Долгая дорога Розы Тайлер

Роза аккуратно расправила фиолетовую куртку на вешалке: куртка стала для нее талисманом. Она нашла правильный мир. Она даже спасла Доктора. Все понемногу возвращалось, и даже как будто вечерами, когда блеклая луна на пустеющем небосклоне робко заглядывала в окна, меньше хотелось выть от тоски. Куртка — это было важно. Вчера умерла бабушка Микки. В Торчвуде Розе делать было нечего: проект перешел в техническую фазу рутинных тестов оборудования, так что она выделила время для старого друга. Поначалу разговор не клеился, а затем кто-то из них — и она даже не помнила, кто именно — сказал вдруг: «в этом мире больше нет места для меня». Для Микки жизнь в параллельной Вселенной стала вторым шансом. Иногда Роза задумывалась о том, что Доктор менял к лучшему жизни всех, кого касался. И даже Микки — Микки-идиота, Микки, которого он разрешил ей оставить себе. Вряд ли в этой Вселенной кто-то назвал бы его идиотом. Для Джеки жизнь в параллельной Вселенной тоже стала вторым шансом. Как относиться к заново обретенному отцу самой, Роза еще не до конца решила, и довольствовалась тем, кто пристально наблюдала за мамой. Кроме того, она чувствовала — и с каждым днем все сильнее — что привыкать к Питу и учиться называть его папой ей все же не придется. Розе второго шанса в новом мире не досталось. Или все же — досталось? Злой Волк во снах улыбалась ей, но никогда не отвечала. Иногда она брала Розу за руку и уводила вдаль, к отражению серебрящейся луны, под россыпь что-то тихо шепчущих звезд. Иногда она просто сидела рядом с ней. — Кто ты? — спрашивала иногда Роза, и та снова улыбалась: мягко, тепло, уютно, затапливая искрящимся золотом. В перемигивающихся искрах жидкого огня, разделенного по пространствам и вероятностям, читался ответ на вопрос, и имя почти готово было сорваться с губ — но Роза каждый раз просыпалась, и оставалось только тяжело дышать, глядя в потолок. Очередным утром она проснулась и поняла, что ей совершенно и абсолютно нечем заняться. Наблюдать за процессом конструирования пульта контроля не имело никакого смысла. Поставленная задача — настроиться на сигнал ТАРДИС и перебросить ее именно в нужное место — была достаточно проста. Это лишь требовало времени на калибровку. Привычно глядя в потолок, Роза вдруг ощутила, что все кусочки мозаики сошлись, неясное будущее превратилось в близкую реальность. И ей стало не по себе. Еще не так давно она жила только мечтой о том, чтобы снова встретить Доктора — безнадежной, глупой, отчаянной. Теперь именно мечтать она не почему-то могла: она перебрала в памяти каждую минуту, проведенную с ним — в обоих воплощениях. Ей даже показалось, что воспоминания немного истерлись: вот они сидят, допустим, в тех потрепанных креслах ТАРДИС рядом и смеются; чуть поодаль — Микки, и ей даже нравится по-своему ситуация — она рядом с Доктором, а Микки вот так, в стороне, но рядом. Ее настоящее и будущее напротив прошлого. За Микки хотелось держаться, с Доктором хотелось лететь. И все же Микки был эталоном ее системы измерений тогда: он позволял верить в то, что все происходит на самом деле. Он существовал: обыкновенный, привычный, настоящий — а значит, существовал и Доктор, и ТАРДИС, и следующая планета, куда они отправлялись, тоже существовала, какой бы невероятной она ни казалась. И вот она вспоминает это и помнит даже, как чувствовала себя тогда: немного виновато, но при этом восторженно. Помнит, но не может заставить крошечную искру чувства снова кольнуть ее в сердце. Или вот она выбирает подарок для мамы — тот самый базиллиум, который так и остался брошенным в их старой квартире — а Доктор тянет ее за руку куда-то, что-то он увидел там вдалеке, и на мгновение их взгляды пересекаются. Он смотрит на нее, а затем уголки его губ трогает улыбка. Она смеется в ответ, между ними словно вспыхивает что-то, и она почти готова сказать ему нечто важное именно сейчас, прямо здесь, на суетливом базаре, который вдруг будто замер вокруг них, позволяя спрятанным словам вырваться наружу. «Роза, ты только посмотри, что я нашел!» — кричит он, и она хватает базулиум одной рукой, роняя крупные треугольные монеты укоризненно смотрящему на нее смешному ушастому продавцу с синей кожей, а затем бежит вслед за Доктором, увлеченная бесконечным полетом-падением, теряя по пути самые важные слова. Она помнила все это до самой крошечной детали, но искра никак не загоралась, как бы она ни пыталась. «Я просто устала», — подумала Роза. — «Я просто устала, а совсем скоро у меня будут новые воспоминания. Каждый день». На вечер запланирован ужин с мамой и Питом: исключительно домашний и приготовленный, разумеется, не Джеки. — Мам, пообещай мне кое-что, — сказала Роза где-то между переменой блюд. Джеки бросила на нее короткий взгляд и тут же согласилась: — Конечно, милая. Что угодно. — Пообещай не идти за мной. Когда я уйду… Просто пообещай не идти. — Вот еще, — фыркнула та. — Я даже не знаю, найдешь ты там своего пришельца или нет. — Я найду, — уверенно ответила Роза. — Я точно знаю — теперь я его найду. Но ты должна остаться здесь. Пит сосредоточенно поливал ягодным вареньем чизкейк, не поднимая взгляда. Он давно опасался, что этим все и закончится: взбалмошная Джеки всегда ставила на первое место дочь. Этим она очень сильно отличалась от «его» Джеки, у которой на первом месте была она сама. Поначалу это Питу нравилось: он как будто получил именно ту часть семьи, которая всегда доставалась кому-то другому; потом родился Тони, и он совсем было расслабился в странной жизни с почти-Джеки, но каждый раз, когда в их жизни появлялась Роза, Джеки тут же забывала обо всем. Вот и сейчас: она готова была отправиться вслед за Розой куда угодно, так же как Роза изо всех сил стремилась вернуться к Доктору. И Пит был уверен, что ничем хорошим это не закончится. — Тони нужна мать, — бросил Пит и отрезал кусочек чизкейка, царапнув ножом тарелку. Порой ему казалось, что Джеки предпочитает сыну дочь — или даже не до конца верит в то, что в этом новом мире у нее вообще есть сын. — Розе тоже нужна мать, и я не оставлю ее в беде! — Мам, какая беда?! Он всегда защитит меня. От всего, — вступила в разговор Роза. — Угу, — язвительно парировал Пит. — Молодая леди, в последний раз спас вас именно я. Если бы не я, сейчас ты налаживала бы отношения с далеками и киберлюдьми. — Он не виноват! Я сама — это я виновата, я не удержалась! — Конечно, кто же еще. — Роза… — тихо сказала Джеки. — Ты никогда не думала… Остановиться? — Остановиться в чем? — В поисках этих… Прошло уже несколько лет. Для тебя. А сколько — для него? Может, сто. Или тысяча. Может быть, он уже и не помнит тебя. Может быть, он уже снова сменил лицо. Или стал вообще женщиной. Он может стать женщиной? — Это неважно, — отмахнулась Роза. — Мам, ты давно смотрела в небо? Ты разве не понимаешь, что что-то происходит, и без него нам не разобраться? — Как удачно все получается, да? — спросил Пит. — И причина есть, и повод. — Я люблю его! — воскликнула Роза. — Откуда тебе вообще знать, что это такое, если ты спокойно сменил одну жену на другую! — Ты не любишь его. Ты на нем помешалась, — отрезал Пит. Роза вскочила из-за стола и вышла; Джеки тут же бросилась за ней, оставив Пита в одиночестве доедать десерт. — Милая, он не хотел тебя обидеть, — поймала она дочь за руку уже за дверью. Роза остановилась и посмотрела на нее, сощурившись. — По-моему, как раз хотел. Мама, я столько всего сделала ради него, но даже не это важно — важно то, что он не сможет без меня! Ты не представляешь, как он одинок. — Ну, он же как-то прожил без тебя — сколько там ему лет? И собирался жить дальше. — Прожил — а потом что-то случилось, сломало его, и он не может быть один. Он просто не может! Я должна быть рядом с ним, ради него — ради Вселенной, в конце концов, потому что без меня он не справится! Роза закрыла лицо рукой и всхлипнула. — Мама, ты думаешь, я не понимаю, что он может не любить меня в ответ? Я понимаю. Но все, что мы делали вместе — мы делали это не ради любви, мы спасали миры, понимаешь? И вот сейчас, когда снова что-то случилось, когда мир снова нужно спасти, меня нет рядом с ним! — Я ошибалась… — нерешительно, пробуя слова на вкус, сказала Джеки — и смахнула с лица слезы. — Я ошибалась. Ты уже изменилась. Ты уже стала той женщиной, в которой даже мне непросто узнать ту Розу Тайлер, которая, казалось бы, совсем недавно… Джеки замолчала: в горле образовался комок, и она не хотела, чтобы Роза заметила ее состояние сейчас. Ее девочка выросла и улетела к звездам. Что ж, пожалуй, это лучше, чем работа у мясника и покупки по купонам. — Иди, девочка моя, — сказала Джеки, собравшись с силами, и погладила дочь по голове. — Просто иди и не останавливайся, пока не найдешь его. И если он посмеет тебя не узнать, я залеплю ему такую пощечину, какую он запомнит на всю свою инопланетную жизнь. — Он узнает, — слабо улыбнулась Роза. — Он обязательно узнает. Роза вспоминала этот разговор у Ноублов дома, глядя в экран, на котором ей места не досталось. Она вспоминала его, набирая на телефоне навсегда отпечатавшийся в памяти номер. Она снова и снова вспоминала его — до тех пор пока не увидела Доктора, прямо перед собой, на той же улице. Злой Волк в ней закрыл глаза и уютно свернулся в клубок, существуя лишь на самой кромке сознания, напоминая о том, что в руках у нее — смертоносное оружие, а вокруг далеки. Она вспоминала этот разговор в ТАРДИС, когда тело Доктора охватило знакомое уже пламя регенерации. — Ты все еще ты? — осторожно спросила она, увидев все то же знакомое лицо. — Я все еще я, — улыбнулся он, и она бросилась обнимать его — наконец-то, после стольких лет. Годы, проведенные в мечтах и воспоминаниях, — сколько прошло для него? Он выглядел иначе, он был… постаревшим? Секунды шли одна за другой, и Роза пыталась успеть все. Надышаться знакомым запахом. Почувствовать, как бьются под все теми же слоями одежды чужие — но такие родные сердца. Поверить в то, что она нашла его. Она обнимала его ровно двенадцать секунд — а затем Доктор отстранился и вернулся к консоли. «Как обычно», — подумала Роза и ощутила, что на самом деле, по-настоящему вернулась. Все, что случилось после, она вспоминала будто сквозь туман. И, кажется, этот туман был золотистым. Странная, едва ли не вынужденная, улыбка, когда он услышал о том, что она собиралась вернуться к нему. Поначалу она прочитала в ней одобрение и радость, но теперь ее одолевали сомнения. «Ты снова дома», — сказал он ей, а она и не успела заметить, как с ее мамой уже болтает тот, второй Доктор, которому она еще не успела найти правильное имя. Который сидел рядом с ней сейчас в кресле дирижабля — и молчал. Как, в какой момент все это случилось, она еще не понимала. Она как будто оказалась в срежиссированной кем-то другим сцене, где каждое слово имело значение. Где у нее не оставалось выбора. Где она поступала правильно — снова правильно, снова так, как должна была, но почему от этого было так странно больно? «Как должно было закончиться то предложение?» — спросила она, не вполне понимая, зачем. Может быть, ей просто хотелось получить ответ. Может быть, ей нужно было подтверждение правильности собственных поступков. Человек в синем костюме, который должен был быть Доктором, ответил — и она целовала его ровно двенадцать секунд. А затем раздался знакомый звук дематериализации, и в груди вспыхнуло горячее жаркое пламя. Злой Волк тоже покидала эту Вселенную, и Роза могла только смотреть на дематериализующуюся ТАРДИС. Границы миров на мгновение стали для нее тогда осязаемыми и неприкосновенными — и именно в этот момент он взял ее за руку. Роза взглянула краем глаза на сидевшего рядом с ней человека. Теперь — человека. Он отстраненно смотрел в иллюминатор, положив руки на колени. Сможет ли он заполнить пустоту, которая пульсировала сейчас внутри? Она взяла его за руку, и он обернулся. В его глазах застыли слезы, и Роза нерешительно погладила его по щеке. Возможно, в конечном итоге эта вселенная все-таки дала второй шанс и ей.