Заигрались

Пять тридцать три: все начинается с двухчасового грима, красных, чешущихся глаз и чашки зеленого кофе. А также бурных мыслей об одной блондинистой особе. Не то, чтобы Джаред удивлен: к мыслям об этой девушке за последние пару недель Лето уже привык. Мысли о Робби теперь его вечные спутники. Они его сопровождают везде — даже в душе, как сегодня утром. Особенно в душе, да, Джаред? Лето озадаченно трет кулаком лоб. — Джаред… Ну е-мое… На ребре ладони Лето замечает остатки своего «изувеченного» тату на лбу. Темнокожая гримерша подкатывает глаза и смотрит в потолок. — Черт, прости… Я думал, оно просохло. — Нет, не просохло… Так, соберись, мужик. Соберись. Выходя из гримерки-трейлера на улицу, его встречает ранний рассвет. Зевак еще мало, но их будет много, как только на одну из главных улиц выедет малиновый Ламборджини с Джокером и Харли, а еще Бэтмобиль — вот ради этого некоторые здесь, похоже, еще с ночи караулили. Малиновое нечто уже стоит за углом дома, за ограждениями и съемочной техникой. Съемочная группа мечется туда-сюда, а взгляд Лето находит ее сам: возле авто, в длинном черном плащике и в каких-то грубых ботинках вместо босоножек, обнимающую себя под грудью одной рукой, а второй что-то активно клацающую в телефоне. Джаред ускоряет шаг. Увидев, что он приближается, Робби инстинктивно закутывается чуть сильнее в халат, сжимает сочные красные губы и переминается с ноги на ногу. Появляется немного странное ощущение: ведь для всех эта девочка всего лишь его коллега. Да, да, именно коллега, Джаред. С которой еще работать и работать. Но вместо «привет, как дела» Джаред хочет своей коллеге впиться губами в ее нежную, почти детскую шею, пахнущую пудрой, и сжать мягкие, совсем не детские бедра, а вместо ответного «привет» хочет услышать напряженное «о» с припухших губ прямо в его ухо. Но жизнь, Джаред, она такая стерва: она вносит в твои желания определенные коррективы. — Привет. Ты почему здесь уже? Не замерзла? На секунду Робби оглядывается по сторонам, словно боится, что кто-то их увидит или услышит — или что-то узнает. Удивительно, но щеки блондинки горят еще чуть ярче, когда она говорит тихое «привет». Сегодня это ведь они впервые вместе на съемочной площадке после того, что случилось там в квартире. После того, как они вчера кое-что выяснили очень важное. После того, как этот непорочный ангел, эта милая большеглазая девочка отдавалась ему без памяти и стыда на каждой доступной поверхности интерьера. Марго неловко шаркает ногой по асфальту. — Дэвид хочет какие-то сцены отснять со мной и твоим дублером. Вот, жду указаний. Как… как спалось? Робби заправляет за ухо красиво уложенные цветные волосы. Черт, это ее образ — ей идут эти цвета, макияж. Хочется поцеловать ее, коснуться губами. Или лизнуть языком — Джаред еще не определился. Джокер бы это вмиг сделал с бесстыжей крошкой — он еще бы и не такое сделал. Но вчера Джаред принял решение держать пока все в секрете, как бы ни хотелось не крыться. Поэтому жизнь, стерва, опять вносит свои коррективы. Лето глубже пихает руки в карманы мерцающего фрака. — Отлично. Только вот… проснулся один. А жаль. Блондинка снова осторожно осматривается. — Джаред… — Да никто ничего не подозревает. Не волнуйся, Марго. Тем более… Мы в образах. Сам себе веря, сам себя убеждая, Джаред все же не сдерживается: кончиками пальцев он касается теплой щеки, настойчиво поглаживая. Ее кожа такая, какой он помнит ее вчера — только вчера на ее лице еще блестел солоноватый пот. Марго замирает, прикрывая веки. В долбанном джокеровском клоунском фраке, посреди съемочной площадки, от простого касания тепленькой девчачьей щеки, Джаред вдруг слегка твердеет. Да уж, не даром Шеннон дразнил тебя в юности озабоченным самцом. Лето быстро отдергивает руку, как ошпаренный, и сует ее в карман пиджака прежде, чем опозорится, немного откашливается. — Ты… что это делаешь? — Трогаю пальцами твое лицо. А что, нельзя? — Ну… Тебе все можно, Мистер Джей… Черт, почему это было намного легче, когда у них ничего не было? У Джареда не было романов на съемочной площадке. Но теперь он начинает кое-что понимать — почему все их так опасаются. Это как с какой-то вкусной едой: пока не попробуешь — точно не знаешь, но когда попробуешь — за уши не оттянешь. А Марго оказалась настоящим лакомством для его вкуса гурмана. Усаживаясь за руль Ламборджини и поглядывая искоса на плавные бедра австралийки, которые она даже не пытается прикрыть микро-платьем в ромбики, Джаред вдруг вспоминает, что они договорились провести вечер вместе, и довольно улыбается. *** Сами съемки проходят скучновато — ездить приходится медленно, туда-сюда и обратно, по одной и той же траектории, переснимая кучу дублей снова, снова и снова. Но Джареду вовсе не скучно: он активно пытается не смотреть вправо на подскакивающее платье, круглые коленки и плавные бедра, не думать о вечере. Как следствие, всплывает мысль о Томе, который вроде как должен быть здесь позже. Только бы они не пересеклись — иначе быть, вашу маму, беде. Зевак действительно собирается много — особенно когда появляется Бэтмен и его легендарное авто. Люди орут, свист, загораются вспышки. Пару раз Эйр делает Джареду замечания, что тот «витает в облаках» и «несосредоточен». Сосредоточишься тут, черт подери, когда Робби в своем образе улыбается ему так, будто хочет его проглотить всего, как шоколадную конфетку, а затем кричит «Давай, Пирожок, сделай это!». Черт, Джокер же не каменный, хоть и сумасшедший. После пятиминутного перерыва Робби усаживается и низко наклоняется, чтобы поднять что-то, упавшее на пол, и демонстрирует ему часть округлой груди в глубоком декольте. Маленький розовый сосок тоже попадает в поле его зрения. Джаред устремляет взгляд к небу из окна авто. Еще меньше платье они не могли ей выдать? Когда большинство сцен отснято, Эйр сообщает, что Джаред свободен — за рулем его снова сменяет дублер для отдельных сцен погони. Марго остается, а Лето выдыхает с облегчением. Почему-то сегодня ему особенно тяжело сосредоточиться. Лето хочется остаться — он еще минут десять наблюдает за Харли, выглядывающей из окна переднего сидения. Она потрясающая в этом гриме — такая себе соблазнительная сексуальная кошка, безумная подружка гангстера. Когда авто с ней все же отъезжает, Джаред направляется к трейлеру, провожая глазами ее яркое женственное лицо, открытую улыбку и развратный взгляд ангельских глаз. Никто ведь еще не знает о… них. Черт, ни одна живая душа не знает этого. Кроме Шеннона, который знает лишь частично. И кроме этого британского, мать его, Тома. Который стоит у трейлера, скрестив руки перед собой. Она тебя просила. Просила вести себя, как взрослые, чувак. Очень просила. Вдох-выдох. Этот Том выглядит хорошо, в дорогом темном пальто и обуви. Хорошо, да не очень: у парня на переносице пластырь, а слева на губе припухшая ранка. Джареду даже немного неловко. Твоих же рук дело, каратист херов. Лето хочет зайти в трейлер, но громила загораживает ему дверь, надменно поднимает подбородок. Тоже с запекшейся ссадиной. А хорошо ты кулаками помахал, Лето. Джаред подходит впритык, но Том не сдвигается с места — стоит, как гора. Господи, если этот борзый небритый сосунок думает, что может его, почти сорокачетырёхлетнего мужика, запугать или взять на слабо, то глубоко ошибается. Джаред будет взрослее и мудрее. Хоть и сердце уже начинает ускорено колотиться. — Отойди, пожалуйста. Мне нужно в трейлер. — А то что? — А то расхерачу тебе и правую сторону. Взрослее и умнее. Обязательно. В следующей жизни. — Ну, попробуй. В голове шумит, в ушах стучит. Джаред знает: это тестостерон. Он не дает ему трезво мыслить, не дает быть нормальным взрослым человеком, а не красноглазым быком. Тому, естественно, обидно — но кулак снова чешется, так адски чешется. Они подходят друг к другу впритык, чуть не сталкиваясь грудинами — как на долбанных петушиных боях. Это смешно и нелепо. Это опасно и может подосрать репутацию их всех вместе взятых. Но оно того стоит. Том на голову выше и очень злится, но Джаред подпитан кое-чем другим: Марго с ним, а Том — ее прошлое. Джаред еле сдерживается, чтобы не кольнуть Тома туда, где больнее всего. Последние потуги быть взрослым и умным. — Лучше отойди, парень. Здесь охрана — тебя быстро скрутят. — Будешь звать на помощь, как девчонка? Неудачник ты, Лето. Ну вот. Он же сам нарвался. Тяжелая артиллерия, Джаред. Неприятно, но другого выбора Том ему не оставляет. — Да? А Марго мне другое говорила… вчера ночью. Внезапно Джаред понимает: выражение «глаза наливаются кровью» — это не долбанная метафора. Это голая правда. Потому что глаза Тома реально, по-настоящему краснеют — от злости, ревности, агрессии или от всего вместе взятого и еще кучи кипящих в нем эмоций. Ну, вот, похоже, и конец взрослого разговора. Со словами «ты сволочь» парень хватает Джареда за полы пиджака, резко разворачивает и вбивает спиной в трейлер. Это глупо и опрометчиво, но иного сценария развития событий Джаред не видит — тестостерон все делает за него. И именно он собирает его пальцы в кулак, чтобы «расхерачить и правую сторону». Джаред замахивается, но Том вдруг отстраняется и ступает влево, а перед лицом Джареда появляется другое лицо — лицо с сердечком на щеке, большими прищуренными глазами и ярко-алыми губами. Лицо Марго. Слегка раскрасневшееся под слоем макияжа, злое и метающее искры. Оттянув Тома за шкирку, Робби тихо шипит. — Вы что… совсем придурки? Нелепая, идиотская ситуация. Марго заталкивает их поочередно за угол трейлера, скрывая от глаз. Джаред глупо моргает. Том смотрит в асфальт и сопит — Джаред делает то же самое. А Марго продолжает тихо кипеть, испытывая их взглядами. — Вы что устроили? Вы что… ненормальные? Забыли, где вы? Джаред хочет сказать, что это «Том все начал», но это уже будет совсем по-дурацки. Еще настучи, как в школе, маменькин сынок. — Марго… Прости. — Что, «прости»? Вы… самцы долбанные. Господи… Глазам не верю. А если бы я не пришла? Вы бы морды друг другу били? Прямо здесь, на площадке? Через сколько минут в сети?.. Черт… Она очень расстроена — Джаред делает глубокий вдох и действительно осознает, по какому тонкому льду они только что прошлись, надеется, что этих позорных разборок никто не видел. И, не дай бог, никто не заснял. Актриса теперь как-то несмело, исподлобья поглядывает на Тома. На Джареда. Джаред на нее, а затем на Тома — зависает странное, неловкое молчание. Наконец, его нарушает Марго. — Том, мы же, мы договорились после съемок в студии. — А я решил здесь, — отрезает свысока парень. Даже как-то по-хамски. Кулаки снова свербят. — Ну… Хорошо. Давай здесь. Только переоденусь. Британец вдруг поднимает голову и надменно цедит: — Ты куда-то собирался, Лето? Ты иди, иди, куда шел. Нам с Марго нужно поговорить. И кладет ей руку на плечо. Похоже, пользуясь своими правами официального парня, ухмыляется. В голове шумит, в ушах стучит. Джаред понимает: это снова тестостерон, и в ход снова идет тяжелая артиллерия. — Мы вечером увидимся? Краска ярости на лице Марго сменяет другой краской — стыда. Это привлекательное явление на ее щеках Джаред уже может распознать. Австралийка запахивает халат, ежится, не зная, куда деть глаза. Но она должна это сделать: пусть скажет это при нем, при этом зарвавшемся сопляке. Джареду это нужно. Тогда он спокойно уйдет, ни о чем не волнуясь. — Марго. Вечером увидимся? — Джаред, поговорим… потом, — тихо шипит Робби, сквозь зубы. Девушка аккуратно убирает с плеча руку Тома, практически незаметно. Джаред не отступает — никогда не отступает от задуманного, не привык в жизни отступать. Мама бы гордилась тобой за упорство. — Так увидимся? — Джаред… Джаред снова переспрашивает, давит и настаивает, и, сверля глазами асфальт под своими ногами, Робби наконец-то процеживает сквозь зубы смущенное «Да». Да, детка. Это все, что он хотел услышать. С довольной ухмылкой, осмотрев Тома с ног до головы, Джаред плетется в трейлер, оставляя позади загнанную им же в угол австралийку и ее разъяренного, но выкусившего бывшего. Джаред удаляется с мыслями о вечере. А Том пусть говорит, сколько хочет — Марго только что все сама расставила на свои места. Вот таким своим простым, пристыженным «да». *** Джаред сомневается в правильности этого, но приглашает ее на набережную Торонто после захода солнца. Ему на ум не приходит больше ничего лучше — в ресторанах их сразу же заметят и заснимут, а набережная красивая, там много людей, там будет темно, он накинет на свою зеленую голову капюшон, — с которым он уже, похоже, сросся — и они, тем более, не будут делать ничего запретного и вызывающего. Лето хотел бы пригласить ее в хороший ресторан, но им нельзя пока так светиться. Странно это все: имея возможность пойти в самый дорогой ресторан самого большого города Канады, они с Марго будут гулять по набережной, как романтичные студенты без копья в кармане. Но почему-то звучит это заманчиво. Что-то в этом есть. Наверное, такое у него последний было лет в семнадцать. На его приглашение в сообщении Марго коротко отвечает «ок». В желудке будто ощущается что-то тяжелое и легкое одновременно. Выдохни, Лето. Это всего лишь свидание, всего лишь первое нормальное свидание с Марго. Джаред одевается просто и не броско, но долго — переодевается, как девственница-семиклассница перед походом в кино с первым парнем. Никаких цветастых носок поверх штанов и кофт цвета «вырви глаз», дядя: Лето выбирает просто джинсы и черную толстовку с капюшоном. Обильно душится, забрасывает в рот жвачку — чувствует себя реально как перед первым свиданием. Вообще первым. В принципе. Набережная Торонто — это совершенно уникальные деревянные дорожки, похожие на изящные морские волны. Робби сказала, что не успела еще здесь побывать. Они договариваются встретиться на перекрестке Спадина Авеню — там, где людей обычно не так много. Лето накидывает капюшон и идет туда пешком, минут сорок, вставив в уши наушники и включив любимых Radiohead — это расслабляет и успокаивает его. Отблески воды, сверкающие яхты и небоскребы на набережной — Лето ничего этого не замечает, когда на углу в условленном месте видит как всегда пунктуальную маленькую австралийку. На ней серое трикотажное платье по колено и наброшенная сверху черная куртка, на плечах — светлые волосы. — Марго… Робби оборачивается, оставляя в воздухе шлейф приятного аромата своих волос. И вот так вот за секунду, всего за миг, прогулка вдруг кажется ему плохой идеей: желание прижать к себе ее теплое тело и проникнуть языком между накрашенных розовым блеском губ становится невыносимым. — Как ты? — Хорошо. Устала немного на съемках. Лето хочет спросить, как там все прошло с Томом — просто язык чешется. Но решает опустить эту тему: он и так сегодня чуть не оплошал с этими подростковыми разборками. Он уверен, что Марго еще устроит ему взбучку за это. Вместо этого глаза Джареда принимают решение внимательно осмотреть ее — просто скользят с головы до ног по этой девушке, светлой австралийке невысокого роста, со скромной грудью и нескромными губами, что совсем недавно одним махом снесла ему крышу. Как всегда в обычной жизни, макияжа на ней почти нет — только этот соблазнительный блеск для губ, что хочется слизать языком. Свежие волосы — наверное, даже не уложены феном, просто аккуратные светлые пряди чуть ниже плеч. Короткая черная джинсовая куртка на хрупких плечах. И платье. Черт возьми, трикотажное платье, обтягивающее ее бедра и плоский живот и не оставляющие места для фантазии. Лето глубоко вдыхает, пихая руки в карманы. — Красивое платье. — О… Спасибо. Это новое, сегодня купила. С Карой шоппились немного. — Тебе очень идет… — Джаред снова пробегает взглядом снизу вверх и всматривается в лицо австралийки под освещением фонарей: ее щеки уже покраснели. — Ты что, покраснела? Только ты, Джаред Лето, умеешь так красиво и умело растопить лед. — Я? Нет! Нет… Да… Не знаю. Я с тобой всегда… Черт. Мимо проходят люди, говорят, общаются, щебечут, не замечая их. Не закончив фразу, Марго чешет макушку и просто шумно выдыхает, смотрит ему в глаза. Просто смотрит, а внутри его сорокатрёхлетнего тела все нахрен переворачивается. Он не может коснуться ее, обнять, поцеловать в гладкую шею, проникнуть руками под эту куртку — пока не может. Но за минуту сцепившихся взглядов они это все проделывают друг с другом: касаются, обнимаются, целуются, проникают руками под одежду, снимают ее и занимаются любовью. Прямо здесь на улице. Марго закусывает нижнюю губу. Она его хочет, и это так же очевидно, как солнце в безоблачный день. В паху вдруг появляются признаки жизни. Лето откашливается и натягивает капюшон еще ниже на лоб. Пора прогуляться, Джаред. Озеро, люди, набережная — смотри, Джаред, какая красота. Просто. Отвернись. Куда-то. — Ну что, пойдем? — робко предлагает Марго, рассматривая набережную. — Немного пройдемся. — Почему немного? У тебя еще какие-то планы? — Если честно, то да. — Хм, интересно. А какие, если не секрет? — Не секрет. Хочу зайти в гости к одному знакомому, — будто невзначай повествует Робби, но из смущенного выражения ее лица и игриво поднимающихся уголков губ Джареду все становится понятно. В гости к знакомому. В гости. Черт. Прогулка обещает быть не томной. Но, скорее всего, быстрой. Они просто неспешно шагают рядом, говорят обо всем — Робби заметно расслабляется, у нее развязывается язык, она рассказывает ему немного о своем детстве. Простая девочка из простой семьи, в детстве жила на ферме у дедушки с бабушкой, была «обычным ребенком», по ее словам. Джаред слушает ее ласкающий слух голос, ее смешные истории из детства и понимает: именно ее простота, непосредственность и «обычность» и делают ее такой необычной здесь, в этой среде обитания зубастых акул и силиконовых сисек. Марго не стесняется своего простого, небогатого детства в семье из четверых детей-полусирот. В некоторых вопросах жизни двадцатичетырехлетняя девушка еще немного наивна и неопытна, но Джареда это так освежает, бодрит, как прохладное летнее утро — эта светловолосая австралийка будто наполняет его какой-то свежей внутренней энергией. В отличие от его бывших, которые эту энергию из него лишь высасывали. Два часа пролетают с ней, как пять минут — Джаред не замечает, что уже рассказывает ей о своем первом фильме, о первом поцелуе в детском садике, какие-то позорные истории из своего юношества, которые никому до этого не рассказывал. Вот Шеннон бы поржал с тебя сейчас, как конь. Они обсуждают съемки, щедрые подарки от Мистера Джея, неудачные кадры — сегодня Марго, в полном образе Харли, споткнулась на ровном месте и неуклюже рухнула на колени при всей съемочной площадке. Она не боится смеяться над собой. Хрипловатый звонкий смех разливается жаром за его грудиной, и пару раз Джаред еле сдерживается, чтобы не поцеловать Марго при всех, хоть их никто и не узнает за весь вечер. Никто, да кто-то может узнать. Они останавливаются у самого края набережной, у воды, отражающей яркие огни высоток. Робби обнимает себя руками, смотря вдаль. На часах половина десятого. — Устала? — Немного. И есть хочется. — Тебе… пора в гости к знакомому? — Да, мне… пора. — Ну, пойдем, проведу. Марго многозначительно закусывает губу, и эта понятная только двоим игра заводит его, скручивает, как пружину, натягивает, как струну на его гитаре. Они идут, болтая, в сторону его апартаментов пешком — по дороге Джаред берет тайскую еду на вынос, оставив Марго в ста метрах от себя. Осторожность никогда не помешает с этими долбанными папарацци. В лифте Марго смотрит в пол и вдруг берет его за руку — переплетает свои и его пальцы, крепко сжимает ладонь. Джаред тискает немного вспотевшую, теплую ручку и опускает голову — здесь могут быть камеры. Нижняя часть тела — та, что в штанах — начинает мгновенно реагировать, пока Джаред теребит ее маленькие пальцы своими. Хорошее ведь было свидание. Наверное, лучшее в твоей жизни, Джа. Заперев дверь, Джаред включает свет. Марго заправляет волосы за ухо, посматривая на пол, на коврик, на тумбочку у входа, на диван, на кухонную стойку. Лето, сопровождая маршрут ее взгляда, знает, о чем она думает, бесстыжая девочка. Они ведь делали это везде, на всех этих поверхностях. Он мягко проводит рукой по ее спине — без намеков, просто приглашая пройти. — Проходи. Я сейчас, еду распакую. — Давай. Умираю с голоду. Джаред ставит пакет на стойку. Вымыв руки, достает теплые коробочки с ароматной лапшой, желая вдруг ущипнуть себя. Ведь как все могло вот так перевернуться нахрен с ног на голову всего меньше, чем за две недели? Марго стягивает куртку — ее узкое платье скорее напоминает какой-то чехол, натянутый на ее стройное тело — и становится лицом к большому окну с широким невысоким подоконником. Мягкие контуры манят его без его согласия и быстро переставляют его ноги: Джаред уже позади нее, обвивает руками талию, — не настойчиво, аккуратно — вдыхает аромат волос, водит носом по шее. — Все готово. Пойдем. Марго медленно кивает, но оба они понимают: ужинать пока никто не идет. Девушка прижимается к нему всем телом, трется затылком о его щеки и сжимает его ладони на животе. — Я так скучала по тебе… Кажется, что месяц не виделись, — говорит Марго шепотом. Будто он не скучал… Да даже какие-то пару часов уже без нее были долбанным испытанием. Джаред убирает волосы на сторону, немного оттягивает платье, проводит нижней губой по обнаженному плечу. Об этом он весь вечер мечтал. — Ненавижу скрываться. Терпеть этой хрени не могу. — Я тоже, но… Так сейчас лучше. — Да… Ты права. Пока губы нагло впиваются в хрупкую шею, наверняка оставляя следы на утро, его руки своевольно начинают изучать изгибы тела. Он уже почти полностью знает эти изгибы, но готов их изучать вечно, каждый раз, как в первый. Джаред гладит живот, обтянутый трикотажной тканью, проходится непосредственно под грудью, не касаясь ее, дразня. Лето прищуривается: сегодня на ней даже есть лифчик, в отличие от предыдущих их встреч. Маленькая бесстыдница. Опускаясь руками к ее бедрам, Джаред шепчет ей на ухо, что сегодня она очень сексуальна — Марго лишь шумно выдыхает, приоткрыв рот. Не соглашается и не отрицает — просто медленно, глубоко дышит в тишине комнаты, разомкнув губы и прикрыв глаза. Они развязно целуются вполоборота, мокро, не сдерживая интенсивные ласки языками. Джаред опускает руки и комкает пальцами платье, не торопясь, задирает его чуть выше ее бедер и отстраняется, чтобы взглянуть. На ней совсем маленькие трусики — лишь крошечный светлый треугольник из кружева между округлых ягодиц. Зрелище беспощадно бьет в самое яблочко: Лето возбуждается так быстро и сильно, что это почти больно, штаны топорщатся, как у подростка, впервые увидевшего порно, и он лепечет что-то бесконтрольно ей на ухо. — Хочу тебя, хочу… Джаред проводит пальцами по маленькому кружевному треугольнику, пошло сжимает оба полушария, потирая большим пальцем тонкую полоску ткани между ягодиц — Марго немного разводит ноги, тихо выдохнув и опустив голову. Черт, ей же никогда не нужно долгих ласк и прелюдий — она быстро пускает его между этих стройных ног. Так же быстро, как впустила его в свою жизнь — простая, хорошая девочка двадцати четырех лет из Австралии впустила его, немолодого рок-музыканта с не очень хорошей репутацией в личной жизни. Огромное окно выходит на одну из людных улиц. Когда Джаред судорожно ухватывается за ткань ее платья, чтобы стянуть его через голову, Марго тянется рукой и опускает жалюзи. Джаред чуть не бьет себя в лоб. Вот придурок беспечный. Как часто папарацци щелкают такие моменты в незашторенных окнах? — Прости, забыл… Вместо ответа Робби сама стягивает с себя платье, оставаясь спиной к нему, ищет его руку своей, тяжело дыша. Но не находит, потому что его рука быстро ныряет сзади между ее расставленных ног, напряженно трет тонкую полоску кружева, чувствует там мягкость, жар и влагу, отодвигает ее и, едва коснувшись, утопает в горячей смазке, шепчет сам не понимает что. — Теперь верю, что скучала… моя сладкая… Марго чуть прогибается в спине, дает ему больше пространства, тихо, возбуждающе постанывает — его пальцы просто тонут в ее вязком желании, пульс стучит в ушах и в паху. Джаред одной рукой расстегивает ширинку, потому что эрекция становится болезненной, высвобождает себя, становится очень жарко, он быстро стягивает кофту. Его рука блестит от влаги. Не задумываясь, он просто облизывает, слизывает Марго со своих пальцев и теряет голову от ее терпкого, кисловато-сладкого привкуса. Он хочет ее целовать там прямо сейчас — хочет ее облизать, напиться и насытиться ею, этой сахарной девочкой, а не какой-то долбанной тайской едой, удивляется, почему это он раньше этого не сделал, не попробовал на вкус каждый миллиметр этого по-детски мягкого тела. Джаред быстро разворачивает ее и усаживает на подоконник, падая перед ней на колени, широко разводит ее ноги и целует в коленку, поднимаясь выше. Спереди кружева не больше — еще один светло-бежевый треугольник, чуть больше, чем сзади. Член агрессивно пульсирует и выпирает из расстегнутых джинсов. Лето так увлечен, так возбужден, так жадно поедает глазами покрытую тонким кружевом напряженную грудь и плоский, еле заметно содрогающийся живот, так близко подбирается к этому пошлому, промокшему, но все равно какому-то невинному кружеву, что с трудом замечает странное напряжение в ее теле, не похожее на возбуждение. Джаред отстраняется. — Все в порядке? — Да… Может, на кровать? Ее щеки покрываются краской. Марго немного сводит ноги, а возбужденные соски отчетливо выпирают через прозрачную ткань. — Нет, я хочу здесь тебя попробовать, на этом подоконнике. Джаред сжимает ее грудь, стягивает кружево на стороны, высвобождая небольшие выпуклости, трет большими пальцами соски. — Ты же не против? Хватает тонкие полосочки кружева по бокам. — Приподнимись. Марго приподнимается — он стягивает трусики. Смотря куда-то в угол, блондинка немного сводит подрагивающие колени. Джаред повторяет вопрос. — Ты же не против?  — Я… Ты не должен… Джаред усмехается: черт, молодая еще, его девочка. Наверное, в ее постели были не многие, — и слава богу — да и те олухи какие-то несмышленые, сопящие на ухо. Ему в какой-то момент даже становится ее жаль, и он улыбается. Кто, как не ты, Джаред? Кто, как не ты? — Я не должен. Но я хочу. Можно? Обещаю… — Джаред аккуратно разводит коленки, — …что ты не пожалеешь. Расслабься. Глубоко вдохнув, Марго кивает и расслабляется — от первого касания его языком маленького выпирающего бугорка, спрятавшегося между покрасневших складок, она разводит ноги еще шире и подается бедрами навстречу его рту. Она пахнет терпко, эротично, пьяняще — запах ее женственности кружит ему голову и отзывается приятнейшим чувством в члене. Джаред ласкает пальцами ее всю, проникает в нее неглубоко и присасывается ртом к клитору, быстро теребя его языком. Робби вдруг замирает, открыв рот, и хватает его пальцами за волосы. — О господи! Лето не может оторваться от ее лица — глаза блондинки сначала удивленно округляются, а затем крепко зажмуриваются, она чуть слышно стонет, неравномерно и тихо, а ее тело продолжает орошать его руку свежей влагой. Ее затуманенные глаза то открываются, то подкатываются, губы пересыхают. Проталкивая в нее три пальца, что с трудом там помещаются, умело посасывая пульсирующий комочек нервов, так отчаянно жаждущий его внимания, Джаред берет себя другой рукой за член и тянет, больше не в силах терпеть возбуждение. Он слышит ее участившиеся молящие стоны, чувствует, как ее пальцы впиваются в его скальп, царапают кожу на голове, больно тянут за волосы. Ну вот — а она говорила «не должен». — Джаред, о боже, Джаред… Марго совсем, совсем близко, еще буквально чуть-чуть — она скулит его имя, будто это самое важное и главное слово в ее жизни. Она отчаянно, беззастенчиво трется бедрами о его лицо, плотно прижимая его к себе — Джареду не хватает кислорода. Но, черт возьми, он готов умереть, задохнуться, готов сдохнуть здесь и сейчас, вдыхая этот пьянящий запах ее смазки и слизывая это самое вкусное в его жизни лакомство. Джаред стремительно кончает, на свою руку, следом за Марго, жалобно, протяжно стонущей какую-то едва неразборчивую неприличную ругань — такое с ним впервые. Черт, чтобы он так завелся, находясь лицом между ног у женщины. Тело мгновенно становится ватным — вот теперь можно и на кровать. Сил хватает только на то, чтобы швырнуть Робби на кровать и упасть рядом. Марго шумно дышит, кладет голову на его плечо, прижавшись всем телом. На ней все еще тонкий кружевной лифчик, стянутый на стороны, а на нем — расстегнутые джинсы. — Ну как? Блондинка поднимает глаза, еле заметно краснея, и царапает ногтем татуировку на его ключице. — Никогда не думала, что… это может быть… так. Чертовы желторотые олухи, мать их. Его девочка ведь заслуживает самого лучшего, самого невероятного удовольствия. Марго натягивает его футболку на голое тело. Они едят тайскую еду прямо в кровати — хоть Констанс всегда и запрещала им с братом есть в кровати. Но ты уже взрослый мальчик, Джаред. Поэтому он кормит Марго рисовым чипсами, оказавшимися в пакете в подарок от шеф-повара, дразнит ее, в последний момент не давая ей укусить и закидывая чипс себе в рот, а потом получая за это кулачком в плечо. Джаред взрослый мальчик, но чувствует себя ребенком — совершенно беззаботным, хохочущим и усыпающим крошками постель. Дожевывая, Марго спрашивает, есть ли у него на айфоне музыка — Джаред включает какой-то старый рок-н-ролл. Робби плюхается на спину и хлопает в ладоши — она ведь знает эти песни, и, оказывается, в юности она слушала достаточно тяжелую музыку. Развратно целуя ее в губы и шею, Джаред добавляет еще один плюсик к тому, за что он ее… Звонок на его телефоне, зарытом между простыней, отрывает Джареда от чувственного, медленного поцелуя, которых у них было не так много — почему-то в основном они постоянно будто съесть друг друга хотят. Марго недовольно рычит. Черт возьми, кому взбрело в голову звонить в двенадцать ночи? Ему совсем не хочется отрываться от этих распухших покрасневших губ, поэтому он мямлит, не отрываясь. — Пусть звонит… В комнате снова тихо. Руки заползают под футболку и мнут теплую чувствительную грудь. Между ног у нее снова все быстро увлажняется — он опять хочет ее там лизать, никогда не устанет это делать. Снова звонок. Джаред опускается по гладкому животу, обводя языком пупок. Марго шепчет его имя. Еще один звонок. К нему присоединяется еще один звук — из маленького рюкзачка Марго, валяющегося на полу где-то возле входа. Покрасневшая от возбуждения Робби поднимает голову: они переглядываются — Джаред пятой точкой чувствует неладное. Какая-то хрень. — Я пойду отвечу. Марго выползает из его объятий и выскакивает в соседнюю комнату. На телефоне два пропущенных от Шеннона. И четырнадцать сообщений от него. «Джаред, ответь, мать твою» «Джаред, если ты еще не видел, предлагаю тебе сначала сесть». «Ты где, мистер. Вытяни голову из задницы и возьми трубку». В следующем сообщении ссылка на популярный новостной ресурс. Джаред щелкает по ней. Это статья — статья с незамысловатым названием в стиле газетных заголовков. Джаред садится — ноги перестают держать. «Драка посреди съемочной площадки: 43-летний Джаред Лето закрутил интрижку с 24-летней коллегой по фильму „Отряд самоубийц“. Британский бойфренд в ярости!» И фотографии их с Томом почти мордобоя и разнимающей их Марго. Лето падает мертвым грузом на подушку. Вот сволочи. Охренеть можно. Мысли сбиваются в кучу. Этим уродам ведь пофиг, кого поносить. И ему пофиг на себя, — его давно облили тонной сплетен и дерьма — но Марго… Марго стоит в дверях, сжимая в руке телефон. И ее растерянные глаза сообщают ему, что ей тоже рассказали. И, похоже, она на грани слез. — Марго… Джаред быстро вскакивает с кровати, прижимая ее к себе. — Прости, прости, прости… Это я виноват, я виноват… Это и правда ты виноват — ты все пересрал, самодовольный, задиристый ты придурок, Лето. Он ожидает ее слез, но Марго не плачет — лишь смотрит на него как-то испуганно, недоверчиво. «44-летний Джаред Лето закрутил интрижку…» — Ты не интрижка, слышишь, Марго? Не интрижка. Вот уроды… Марго закрывает лицо руками и тихонько всхлипывает. Мать ведь твою. Самое для него непонятное и загадочное — женские слезы. — Это… дерьмо… Джаред… Я так и знала… Так и знала… — Тс-с… Тише. Тише. Это не катастрофа. Джаред не знает, что сказать. Он лишь тянет Марго к кровати, сжимая ее в объятьях на влажных простынях и колючих чипсовых крошках. Это что-то настоящее, что-то искреннее и правдивое, что-то, что принадлежит только им двоим — но эти суки тут как тут, словно хищные коршуны. Это не катастрофа — эти сплетни можно игнорировать, спокойно живя дальше — он-то, как никто другой, научился этому уже давно. Но прохода им не дадут — Голливуд всегда хочет первым нагадить в что-то настоящее, правдивое и искреннее. Да уж. Им теперь несладко придется. — Все будет хорошо, слышишь? Пусть завалят пасти там, со своими «интрижками». Все будет хорошо. Слышишь меня, Марго? Он стирает со щек ее горячие слезинки. Ему не совсем понятно, почему она расплакалась — это ведь правда не катастрофа. Главное, чтобы она понимала: это не интрижка и не конец света. Блондинка шепчет в его шею едва разборчивое «люблю тебя». Джаред отвечает ей тем же, целуя в висок. Вот глупышка, ну чего плакать? Пора привыкать: это Голливуд, детка — Марго же здесь уже года три. Прилетела из своей беззаботной, безропотной, доброй Австралии. А здесь всё хотят оплевать, твари, везде хотят сунуть свой нос, что-то искреннее — опошлить, что-то настоящее — обгадить. Джаред может провести ее за руку через этот ад — главное, чтобы она этого хотела. Робби всхлипывает, вытирая глаза, и стягивает футболку через голову, швырнув ее на пол. — Крошки везде… — Давай вытряхнем. — Не хочу, — дует губы Марго. — Хочу здесь лежать, в крошках, вечно. Лето тихо смеется. Если бы так можно было — просто закрыться с ней навечно в этой квартире, заниматься с ней любовью, есть и кормить друг друга прямо в постели. Но с миром придется таки встретиться с глазу на глаз. И с этой дебильной статьей тоже. Что будет завтра, Джаред не знает — сейчас ему слишком хорошо, а его девушка слишком голая и сексуальная, чтобы об этом думать, подумает завтра. Сегодня они просто побудут мальчиком Джаредом и девочкой Марго. Просто мужчиной и его маленькой девочкой, обнимающимися в дотошных крошках.