Долгая дорога Розы Тайлер

Не работать в Торчвуде было бы странно. Торчвуд принадлежал ее отцу — копии ее отца, которого она продолжала с молчаливого согласия называть Питом. Ему самому было довольно странно принять появление взрослой дочери, но ему не нужно было называть ее дочерью. Достаточно было имени. По тому же негласному соглашению, все трое — Роза, Джеки и Пит — пытались играть в нормальную семью. У Джеки это получалось лучше, у Розы хуже. Иногда Роза смотрела на Пита и вспоминала, как пыталась спасти его от смерти: молодого и такого безалаберного Пита. Временами ей казалось, что она совершенно не понимает, в какой именно реальности живет. Единственным, с кем она могла поговорить начистоту, стал Микки, и она была безмерно благодарна старому другу за понимание, за поддержку — в конце концов, за то, что он остался рядом с ней. Они регулярно созванивались вечерами, обедали и ужинали вместе, а немногие общие знакомые даже начали перешептываться о том, что они — пара. Роза не хотела никого разубеждать в этом, полагая, что так сможет избежать лишних вопросов и любезных предложений с кем-то познакомиться. Микки ситуация тоже устраивала — к новым знакомствам он не был готов, и хотел посвятить время самому себе и своей бабушке. Так что Роза говорила с ним — всегда об одном и том же. Когда-то давно, в далекой прошлой жизни, это бы его раздражало — «ТАРДИС то, ТАРДИС это». Сейчас же все стало неважно. Они оба будто ощущали незримое присутствие третьего собеседника — возможно, именно поэтому иногда Роза улыбалась беззащитной искренней улыбкой ребенка, и Микки радовался, что она хотя бы на мгновение может снова ощутить себя счастливой. Пусть даже это было иллюзорное счастье воспоминаний. И именно Микки уговорил ее работать в Торчвуде. — Ты ведь по-настоящему его любила, да? — спросил он за очередным поздним ужином, когда Роза пыталась развеять скопившиеся тени воспоминаний очередным пересказом прекрасных и удивительных путешествий. — Я никого и никогда так не любила, как его, — ответила Роза и прикрыла глаза. Она вспоминала лицо Доктора, сосредоточенно восстанавливая каждую крошечную деталь. Оба лица. Иногда она боялась, что однажды забудет его, что останется лишь размытый образ — так бывает с памятью, с несовершенной человеческой памятью, а у нее не осталось даже какой-нибудь дурацкой фотографии. — Я не буду на это обижаться, — наполовину шутя, наполовину всерьез ответил Микки. Роза открыла глаза и встревоженно посмотрела на друга. Прежде она старалась избегать разговоров о собственных чувствах, не до конца уверенная в том, что не обидит Микки. Но ей так хотелось поговорить об этом. — Ты ведь… Ты ведь, правда, не обижаешься? — уточнила она, надеясь, что он понимает ее правильно. — Роза, все хорошо. Мы неплохо проводили время, но рано или поздно это должно было закончиться. Роза кивнула. — Знаешь, мне очень важно, чтобы ты не обижался. Чтобы все было хорошо. У меня нет здесь никого, кроме тебя и мамы. — Может быть, стоит чем-то заняться? Найти работу, завести друзей? — У меня внутри — пустота, — грустно ответила она. — Никакая работа и никакие друзья ее не заполнят. Иногда мне кажется, что ее вообще ничто и никогда не заполнит. Я чувствую ее, всегда. Каждый день. Мне как будто не хватает воздуха, чтобы вдохнуть. Разве новые знакомства могут заменить мне воздух? — Ты не узнаешь наверняка, пока не попробуешь, — возразил Микки. — Начни хотя бы с Торчвуда. Пару дней Роза размышляла об этом. Затем попыталась составить собственное резюме. Ей одновременно хотелось и не хотелось заниматься поисками работы — кроме того, она не хотела пользоваться своей фамилией для того, чтобы получить хорошую должность. Ей хватало того, что ее жизнь обеспечивал Пит, и она чувствовала себя крайне неловко оттого, что тратит чужие деньги и ничего не делает. Но резюме выглядело довольно печально. Продавщица в магазине и путешественница во времени и пространстве. Умею выбить чек на кассе и знаю, как уничтожить сливина. Дружелюбная, внимательная, легко нахожу подход к представителям разных инопланетных рас. Легко справляюсь с конфликтными покупателями и видела сердце ТАРДИС. С такими навыками в Торчвуде ей было самое место — независимо от фамилии. Пит и Джеки ее решение одобрили. Поначалу она просто сидела за столом и наблюдала за людьми. Все они казались невероятно умными, занятые своими непостижимыми делами, а она едва могла выделить знакомые слова из их болтовни. Иногда ей казалось, что даже Доктора она понимала лучше, даже когда тот пытался объяснить ей невообразимые принципы работы ТАРДИС. Она ожидала, что будни сотрудника Торчвуда будут напоминать путешествия: непредсказуемые встречи с неизвестным, погоня за кошмарными созданиями, спасение мира. На деле Торчвуд занимался скорее исследованием новых технологий и созданием стратегии обороны от возможного вторжения. Роза перелопатила всю историю организации в поисках причин, по которым организации стала называться именно Торчвудом в тайной надежде наткнуться на упоминание о Докторе. Но в этой вселенной все случилось иначе: поместье, действительно, существовало — как и легенда об оборотне. Но на этом все заканчивалось: легенда была признана выдумкой, а место выбрано лишь оттого, что королева, действительно, когда-то его посетила и решила, что народ необходимо защищать от возможных монстров. Впрочем, совсем без монстров дело не обходилось. Роза узнала немало о том, на что способны люди. О том, что гениальность не всегда идет рука об руку с человеколюбием и высокими моральными принципами. О том, что Землю приходится защищать не только от инопланетного вторжения, но и от безумных человеческих идей. Она оставалось одиночкой, а ее официальное занятие заключалось в том, чтобы просматривать отчеты о новых изобретениях и оценивать потенциальную опасность. Это придумал ее новый начальник — Джош Эндерс, один из немногих, кого Пит посвятил в истинное происхождение Розы Тайлер. Для остальных она была его племянницей, приехавшей после долгой учебы за границей. — Ты же понимаешь, я пока что не могу занять тебя чем-то другим, — сказал Джош, постукивая ручкой по столу. — Я уверен, ты со временем освоишься, а мы лучше тебя узнаем и подыщем подходящую работу. Познакомься с командой, изучи наши технологии и методы. Пройди полевые тренировки, в конце концов. — Полевые тренировки — звучит неплохо, — изобразила улыбку Роза. — Не думаю, что из меня выйдет какой-то толк в чем-то еще. Но быстро бегать я точно умею. Она внимательно смотрела в серые глаза Джоша, окруженные тонкой сетью морщинок. Ему было где-то около пятидесяти, и он напоминал сонного медведя — полноватый, слегка растрепанный, улыбчивый, с неизбежными влажными пятнами на рубашке. Джош пристально смотрел на Розу в ответ и молчал, ожидая от нее продолжения. Он прекрасно знал о том, чем она занималась в своем мире. — Я ведь… Ну, я только закончила школу. У меня нет какой-то там научной степени, я ничего не умею, — продолжила она. — Судя по тому, что мне рассказали Пит и Джеки, ты, возможно, повидала больше, чем все мои сотрудники, вместе взятые, — серьезно ответил Джош. — И что с того толку? — возразила Роза. — Я просто… Просто путешествовала и старалась сделать все хорошо и правильно. Спасала людей. — Это не каждому удается, — улыбнулся Джош. — Сделать правильный выбор… Иногда в жизни нет ничего важнее, чем однажды сделать правильный выбор. Постарайся освоиться, и твоим умениям обязательно найдется применение. Со временем она, действительно, понемногу освоилась и поняла, что порой важно не столько знать нужные формулы, сколько вникать в саму идею. Затем идеи стали появляться и у нее. Она, определенно, обладала острым умом и оригинальностью мышления. «А если вот так — это вообще возможно?» — спрашивала она, улыбаясь, и ловила заинтересованные взгляд коллег. В Торчвуде возможно было если не все, то почти все. О работе над межпространственной пушкой она узнала случайно. — Выпьем за Джейка! — воскликнул один из ее новых коллег во время традиционной пятничной вечеринки. — Сегодня он превратил свинец в золото. Джейк — высокий худой мужчина в простой черной футболке и джинсах — смутился. Он поправил узкие очки, пригладил короткий ежик темных волос и откашлялся. — Вообще-то, я ожидал, что он ко мне не вернется. Хотя бы односторонняя передача материи между мирами уже стала бы прорывом. — А твой шарик вернулся к тебе золотым, — рассмеялась компания. — Забудь уже про свою межпространственную пушку и пользуйся достигнутым. Роза прислушалась, но разговор тут же перешел на другую тему. Чуть позже она поймала Джейка на улице — тот курил, прислонившись к стене. Он, определенно, перебрал, и Роза подумала, что нет лучшего момента расспросить его подробнее. — Что за межпространственная пушка? — прямо спросила она, перебрав несколько вариантов, как завести разговор, и отбросив каждый из них. Джейк с трудом сфокусировал на ней взгляд, а затем узнал и отшатнулся. — Мисс Тайлер… Вам нельзя об этом знать. Вам запрещено. — Почему же? — нахмурилась она, уже догадываясь о причине. — Потому что если вы узнаете, то наверняка захотите попробовать, — честно ответил Джейк и зажал себе рот рукой. Роза глубоко вдохнула и постаралась представить себя не просто Розой, а племянницей влиятельного Пита Тайлера. — Я тебе не кто-то там, — бросила она. — Я племянница самого… Самого Пита Тайлера. Кто бы тебе что ни запретил, я приказываю все рассказать. — Так мистер Тайлер и запретил, — развел руками Джейк и пошатнулся. — Пожалуй, я лучше вернусь в бар. Разумеется, следующим же утром она ворвалась в кабинет Пита, требуя объяснений. Разумеется, Пит тут же вызвал Джеки. Разумеется, они оба попытались убедить Розу в абсолютной бесперспективности проекта. И в невероятной опасности, которую он представляет. Разумеется, Розе было на это плевать. Перед ней блеснула надежда, и она вцепилась в нее мертвой хваткой. Пит сдался и согласился перевести девушку в команду к Джейку. Джеки потребовала гарантий, что ее дочь не разнесет на атомы при каком-нибудь испытании, и что она не вернется из параллельного мира в виде золотой статуи. Пит вздохнул и пообещал обеим женщинам, что запрет их дома на пару недель, если они продолжат выдвигать условия. Первые эксперименты заканчивались головной болью. Роза проводила долгие часы в лаборатории, бесцельно глядя на опутанные проводами колонны, между которыми размещалась крошечная площадка. Она всегда ждала — на работе ждала, что пушка заработает. Дома ждала, что завтра на работе пушка заработает. На ночь она принимала снотворное — сон давно стал недоступной роскошью. Так что она просто подобрала нужную дозу, которая обеспечивала ей ровно шесть часов глубокого забытья без сновидений, а затем наспех собиралась и бежала на работу. Работа стала смыслом ее жизни. Хоть она и не до конца понимала, что именно делает. Джейк утверждал, что ему удалось передать в параллельную Вселенную целый атом и получить его обратно. Это было, судя по всему, значительным успехом, но Розу интересовало только одно: когда в параллельную Вселенную можно будет отправиться самой. Цель была близка. Через месяц удалось передать и получить обратно кусочек органического волокна. Еще через месяц установку опробовали на мыши. Мышь вернулась вывернутым наизнанку комком мяса и шерсти, и Пит потребовал закрыть проект. Как бы Роза ни пыталась изобразить безразличие к идее перемещения между мирами, всем вокруг было совершенно ясно, о чем она мечтает. Однако продемонстрированная Питу мышь вполне однозначно говорила о возможной опасности. Разумеется, Роза не позволила прекратить работу над межпространственной пушкой. Тогда Пит перевел большую часть команды на другие проекты, оставив Джейку, по сути, только Розу. Джейк был одним из самых молодых ученых, и Пит полагал, что, оказавшись без поддержки более опытных коллег, тот зайдет в тупик и докажет невозможность путешествий самостоятельно. Он, определенно, недооценил Розу. Обложившись книжками по физике, исследуя трехмерные формулы на экранах мониторов, девушка исступленно пыталась разобраться, что именно делает Джейк. Тот пытался помочь ей, но каждый раз попытки что-то объяснить упирались в незнание Розой базовых принципов и законов, и он разводил руками — а Роза снова бралась за учебники. Доза снотворного была отрегулирована до пяти часов сна. Доза утреннего кофе была повышена. Встреч с Микки стало все меньше; с Джеки и Питом она предпочитала общаться по телефону, а вечерами продолжала штудировать учебники, сжав в кулаке ключ от ТАРДИС. Мыши в лаборатории продолжали гибнуть: распыленные на атомы, превратившиеся в прах, разорванные на части чьими-то острыми зубами. Роза раздобыла экспериментальный образец стимуляторов мозговой деятельности, которыми втайне пользовалась добрая половина сотрудников Торчвуда, и оказалось, что так, и правда, гораздо проще разбираться в странных выкладках ее единственного компаньона по команде. — Слушай, Джейк… — протянула вдруг Роза, поднимая голову из-за вороха распечаток. — А что если мыши умирают не оттого, что не могут вернуться из другого мира. Что, если они умирают в Пустоте? Между мирами есть Пустота, и Доктор говорит, это как преисподняя. Там могут жить разные твари. — Ты хочешь сказать, что я неправильно задаю квантовое состояние? Что я упускаю еще один прыжок? — Я хочу сказать, что либо ты отправляешь мышей не туда, либо они не могут вернуться, потому что на пути их встречает ад. — Мышиный ад… Мне просто нужно найти координаты мышиного ада… — протянул Джейк. — Роза, а ты молодец! Роза улыбнулась. Она понимала, что дала Джейку какую-то идею, хоть и не до конца понимала, как именно он сможет ее реализовать. Но через пару недель очередная мышь вернулась живой и невредимой. Более того, она держала в лапках травинку, анализ которой совершенно однозначно доказал: в этой Вселенной такого растения не существует. Следующей ночью Розе снились чудесные сны. А наутро она узнала, что удачливая мышь умерла от внезапной остановки сердца. Джейк что-то бормотал о необратимых изменениях внутренних органов, случившихся уже после возвращения; о нестабильном квантовом состоянии; об изменившихся показателях каких-то частиц, которые никак не хотели приходить в норму — но Роза только смотрела на него и моргала, стараясь сдержать слезы. — Ты понимаешь, о чем я говорю? — вдруг воскликнул он и схватил ее за плечи. — Ты понимаешь?! — Нет, — честно ответила Роза. — Эти путешествия меняют ткань реальности. Меняют ткань реальности нашего мира. — Они уничтожат оба мира, — прошептала Роза, вспоминая тот день на берегу холодного океана. Джейк молча кивнул и протер пальцами стекла очков. — Сколько у нас есть времени? Сколько еще попыток мы можем сделать? — закричала она, отказываясь верить в то, что эксперименты придется остановить. Ученый внимательно посмотрел на нее. — Ты понимаешь, о чем идет речь? — повторил он вопрос. — Эта установка может уничтожить мир. Может уничтожить два мира. Может быть, она может уничтожить весь веер реальностей. — Тогда нам нужно очень сильно постараться спасти следующую мышь, — пожала плечами Роза. Она смотрела Джейку прямо в глаза, и под этим пристальным взглядом исполненной едва ли не безумной решимости Розы тот почувствовал себя неуютно. Он размышлял о том, стоит ли доложить Питу — однако это точно поставило бы точку на проекте, а он был так близок к решению. Еще несколько перемещений вряд ли нанесли бы непоправимый урон. — Одно условие, — ответил он, решаясь. — Месяц отдыха. Обычного, нормального отдыха. И мы вернемся к работе. Роза непонимающе смотрела на коллегу. Тот снял очки и расправил футболку. Девушка его беспокоила: покрасневшие глаза, регулярное употребление стимуляторов, отсутствие интереса к чему-либо, кроме работы. Он давно узнал от нее и о Докторе, и о причине, по которой она не оставляет его — но если Пит увидит ее такой, то точно закроет проект. А он успел уже привыкнуть к девушке, которая умела подавать правильные идеи. — Иначе Пит все равно тебя отстранит, — честно пояснил он. — Ты не спишь, не ешь, не вылезаешь из лаборатории и похожа на призрака. Он поймет, что мы близки к успеху. — Хорошо, — согласилась она, не желая подвергать всю затею опасности. — Наверное, я смогу подождать месяц.