Autumn «Klaromadness»

      Ледяной ветер дул редкими, но резкими, порывами, пронизывая до костей и обжигая своим холодом кожу. Вот только она его совсем не ощущала уже, всё так же стоя на месте, застыв и упершись ничего не видящим взглядом в блеклое надгробие. Серое, чересчур серое, холодное, источающее боль и запах смерти.       Слёзы потоком катились по её щекам, а мозг так отчаянно желал стереть с бездушного серого камня его имя. Такое родное и тёплое, ещё вчера играющее на её языке весёлыми нотками. Ведь ещё вчера всё было по-другому. Он находился с ней рядом, как всегда, оставляя ласковый поцелуй на ещё сонном личике, прежде чем выйти из дома.       Это ведь был обычный день, коих выдалось сотни в их жизни. Совсем не предвещающий беды и вовсе не вызывающий в её душе тревогу, как обычно любят писать в книгах и показывать в фильмах. Не возникло ни одного момента, когда она бы ощутила страх за его жизнь, когда бы почувствовала, что что-то не так. Что это его последний день на этой грешной земле; что именно в этот день смерть примет его в свои холодные объятия.       Кэролайн знакома была со смертью очень давно. Та буквально ходила ведь за ними по пятам, будто поджидая удобного случая. И вот он настал. Так неожиданно и так безжалостно разрушив её мир, центром которого являлся он, Клаус... её милый Ник.       До его появления, она не знала, что значит любить. Не знала, каково это, когда тебя любят. Так сильно и беззаветно, страстно, безудержно и в то же время безгранично нежно. Его руки были в крови, а сам он давно уже погряз в торговле оружием и наркотиками, смело играя своей жизнью каждый день и умудряясь на протяжении стольких лет выигрывать, не ведая страха.       Уверенный в себе и жуткий для всех окружающих, бросающих на их пару осуждающие взгляды, для неё он оставался просто мужчиной, которому она подарила своё сердце. Ради которого отказалась от своей семьи, осуждающей подобный союз; ради которого бросила свою тихую и спокойную жизнь в Мистик-Фоллс, переехав к нему и оказавшись тут же под прицелом.       Его любовь оказалась неописуемой. Такой сильной и ощутимой, что она чувствовала её даже тогда, когда их разделяло расстояние в тысячи километров. В отличие от других пар, они практически не ссорились, будто зная, что им отведено слишком мало времени и просто-напросто глупо тратить его на никому не нужные обиды.       Клаус защищал её от этого кровавого мира, оберегал от ненужных знакомств и готов был прикрыть её своим телом от града пуль, так часто сыплющихся на него от врагов, мечтающих его сместить, уложить в могилу и занять его место среди гангстерской элиты. За три года совместной жизни Кэролайн успела его хорошо изучить, видя частенько терзающие его тайны, которыми он неизменно делился с ней, рано или поздно сдаваясь под умоляющим и любящим взглядом её голубых глаз. Он не боялся ей доверять; не боялся делиться своими мыслями и проблемами, зная, что получит в ответ её любовь и ласку, что бы он ни натворил.       Его любовь её окрыляла, возносила на небеса и заставляла сердце так сладко сжиматься внутри, мерно отсчитывая удары в его крепких и сильных руках, способных прогнать все невзгоды и мрачные мысли. Его любовь была похуже наркотика, сделав её зависимой. Без него она уже не могла свободно дышать.       Кэролайн так боялась того момента, когда больше не будет ощущать его тёплые объятия и касания сухих, чуть обветренных, но невыносимо горячих, губ. Содрогалась в ужасе лишь от одной этой мысли, крепче вжимаясь в тело любимого мужчины, убеждая себя, что он рядом с ней и что будет рядом всегда, надеясь на благосклонность судьбы.       Но теперь его и вправду нет. Он лежит здесь, под этим толстым слоем холодной и бездушной земли, отныне навечно с закрытыми глазами, в которых больше не играет тот самый любимый ею лукавый взгляд. Больше в этих серых глазах нет жизни, они пусты, как и её растерзанное в клочья сердце.       Она знает, что ей нужно бежать из страны; знает, что теперь не под защитой Майклсона. Знает, что на неё уже начали охоту и, возможно, всего через пару секунд она, так же, как и Клаус, ощутит вкус собственной крови на своих губах, получив пулю в спину от того, кому он доверял больше всех... кого считал братом.       Кэролайн даже не сразу уловила постороннее присутствие за своей спиной, лишь заторможено перевела взгляд на вставшего рядом с ней человека, сверкающего издевательской ухмылкой, вынуждающей её сделать рваный вдох, чуть ли задохнувшись от нового приступа боли.       — Здравствуй, Кэролайн, — вежливо и чересчур размеренно произнёс Марсель, кладя алую розу рядом с её, будто бы отдавая дань уважения его смерти, а на самом деле желая причинить ей ещё большую боль своим присутствием. — Ты ведь знаешь, что тебе в этом городе находиться небезопасно.       — Я пришла на похороны мужа, — процедила сквозь зубы Кэролайн, крепче цепляясь за обручальное кольцо на пальце — то единственное, что осталось у неё от их любви. — Если ты хочешь меня убить, то давай. Не медли.       Марсель был удивлён, услышав её гневную тираду. Он никогда не понимал, почему Клаус выбрал в жены именно эту женщину. Ведь вокруг вилось сотни других, более красивых. Но сейчас всё стало ясно. Кэролайн Форбс являлась той, кто любил его больше жизни; той, кто бесстрашно, несмотря на угрозу смерти, пришла всё же сюда, чтобы проститься с ним.       Жерар и впрямь пришёл убить её, чтобы покончить с родом Майклсонов; чтобы больше никогда не чувствовать себя запасным в этой семье; чтобы больше никогда никому не прислуживать, а начать отдавать команды, взяв всё в свои руки. Но её слова, упрямый и такой невероятно смелый взгляд голубых глаз, сверкающий от океана непролитых слёз, заставил его восхититься и проникнуться к ней уважением.       — Я даю тебе день. После, мои люди начнут охоту, — Марсель смотрел на неё в упор, не видя и грамма мелькнувшей радости, будто бы ей было уже всё равно что с ней станет. — Прощай, Кэролайн, — обойдя девушку, он на миг положил ладонь на её ледяное плечо, неприкрытое тканью совсем лёгкого платьица, тем самым вынуждая её вздрогнуть от этого контраста температуры.       Она всё так же оставалась неподвижна, обернувшись лишь тогда, когда Марсель уже садился в машину, в этот самый момент находя причину жить. Её глаза были пустыми и холодными, но в сердце загорелся огонь ненависти. Такой сильной и разрушительной, заставляющей её присесть на корточки перед надгробием и, проведя по любимому имени пальчиками, дать клятву отомстить.