Заигрались

Огни витрин, ресторанов и клубов смешиваются в одно яркое, режущее глаза месиво. На часах 21:37, а на улицах Торонто шумно, людно и оживленно. Джаред не первый раз в Торонто — это один из тех городов, который никогда не спит. Хоть и спать еще рано. Лето шаркает ногами по асфальту. Слава богу, он пока остается незамеченным — огромный капюшон помогает. Прогулка по вечернему городу немного прочищает его голову и мысли. Прочищает, освежает, успокаивает. Но совершенно не остужает: Джаред все еще возбужден. Очень-очень возбужден. О нет, он не ходит по улицам с болезненным стояком — Джаред уже большой мальчик, чтобы уметь утихомирить свои гормоны и контролировать свое тело. Просто… Господи. Ощущение странным образом напоминает ему творчество. Это как с той мелодией. Джаред себя знает: он не успокоится, пока не напишет ее, пока не выплеснет ее на струны гитары, на бумагу, не напоет на диктофон мобильника — как угодно. Он тогда ходит совершенно рассеянный, часто не слышит, когда к нему обращаются, делает все на автомате, бездумно. Он просто не успокоится: эта мелодия будет грызть его и не даст ему спокойно жить. Шеннон уже привык к такому его периодическому состоянию. Он называет его «Джаред не здесь». Джаред не здесь. Джаред не проходит мимо шумной толпы, собравшейся у кинотеатра. Джаред не обходит виляющую хвостом пеструю очередь у модного клуба, Джаред не бредет, как зеленоволосый социопат в капюшоне, сам не зная куда. Джаред не здесь: он в коридоре отеля, на восьмом этаже. Запускает руки в светлые волосы, чувствует робкие прикосновения рук на своей спине, ощущает влажные губы, аккуратные, осторожные ласки ее языка и… Черт. Его мозг внезапно стремительно уносит его в альтернативную реальность, в которой из дверей лифта не выходят долбанные люди в чёрном. В которой он тоже проводит руками по ее спине, сжимает круглые ягодицы, обтянутые белыми шортами, слышит очередной резкий вдох неожиданности и горячий, длительный выдох в его шею. Эти ее выдохи… Он становится одержим ними. Хочется слышать их еще и еще. Марго ведь этого хотела. Она сама этого хотела — теперь он уверен в этом. А ее реакция после? Когда их чуть не застукали? Джаред ловит себя на том, что почти смеется. Черт, если бы ее можно было сфоткать в тот момент. Она выглядела как школьник, которого родители застукали за просмотром порно. Нет, скорее как девственница после первого сорванного с ее губ поцелуя. Девственница, которая сама совала язык ему в рот. Джаред довольно хмыкает. Музыкант внезапно осознает, что он совершенно ничего о ней не знает. Кроме того, что она из Австралии, что она неимоверно хороша как актриса, что она охренительно целуется, и что Джаред хочет ее до дрожи в коленях и темных кругов перед глазами. В последнее время Лето разочаровался в отношениях. В отношениях, в женщинах, вообще в идее о моногамии, верности и любви до гроба, хоть в последнее он в принципе никогда и не верил. На обратном пути в отель он пытается вспомнить, когда у него в принципе в последний раз был секс. С трудом вспоминает: похоже, это было с моделью Валерией, из России. Во время тура по России. Их запечатлели папарацци в одном из ночных клубов. Джаред удивляется ощущению: ему неприятно вспоминать о ней. Неприятно вспоминать о близости с ней, хоть она была и очень красива — красивая, длинноногая и худая. Но секс с ней был последней каплей. После него он особенно остро почувствовал, что секс становится для него чем-то вроде покупки в магазине. Пришел, заплатил — взял. Или похода в ресторан. Пришел, съел — забыл. Черт, а это же было почти год назад. Надо завязывать с целибатом, Лето. Недаром Шеннон в последнее время уже начал стебать его, что «Джаред — латентный гей». Да Джаред и сам уже было начинал бояться за свое либидо. До появления этой блондинки из Австралии. С которой он знаком два дня. Одно воспоминание о которой сейчас вызывает приятную дрожь в его паху и разливается теплом в ногах. Ох, Шеннон, как же ты заблуждаешься. Вибрирование телефона в кармане возвращает его к реальности. Сообщение от Шеннона: «ТЫ ЖИВ, ЧЕЛ?». Джаред бьет себя в лоб: он же так и не перезвонил ни брату, ни маме. Совсем забыл. Он сразу же набирает Шеннона и слышит сперва какой-то шум, а затем недовольное ворчание. Слышимость не очень хорошая, и Джареду приходится прислушиваться. — Наконец-то. Мистер, мать вашу, Джокер. Я думал, тебя там Харли Квинн наручниками к кровати пристегнула. — Ха-ха. — Джаред пытается выбросить из воображения внезапные мысли о Марго Робби и наручниках. — Жив я. Что там? — Это ты рассказывай. Сработались с этой волчицей с Уолл-Стрит? Шеннон всегда был крайне любопытен. И, похоже, уже знает о Робби больше, чем Джаред. А ведь еще два дня назад он тоже думал о ней именно так, исходя из ее ролей, хоть фильмов и не видел. Но видел некоторые кадры. — Работаем. Она профи. Как мама? — И все? Так сухо? «Она профи?» Брат, шикарная же куколка! У младшего Лето резко возникает желание сменить тему разговора. Хоть Марго Робби и впрямь «шикарная куколка». — Да, недурна собой. Как мама? — Духовной практикой занимается. И вестей от сына ждет. Засранца. Три дня — конечно, не твой рекорд. Джаред, рокер, оторва на сцене и актер «со странностями», часто созванивается с мамой. И ему совершенно не стыдно за это, как было бы многим другим. Это стало неотъемлемой частью его жизни — эту женщину он просто боготворит. — График съемок такой. Не получалось, чувак. — Да ладно, ладно. Жив, здоров — и то хорошо. Их разговоры краткие, лаконичные и содержательные. Перед прощанием Джаред обещает сообщить маме, что у него все хорошо; они с Шенноном говорят о делах в Лос-Анджелесе и обмениваются еще парочкой подколок. Прощаются они, когда Джаред уже заходит в лифт. Нажимая шестой, мужчина смотрит на кнопку «8» и проводит руками по зеленым волосам, смотря на свое отражение в зеркальных стенах лифта. Музыкант выглядит слегка обезумевшим. Даже с трудом узнает себя. Шестой этаж. Твой этаж шестой, мать его. Возьми себя в руки. Лето одолевает странное чувство: он хочет побыстрее уснуть, чтобы побыстрее проснуться завтра и поехать на съемочную площадку. Как ребенок, который быстрее хочет скорее уснуть в ночь перед Рождеством и утром получить свой подарок. *** Съемки начинаются достаточно поздно — после двенадцати. Пока Лето наносят в который раз привычный джокеровский грим, на съемочной площадке мастерят чан с «химикатами» — какой-то вязкой съедобной смесью, от которой, по словам Эйра, у Джареда будут «волосы и ногти лучше расти». Джаред впервые не спит, пока его разукрашивают и наносят татуировки на лицо. Ему даже завтракать не хотелось — хотя и впихнул в себя овсянку с орехами. Джаред то ли нервничает перед сценой, то ли странный сон о Джокере еще будоражит его сознание, то ли выпитый с утра кофе (чего он обычно не делает) дает о себе знать. В любом случае, он как на иголках. Это все тот хренов кофе: кофеин плохо на него влияет. Этот тремор в пальцах и эта не свойственная ему гиперактивность, как будто его желудок в жгут скрутили. Все тот хренов кофе. Джаред накидывает на себя рубашку и, не застегнув ее, направляется на съемочную площадку. По правде говоря, по пути в студию Лето надеялся увидеть ее в вестибюле. Или в лифте. Или на улице возле отеля. Но она, должно быть, ехала позже — все-таки, пока ее лицо так не мурыжат кисточками и красками. На площадке Джаред наконец-то видит Марго: девушка сидит, скрутившись в стуле, поджав под себя ноги, и листает сценарий. На ней темные джинсы и голубая рубашка, от которой остались практически одни клочья: по сценарию их одежда должна будет раскиснуть в ядовитых отходах. Между ними метров пять. Робби облизывает губы, поднимает глаза и натыкается взглядом прямиком на Джареда, с красным ртом и будто впавшими глазницами. Момент истины. Нельзя сказать, что такой ее реакции Джаред не ожидает: лицо Робби моментально становится пунцовым. Марго, однако, не прячет взгляд, и вот это действительно неожиданно. Ее щеки и шея краснеют, она делает заметный глубокий вдох, закусывает губу — однако смотрит прямиком ему в глаза, не отрываясь. В ее взгляде непонятная смесь эмоций — то ли чувство вины, то ли смущение, то ли взволнованность. Но четче всего в ее взгляде Джаред видит одно: желание. Неприкрытое. Откровенную похоть. И это… черт. Лето понимает: еще немного этих ее флюидов — и у него просто встанет. Высоко и гордо. Прямо на съемочной площадке. Марго первой отводит взгляд — и Лето безумно ей благодарен. Робби утыкается в сценарий, чешет где-то в области брови, сильнее поджимает под себя ноги. Ее грудная клетка вздымается от неровного дыхания. Джаред предполагает, что она, скорее всего, сама не осознавала, каким взглядом смотрела на него. Или осознавала. Мать твою… Похоже, эта девочка полна неожиданностей. Тремор в его пальцах становится еще сильнее. Херов кофе. Эйр еще раз предупреждает, что эта жидкая хрень в чане — безопасная. Смесь молока, мела и еще какой-то пищевой добавки. «Питательная масочка», смеется Дэвид. Около стенки чана с внешней и внутренней стороны смастерили ступеньки, по которым сейчас Марго, держа за руку Эйра, взбирается, переступает бортик и опускает босую ногу в бежевую жижу — и тут же отдергивает ее. — А, черт… Холодно! Ребята, подогреть не могли? Я тут околею! Эйр только смеется и мешает рукой содержимое чана. — Прости — придется потерпеть. Да ладно, не так тут и холодно! 18 градусов. Под температурой это все может свернуться. Сейчас Мистер Джей тебя согреет. Марго погружается в жидкость — там оказывается совсем не глубоко, чуть ниже ее груди. Джаред ступает в вязкую массу — она действительно прохладная. Он окунается в нее по плечи, чтобы привыкнуть к температуре. Сверху готовят сразу несколько камер, суета, беготня, шум — но Джаред не замечает этого: под стенкой чана Марго, подрагивая, обнимает себя руками чуть ниже груди, а через ее рубашку и тонкое белье четко очерчиваются ее торчащие от холода соски, которые бесстыжая Робби даже не пытается прикрыть. Джаред отворачивается и нервно сглатывает. Какого хрена, Лето? Сосков никогда не видел? Команда «Мотор». Джаред погружается с головой в жидкость, и Марго вместе с ним. Джокер поднимает Харли со дна, но, похоже, она уже наглоталась и не дышит. Джаред прижимается к ее губам — они липкие, холодные, неподвижные. Не такие, как вчера. Харли делает вдох и открывает глаза — и Джаред видит в ее глазах счастье, безумную, безграничную, невероятную любовь — и снова видит ее. Эту похоть, обнаженную страсть. Харли приоткрывает рот и скользит взглядом по лицу Джокера, от его глаз к красному рту и обратно. Она любит его, она хочет его, она готова ко всему и согласна на все. И, мать твою, это пьянит и всасывает его, как трясина: Марго просто перерождается перед камерами, и Джаред ощущает себя Джокером. Джокером, так старательно соблазнявшим свою малышку-психиатра, но самим попавшимся в сети ее невинных голубых глаз, полных губ и ее абсолютного подчинения. Джаред прижимается к ее мягким губам и ощущает ее руки в своих волосах. Поцелуй по сценарию недолгий — после этого Джокер прижимает Харли к себе и зловеще смеется. Наверное, сам с себя. Джаред подает Марго руку, когда она ступает на опущенную в чан лестницу. Робби не смотрит на него. Ее одежда, мокрая и тяжелая, прилипла к ней, как вторая кожа. Девушка переступает через бортик, спускается с лестницы — ее подруга накидывает на нее полотенце, и они быстро скрываются в коридоре. Джаред понимает, что они за все время съемок даже словом не перекинулись. Но почему-то он и не ощущает потребности в этих словах: Марго и так много сказала ему, тем взглядом. *** Джареду приходится долго торчать в душе и скоблить свою кожу — жижа оказывается чем-то типа желатина, который раскисает на теплой коже и прилипает к ней противными скользкими островками. Будучи в душе, Джаред принимает решение поехать в спортзал и снять напряжение, совершенно не снимаемое стандартным методом. Ну, он хотя бы точно не латентный гей. Лето проходит по длинным коридорам и в одном из помещений слышит знакомый хрипловатый голос, переходящий с возмущенного тона практически на крик. Джаред подходит ближе к двери, останавливаясь у стены. — Ты вообще себя слышишь? Ты слышишь, что ты несешь, Том? Это Марго. Она говорит по телефону. И скорее всего, со своим парнем. Джаред ощущает себя в херовой мыльной опере, где подслушивают за дверью. Марго буквально кричит. — Что? Что тебе сказали? Господи, ты совсем там тронулся от своей глупой ревности… Это нехорошо, так подслушивать под дверью. — О боже… Что за бред… Кто тебе сказал это?.. Не знаю. Я не знаю, что ты здесь будешь делать, я целыми днями занята. Как хочешь. Приезжай. Хочешь — приезжай. Знаешь, давай вообще-то попозже поговорим. Или не поговорим, не знаю. Я зла сейчас. Все. А парень у нее, похоже, не промах, и зрит в корень. Подслушивать под дверью нехорошо, но кто сказал, что Джаред хороший? *** Пот скатывается по его лицу, попадая в глаза. Джаред промокает лицо полотенцем. Беговая дорожка показывает восьмой километр. Может, хватит? Значит, Том. Марго злится, огрызается, нападает. Но ведь Том, парень, ты отчасти прав, кто бы что там тебе не сказал. Чувство ревности никогда не было близко Джареду — он относится к этому философски. Если люди вместе — они вместе. Если кто-то находит кого-то на стороне — значит, что-то здесь обрывается. Наверное, это была основная причина его разрыва с Йоханнсон — она постоянно его ревновала. Сообщения в 2 часа ночи. Ночные звонки. Но в какой-то степени он понимает этого Тома, и почему он пытается контролировать эту девушку. Джаред ухмыляется. Тем более что это все не беспочвенно. Лето снова приходит мысль о том, как мало он знает о Марго. И как сильно хочет узнать больше. Джаред не может забыть тот ее взгляд развратной девственницы на съемочной площадке, от которого у него чуть не сорвало крышу. А многочасовая тренировка совершенно не выбивает из его головы мысли о ней. Джаред вкалывает в пустом спортзале, расположенном в подвальном помещении отеля, дотемна, до седьмого пота и до дрожи в мышцах. Потный и усталый, он накидывает на шею полотенце и бредет в номер. Будучи уже у своей двери, к его огромному удивлению, в конце коридора, на его шестом этаже, он замечает Марго, отчаянно стучащую в чью-то дверь. — Ты здесь? Кара, открой! Вот херня… На Марго светлые штаны и простая серая футболка с глубокими вырезами под руками, в которых виднеется простое серое спортивное белье. Ее светлые волосы разбросаны по плечам. Марго снова стучит в дверь, затем поднимает к лицу телефон и направляется навстречу Джареду, бормоча что-то себе под нос. Робби совершенно раздосадована, не смотрит ни под ноги, ни вокруг себя, поэтому, когда она проходит мимо Лето, он берет ее за руку и останавливает. — Марго. Робби подпрыгивает и инстинктивно вырывает руку. Затем окидывает его, в серых трениках и тонкой, растянутой, мокрой от пота майке, растерянным взглядом и громко сглатывает. — Джаред! Ты… ты тоже на шестом? — Мой номер. Лето кивает в сторону двери, у которой они стоят. Марго смотрит на дверь номера. — Что случилось? К кому в дверь ломишься? — Да… это… Черт, дурость такая. Эта засранка Кара нечаянно утащила мою карточку от номера. А в этом отеле, такое впечатление, что никогда никто не работает! — А ты торопишься? Марго выглядит обеспокоенной, ее глаза бегают. — Да… в том то и дело. Меня ждут через полтора часа, переодеться нужно… — Так позвони ей. Робби безотрывно смотрит в пол. Джаред в недоумении — черт, он же ничего не сказал, чтобы смутить ее. Внимательно следил за языком и всем остальным. — У меня… у меня разрядился телефон. — Можешь подзарядить у меня. Марго облизывает губы, пока ее щеки безудержно заливает краска. Бинго. Джаред смеется, не сдерживаясь, прищуривается и медленно произносит. — Я не буду тебя насиловать в своем номере, если что. Это бесподобно — Марго даже ответить ничего не может толком. Он сразу попал в яблочко. Джаред еле сдерживается, чтобы не ущипнуть ее за щеку. — Пойдем. Черт, ну это ведь не дешевый подкат, чтобы затащить ее в свой номер. Джаред искреннее надеется, что она это понимает — он не собирается тут ее соблазнять или, господи прости, брать силой. Это совершенно не в его стиле. Девушка сама должна хотеть его. Зарядит телефон и пойдет себе на все свои четыре австралийские стороны. Джаред пропускает Робби в темный номер первой, включает тусклую настольную лампу и видит ее перед собой. Девушка стоит с руками по швам и смотрит по сторонам, окидывая взглядом номер. Джаред подставляет ей ладонь. — Давай. Марго смотрит в его ладонь и растерянно спрашивает. — Что давать? — Телефон давай. Освещение слабое, но он уверен, что ее щеки сейчас опять горят. — О, да, прости, сейчас. Робби вытягивает из кармана белых брюк айфон и протягивает его Джареду. — Спасибо. Лето подключает телефон к зарядке. — Да не за что. Можешь уже звонить своей Каре. — Могу. Это слово Марго почти шепчет. — Ты присаживайся, Марго. Как я уже сказал, твоя честь здесь в безопасности. Джаред ожидает каких-то резких комментариев в свою защиту или отнекиваний, но они не следуют. — Да я… постою. Джаред никогда не понимал фразы «неловкое молчание». Но сейчас что-то проясняется. Он даже на расстоянии ощущает ее скованность и внезапно чувствует себя каким-то виноватым перед ней, что ли. — Слушай… Марго. Вчера… Он слышит ее глубокий вдох и проводит пальцами по цветной шевелюре. — Не знаю, что на меня нашло. Наверное, это все … это все роль. Джокер. Харли. Я нахрен с ума схожу с этим Джокером. Для меня все стало слишком реально и… Джаред не может закончить фразу, потому что к его рту внезапно прижимаются губы. Всего на несколько секунд, просто прижимаются, не двигаясь, не целуя — как в детском садике. Прежде, чем Джаред успевает каким-либо образом отреагировать, Марго отстраняется от него и растерянно, виновато смотрит, немного приоткрыв рот. Ни. Хрена. Себе. Что он там говорил? Джаред подается вперед, и в ту же секунду их рты снова сталкиваются в еще одном быстром, невинном поцелуе, простом чмоке. Марго… Что же ты делаешь? Поверхностных касаний губ слишком быстро становится мало. Джаред не пытается ничего понять: это слишком неожиданно. Слишком ожидаемо. Слишком желанно. При очередном контакте губ Марго приоткрывает рот — и Джаред больше не отпускает ее. Он нагло раздвигает ее податливые губы языком, находит ее язык, с силой надавливает на него и чувствует такое же ответное давление. Джаред не понимает, когда он успевает развернуть Марго и прижать к стене — но они там. Их языки ритмично сталкиваются, и мужчина ощущает, как с каждым проникновением ее рот открывается все шире, а поцелуй становится все глубже. Джаред проводит руками по мягкой ткани футболки на ее спине и чувствует ее руки в своих зеленых прядях. Где-то на задворках сознания он понимает, что нужно умерить напор, что все очень быстро, что она будет жалеть, но Марго издает гортанный стон, который напрочь выбивает из его головы эти мысли. Он моментально возбуждается. Мужчина сжимает ее ягодицы и прижимает ее бедра к своей уже почти полноценной эрекции — Марго отрывается от его губ и тихо стонет. Твою мать, это просто симфония какая-то, эти звуки. Симфония, которую он хочет слышать вечно, и сейчас он не готов, чтобы она закончилась. Он знает только один способ продолжить ее. Им движут инстинкты, и Джаред бесцеремонно раздвигает ее ноги своим бедром и с силой надавливает. Марго громко выдыхает и бьется головой о стенку. — О… господи… Его личная симфония. Джаред ощущает ее пальцы на своих голых бицепсах, судорожно впивающиеся в его кожу. Он еще раз вдавливает бедро между ее ног, и Марго сдвигает брови, ее лицо искажается в неподдельном удовольствии — и за этим он может наблюдать вечно. Хоть и его огромная эрекция мешает ему сосредоточиться. Но он хочет слышать ее, хочет слышать Марго, хочет видеть Марго. Наверное, все слишком быстро. Наверное, она будет жалеть. Он делает еще несколько толчков бедром, вызывая ее хриплые постанывания, а затем без раздумий и лишних движений накрывает ее между ног своей ладонью. Марго вздрагивает, резко сдвигает ноги, и на какие-то несколько секунд их глаза встречаются. Скорее всего, это все слишком для нее, и скорее всего, он увидел в ее глазах оттенок страха или сомнения, но здравый рассудок не включается, и Джаред сжимает ее ладонью. — О боже… о боже… Она горячая, черт, как же там у нее горячо, даже через одежду. Джаред проводит двумя пальцами по ткани ее штанов, исследуя территорию, и немного надавливает — и, похоже, сразу же безошибочно нащупывает ее самое чувствительное место, поскольку Марго больно вцепляется ногтями в его мышцы и, стиснув зубы, произносит. — О… о господи, да… Джаред обводит найденную точку быстрыми кругами, и Марго, кажется, вот-вот задохнется: она втягивает воздух какими-то судорожными рывками, произносит обрывки слов, его имя, имя бога, стучится головой о стенку, периодически ищет губами его губы, ищет языком его язык, а бедрами его пальцы. И Джаред дает ей все это. Он готов дать ей весь мир, лишь бы вечно слышать эти выдохи и стоны, такие возбуждающие, такие настоящие. Теперь пути назад нет. Марго начинает очень часто дышать, ее тон становится все выше, и Джаред усиливает давление, ускоряя пальцы. В теле Марго растет бешеное напряжение, натягивая и сжимая каждую ее мышцу — он это чувствует. Она совсем близко. Его вторая рука тянется к ее груди, и Джаред несколько раз сжимает небольшой холмик, ощущая центром ладони твердый сосок через тонкий лифчик и майку, и сдавливает его пальцами. Внезапно Марго замирает, и ее живот начинает подрагивать, а ее щеки покрываются пятнами румянца. И Джаред хочет видеть каждую секунду этого. Она совершенно не похожа на гламурных кошечек, выгибающихся в спине и орущих в отрепетированном оргазме: Марго вжимается лбом в его плечо, до боли впиваясь ногтями в его руку, сгибается и беззвучно содрогается в мощном оргазме, только приоткрыв рот. Джаред целует ее теплую шею — у него скашиваются глаза. Кончиками пальцев он ощущает бешеную пульсацию между ее ног, дрожь в ее бедрах — и чувствует, что сам очень-очень близок к оргазму. Джаред сжимает себя и потягивает всего раз — и изливается, сдавленно стонет, крепко прижимая к себе уже обмякшее, но все еще подрагивающее тело. Марго не может восстановить дыхание, и Джаред чувствует, что у девушки подкашиваются колени — она медленно сползает по стене — да и сам он не может удержаться на ватных ногах. Джаред подхватывает ее под колени и несет на кровать, буквально швыряя на упругий матрац, и падает рядом, утыкаясь в ее шею. На несколько минут комната наполняется лишь тяжелым, замедляющимся дыханием двоих. Когда его пульс приходит в норму, Джаред ощущает, что его веки слипаются. Оргазм был таким сильным, что это было похоже скорее на потерю сознания. А еще на какое-то долбанное откровение. Это было… такое с ним было впервые. Джаред чувствует шевеление сбоку и поднимает голову. — Ты… в порядке? Марго дышит почти ровно и смотрит в потолок. Светлая кожа на ее лице и шее покрылась красными пятнышками, ее губы немного распухли, волосы растрепались. Сейчас, под приглушенным светом лампы, Джаред впервые замечает, насколько она действительно еще молода, хоть и в том фильме из двадцатидвухлетней девчонки они успешно сделали зрелую женщину. На ней совсем нет макияжа. У нее совершенно нет морщин. Ее кожа выглядит бархатистой — на ее скулах и щеках он даже замечает легенький светлый пушок, а в профиль ее рот с немного выпяченной нижней губой и вздернутый нос выглядят даже немного детскими. Только не смотри в паспорт, старик. Марго медленно накрывает глаза ладонями и еле заметно качает головой, а затем закрывает руками все лицо. Джаред слышит приглушенный шепот. — Я не в порядке… Я… я сошла с ума. Джаред тихо смеется. — Добро пожаловать в клуб. Марго убирает руки от лица, приоткрывает рот и делает глубокий вдох, пытаясь что-то сказать. Джаред не давит на нее. Он просто лежит рядом и наблюдает за ней. Дает ей время собрать мысли в кучу и справиться с одолевающим ее смущением. Несколько светлых прядей прилипли к ее вискам, покрытым тонким слоем пота. — О господи… Лето становится немного жаль ее — Марго, похоже, действительно шокирована случившимся. — Я… никогда… Робби закрывает глаза и поджимает губы. Лето не может удержаться от подкола. — Что, «никогда»? Не получала оргазм? Марго резко втягивает воздух и выпаливает. — Ч-что? Нет, я не о том! Лето внимательно наблюдает за ее лицом. Если Робби покраснеет еще чуть больше, то ее кожа просто начнет плавиться. — Хотя, судя по всему, то точно не получала… Марго снова закрывает лицо руками и лепечет что-то типа «Что я несу». Лето замечает мокрое пятно на своих светло-серых штанах. Если ее это успокоит, то он может признаться, что ощущение такой интенсивности у него тоже было, наверное, впервые. Чувствует себя подростком. Хотя, нет: такого с ним не было даже в школе. Мужчина притягивает девушку к себе, прижимая ее к своему торсу. Они на кровати отеля, полностью одеты, обуты, но почему-то этот опыт кажется ему интимнее и ближе даже самого интенсивного секса, который когда-либо был в его жизни. Марго шепчет ему на ухо — похоже, ей легче говорить, когда он не сверлит ее взглядом. — Джаред… Это… какое-то безумие… Он не может не согласиться с ней. Робби продолжает. Ее горячий шепот и сильный австралийский акцент щекочет его шею и ухо. — Мы же… Мы совсем не знакомы… Черт, я не понимаю себя, совсем не понимаю. Джаред… Я… Эти три дня… Джаред отстраняется от нее и снова прижимается к ее рту губами, ласкает ее губы языком. Только сейчас становится понятно, что в комнате и в коридоре абсолютная тишина. Прикосновения губ, чувственное сплетение языков, блуждающие по ее телу руки — и он снова возбуждается. Вот тебе и латентный гей. Джаред не верит, но он снова твердеет, спустя буквально три минуты. Поцелуй становится глубоким, влажным, интенсивным — даже немного агрессивным. Марго покусывает его губы, и из его горла вырывается стон. Марго… Что же ты делаешь…Джаред проводит рукой вверх по ее ребрам и снова сжимает грудь, нащупывая сосок и немного оттягивая его. Марго тихо стонет — уже его любимый звук — и выгибается навстречу его руке. Эта девочка его убьет. Футболка резко становится неприятной помехой. Когда Лето пробирается рукой под ее футболку, жадно сжимая нежную кожу ее живота и приподнимая ткань, он чувствует ее горячую руку поверх своей, сдерживающую его. Джаред отрывается от ее губ. Марго смотрит в стенку и кусает губы. — Марго. Джаред легонько сжимает ее подборок, поворачивает к себе и медленно произносит. — Ты мне нравишься, Марго. Очень. Очевидно. Марго прижимается лбом к его грудине, и Джаред слышит ответный шепот. — Ты тоже… Ты тоже мне… нравишься. Очевидно. Но… — Что, «но»? Робби только молчит и сопит. Джаред продолжает за нее. — Но у тебя кто-то есть. Мужчина ощущает, как напрягается ее тело и резко меняется атмосфера в комнате. Марго поворачивается на спину и проводит руками по волосам. — Меня ждут… Мне нужно позвонить этой засранке и… Мне нужно идти. Джаред хочет вечно смотреть на ее лицо, на эти огромные голубые глаза, прикрывающиеся и темнеющие от удовольствия, на эти развратные большие губы, стонущие его имя. Он не хочет ее отпускать. Но раз ее ждут… Джаред тоже поворачивается на спину. Затем замечает, как сильно выпирают его штаны, и кладет туда маленькую подушку, чтобы не вгонять ее еще больше в краску. Ее щеки и так уже льдом надо посыпать. Лето трет лицо и зарывает пальцы в зеленые волосы. — Завтра дали выходной. Какие планы? Робби тихо вздыхает. — Еще не знаю. — Я знаю. Ты со мной. — Куда? — Узнаешь. — Я… я даже не знаю. — Зато я знаю. — Джаред… Я правда не знаю… Завтра возможно, скорее всего, я буду занята. Я еще не знаю. Робби говорит слово «занята» шепотом, как будто она говорит что-то плохое. Лето понимает, что она, наверное, говорит о своем парне, который вроде как собирался приехать. Ревнивец хренов. — Тогда завтра дашь мне знать. — Хорошо… Мне правда пора. Марго поднимается и намеревается встать, но он просто не может ее вот так отпустить. Джаред обхватывает ее за талию, разворачивает к себе и нагло подтягивает, вдыхая аромат ее светлых волос. Он снова терзает ее губы, то еле-еле прикасаясь, то глубоко проникая и лаская ее отзывчивый язык, пока оба они не задыхаются. Словно никак не нацелующиеся малолетки на свидании. Джаред проходится мелкими поцелуями по ее щеке, шее и возвращается к ее губам. Нет, эта австралийская девочка точно будет его смертью. Именно так он и умрет. Марго быстро чмокает его несколько раз в губы и утыкается головой в подушку сбоку. — Мне правда очень, очень нужно идти. Это ужин с одной дамочкой из издательства, хотят мое интервью для журнала. Робби приподнимает голову, и Джаред смотрит на ее лицо снизу. Ее губы распухли, немного влажные глаза сверкают, как хрусталь. Интересное будет интервью. Джаред разводит руки в знаке повиновения. — Ну, иди. Не держу. Марго нехотя сползает с него и встает, немного пошатываясь. Джаред самодовольно складывает руки за головой, демонстрируя свои татуировки. — Ты вообще-то телефон пришла подзарядить. Лето получает диванной подушкой в лицо и усмехается. — Осторожно, Харли. Джокер может и сдачи дать. Робби, растрепанная, раскрасневшаяся, дрожащей рукой пишет что-то в блокноте на тумбочке, хватает телефон и открывает дверь. Джаред еле сдерживается, чтобы снова не подойти к ней и не сжать ее теплое, так чувственно реагирующее на все его прикосновения тело. Перед уходом Марго хочет что-то сказать, смешно открывает рот, но только прижимает руку ко лбу и смотрит в пол. — Иди, опоздаешь. Их взгляды встречаются, и Джаред молится, чтобы Марго Робби и ее огромные глаза поскорее закрыли эту чертову дверь, иначе она сегодня никуда не пойдет, и интервью не будет. Девушка мямлит «Пока», украдкой выглядывает за дверь направо, затем налево, и наконец-то скрывается за дверью. Джаред хочет больно ущипнуть себя. А еще сжать свой твердый бугор в штанах. А лучше, чтобы вернулась Марго и сжала его. А лучше, чтобы она вообще никогда, никуда не уходила. Черт… Его губы тоже горят, мышцы пульсируют, сердце выскакивает, а стояк болезненно упирается в штаны. Лето часто думает о смерти — эта тема не является для него табу. Но теперь он точно знает, что Марго Робби — эта вечно краснеющая, сквернословная крашеная блондинка — когда-то его убьет. Именно так он и умрет. Джаред ухмыляется: не худшая смерть из всех — умереть в ее объятиях. Или между ее ног. Джареду неведомо чувство ревности — он никогда никого не ревновал. По отношению к себе он тоже никогда не мог его вынести. Глупое, самоуничтожающее чувство. Если завтра прилетит этот ее Том… Пускай прилетает. У него свои планы на Марго Робби. Нет никакой ревности. Но Том, кем бы он ни был, в эти планы не входит.