Заигрались

Утро наступает внезапно, когда луч восходящего солнца настырно светит Джареду прямо в глаз. Мужчина нехотя разлепляет сонные веки, трет лицо руками и смотрит на часы — они показывают 6:43. Так. Какого хрена он проснулся в 6:43? Если съемки сегодня начинаются в одиннадцать? Господи, наверное, это старость. Говорят же, что рано любят просыпаться дети и старперы. А еще ему всю ночь было холодно. Потому что нечем было укрыться. Потому что кое-кто… Джаред накрывает лоб рукой и проводит по волосам. Да, парень. Потому что кое-кто тут пошалил вчера. Думая о Марго Робби. Странно, но с утра пораньше, вот так без предупреждения, к Лето снова возвращается та же мысль, с которой он уснул: интересно, где она? Ему приходит в голову идея, что организаторы должны были разместить основной каст неподалеку студии Пайнвуд, где они снимают многие сцены фильма. Для удобства перемещения. И если они даже и не в одном отеле, то все равно где-то рядом. Да уж… Возможно, ему нужно было бы больше интересоваться и вникать в съемочный процесс и коллектив, а не ходить одиноким зеленоволосым привидением. Но это было его решение, и он от него не отступится. Такова система Станиславского: образ непостижимого, внушающего страх и трепет Джокера должен пока сопровождать его везде. Джаред снова смотрит на настольные электронные часы. 6:45. Черт. Какого вообще хрена он в без пятнадцати семь лежит и думает о том, где остановилась Марго Робби?! И что с того, даже если она, и все остальные тоже остановились здесь, в Сохо Метрополитен? Что изменится от этого?! Что ты сделаешь, чувак, что? Громкое урчание в животе отвлекает его от занятных мыслей. Вчера он перед душем наспех съел всего лишь какой-то бутерброд с ростками пшеницы, оставшийся в холодильнике его номера. Джаред звонит на ресепшен и заказывает веганский завтрак в номер — его строгие предпочтения и разборчивость в еде тут уже знают. Затем мужчина берет с тумбочки телефон — и видит там 6 пропущенных. Четыре от Шеннона и два от Констанс. Господи. Когда он видит пропущенные от мамы, то снова чувствует себя маленьким мальчиком, который должен вернуться домой к девяти. Джаред прикидывает, что в Лос-Анджелесе сейчас около четырех утра — не самое лучшее время устраивать прозвон. Джаред сдирает с кровати простыни, скручивает их и бросает на пол. Затем идет в душ и старается вообще пока ни о чем не думать. Сегодня очень важная сцена между Джокером и Харли. Сегодня день ее перерождения. Джаред ощущает, как его пульс ускоряется, и сердце начинает учащенно биться где-то в висках. Просто сцена очень важная. Поэтому он волнуется. Больше никаких причин. Минут через двадцать в двери стучат, и горничная завозит в номер маленький столик с завтраком. Завтрак оказывается вкусный и разнообразный — Джаред дожевывает копченый тофу с фундуком, запивая соевым молоком, и отдает должное австралийцам: они кое-что соображают в принципах веганства. Телефон на тумбочке начинает вибрировать. Джаред видит входящий от одной из ассистенток Эйра, Тэри. — Да. — Мистер Лето, это Тэри, прошу прошения за ранний звонок. — Да все нормально, я не спал. Говори, Тэри. — Съемки начинаются чуть раньше, очень нужно, чтобы Вы были к девяти, а если получится, то еще раньше. Чем раньше, тем лучше. Вы там как? Мы пришлем по Вас такси. — Не нужно такси, я буду. — Спасибо! До встречи. Джаред по приезду в Торонто заказал себе авто с личным водителем. Нет, это вовсе не была его «звездная» прихоть — просто не хватало, чтобы он с этими зелеными волосами шастал по такси. Он созванивается с водителем и получает подтверждение — через десять минут его ждут. Лето натягивает джинсы, белую футболку и черную ветровку с огромным капюшоном. Выходя из номера и закрывая дверь, Джаред вешает на дверную ручку табличку для горничной «Пожалуйста, уберите у меня в номере». И поменяйте постель, мысленно добавляет он и качает головой. Спускаясь в вестибюль отеля и выходя из лифта, Джаред накидывает капюшон. И застывает на месте. Около пустой стойки ресепшена стоит Марго Робби. Собственной персоной. Вот это неожиданность. Его глаза моментально скользят оценивающе по телу актрисы снизу вверх. На ней белые мокасины, короткие белые шорты, оголяющие слегка загорелые стройные ноги, и тоненькая серая кофта с капюшоном. Ее светлые волосы собраны в небрежный пучок. Девушка оперлась локтями о стойку и активно щелкает по экрану своего телефона, по всей видимости, набирая какое-то сообщение. Джареда одолевают сомнения: подойти или нет? Он ведь не должен появляться без грима Джокера. Он должен придерживаться своих принципов. — Марго. К черту принципы. Девушка слышит свое имя и оборачивается. Ее глаза смешно округляются. Она впервые видит его без грима, вот так близко. — Джаред… Робби делает видимые усилия над собой и старается вести себя непринужденно. — Привет. Ты уже здесь? А нас сегодня заселили утром. — Утром? — Да, были в Томпсоне. Теперь до студии далеко… и нас переселили в Сохо. Здесь Кара, Юэль, Джай, Карен, Уилл… Короче, вся шайка. Марго смеется, немного нервно, немного растерянно, немного смущенно. Понемногу всего. Джаред замечает, как ее рука сжимает и разжимает телефон, и вспоминает вчерашнюю ночь. «Ты этого хочешь? Я на все согласна». Мать твою, Джокер. Мать твою, Лето. — Ты кого-то ждешь? Марго смотрит в телефон, на стойку, почесывает макушку. — Да вот, позвонили из студии, сказали быть раньше. О… тебе, наверное, тоже? — Да. Я как раз еду. Я… я с водителем. Могу подвезти. Глаза Робби начинают бегать, она снова смотрит на ресепшен в надежде кого-то там увидеть, но там пусто. Девушка пожимает плечами. — Я, собственно, жду кого-то, чтобы мне такси заказали. Я зачем-то отказалась, когда мне предложила Тэри. А на улице черт знает что творится… — Ну, так? Марго поджимает губы, опускает голову, застегивает молнию кофты, под которой Джаред замечает короткую белую майку, оголяющую ее живот, поправляет волосы и начинает что-то плести. — Знаешь, ты… ты езжай, я… мне, мне нужно еще в одно место заскочить. Это… не по пути совсем. Я на такси. Уже там увидимся. Когда к ресепшену наконец подбегает сотрудница отеля, и Марго поворачивается к девушке, Джаред не собирается ее уговаривать. И пытается не показывать виду. Не показывать, что ему только что будто между ног коленом врезали. Будто дали огромную оплеуху. Вежливо послали нахрен. Лето чувствует вранье — это ему мама еще с детства говорила. «Ты всегда знаешь, когда мама тебе говорит неправду». Садясь на переднее сидение машины, Джаред собирает в кучу события двух ней и не может истолковать ее поведение никак иначе: Марго его боится. Или недолюбливает. Или начиталась о нем. Или наслушалась. Всю дорогу Лето безуспешно пытается унять легкое чувство разочарования. Господи, неужели он и впрямь так неприятен этой девушке? Ему ведь очень далеко до репутации Чарли Шина или Джорджа Клуни. Он не маньяк какой-то, господи прости, не насильник, не псих. Может, у нее и правда еще дела? Может, не врала? Может, ты заткнешься, Лето? И будешь думать о важной, эпической сцене на химическом заводе? А не о том, что какая-то блондинистая актриска Робби, словно провинившаяся школьница, выдумывала отмазки, чтобы не садиться с ним в одну машину. Забей. Просто забей. *** Для сцены полета Харли Квинн в чаны с химикатами смастерили помосты; перед ними развешен хромакей, а внизу, вместо чанов, лежит огромный матрац, на который они упадут — дальше будет компьютерная графика. Когда Джареда проводят на съемочную площадку, он усаживается в удобный стул, стараясь не слизать уже нанесенную помаду, и внезапно слышит громкий хохот: на стульях под стенкой Джаред видит Марго со своей подругой-ассистенткой. На Робби темно-синяя рубашка, черные джинсы и большие очки с прозрачными стеклами. Ее волосы длиннее обычного: Марго уже в образе до беспамятства влюбленной в него Харлин. Только вот хохочущая и подпрыгивающая на стуле актриса на свою героиню сейчас совершенно не похожа. Девушки смотрят в телефон Марго и просто качаются со смеху. Вторая блондинка трясет Марго за плечо. — Слушай, заказывай! — Ты серьезно? — Вполне! Это будет круто! Об этом писать будут! Уже вижу заголовки: «Криворукая Марго Робби сделала своим коллегам по „Отряду“ сто пятьдесят криворуких татуировок заказанной на еBay тату-машиной». Обе девушки прыскают со смеху. Марго держится за живот и хрипло смеется, затем делает несколько тычков в экран телефона. — Ну, всё, они попали. Все попали нахрен! Заказ в корзину. Джаред наблюдает за Марго, за тем, как они с подругой дурачатся — она хочет заказать тату-машину и делать всем на съемочной площадке татуировки — и в этот момент понимает, что ей действительно двадцать четыре. Пусть и выглядит она чуть старше. Но ей двадцать, мать его, четыре. Когда Робби замечает присутствие Джареда, то заметно утихает. Как будто при нем в образе Джокера нельзя смеяться и веселиться. Похоже, он действительно ее запугал. Но ты разве не этого добивался? Разве не сам целенаправленно этого добивался — своей молчаливостью, своей загадочностью, своими зловещими и похотливыми взглядами, своим Джокером. Теперь получай то, что заслужил. *** По команде «Мотор» он видит перед собой влюбленную, взволнованную, испуганную, но храбрую Харлин, собирающуюся доказать Джокеру свою любовь и преданность. — Вопрос: могла бы ты умереть ради меня? Девушка отвечает уверенно, не раздумывая. — Да. — Слишком просто… Будешь ли ты… Будешь ли ты жить ради меня? Джаред заглядывает Марго в глаза, в ее большие голубые глаза, бегающие почему-то по его лицу. — Да… Крик Эйра нарушает сцену. — Та-а-а-к. Стоп. Стоп, стоп, стоп. Ребята. Марго. Дэвид подбегает к Марго — девушка растерянно смотрит на режиссера. — Так. Марго. Что это за бегающий взгляд? Что за смятение? Что произошло с вчерашним запалом, а? Ты что, не выспалась? — Да, выспалась… вроде бы. — Марго. Слушай сюда. Ты любишь его, понимаешь? Ты влюбляешься по уши, с ума сходишь, падаешь в омут с головой, понимаешь? Готова умереть и жить ради него, понимаешь? Актриса смотрит в пол и кивает. Господи, Джареду становится даже жаль ее — Эйр невероятен, но он умеет отчитать даже Уилла Смита, мужика под полтинник, как школьника. Не говоря уже о такой, как Марго. — Марго. Ты когда-нибудь влюблялась? Любила когда-нибудь вот так? Влюблялась так, чтобы крышу сносило? А? Конечно, влюблялась, что я несу, господи. И не надо тут краснеть. Вспомни это чувство. Вот вспомни его сейчас. Только в десять, в сто раз сильнее. Идет? Дэвид дружески хлопает Марго по плечу, и девушка кивает и делает глубокий вдох. Звучит команда. Джокер задает Харли те же вопросы, и когда мужчина спрашивает, готова ли она жить ради него, Марго робко произносит «да» — но на этот раз она действительно готова. Она смотрит прямо ему в глаза, она до безумия в него влюблена. У Джареда даже мурашки пробегают по спине. Он накрывает ее рот рукой, и вместо ее губ видит татуировку-улыбку. — Осторожно. Не клянись бездумно. Страсть приводит к уступкам — уступки к подчинению. Мужчина убирает руку с ее лица, а в следующий миг проводит указательным пальцем по ее полной нижней губе, немного оголяя ряд ровных нижних зубов. А она действительно мягкая. Очень мягкая. — Ты этого хочешь? Марго не раздумывает. — Хочу. — Скажи это… скажи, скажи, скажи… — Прошу. Джаред легонько касается ее подбородка пальцами. — Господи…как же ты… хороша! Девушка отходит к краю помоста и гордо, храбро, расправив руки, словно птица расправляет крылья, срывается вниз. Джокер должен радоваться, что избавился от назойливой, влюбленной дурочки. Что она там захлебнется по своей же вине. Наивная, сумасшедшая, отчаянная. Джокер борется с собой — борется не на жизнь, а на смерть. Но, похоже, она слишком его задела. Ему слишком любопытно, какой она может быть. Какой она может стать под его чутким руководством. Его рука тянется к любимому плащу — он не испортит такую дорогую ему вещицу кислотой ради этой Харли. Джокер разворачивается, рычит, несется следом за покорной дурёхой, срывается — и падает лицом вниз на огромный мягкий матрац. — Снято! Джареду помогают сойти с матраца. Он поднимается на площадку и видит Марго, стоящую возле режиссера, чуть ли не жмущуюся к нему. Актриса выглядит взволнованной — даже испуганной. Джареду снова становится не по себе. Черт, похоже, он реально перестарался. *** День пролетает стремительно быстро — они снимают некоторые части сцены отдельно. Это не всегда интересно — в основном, это долго и мучительно. Бывает даже скучно: технические моменты, перерывы, настройка аппаратуры. Можно даже вздремнуть. С Марго Джаред больше не видится. Музыкант бредет по коридору по направлению к выходу. Лето впервые за несколько недель скучает по гитаре. Очень скучает по своей гитаре. Джаред сжимает пальцы в кулак и вспоминает ощущение, когда одно касание струн загрубевшими пальцами извлекает из инструмента его душу, его мысли, его сущность. Черт, зря он не взял ее с собой в Торонто, подумав, что ему здесь будет некогда. Сейчас бы она ему не помешала. Лето выходит на порог киностудии и резко тормозит — на лавочке у входа сидит Марго, одна, подрагивая и ежась от прохладного вечернего ветра. Конечно, если твои шорты напоминают удлиненное нижнее белье. На ее коленях лежит маленький черный рюкзачок. Робби снова погружена в свой телефон. И теперь ей некуда сбежать. — Кого ждешь на этот раз? Марго поднимает удивленный взгляд, не ожидая увидеть Джареда здесь. Девушка сильнее укутывается в тоненькую ветровку. — Я… меня должны были забрать, но… кое-кто, похоже, меня кинул. Теперь такси жду. Робби недовольно хмыкает, а затем щурится от ослепившего ее света фар. — Это за мной. Ты в отель? — Ага. Но… Джаред снова видит повторение утренней сцены: Марго начинает ерзать, кусать губы в попытках придумать что-то, выдумать какие-то дела. Господи, она вообще считает, что он какой-то монстр, зверь, или что? Это уже смешно. — Слушай, Марго. Я тебя не съем. Поехали. Щеки Робби, освещенные фарами, моментально розовеют. — Господи, да я и не думала! То есть, я, я вообще и не думала о тебе так… что ты… Джаред усмехается и подает ей руку. — Марго. Поехали. Джаред открывает ей дверцу переднего сидения, а сам устраивается сзади — так будет лучше. Они едут молча, под музыку Фрэнка Синатры, играющую фоном у водителя. У Робби звонит телефон, но когда она подносит экран к лицу, то отключает звук и прячет телефон в карман. Он вибрирует еще раз. И еще раз. Робби делает нервный выдох, подносит телефон к уху и буквально рычит, чеканя каждую букву. — Я перезвоню. Джаред поднимает бровь. Это было резко. У отеля Лето снова накидывает капюшон: там достаточно людно. Он не хочет сейчас этого внимания. Робби выскакивает первой. В вестибюле Джаред нажимает кнопку вызова лифта и пропускает Робби вперед. — Какой? — Восьмой. Когда дверь лифта закрывается, Марго совершенно робеет, обнимает себя руками, смотрит в угол, уже даже не пытаясь играть безразличие и каменное лицо. Джаред подкатывает глаза. Это уже даже не смешно. Джареду на два этажа ниже. Но он едет с ней и выходит в коридор следом. Мужчина касается ее предплечья и поворачивает к себе. — Марго. Стой. Ты чего? — девушка смотрит где-то в район его грудной клетки. — Ты что… ты что, меня боишься? Робби удивленно поднимает брови и слишком наигранно выпаливает. — Что? Я? Тебя боюсь? Нет, конечно, с чего ты взял вообще, такую глупость. — Уверена? — Вполне… Из пучка ее собранных волос выбились длинные пряди, обрамляя ее лицо. Джаред, остановись. Просто. Остановись. Его рука убирает с виска Марго прядь светлых волос и заправляет ее за ухо. Марго замирает. Не моргает. Похоже, даже не дышит. Его рука задерживается у ее уха, и Джаред перестает соображать. Он прикасается ладонью к ее щеке, и не верит тому, что видит: Марго медленно закрывает глаза. Его большой палец проходится по теплой щеке, пока не достигает пухлых губ. Когда мужчина касается ее нижней губы, Марго выдыхает, окутывая горячим дыханием его ладонь. Джаред даже на небольшом расстоянии ощущает, что она дрожит, все ее тело дрожит — он чувствует, что и сам подрагивает. Остановись. Джаред склоняет голову, облаченную в капюшон, и прижимается губами к ее виску, легонько, едва ощутимо. Слышит ее резкий вдох, судорожный выдох. Ее кожа и волосы пахнут фруктовым шампунем. Мужчина касается кончиками пальцев ее шеи и мелкими, едва ощутимыми прикосновениями губ начинает продвигаться вниз — целует висок, скулы, щеки — и подбирается к уголку ее рта. Сбивчивый шепот нарушает тишину. — Дж… Джаред… Не надо… Слова Марго не сразу достигают его мозга. Не надо. Почему? Почему не надо? Все происходящее кажется ему абсолютно естественным, закономерным, правильным. Словно он всю жизнь к этому шел. Словно он там, где должен быть. Джаред целует уголок ее губ — и Марго отвечает, приоткрывая рот. Несколько секунд он просто ощущает на своем лице ее дыхание, а их губы будто ищут друг друга — а найдя, медленно смыкаются. Размыкаются и снова смыкаются. Мягкие. Они действительно очень мягкие. Джаред ласкает ее дрожащую нижнюю губу и внезапно чувствует кончик ее горячего, влажного языка, робко касающийся его. Мать твою. В его штанах моментально становится очень, очень тесно. Резко становится трудно дышать. Трудно соображать. Он запускает руки в ее собранные волосы, и их языки касаются друг друга — медленно, лишь пробуя. Марго тихо стонет, и Джаред чувствует ее теплые ладони, несмело перемещающиеся вниз по его спине. Динь! Громкий гул голосов доходит до них прежде, чем двери лифта открываются. Марго отскакивает от Джареда, как ошпаренная — да и он сам делает быстрый шаг в сторону и опускает голову. Из лифта выходит несколько мужчин в костюмах, которые, слава богу, были увлечены беседой. Когда люди расходятся, Лето поворачивается, и видит Марго, прижимающую ладони к горящим щекам. Она быстро моргает и смотрит по сторонам. Затем начинает лепетать несвязные слова. — О… боже. О боже… Это… Я… — Марго… — Нет, нет, о господи… Я… я пойду. Я лучше пойду. Джаред не пытается удержать ее. Он сам пытается понять, что, мать его, на него нашло. Робби прикрывает рот рукой и быстрыми, мелкими шагами скрывается за углом. Ему на два этажа ниже. Джаред нажимает кнопку лифта и прижимается лбом к стене. Это…. Лето чувствует себя пацаном. Впервые поцеловавшимся десятиклассником. Четырнадцатилетним девственником на школьном балу. Это даже не физическое возбуждение, нет — какая-то, мать ее, эйфория. Джаред не может сравнить это ощущение даже с написанием песен. Сорок три долбанных года, сорок три — и двадцатичетырёхлетняя австралийка с голыми ногами и вечно розовыми щеками так снесла ему крышу. Черт. А если бы на нем не было капюшона? И кто-то бы увидел это?! Завтра же газеты пестрили бы заголовками о том, что «сорокатрёхлетний музыкант Джаред Лето подкатывает яйца к юной звезде „Отряда самоубийц“, младше его на 19 лет». Еще один выдуманный роман ему точно ни к чему. Джаред выходит из лифта и бредет в номер, постепенно обретая контроль над собой. Марго его не боится. О, нет-нет, Марго не боится его. Марго дрожала, но не от страха. Ее лицо горело, но не от стыда. И поэтому она избегала его. Джаред доходит до тупика коридора — он давно прошел свою дверь. Лето бьет себя в лоб и разворачивается. Джаред вспоминает ее молящий шепот. «Джаред… Не надо». Это слегка омрачает его эйфорию. Она, конечно, могла просто быть осторожной, не хотела быть застуканной, попасться на глаза фотографам… Но Джаред не наивен, далеко не глуп и совсем не наивен, чтобы подумать, что такая девушка может быть одинокой. Странно, но это его не разочаровывает и не огорчает. Только еще больше разжигает его интерес. У двери в номер он понимает, что ему срочно нужен воздух. Смена обстановки. Прогулка — все, что угодно. Он разворачивается, прыгает в лифт и выходит на темную улицу Торонто. Его не узнают, а даже если и узнают — ему плевать. Джаред, нахрен, Лето, фронтмэн группы, обладатель Оскара, мужчина за сорок, голливудский плейбой… Он облизывает губы и ощущает вишневый привкус ее блеска для губ. Твою мать.