Заигрались

За окном автомобиля быстро проносятся люди, улицы, здания и деревья, залитые утренним канадским солнцем. Сегодня съемки в ночном клубе Джокера. Дэвид Эйр решил делать съемки в настоящем ночном клубе, который они арендовали на первую половину дня, неподалеку от парка Тринити Белвудс. Джаред сидит на заднем сидении автомобиля, трет сонные глаза и активно пытается настроиться, перечитывая сценарий и пытаясь запомнить свои строки: Джокер встречается с гангстером, нерадивый мужик глазеет на Харли, несчастный оскорбляет Харли, не согласившись принять ее «в подарок» от Короля Готэма — Джокер убивает гангстера. Ну, все, вроде бы, звучит очень просто. Было бы очень просто. Если бы Джареду теперь не было так сложно. Сложно сосредоточиться, сложно собрать мысли в кучу, почему-то роящиеся, как мухи в его голове. Читай сценарий. Внимательно. Запомни свои реплики, Лето. Это очень важно. Работай, мозг. Вместо этого мозг активно уносит его во вчерашний вечер — вечер, переходящий в ночь, и вечер настолько странный и необычный, что сегодня кажется совершенно нереальным. Спасибо, мозг. Джаред упирается затылком в сиденье: он не выспался, очень сильно не выспался. Он вернулся в отель около двух часов ночи. Без Марго — она уехала чуть раньше на такси. Им нельзя быть замеченными — даже среди ночи бдительность никогда не будет лишней. Лето странным образом бесит эта мысль, что он не может показаться с Робби на людях. Он никогда не скрывал своей личной жизни, и ему было плевать на эти все снимки. Только вот дело не в тебе, Джаред. Дело в том, что актриса «не свободна», и в том, что Марго не плевать на такие снимки. Да и ему, Джареду, на них не плевать — он не хотел бы, чтобы в каких-то грязных газетенках ее оскорбляли. Одна мысль о том, что ее могут оскорбить, вызывает какое-то не свойственное ему желание что-то разбить или кого-то пнуть. Ну, вот и Джокер, парень. Собственной персоной. Запомни это чувство на эти полдня. Вчера было… Черт, Лето даже слов не может подобрать. Автор, мать его, песен, не может подобрать слов. Совсем сдаешь. Нет, он все-таки может подобрать кое-какие слова. Например, что Марго Робби, которую он совершенно не знал, раскрылась вчера перед ним с какой-то другой стороны. И он сейчас не имеет в виду ее разведенные коленки, раскинутые на траве ноги, обутые в белые кеды, и грязные ругательства, слетающие с ее ангельских губ. Хотя от одной мысли об этом всем кровь от его и так с трудом работающего мозга резко направляется вниз. Только не думать об этом. Нет, он не имеет в виду это. Почему-то Джареду сразу вспоминаются ее слова об «отце-засранце», и музыкант думает, что бы они могли значить. Его родители развелись, когда Джаред был еще ребенком. А вскоре после развода его кровный отец умер, и Джаред совершенно его не знал. Второй муж Констанс, фамилия которого и досталась им с Шенноном после усыновления, тоже развелся с ней. В общем, об отцах и отчимах у Джареда не самые теплые и радужные воспоминания. Поэтому слова «отец-засранец» почему-то задели его глубже, чем ему хотелось бы. А еще у нее два брата. Старший и младший. С которыми она смотрела тот фильм с обнаженкой, вместе с мамой. Джаред ухмыляется: черт, интересная у нее семейка, похоже. Эти австралийцы никогда не перестанут удивлять. Марго после их «момента» у дерева мало говорила — и Джаред совершенно не давил на нее. У девушек всегда все очень сложно: она чувствует себя виноватой, неправильной. Черт, и это естественно. Она в отношениях, чувак. Любая бы себя так чувствовала. Марго сказала, что «это не я». Джаред мало о ней знает, но почему-то именно вчера она и показалась ему самой настоящей Марго. А еще он предположил, что она, скорее всего, испугалась такого быстрого развития событий. И стеснялась такой бурной реакции своего тела. «Ты делаешь со мной… это… так легко». Лето не может сдержать ухмылку. Господи, девочка, он может делать с тобой это «легко» по несколько раз в день. Ей всего двадцать четыре. Хотя многие до этого возраста уже набираются определенного опыта. Джаред не знает о ее предыдущем сексуальном опыте (и совершенно не хочет знать), но он у Марго, судя по всему, не велик. И почему это, мать твою, тебя так радует, старик? Вчера, вернее, уже сегодня, Джаред снова уснул без резиновых пробок для ушей. Никакой боли и давления в ушных раковинах, никаких неприятных ощущений. Лето просто отключился, как с рубильника. Он даже после бешенных, изматывающих концертов так не засыпал, как после пары вечеров с Марго Робби. К этому можно и привыкнуть. *** Подъезжая к клубу, Джаред замечает, что это не просто клуб — это непримечательный с виду стрип-клуб, с каким-то странным названием, включающим символы и цифры. Лето мучительно медленно гримируют, одевают на зубы серебряные коронки, наносят татуировки — и через пару часов Джаред видит в зеркале обезбашенного садиста, получающего удовольствие от страданий и боли. Съемочную площадку организовали там, где по квадрату расположены кожаные диваны. Зал шикарный — он декорирован золотом, стеклом, камнями, яркими лампами. В зале уже есть люди — массовка, поэтому в помещении стоит тихий гул. За диванами начинается танцпол с шестами для стриптизерш. На котором Джаред и замечает Марго Робби в маленьком золотистом платье в черные ромбики. Концы ее волос завиты и окрашены в синий и розовый цвет. На ней куча украшений, несколько золотых часов чуть выше локтя, куча временных татуировок — на ключице, на руках, на лице. Джаред. Подбери челюсть, твою мать. Лето осознает, что стоит неподвижно и смотрит на актрису с открытым ртом. Марго действительно становится безумной подружкой «папочки» Джокера, ради которой и башку потерять не грех. Это уже не робкая малышка Квинзель, принесшая психу плюшевого котенка. Вот это преображение. Робби с Эйром. Режиссер как всегда машет руками и говорит на повышенных тонах. — Ты танцуешь только для него! Джаред будет там, на тех диванах. Ты тут виляешь всем, чем можешь, трешься — короче, соблазняешь. Но танцуешь ты только для него. Ты постоянно смотришь в его сторону — убеждаешься, что он на тебя смотрит. Тебе никто не интересен. Ты вся принадлежишь ему. Марго кивает, что-то переспрашивает, но внезапно замечает его, и их взгляды встречаются. Робби стоит достаточно далеко, чтобы Джаред смог заметить румянец на ее щеках, который, он уверен, там есть. Да и слой очень светлого тонального крема на ее лице скрывает это от его глаз. Но Марго делает то, чего Лето меньше всего ожидает: она улыбается во весь свой красный рот, томно мурлычет «Пирожочек» и хрипло посмеивается. Вот значит как. Марго уже играет. Ну, прекрасно. Ему же легче. — Привет, тыковка. Для меня прихорошилась? — Для тебя одного, сладкий! Эйр чуть не визжит от восторга, но лишь сдержанно бормочет. — Обожаю вас, ребята. Вы созданы друг для друга. Вам даже репетиции не нужны, мать вашу. На диване Джаред замечает темнокожего парня в пирсинге и наколках — и у него эти наколки, похоже, реальные. Этого горе-гангстера Джокер и должен будет убить. Дэвид раздает инструкции — съемки вот-вот начнутся. Робби подходит дивану, раздвигает золотистые шторки-бусы и присаживается на широкую спинку, протягивая ноги, чуть согнув их в коленях и опираясь рукой. Джаред уверен, что у него вот-вот начнут течь слюни, и на всякий случай проводит рукой по губам, стараясь не размазать помаду. Не пались. Мать твою. Но она шикарна. Ее макияж очень яркий и вызывающий — можно сказать, ее даже не узнать. Лето знал за свою жизнь кучу моделей, девушек, женщин, параметры которых «идеальнее», чем у Марго — у Марго они не идеальные. Но на кой хрен идеальные параметры, если от одного ее вида у Джареда вот-вот сорвет крышу? Черт, а ему нравится быть Джокером. В его образе ему можно все. Лето скользит глазами по ее ногам — и еле сдерживает улыбку, когда видит на ее ступнях вместо шикарных босоножек на умопомрачительной шпильке черные пушистые домашние тапочки. У Джареда перед глазами внезапно возникает ее вчерашнее синее платье в цветочек — и этот весь макияж и побрякушки сейчас совершенно не вяжутся с той, какой он видел ее вчера — какой-то настоящей. Черт, ведь было так хорошо просто обнимать ее на траве, просто прижимать ее к себе, слышать ее дыхание, чувствовать ее пальцы на своей грудной клетке. Он соскучился по этому. Джокер ведь может это сделать? Стиснуть Харли в объятьях? Джокеру ведь все можно? Харли ведь его женщина? Джаред, не раздумывая, разворачивается к Марго и делает несколько уверенных шагов в ее направлении. Марго замирает, с каждым его шагом глаза девушки округляются, и она подается назад всем телом. — Эй, Джаред! Мистер Джей! Голос Дэвида Эйра прорезается, как сквозь туман. — Я тут с тобой говорил, вообще-то. Мистер Джей. О господи, я в восторге. Джаред стоит у дивана. Робби растеряно поглядывает на него, поправляя волосы и хлопая густо накрашенными ресницами. Какого хера на него нашло? Что он помчался обнимать Марго, забив на то, что с ним, вообще-то, говорили? Черт. Его спасет только Джокер. Джаред прижимает ко рту руку с татуировкой улыбки и отрепетировано смеется. — Мне стало скучно. Довольный гогот Эйра и ассистентов заполняет помещение. — И ты решил развеять свою скуку с малышкой Харли. Черт, это эпично. Твой метод — это что-то. Лучшее, что я видел, клянусь. Лето незаметно для всех выдыхает. Хорошо иногда быть Джокером, черт возьми. Сцена снимается в три захода — в первой из них Харли танцует для Джокера. Дэвид Эйр хотел, чтобы Джаред при этом присутствовал — Квинн должна видеть предмет своего слепого поклонения. Джаред устраивается на диване — ему нужно будет лишь смотреть на Марго. И это будет самое простое и приятное, что ему когда-либо доводилось играть. Робби выглядит немного зажатой — она со смехом сообщает Эйру, что танцы — «не ее сильная сторона». Эйр смеется. — Марго, да ну. Не поверю. И это не танцы вовсе. Это твое вертикальное выражение горизонтального желания того, что ты хочешь делать с Джокером. Понимаешь? Расслабься. Вон, ухвати этого парня, чтобы подразнить Пирожка своего. Дурачься. Веселись, как безумная. Начинаются съемки, помещение погружается в полумрак, и Робби начинает двигаться в такт музыке, а у Джареда моментально перехватывает дыхание. Она прижимается спиной к толстой цепи, свисающей с потолка, поднимает руки и ухватывается за нее, медленно съезжая вниз, ее цветные волосы рассыпаются по плечам, она трется о каких-то ребят из массовки — но то и дело поглядывает на него. Она делает это все для него. Она принадлежит ему. И это ощущение… Мать его. Через несколько секунд Джаред начинает искренне в это верить — что Марго принадлежит ему. Джаред до хруста сжимает в кулаке трость. Чувство это застает его внезапно, врасплох, совершенно неожиданно. Так же неожиданно, как и реальность, сваливающаяся на его голову, как кирпич. Она не его. Харли Квинн — женщина Джокера. А Марго… Марго просто позволила ему слишком далеко зайти с ее телом, соблазнившись новизной ощущений. — Снято, отлично, Марго. Прекрасно. А ты боялась. Робби сходит с танцпола, и Джареда внезапно окутывает необъяснимое чувство грусти. Или злости. Или недовольства. Или хрен его знает чего. Вторая часть сцены — переговоры с гангстером. Темнокожий татуированный парень снимает темные очки и поглядывает на Харли, называя ее «бедовой сучкой». Джокер подзывает Харли к себе — свистом, как собачонку: никто не имеет права называть ее сучкой, кроме него самого. Марго запрыгивает на спинку дивана — на ее ногах уже шикарные высокие босоножки, вместо пушистых тапок. Джаред внезапно замечает, что парень без стеснения пялится на ноги Робби. Этого не было в сценарии. Гангстер теперь должен бояться даже глянуть на Харли. Но он просто откровенно раздевает ее глазами. Почти трахает ее. Джаред, ты просто очень. Сильно. Вжился в роль. — Ты будешь моим подарком для этого красавчика! Теперь ты принадлежишь ему! Джокер, ну ты и придурок. Робби рычит на парня, как тигрица, запрыгивает ему на колени и ласкает ладонями его лицо. Мать твою, но он реально на нее пялится! Джаред не удивится, если этот мудак уже возбудился. — Заюш, хочешь меня? Я вся твоя. Джокер сам это заварил. Но Джокер потом больно накажет дерзкую Харли за это. Вот такой он переменчивый, черт возьми. — Я не хочу крови. Она твоя женщина. Джаред внезапно замечает, что парень легонько тискает Марго. Он держит ее за талию, как-бы невзначай проводит рукой по ее бедру, немного задирая и так микроскопическое платье. Чертов извращенец. Кого Эйр, мать его, набрал на площадку? Марго обижено мурлычет. — Я тебе не нравлюсь? Тогда не трать мое время! Робби встает с коленей мужика — и Джаред с облегчением выдыхает. Хренов мудак. Девочку красивую полапать захотел на съемках? — Не хочешь крови? Не хочешь крови? — Она твоя, Джокер. — Ты прав. Джаред стреляет. И, твою же мать, в какой-то момент он жалеет, что его бутафорский пистолет не заряжен по-настоящему. Он слышит команду «Снято», но совершенно не может выйти из роли и успокоиться. Его просто трясет. Черт, у него, должно быть, едет крыша. Джаред плюхается на диван, хватается руками за кожаную обивку, сжимая ее в кулаках. Это ведь Джокер? Он же так старался глубоко проникнуться этим персонажем? Харли ведь его женщина, и поэтому его долбанное сердце выскакивает из его долбанной груди. *** Когда Лето берет себя в руки и чувствует замедление пульса, Марго уже скрывается из виду. На сегодня это все запланированные сцены, и Лето бредет в гримерку — здесь это обычная театральная гримерка, с зеркалами и столиками, забитыми расческами и кистями: здесь переодеваются и красятся настоящие стриптизерши. Им освободили лишь несколько столов. Приближаясь к двери гримерки, Джаред натыкается на уже знакомую блондинку — подругу Робби. Она выходит, закрывая за собой дверь, улыбается ему и машет рукой. Марго там. Джаред на автомате ускоряет шаг, словно одержимый, залетает в помещение, закрывает за собой дверь и видит Марго. Актриса стоит перед зеркалом, стирая красную губную помаду комком ваты. Когда Робби видит его, то глубоко вдыхает. — Джаред. Лето не сдерживает себя: Джокеру все можно. Он подходит к Марго и сжимает ее — просто обнимает, проводит руками по ее практически голой спине, моментально покрывающейся мурашками. Джаред ощущает пальцами дрожь на ее коже и уверен, что ее соски под тонким платьем уже твердые. Он запускает руки в цветные кудряшки и вдыхает ее уже знакомый аромат. Соскучился, парень? — Я скучал по тебе. Марго напряжена — она робко обнимает его в ответ, но все ее тело зажато. — Джаред, нам тут нельзя… Сейчас София зайдет и… — А мы ничего и не делаем. Мы короли преступного мира, мать его. Хотим — обнимаемся. Марго тихо усмехается. — Типа репетируем? — Можно и так сказать. Робби расслабляется, аккуратно обнимает его за талию — и это, черт возьми, так… Джаред уже забыл это чувство, когда просто обнимать девушку было бы так приятно. Он давным-давно этого не ощущал. Просто прижимать ее теплое, уже не сопротивляющееся тело — без желания немедленно раздеть ее и… Или даже не раздевать. Сентиментальный старик Джаред Лето. Марго прижимается горячей щекой к его плечу. — Джаред. Мне… стыдно. — За что? — Ты еще спрашиваешь. — Марго. Ты сделала то, что хотела. — Я… сделала так, как не должна была. Джареду нечего ответить. Мать твою, ему нечего ответить. Не должна была… Наверное, действительно, не должна была — Джаред бы не хотел оказаться на месте того ее Тома. Хоть никогда и не ревновал. Мысль о нем внезапно вызывает у него уже знакомое чувство, которое он испытал на площадке. Только этот Том — не мужик, который решил под шумок полапать молодую привлекательную актрису. Этот имеет право и будет ее лапать, когда захочет. Чтоб тебе… Джаред крепче прижимает к себе Марго. — Тот мудак тебя лапал. Марго прыскает. — Что?! — Хотел тебе под платье залезть. — Что ты мелешь, Мистер Джей? — Только я имею право лезть тебе под платье. Марго немного ежится и, смотря куда-то в левый угол, густо краснеет, даже не пытаясь огрызнуться. Ее яркий макияж и миниатюрное платье теперь смотрятся совсем нелепо в сочетании с ее розовыми щеками и смущенным выражением. Засранец. Не дави на нее. А он и не давит. Он лишь немного прикоснется: Джаред запускает руки под ее золотисто-черное платье и с силой сжимает две упругие ягодицы. О господи… Его глаза моментально подкатываются от удовольствия, когда он слышит ее выдох и ощущает пальцами плотные шортики, обтягивающие ее зад. Джаред понимает, что это будет чересчур, но… Но Джокеру ведь можно все? Лето немного размахивается и смачно шлепает Марго ладонью по мягкому полушарию, а затем сминает его пальцами. Робби от неожиданности немного подпрыгивает и издает тихий жалобный стон — но ее потемневшие, полузакрытые глаза выдают ее с потрохами. Они слышат шаги прежде, чем открывается дверь, и разбегаются на стороны — а в следующий миг в комнату врывается София. — Марго, там наконец-то eBay доставку сделал и… Девушка замечает «Джокера» и удивленно поднимает брови: сначала с подозрением смотрит на покрасневшую Робби, а затем на него. — Репетируете, ребята? Робби отворачивается к зеркалу и невнятно бормочет что-то вроде «типа того». У подруги Марго внезапно звонит телефон. — Ой, извините, я выйду. Сейчас вернусь. Марго отходит к столику, упираясь в него руками, и пытается обрести контроль над дыханием. Ее розово-голубые пряди спадают на лицо, а Джаред совсем не хочет возвращаться в отель. — Пообедаем где-то? — Что? Ты что, с ума сошел? — Марго, для всех мы коллеги по работе. Что тут такого, если мы съедим вместе чего-то. Для всех. А не для всех? — Ничего… хорошего. — Ты ведь гуляешь с этой моделью. Карой. Марго удивленно поднимает брови и посмеивается, запрокинув голову. — Ну, ты сравнил! — А что такого? Робби отрицательно кивает головой. — Джаред… Если с тобой увидят кого-то женского пола — нам сразу же припишут… что-то. — Что-то? — Джаред… Ты меня понял. — Не понял. Но я знаю место, где мы можем перекусить. И где совсем не людно. Это глупо отказывать себе в этом. Марго прижимает пальцы к переносице и закрывает глаза. Джаред замечает, что на ней снова ее пушистые черные тапки вместо босоножек. Вот почему она теперь настолько ниже. — Я… не знаю, как ты так на меня действуешь. Я… — Переодевайся. Жду тебя в машине. *** Джареду требуется около часа, чтобы смыть с себя весь грим. Он устраивается на заднем сидении автомобиля с затемненными стеклами. Марго появляется буквально сразу и тоже запрыгивает на заднее сидение. Лето замечает, что у актрисы влажноватые волосы: она вымывала временную розово-голубую краску из волос. А еще замечает резкий контраст с той, кем она была еще час назад — Харли Квинн. Марго совершенно не накрашена, с недавно вымытой головой, в обычных джинсах и серой кенгурушке. И она сразу утыкается в свой телефон. А Джаред хочет притянуть ее к себе и сжать до писка. Только вот его водитель этого не поймет. Всю дорогу Марго бегает пальцами по экрану телефона, и Джаред не отвлекает ее. Даже напротив: он сам погружен в свои мысли. Наверное, он может собой гордиться — так вжиться в роль получается не у каждого. Когда Марго плюхнулась на колени этого придурка, у Лето появилось отчетливое желание его убить — мучительно и долго. И это действительно… страшно. Еще он не может не думать о вчерашнем вечере. Как было беззаботно и легко с ней: Джаред просто забыл обо всем. Не может не думать о том, как весело и непринужденно было просто болтать с ней о ерунде, несмотря на ее напряжение и некоторую зажатость. Не может не думать ее сладких стонах и хриплом, грязном шепоте. О том, какой мокрой она была для него под бельем. Только для него. О том, как она беззастенчиво ласкала его через ткань штанов, поддавшись моментному порыву. Как она вцеплялась в его бедра, получая удовольствие от оргазма. Как удивлялась тому, как «легко» у него получается довести ее. А также не может не думать о том, с кем она всю дорогу переписывается. — Джаред, прием! Марго машет перед его лицом рукой с телефоном. — Водитель спрашивает, здесь? Лето оглядывается по сторонам. — Да. Это то место. Это небольшая укромная площадка в парке Тринити Белвудс, засаженная деревьями и интересно выстриженными кустами, где продают вкуснейшие веганские тако с чечевицей и цветной капустой. Джаред давно знает об этом месте: он знает все точки в Торонто, где продают веганские вкусности. Лето, уже по привычке, накидывает капюшон, чтобы не привлекать внимание — хотя и привлекать особо некого: местечко практически пустое, если не считать парочку мам с колясками и дедулю с собакой. Марго плетется за ним, с опаской поглядывая по сторонам, будто за ней гонится маньяк. Вот черт. — Марго, не нервничай так. Это семейный парк жилого района. Никто нас тут не увидит. А даже если и увидят — мы совершенно ничего плохого не делаем. Марго делает глубокий вдох. — Да… Наверное, ты прав. Прости. Это все мои нервы. И… Ладно. Джаред приводит ее к пестрому мексиканскому вагончику. — Ты что будешь? Марго прищуривается от солнца и выбирает из меню над прилавком. А Джаред впервые, наверное, видит ее при свете дня. Да, действительно, это впервые. Просто на улице, просто при свете дня. Ни в отеле, ни в машине, ни ночью у озера, ни в съемочном павильоне. И Марго… Джаред не может оторвать глаз. Долбанный ценитель прекрасного и романтик. Но девушка действительно прекрасна. Без преувеличений. Ее светлые волосы подсохли, завившись в аккуратные волны. Полное отсутствие макияжа, пухлые, как у ребенка, розовые губы, огромные голубые глаза и маленький смешной нос с едва заметными веснушками делают ее совсем молодой, хоть и макияж может сделать ее заметно старше. А сейчас она совсем девчонка, по сравнению с ним, мужиком за сорок. Марго кусает губы, щурит глаза, тычет пальцем в меню и что-то спрашивает у продавца-латиноамериканца. Джаред не слышит этого, и не хочет слышать. Потому что его грызет одна неприятная мысль. Мысль о том, что они не с того начали. И что Марго очень сожалеет. И что это ни к чему хорошему не приведет. И что он позволил себе слишком много. И что он, похоже, совсем едет с катушек. — Отлично. Тогда это. — Что ты выбрала? — Э-э… Ну, такую штуку, с говядиной… Марго виновато пожимает плечами. — Я знаю, что ты такое не ешь — обещай, что не будешь блевать при виде этого. Просто я не могу есть траву с травой, прости! Джаред смеется с ее непосредственности. — Блевать не буду, обещаю. Он заказывает свой любимый тако, и они бредут по залитой солнцем аллее. На Джареде капюшон, но Робби, несмотря на обещания не нервничать, то и дело смотрит по сторонам, жуя свое говяжье безобразие. — Пойдем, присядем. Лавочка, куда ведет ее Джаред, совсем скрыта от глаз — она за высоким кустарником, выстриженным в виде огромных шаров. Пока они доходят до места, Марго управляется с огромным тако и смачно облизывает пальцы, причмокивая. Черт, а у девчонки здоровый аппетит. И это удивительно, особенно после его непродолжительных отношений с некоторыми особами, страдающими анорексией. Марго не боится просто вкусно поесть и быть собой. И Джаред считает это потрясающе невероятным в Голливуде, набитом сорокапятикилограммовыми девушками-палочками, истязающими себя просто ради желания быть худой. Они присаживаются на лавочку — и это место действительно похоже на беседку, окутанную густыми деревьями и кустами. Джаред дожевывает и слышит, как Марго довольно, сыто вздыхает. — Красиво здесь. Ты столько мест знаешь в Торонто. Ты тут не первый раз? — Да нет, конечно. Мы тут десятки раз концерты давали. Пресс-релизы. Презентации. Канада — уже мой второй дом. — Круто. Никогда не была на твоем концерте. — А ты вообще слушала что-то наше? — Ну… слушала, конечно. Кто вас не слушал. Мне тогда было… Марго внезапно затихает и откашливается. Джаред продолжает за нее. — Двенадцать. Тебе было двенадцать. — Ну… тринадцать. Марго немного краснеет, чешет лоб, и Джаред не может пропустить ни секунды этого. При свете дня он наблюдает, как ее светлая кожа приобретает алый оттенок, а на шее появляются маленькие розовые пятнышки. Нет, сейчас совсем не время вспоминать, что впервые он увидел ее такой на своей кровати в отеле. Не время, Джаред. — А вообще я «Металлику» слушала. Джаред сглатывает слюну и чуть не давится. Чего? «Металлику»? Этот блондинистый австралийский ангелок? — Ты серьезно? — Да… А что? — Просто… Не обижайся, но ты не похожа на поклонницу «Металлики». Марго хмурит брови и обиженно выпаливает. — Ну, ты плохо меня знаешь. Ты меня совсем не знаешь, начнем с этого. — Ну, кое-что о тебе я знаю. Черт. Лето, ну ты реально козлина. Почему он не может держать за зубами свой длинный язык? Марго закашливается, закрыв рот рукой, и отворачивается. Молодец, Джаред. Умеешь разговор поддержать. Марго не поворачивается. Ее голос звучит тихо и кажется пропитанным… горечью? — Я, наверное, могу собой гордиться. — Почему? — Я… Я хорошая актриса. Вжилась в роль. Очень хорошо вжилась. — О чем ты? — Джаред… Не знаю… Может, для тебя это нормальная практика… Вот так… — Марго. Теперь, наверное, моя очередь говорить, что ты меня не знаешь. И то, что ты знаешь из газет — это не я. — А что я знаю? Я вообще ни черта не знаю. Джаред… Я… Что я вытворяла вчера, мать твою? Это вообще я была? Я такси три раза возвращала в отель прежде, чем приехать к тебе! Как одержимая, господи… — Ты ничего не «вытворяла». Нам было хорошо вместе, Марго, и… — У меня есть парень. Марго произносит это сквозь зубы, делает глубокий вдох, выдох, громко сглатывает и закрывает глаза. Ее грудь вздымается от эмоций и волнения. Как будто он этого не знал. Черт, но почему его это так задевает? Потому что твоя женщина Харли, Джокер. А не Марго. Марго смотрит куда-то вдаль, не в силах встретиться с ним взглядом. — И что? — В-в смысле…. В смысле, «и что»? Джаред? Ты был когда-то в отношениях? Мы почти полтора года вместе. У нас сейчас не лучший период, но… Он… он меня любит. А я… Марго внезапно отворачивается и закрывает лицо рукой. В тот же миг Джаред слышит характерный всхлип. Твою мать. Марго… Она плачет. Черт. И что теперь делать? Что он наделал? Что ты, нахрен, наделал, Лето? Да уж… Не с того они начали. Джареду хочется обнять ее, прижать к себе и успокоить как-то, хоть он и не знает, как. Но они в долбанном парке. Где и у кустов есть глаза. Он не может так ее подставить. Марго вытирает тыльной стороной ладони щеку, размазывая блестящие слезы, и снова всхлипывает. — Марго… Марго делает несколько глубоких вдохов, пытаясь взять себя в руки. Джаред, скажи что-то. Скажи, что она сделала ошибку. Скажи, что этого больше не повторится. Успокой ее, чувак, скажи что-то. Марго делает над собой усилие и продолжает, несмотря на смущение и очевидный ком в горле. — То, что ты делал со мной… Я бы могла сказать, что мне очень стыдно за себя — и мне действительно стыдно. Но в то же время… Я никогда такого не ощущала. И это было… это было охренительно, понимаешь? Но Том этого не заслуживает! А я просто не знаю, что делать с собой, черт возьми! Я постоянно думаю об этом, о тебе… — Марго опускает голову и заправляет волосы за уши, и Джаред слышит нотки сарказма в ее голосе. — Хотя, знаешь, я же должна быть одержима тобой. Вот и получила. Могу гордиться собой. Актриса я отменная. Черт… Марго стирает слезинки с лица и вытирает руку о джинсы. Джаред мог бы сказать ей, что это больше не повторится. Что их больше не будет тянуть друг к другу. Что Том действительного такого не заслуживает. Что Джаред Лето больше не будет ее провоцировать, и она может успокоиться. Но язык его почему-то не поворачивается. Немеет. Вместо этого его рука тянется к руке Марго, лежащей на ее бедре. Он накрывает ее ладонь, немного сплетая их пальцы. Марго закрывает глаза, а ее нижняя губа все еще подрагивает. Джаред ощущает шевеление под его ладонью: девушка скрещивает их пальцы и сжимает его руку. Ощущая тепло ее маленькой ладони, Джаред почему-то вспоминает свою композицию, написанную еще в 2009 году. Она без слов. Композиция Time To Wake Up: пора просыпаться. Они с братом и Томо часто ее исполняют. Лето только сейчас постигает ее смысл. Ему пора просыпаться. Пора просыпаться и понять: Марго тебе не просто нравится. Это что-то другое. Джаред хмыкает, пытаясь подобрать слово — странное чувство. Он не может назвать его никаким заезженным, пресловутым ванильным словом. Тем более, глупо думать об этом через шесть дней знакомства. Да и вообще, он думал, что чувство такой глубины он способен испытать только к творчеству. Скорее всего, это не оно. Слишком большая пропасть в возрасте. Слишком рано. Слишком мало. Слишком странно. Это не то чувство. Или то. Или он просто не знает, что это такое, и какое оно. По крайней мере, за свои сорок три года подобного он не помнит. Их пальцы сплетаются крепче. Джаред не знает, что сказать — слова будто вылетели из его, как правило, многословного потока речи. Он хочет прижать Марго к себе, но их могут увидеть. Он хочет провести рукой по ее щеке, но их могут щелкнуть. А Робби даже не пытается ничего сказать. Девушка прижимается спиной к лавочке и вздыхает. Скоро сядет солнце, но Марго никуда не торопится. Пока. И Джаред не может ее отпустить. Никуда. Ни к кому. Ему просто хорошо. Хорошо и нет, одновременно. Долбанная душа поэта. Рука Марго, крепко сжимающая его, теплая и мягкая. Как и вся Марго — теплая, мягкая и до умопомрачения притягательная. Издалека они кажутся просто странной парочкой, задумавшейся над смыслом жизни. Джаред провожает взглядом скрывающееся за листвой солнце, лаская большим пальцем нежную кожу ее руки. Он не заигралcя, нет. Для игры это становится слишком реально. Это уже стало реально.