать дыхание и невольно податься навстречу. Ладонью скользнула ласково по его щеке, обагряя его кожу кровью, и вынудила тем самым его закрыть глаза, а затем нервно сглотнуть, замерев на какое-то мгновение. Внезапно лицо Клауса покрылось тёмными и жуткими венами, а глаза, которые он резко распахнул, отливали пугающим янтарём. Он тоже являлся монстром, гораздо более опасным, нежели она. И это осознание заставило Кэролайн нетерпеливо податься к нему навстречу, приникая к его губам, жадно захватившим её в плен дикого поцелуя мгновенно. Его руки тут же обвили тонкую талию и он, с лёгкостью подняв её, скользнул губами на шею, с жадностью слизывая ещё тёплую кровь, выпуская своего собственного монстра наружу, под стать её чудовищу. Он жаждал этого момента ведь. Желал так отчаянно, чтобы история о Кровавой Графине оказалась правдивой, самовольно вызвавшись проверить эту теорию, на миг даже поверив в то, что Кэролайн и впрямь оболгали, придумав небылицы. Сперва он думал, что это очередной вампир, осознавший своё превосходство над людьми и желающий больше не прятаться, а показать миру своё могущество. Но каково же было его удивление, когда Графиня оказалась обычным человеком, хрупкой на первый взгляд женщиной. К его бурному восторгу слухи подтвердились, и сейчас Клаус готов оказался признать, что восхищён ею; что он не видел ничего более прекрасного, чем её тело, покрытое сплошь кровью.***
Кэтрин опасливо поставила графин с вином на стол между Клаусом и Кэролайн, решившим расположиться в саду замка для завтрака. Она не могла не слышать громкие стоны Графини, доносящиеся всю ночь из её спальни, и не могла не заметить обагрённые кровью прежде белоснежные простыни высокой кровати. И страх теперь в её сердце усилился, ведь Кэролайн нашла себе монстра под стать, разделив с ним это кровожадное безумие, вызывая в прислужнице леденящий ужас. Мысли о побеге вновь закрались в её голову, на этот раз прочно там поселившись и нашёптывая ей рискнуть. Необходимо было бежать, как можно дальше, не оглядываясь, чтобы попытаться скрыться от влияния Графини и её нового знакомого, смотрящего на блондинку с ничем не прикрытым вожделением. — Расскажи мне, — как только Кэтрин удалилась, попросила умоляюще Кэролайн, пытливо смотря на сидящего напротив неё мужчину, открывшегося вчера ей совсем с неожиданной стороны и раздвинувшего горизонты привычного ей ранее мира. — Я гибрид вампира и оборотня. Порождение тёмной магии моей матери, — чуть помедлив, всё же решил поделиться с ней Майклсон, видя каким восторгом и пороком горят её голубые глаза. Точно такой же блеск он видел в них ночью, вжимая её в кровать и наполняя собою раз за разом, срывая с губ громкие стоны. Кэролайн оказалась соткана из порока, которым он наслаждался много часов, впитывая его в себя и собирая языком кровь с её тела, пока её кожа вновь не стала белоснежной. Почти белоснежной, ведь алые следы от его хватки остались на её бёдрах, округлых ягодицах и тонкой шеи, напоминая ей сладостной болью о произошедшем этой ночью. — Моя подруга была ведьмой. Она рассказала мне о заклятии, дарящем вечную жизнь. Увы, она оказалась слишком слаба, чтобы его сотворить, — недовольно поджала губы Графиня, при воспоминаниях о тех днях осуждения и презрения, горящих в зелёных глазах близкого ей некогда человека. — Зато ты узнала, как сохранить свою красоту, — он готов был признать, что совершенно очарован тьмой внутри неё, такой опасной и притягательной. — Этого мало. Я жажду большего, — призналась Кэролайн, в упор смотря в его глаза и видя разгорающееся в них пламя желания, с примесью некой гордости. Клаус чуть привстал, наклоняясь к Графине ближе и желая прикоснуться к её губам, этой ночью подарившим ему неизведанное ранее наслаждение. Он помнил досконально ведь, как она притягивала его к себе ближе сперва, а затем, набравшись смелости, оседлала, задавая собственный темп. Она являлась хищницей под стать ему, сводя его после с ума умелыми движениями языка и нежно-розовых губ. Они почти слились в поцелуе, как вдруг двери с грохотом распахнулись и показался статный мужчина, кипящий от гнева и ловко отмахивающийся от семенящих за ним безмолвных слуг, пытающихся приструнить. — Где моя дочь?! — взревел словно раненый зверь он вдруг, — Я этого так не оставлю, я напишу королю! Я… — мужчина резко осёкся, во все глаза смотря на лорда Майклсона, которому ранее имел неосторожность перейти дорогу. Если кого он и считал в этом мире страшнее Графини, то это был бесспорно Никлаус Майклсон, подстроивший смерть его жены и изгнание со двора, покрыв его семью позором в итоге, вынуждая униженно перебраться в далекие земли, где не слышали бы о нём. И ему поверили ведь... а теперь он здесь, в сговоре с той, кто отнимает жизни юных девушек. Мужчина испуганно попятился назад, желая самолично отправиться к королю и доложить о положении дел, решив окончательно покончить с этим кровавым пиршеством монстров. Однако стоило ему только сделать несколько неловких шагов, как Кэролайн ловко метнула в него обеденный нож, метко попадая в горло и без какой-либо жалости в глазах смотря на то, как мужчина рухнул на пол, захлебываясь собственной кровью и предсмертными хрипами. — Ты меня смогла удивить, — восхищённо произнёс Клаус, расплываясь в довольной и, одновременно с этим, устрашающей улыбке, — Я бы хотел подарить тебе кое-что гораздо ценнее молодости. — Что же? — нетерпеливо потребовала ответить она, молясь, чтобы это было то, о чём она подумала, уже заранее видя ответ в его глазах, вызывающий нервную дрожь в теле от предвкушения. — Вечную жизнь, конечно же, моя Кровавая Графиня. Ослепительная улыбка коснулась её губ, и Кэролайн поспешила ответить на его предложение согласным кивком, готовая послушно идти за ним и разделить с ним это безумие, давно поглотившее их души. А Клаус остался доволен ею, признав в ней ту, что достойна стать его протеже наконец. Люди рассказывают страшные истории о монстрах, живущих в ночи, даже не подозревая, что они охотятся и при свете солнца. И таким монстром как раз была Кровавая Графиня, совершившая чудовищные преступления и, согласно легенде, отнявшая жизни 650 ни в чём неповинных девушек. Но кто знает, быть может, их было гораздо, гораздо больше...