Долгая дорога Розы Тайлер

Роза сидела на балконе гостиничного номера и смотрела на бесконечную гладь спокойного океана. Теплая экваторская ночь легко касалась ее оголенных плечей; где-то вдалеке кто-то смеялся и звенел бокалами. — Поезжай на море, — предложила ей Джеки, узнав о том, что дочь собирается в отпуск. — Ты уже почти год как не вылезаешь с работы. Роза тогда запротестовала — чего она не видела в этом море, холодном и соленом. Она понимала причины, по которым Джейк требовал ее отпуска, но она скорее представляла себе месяц без работы дома: долгие утренние часы под одеялом, книги и фильмы, китайская еда на заказ и обратный отсчет дней. Но Джеки сама занялась организацией поездки, отметая любые возражения дочери, так что в итоге Роза оказалась на одном из тропических островов в огромном номере, где с комфортом могли бы разместиться минимум пятеро. Едва ли не каждый день был распланирован: утром персональный консьерж напоминал о программе на день, и Роза послушно следовала плану. Пляжи, водные прогулки, полет над кратером потухшего вулкана, музыкальное шоу, шоппинг с персональным ассистентом — иногда она задавалась вопросом, поставила ли Джеки задачу максимально занять каждый час ее времени на вынужденном отдыхе намеренно? Впрочем, она быстро пришла к выводу, что попытки изменить план заканчиваются предоставлением ей вместо одного варианта десяти альтернативных, каждый из которых был ей одинаково безразличен. Кроме того, в послушном следовании за кем-то, кто точно знает, чем ее занять, было даже что-то удобное. Она могла спокойно размышлять, изображая в нужный момент восхищение. Вечерами она вычеркивала еще один день из календаря. До конца отпуска оставалось еще две недели. Роза закрыла плотные шторы и порылась в тумбочке в поисках снотворного. Один пустой блистер, другой… Отшвырнув упаковки в сторону, она упала на кровать и зарылась лицом в подушку. Сон пришел внезапно — долгожданный, настоящий, глубокий и пронизывающий до костей. Она снова стояла на том пляже, проклятом Дарлиг Ульв Странден — названии, навечно выжженном в ее памяти. Ветер трепал волосы, а она смотрела на Доктора. — Ты можешь прожить остаток своей жизни со мной, но я не могу прожить остаток своей с тобой, — сказал вдруг он, и в ее голове всплыли воспоминания — тяжелые, смутные, неразличимые во сне. — Тогда проживи со мной мою жизнь, — ответила она, закрывая рукой лицо. — Я люблю тебя. — Да, я знаю. Ты хочешь остаться со мной навсегда? Слова отчаянно путались, и ей сложно было дышать. — Да, я хочу навсегда остаться с тобой. — Ты хочешь сделать мне больно? — спросил он и почему-то улыбнулся. Роза вздрогнула и сделала шаг назад. — Почему ты так считаешь? — Потому что то, что для тебя — навсегда, для меня — лишь мимолетная история. Ты хочешь сгинуть однажды на неведомой планете, где я не смогу тебя спасти? Ты хочешь, чтобы я вечно проклинал себя за это? Ты хочешь, чтобы я добавил тебя ко всем тем, кого я вижу в кошмарах, кто снова и снова возвращается ко мне для того, чтобы задать всего один вопрос? — Нет, нет — конечно, нет! Но… Я думала… Мы могли бы… — Мы могли бы — что именно, Роза? — его лицо сделалось жестким, взгляд острым, а руки сжались в кулаки. — Мы могли бы жить вместе с твоей мамой? Мы могли бы взять ипотеку? Купить ковры? Я бы смотрел на тебя каждый день и отсчитывал дни до твоей смерти? — Я думала… Я не знаю, я думала, ты любишь меня! Я надеялась на это! — Роза Тайлер… Он шагнул к ней и обнял, уткнувшись в спутанные светлые волосы. Она чувствовала его дыхание, ощущала такой знакомый запах, и она хотела уже задать вопрос, почему это так — почему она может ощущать все это, неужели все закончилось, неужели все это было лишь страшным сном, как он осторожно заправил растрепавшиеся пряди ей за уши и внимательно посмотрел ей в глаза. — Роза Тайлер… — повторил он и вдруг между ними не осталось ничего несказанного, несделанного, невозможного. Ничего, о чем она могла бы жалеть или мечтать — все случилось одновременно и сразу, как бывает только во сне — вот она целует его, не успевая даже осознать, что именно происходит. Вот пляж сменяется интерьером ТАРДИС, и она сидит на краю консоли, обнимая его. Вот на смену ТАРДИС приходит какая-то комната — абстрактная комната, в которой она тщательно пытается рассмотреть что-то знакомое, но она будто очерчена быстрыми неаккуратными штрихами, и очень быстро это становится неважным, потому что ее мозг неспособен одновременно разглядывать комнату и воспринимать многослойную симфонию ощущений, которые переполняют ее сейчас, разрывают на части и одновременно заполняют целиком. Ей хочется, чтобы это никогда не заканчивалось — и чтобы закончилось прямо сейчас, потому что иначе она умрет. Но перед глазами вдруг встает золотое сияние — и становится страшно. Роза проснулась, задыхаясь — цепляясь пальцами за одеяло, ощущая неприятно влажную подушку под головой. Ей жарко, невыносимо жарко — тропическая ночь не помогает остыть, и ей по-прежнему страшно. «Это просто сон», — вслух повторяла она, снова и снова, глядя на собственное отражение. В глубине зрачков как будто виднелось золотое сияние, и ее пробирала дрожь каждый раз, как она пыталась вглядеться. Отдышавшись и напившись холодной воды из-под крана, Роза поправила прическу и вышла из номера. Был еще один способ заснуть без таблеток и не видеть этих снов, и именно им она собиралась сейчас воспользоваться. В гостиничном баре было пусто: за стойкой сидел лишь один-единственный посетитель, склонившийся над стаканом виски. Роза выбрала место чуть поодаль и попросила бокал коньяка, искоса разглядывая соседа: аккуратная стрижка, нити седины на темных висках, подтянутое стройное тело. Незнакомец повернулся и посмотрел на нее оценивающим взглядом, и Роза поджала губы. — Я не по этой части, — сухо ответила она, глядя ему прямо в глаза. Ему было, пожалуй, за сорок; темные карие глаза, правильные, и даже аристократические черты лица — тонкие губы, аккуратный ровный нос. В его образе читалась та небрежность, которую могут позволить себе только очень состоятельные люди на отдыхе — впрочем, кто еще мог бы оказаться в роскошном гостиничном баре в столь поздний час, кроме одного из постояльцев? — Да мне и не нужно, — взмахнул тот рукой. — Просто… Я тут уже третий час и, знаешь, надоело. — Какие-то проблемы? — сочувственно поинтересовалась она, пользуясь возможностью отвлечься от собственных мыслей. Мужчина внимательно посмотрел на нее и сделал глоток. — Три часа в баре с поганым виски. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться, что у меня какие-то проблемы. — Хочешь поговорить? — А что тут рассказывать? Я прилетел с женой. — Он продемонстрировал палец с обручальным кольцом. — Хотели устроить второй медовый месяц. Знаешь, как это бывает: сначала кажется, что вы будете вместе всегда, а потом вот это все накатывает, работа, нервы, дети… Быт. Сколько тебе лет? — Двадцать один, — ответила Роза. — Но ты продолжай. — А что тут продолжать… История стара как мир. Мы приехали сюда. Отель, пять звезд, все дела. Возвращаюсь сегодня, как идиот — с букетом цветов и кольцом. А она в номере фотографирует себя в зеркало. Голая. Оказалось, у нее уже давно любовник — пацан на содержании, и… Ну, в общем, такой вот медовый месяц вышел. — Любишь ее? — спросила Роза. — А что такое любовь? Вчера я думал, что люблю. Сегодня я понимаю, что это не любовь, а привычка. Я привык к ней, привык, что она всегда рядом. Дети, опять же. В какой-то момент само понятие обретает другой смысл. У тебя есть кто-то? Роза замялась, и мужчина напротив понимающе кивнул головой. — Вроде и есть, а вроде и нет. Знаю такое. Хочешь совет? Ни один мужчина никогда не оставит женщину, с которой готов провести всю жизнь. Можно быть бесконечно влюбленным, но как только встречаешь ту, с которой готов разделить все — с начала и до конца — то все меняется. Ты можешь даже ничего не говорить ей, все эти признания в любви — чушь собачья. Ты просто остаешься рядом. Навсегда. — А что, если ты должен ее оставить для того, чтобы спасти ей жизнь? — Ну, тогда ты либо герой, либо идиот. Либо и то, и другое сразу. Но в жизни как-то редко встречаются герои. Чаще идиоты. А идиоты очень любят решать за других. Твой бойфренд промыл тебе мозги? Роза отвернулась, допивая коньяк, и сделала бармену жест. — Все сложно, — уклончиво ответила она. — Он не такой, нет… Он — герой. Ее собеседник рассмеялся — тихим, злым смехом. — Бедная девочка, — сказал он. — Бедная девочка… Роза взорвалась потоком несвязных слов, пытаясь объяснить ему, что все не так — что он, действительно, герой, спасший весь этот проклятый мир, и что если кто здесь и идиот, так это она — потому что не смогла остаться с ним, не удержалась, не додумалась, не рассчитала… А затем вдруг поняла, что он вытирает пальцем ее слезы, обнимает ее в безнадежной попытке утешить, и она инстинктивно тянется к нему, постороннему и незнакомому человеку, о котором не знает ничего, даже имени его не знает, и хватает его за футболку, прижимаясь лицом к его груди. Кто-то живой, настоящий, теплый, существующий — и уже неважно, кто это. — Бедная девочка, — повторяет он и приподнимает ее за подборок. Она смотрит ему в глаза — очень похожие, карие глаза, почти такие же — или ей кажется, что они почти такие же? — но это уже неважно, потому что впервые за прошедший год кто-то не задает ей вопросов, не пытается быть осторожным. И когда он целует ее, это тоже становится простым и естественным, и она отвечает ему — со всей той страстью и любовью, которая должна была достаться другому, но не досталась. Она понимает, что пожалеет об этом потом, но сейчас ей слишком хорошо и просто, и она позволяет себе расслабиться в объятиях незнакомца. Наутро она едва помнит, как они смеялись, пытаясь назвать бармену номер, на который записать счет; как целовались в лифте; как оказались в ее номере, и как она просила его не открывать шторы, потому что тогда она увидит звездное небо, а она совсем не может смотреть в него, потому что звезды — это слишком больно. Она выбралась из кровати, с неприязнью глядя на спящего мужчину рядом с ней; искренне надеясь, что он просто был слишком пьян для того, чтобы вернуться к себе, и что между ними ничего не было — при свете утреннего солнца все выглядело иначе, и она чувствовала себя предательницей, изменницей, обманщицей. В желудке образовался комок, горло отчаянно сушило, и она побежала в душ, закрывая за собой дверь, и попыталась смыть с себя неуловимые воспоминания об идиотской ошибке, которую, возможно, совершила. Когда она вышла из ванной комнаты, вчерашний незнакомец уже сидел в кресле, одетый во вчерашнюю одежду. Он улыбнулся ей и протянул чашку со свежезаваренным кофе. — Глотни. И расслабься. Роза послушно взяла чашку, судорожно глотнула и закашлялась. Невыносимо болела голова, и она пыталась прикинуть, сколько успела вчера выпить. — Слушай… Насчет вчерашнего… — выдавила она, краснея. — Не переживай, — перебил он ее. — Ничего не было. Но я все же считаю, что этот твой Доктор — полный козел. Роза нервно облизнула губы, все еще пытаясь восстановить в памяти события минувшей ночи. — Ничего не было — в смысле, ничего не было, или в смысле, давай это забудем? — уточнила на всякий случай она. — В смысле ничего не было, — рассмеялся он. — Ты добрых три часа рассказывала мне о Докторе, о том, как вы путешествовали во времени, на каких прекрасных планетах вы побывали, и если сначала я не верил, то потом… Потом я вдруг понял, что все это — правда. Мне бы и в голову не пришло. Но мне так жаль тебя, Роза… Ты — замечательный, добрый и отзывчивый человек. Ты достойна встретить в своей жизни кого-то, кто сможет не только оценить тебя по достоинству, но и отдать себя тебе. Полностью. Раскрыть тебе свою душу. — Ты ведь помиришься со своей женой? — спросила вдруг она, припоминая начало разговора. — Я сделаю так, как захочет она, — мягко ответил он. — Кстати, меня зовут Фрэнк. Не думаю, что мы когда-нибудь еще встретимся, но не хочется как-то оставаться для тебя безымянным человеком. Роза кивнула. — Роза Тайлер, Защитница Земли, — сказал вдруг Фрэнк. — Ты обязательно его найдешь. Я в этом совершенно уверен.