Заигрались

— Зеленый или… зеленый? Да, выбор чая у него не богат. Но квартира же съемная, временная, на период съемок — он здесь и не ест даже толком. Марго пожимает плечами, сидя с противоположной стороны мраморной кухонной стойки. — Даже не знаю… Наверное, все-таки зеленый. Вот острячка австралийская. Джаред, ухмыляясь, заполняет две чашки парующим кипятком. Марго осталась. Тебе просто повезло, Джаред. Повезло, что ты вовремя нашел какие-то слова, индюк ты. Она осталась — вытерла слезы, умылась, высморкалась, поговорила с кем-то в ванной едва слышно, вышла и плюхнулась на высокий барный стул у кухонной стойки. Чай стал логичным продолжением слегка неловкого, затянувшегося молчания. Джаред медленно колотит ложечкой чай и не может оторваться — никогда не насмотрится на нее, наверное. У Марго немного красный нос. Чуть-чуть припухшие глаза, как у нарыдавшегося ребенка. Немного слипшиеся пряди блондинистых волос, которые она сейчас безуспешно пытается расправить и распушить неуклюжими пальцами, опустив взгляд в стол. Слегка покрасневшие зацелованные губы. А еще пара ярко-красных пятен на светлой шее, ключицах и груди, частично выглядывающей из глубокого выреза черного платья. Джаред не помнит, чтобы он… Черт, он что, поставил ей засосы? Или укусил? Твою же… Лето неловко чешет нос и надеется, что Марго, умываясь в ванной, этого не заметила. Но Робби, похоже, этого не замечает: сейчас она чертовски, неимоверно сексуальна, как никогда — умытая, без макияжа, в простом платье и смущенная. Нет, он не возбуждается снова. Пока у него нет сил. Пока. Но это кратковременное затишье, черт возьми. Джаред просто в легком недоумении — почему-то раньше макияж на женщине казался ему сексуальным. Макияж, какие-то побрякушки, шпилька… Нет, Робби тоже все это очень идет — он ведь именно такой ее увидел впервые, на том вручении, в каком-то черном кружевном платье. Когда ему показалось, что Марго Робби — это соблазнительница с красивыми развратными глазами, что у нее приятные духи, что ей около тридцати, и что она очередная голливудская выскочка. Вот и верь после этого глазам и своим ощущениям. Нет, ей это все тоже идет, как любой красивой девушке, эти ее сексуальные фотосессии, томный взгляд, кружева всякие, латекс — но вот те ее белые кеды, нежное, вспотевшее голое тело сверху на нем, розовые щеки и мягкие волосы… Черт. — Джаред! — Здесь. — Спрашиваю, это что? Марго тычет пальцем куда-то позади него. Лето оборачивается — это какие-то диетические галеты, он даже не помнит, когда их купил. — Печенье. Хочешь? Робби интенсивно кивает. Улыбка так и рвется наружу, а Джареду хочется сжать ее в объятьях до хруста, его проголодавшуюся «соблазнительницу» и «голливудскую выскочку». Да уж. Марго, получив пачку, с аппетитом начинает уплетать галеты, а затем немного кривится и, набив полный рот, возмущается. — Они не сладкие! Гадость. — Зато полезные. Марго недовольно хмыкает, запивая горячим чаем, но продолжая лопать во весь рот «несладкую гадость». Девушка, похоже, очень проголодалась. Еще бы, после такого. Маленькая ненасытная австралийская скромняга. — Ты голодна? Прости, у меня ничего больше нет. — Да ничего, и это сойдет. Мысль о том, чтобы пригласить ее поужинать, вызывает в нем волнение. Это ведь будет тогда их первое нормальное свидание — если Марго этого хочет, конечно. Если этот высокий небритый пацан, машущий кулаками, наконец-то уйдет нахрен с радаров. Джаред усаживается напротив жующей блондинки. Между ними неширокая стойка, две чашки парующего чая, пачка печенья, звонкая пощечина и взаимные оскорбления. Джаред глубоко вдыхает. А еще восемнадцать лет разницы, лучший секс в его жизни и признание в любви. Марго поглядывает из-под ресниц, аккуратно ставя чашку на стол. — Мне звонили только что, сказали, что завтра у нас совместные съемки. Та сцена погони, с Бэтменом. — Серьезно? А мне сообщить не нужно? Блин… Просто катастрофа, а не организация: Джаред узнает все в последний момент. Делать ему, конечно, больше здесь нечего — и он полностью в их распоряжении, для этого он и здесь. Но такое впечатление, что кто-то сверху дает несчастному Эйру страннейшие указания, а режиссер разрывается между желанием творить свое и подчиняться приказам толстосумов сверху. — Может, звонили. Ты мог не слышать, когда мы… Марго кивает в сторону коридора и закусывает губу, заправляя прядь волос за ухо, а на ее щеках проступает густая краска. Джаред моментально прокручивает в голове ее ласкающие слух мягкие стоны и возбуждающие хриплые просьбы. «Джаред… Можешь?.. Пожалуйста…». Да уж, в тот момент он мог не услышать даже звука ядерной бомбы. Телефон проверить все же нужно. Он находит его в кармане куртки и, вернувшись за стол, видит три пропущенных звонка и кучу сообщений. Среди них — сообщения из студии. — Да. Звонили. Черт. Завтра на… Что?! Хм. К шести. Утра. — Мне тоже… Наверное, пораньше хотят. Чтобы зевак было меньше. «Бэтмобиль» же будет… Значит, завтра они вместе. Джаред внезапно представляет себе снова совместные съемки — Харли в своих недо-платьях и недо-шортах. Да, тяжело ему теперь будет. Теперь будет очень тяжко. В нем точно проснется ревнивый Мистер Джей. Между ними снова зависает молчание — но оно не неловкое, не пустое и не натянутое. Марго отхлебывает чай, а Джаред вспоминает о своих недавних дурацких страхах. Нет, они не дурацкие, черт. Они совсем не дурацкие. Просто Джаред внезапно понимает, что не за себя боится. Он боится другого: он себе не простит, если обидит Марго. Но этот Том очень ошибается на его счет — Марго не галочка в его списке. Сейчас, успокоившись, отдышавшись и сменив тему, Джаред понимает, что хочет с Марго… серьезных отношений. Серьезных, мать их, отношений. От банальных слов, произнесенных в голове, его сердце нервно ускоряется — у него давно не было этих серьезных отношений. Очень давно. Года еще с 2005, после Скарлетт — все, что было после того, он даже не рассматривал, как серьезные — это был секс, вынос мозга, истерики, просто хорошее времяпрепровождения вместе, приятные компании, завтраки не в одиночестве, ужины не наедине с собой и согретая кем-то постель — какое угодно, но не серьезное. Робби забавно хрустит галетами, нарушая тишину, а Джаред втягивает ноздрями воздух и тянется к ее свободной руке, лежащей на столе. Когда его пальцы касаются ее кожи, рука Марго оказывается горячей от чашки. Блондинка громко сглатывает, ее пальцы немного подергиваются, поглаживая стол — по всей видимости, не зная, что делать. Но Джаред знает, что делать. Он проникает ладонью под ее руку и переплетает их пальцы. Как романтично, Лето. Спой серенаду.. Но почему-то это не кажется ему глупым или сахарным — ему просто хочется выразить так свои чувства, просто касаться ее руки. Марго глубоко вдыхает, приоткрывая рот и отводя взгляд. — Марго, прости меня. Еще раз. Я говорил какой-то маразм. Это от… от ревности, наверное. И от недосказанности. Хотя бы признался. Смелый, отважный Джаред. — Ты тоже прости. Ну… за пощечину. Я, если честно, первый раз в жизни это делала. Джаред, заткнись. — Что? Занималась сексом на тумбочке прямо у входа? Он уже говорил себе заткнуться? Сейчас еще одну отхватишь, Джаред, язык без костей. Робби подкатывает глаза и смущенно хмыкает, больно впиваясь ногтями в его руку. Пытается сделать вид, что не стесняется. — Нет! Оплеуху, Джаред. Я имела в виду это! Хотя то… То, что ты сказал, я тоже делала впервые. Джаред тепло улыбается ей, поглаживая второй рукой ее горящее лицо и шею. Марго может все: может грязно стонать и тихо просить трахнуть ее, может набивать всем вокруг дурацкие татуировки, может пить пиво, может голой бегать по его квартире и ругаться матом — но она все равно почему-то остается самым чистым, свежим и искренним созданием, которое он когда-либо встречал в Голливуде и за его пределами. И Джаред точно хочет с ней этого. Ну, тех серьезных отношений. По-серьезному хочет. В этом нет сомнений. — Меня тоже женщина еще не била по лицу, Марго. По яйцам однажды били, в юности. А вот по лицу — нет. Марго хихикает, сжимая его руку. — Ну… все бывает впервые. Все бывает впервые. И Джаред впервые нахрен влюблен по уши. Впервые вот так любит — и хочет взаимности. Впервые не готов отдавать эту девушку и впервые понимает, что если это не взаимно, ему будет охренительно больно. Как никогда. — Марго, ты любишь меня? Вопрос в лоб. Такие вопросы обычно задают девчонки растеряно мямлящим и прячущим взгляд мужикам. Ну что ж, Джаред: все бывает впервые. Всего чуть больше недели, но это или да или нет. — Я… люблю тебя. У Джареда, скорее всего, млеют ноги: по ощущениям похоже на то. Как у нетронутого восьмиклассника на школьном дискаче. И выглядит он наверное придурковато. Робби смущенно тискает его ладонь и очевидно хочет продолжать, кусая губы и подбирая слова. Он просто покорно ждет, не подгоняя и не перебивая. — Я думаю, что… люблю. Может, об этом рано говорить, но… Мне нравится с тобой, Джаред, и… Мне нравится быть с тобой. Очень. Эта неделя — будто какие-то шальные горки американские. С мертвыми петлями. Я сначала думала, это просто что-то… что-то физическое… Произнеся слово «физическое», Робби немного смущается, снизывая плечами, но продолжает. — …но это не так. Меня к тебе тянет. И не просто физически. Непреодолимо просто. И… Том. Я сделала ему больно… А потом еще ты сделал ему больно, разбив ему нос! Черт, таки нажаловался, щенок. — Не я первый начал! Как в первом классе, Джа. — Я знаю, Джаред. Я тебя не обвиняю… Я знаю Тома, это в его стиле — он мог такое сделать… Тем более, он отчасти прав и не заслуживает этого. — А я что, заслуживаю, чтобы мне морду набили? Марго искоса поглядывает и цинично прищуривается. — Не вижу у тебя «набитой морды», Джаред. А у Тома видела. Ты к нему здорово приложился… Но это не важно сейчас. В общем, я к тому, что… Джаред пытается не представлять себе, как Марго утешала ябеду-Тома, прикладывала лед к его тумакам и гладила по голове. Иначе закипит. Свободной рукой Марго начинает неловко поправлять волосы, почесывать нос, потирать бровь, набирая в легкие воздух в подготовке к монологу. — Джаред, мне хочется узнать тебя лучше. Мне постоянно хочется тебя видеть. И хочется верить, что это для тебя не… служебный роман и не просто развлечение, и что я все делаю правильно, и что не пожалею, и что через два месяца после окончания съемок ты не помашешь мне ручкой и не укатишь в какие-то горы или не закроешься в своей студии, и что у нас с тобой правда может что-то получиться, и что ты правда меня л-… Лето быстро тянется через стол, опираясь на локоть, и прерывает своим губами эту всю взволнованную тираду с сексуальным австралийским акцентом. Это нужно прекратить. Эти ее сомнения, а иначе Марго сейчас договорится до ручки: Джаред неспешно ласкает мягкие, теплые губы девушки, ощущая на них привкус фруктового печенья и мятного чая. Когда он немного отстраняется, Марго тянется, не желая прекращать поцелуй. — Марго. Я правда тебя люблю. Черт, неужели он действительно кажется таким ненадежным? В горы укатит? В студии закроется? Но это ведь возможно, чувак! Это действительно возможно. И такое уже с ним происходило после нескольких несложившихся отношений. — Я… тоже. Люблю тебя. Она тоже. Слова постепенно доходят. Наконец-то. Марго тоже это испытывает, но не сильно доверяет. И, похоже, не сильно верит, что у них может что-то получиться — это чувствуется в ее подтексте. Но у них правда может что-то получиться! Черт, им слишком хорошо вместе, чтобы у них не получилось. Так не бывает. Марго привстает, тоже опираясь на локоть, и притягивает его голову за волосы на затылке. Они целуются, чувственно лаская друг друга языками, через кухонную стойку, в совершенно неудобном положении, но не способные оторваться друг от друга. Джаред запускает пальцы в ее волосы — на затылке они еще немного влажные от пота. Ну вот, он же говорил, что это временное затишье. Джаред возбуждается — снова твердеет. С Робби не бывает затиший. Когда их языки уже сталкиваются с влажными звуками, Джаред пытается взять себя в руки — Марго снова скажет, что это не «отношения», а пародия — сплошной секс. Но взять себя в руки не получается — получается взять в руку только маленькую теплую грудь, отодвинув на сторону тонкое платье, и нежно помассировать ее, потерев сосок большим пальцем. Марго отстраняется, женственно выдыхая в его ухо и прижимаясь к нему губами, едва лаская, пока он мнет мягкий бугорок. Джаред хочет ее прямо на этом столе — да где угодно хочет ее. Но если это не прекратится, они просто не встанут на съемки к шести. Долбанные съемки к шести. К тому же совместные. Как работать с ней после этого всего, господи? Что это за кара небесная и вознаграждение одновременно? Это титаническое усилие, но Джаред находит в себе силы — у них еще будет время. Джаред прикрывает платьем ее возбужденную грудь и берет девушку за плечи. — Марго… Робби гладит рукой его спину, пытаясь стянуть футболку, и покусывает его ухо. — Марго… Мягкие стоны уже срываются с ее губ, и она уже, похоже, готова выползти на эту стойку — Джаред этого не позволит, как бы ярко в его голове не загорелась эта картинка. Так будет лучше. Джаред зажмуривается, потряхивает головой и отстраняет блондинку за плечи. — Марго. Шесть утра. Помнишь? Бэтмен. Джокер. Харли. Ее неровное дыхание, затуманенный взгляд и торчащие через ткань платья соски почти заставляют его забить огромный хрен на Бэтмена, Джокера и весь гребанный «Отряд». Но так будет лучше. Так будет правильно. Робби плюхается в стул и приглаживает волосы. — Да. Черт, шесть утра ведь. Ну зачем так рано?! Все ее телодвижения такие несдержанные, такие нервные и неудовлетворенные, что Джареду даже немного смешно видеть ее такой — такой бесконтрольно отдающейся желанию своего тела. Лето выпаливает. — Завтра поужинаем? После съемок. Робби немного неуверенно кивает. — Ну… попробуем. Хорошая формулировка. Глубокая. Они попробуют. — Джаред, завтра… В общем. Такое дело. Лето напрягается, пока Марго заламывает пальцы, волнуясь. — В общем… Том будет на съемках. Чего? Какого дьявола? — Он… У него продюсерская компания, и мы еще давно хотели вместе… Короче, он будет завтра. Ему нужно решить кое-какие вопросы с организаторами и… — И? — Джаред. Просто… Попытайтесь не «набить морды» друг другу, хорошо? А иначе я приложусь к вам обоим битой, слышишь? — Я ведь сказал, что не я начал! — Но ты продолжил! Господи, вы как дети, Джаред! Просто… Прошу тебя. — Ты с ним окончательно рассталась? Наглый вопрос, но Джареду нужно знать. Марго, как ни странно, не запинается и не мешкает. — Я — да. А Том… Он… — Не отступает, да? — Джаред, прошу тебя. Я все с ним выясню. Просто не обращай на него внимания. Нам ведь не нужен скандал? — Постараюсь. Ей может и не нужен, а Джареду плевать — если этот Том завтра будет при всех лезть к ней… На правах парня ведь, о котором знает весь мир — о Джареде не знает никто. Твою мать, ну что за…. Почему именно так сложились хреновы звезды? Но ей действительно пора. Когда Робби оказывается на пороге у двери, она опускает глаза, стыдливо поглядывая на коврик и тумбочку. — Джаред… Спасибо. — За что, малышка? — За этот вечер. И за… ну, это, — зардевшаяся Марго кивает в сторону стены. — Это было великолепно. — Марго, это ты… великолепна. С тобой иначе не получается. Марго тянется к его губам. Они снова целуются — но в этот раз как-то нежно и бережно, как неопытные школьники, оба понимая, что не стоит сейчас углубляться и возбуждаться. Джаред чмокает блондинку в нос. — До завтра? — До завтра. После того, как дверь закрывается, Джаред еще какое-то время просто ходит в легкой прострации. Он постепенно начинает осознавать, что чертовски голоден, что ему нужно в душ, что время уже позднее и что завтра рано вставать. А также начинает осознавать, что Марго теперь будет… его. Она будет его девушкой. Его парой. Его партнершей. Это все не укладывается в голове — будут проблемы. Тома убрать из эфира поскорее. Сплетни будут, грязь в желтой прессе. Черт, как уберечь Марго от этого потока дерьма? Наверняка ее назовут всеми нехорошими словами, которые может пропустить цензура. Это ведь роман на съемках. Марго Робби ведь в отношениях. Это ведь Джаред Лето. Наверное, лучше всего будет пока держать все в тайне. Лето расхаживает по квартире, жуя фруктовую галету. Лучше все держать в тайне. А это значит, что завтра Джаред будет Джокером, Марго — Харли, а ее официальным парнем все еще будет долбанный Том. Галета с хрустом раскрашивается в кулаке. Твою мать… Джаред никогда не был агрессивным, никогда в жизни не нападал и не буянил. Но завтра… Это какое-то испытание. Долбанный тест от вселенной. Проверка гребанная. Но хоть бы не набить ему морду, этому Тому. Хоть бы не набить.