Заигрались

— А эта как тебе? — Эта получше… вроде. Хрен его знает. Обе типа нормальные. — А ты у Марго спроси. Шеннон косо ухмыляется на экране айфона, вертя Джареду футболкой очередного дизайна с логотипом «Марсов» перед камерой. На этот раз бордовой с желтым. Джаред хмурится. Эта вроде правда ничего. Но долго он будет вести себя как недозрелый болван? — Она занята, — безэмоционально отрезает Джаред. Приглушенный шум фена за закрытыми дверьми ванной на пару секунд прекращается. Что-то стучит, открывается, закрывается, щелкает, клацает, а затем размеренный гул снова возобновляется. Шеннон вдруг становится серьезным. — И как… оно? — Что, «оно»? — Ну, как, «что»? Семейная жизнь, Джа? — почти шепотом любопытствует Шеннон. — Еще не стало скучно? Лето окидывает беглым взглядом комнату. Белая косметичка на столике, окруженная баночками и тюбиками помады, несколько разбросанных пар цветных босоножек, сиреневый шелковый халатик на спинке стула, аромат ванили и молочного шоколада, запах фиалок и горячий, терпкий, густой воздух. — Мы не семья, Ше. — Ну… это пока, — на полном серьезе отвечает старший, отгрызая кусок от огромного бутерброда. Джаред вдыхает теплый воздух полной грудью. Как-то здесь жарковато. — Эскизы жиром не заляпай, балда. Это оригиналы? Эмма тебе их в задницу затолкает. — Это вы пока не семья, — не унимается старший. — Черт, Ше… Не хочу ничего загадывать и торопить. Закрой тему. — Хаха! Долбануться, Джаред. Он не хочет торопить. То есть, съехаться после месяца знакомства — это не торопить, по-твоему? — Мы не съехались. Просто так удобней, — спокойно отвечает Джаред, хоть и понимает, что звучит это тупо. Конечно, Джа. Так удобней. И ты не хочешь жить с этой девушкой, видеть ее каждое утро и каждый вечер, касаться ее каждую секунду, говорить с ней обо всем и владеть ею тогда, когда тебе этого захочется. Естественно. Так просто удобней. — Ты очень-очень херово врешь, Джаред. Извини, конечно, за сентиментальную фигню, но твоя тонкая душевная организация тебя с потрохами выдает. Шеннон корчит странную рожу, которая, наверное, должна изображать влюбленность, но больше похожа на сонного щенка мопса, которого укусила за щеку пчела. Джаред тихо ржет, довольный удачным сравнением в своем воображении. — Иди в жопу, Ше. Давай следующий вариант. Шеннон нехотя поднимает листок с эскизом еще одной футболки. Теперь желтой с черным. — Это для девочек, — Шеннон нетерпеливо подкатывает глаза. — Ну я же должен знать на правах старшего брата, когда Марго переедет к нам. Вам, может, комнату какую-то освободить и… — Вот эту и предыдущую. Первые две хреновые. И хватит уже с тупыми вопросами. Ответов нет. Джаред морщится, хмурится, сопит и сжимает пальцами переносицу. Он не шутит — он правда не знает, что ответить. Швырнув на диван телефон, Лето теребит пальцами салатовую шевелюру. Семейная жизнь. По правде говоря, никакой «семейной» жизни у них пока нет — эти два дня прошли практически на съемках, и ничего существенно не изменилось, кроме вот этих девчачьих вещей, разбросанных повсюду. Спала Марго и так постоянно здесь, а львиную долю времени проводила с ним. Фен наконец-то затихает, и Джаред вспоминает, с чего суета: они собираются на тусовку «Отряда». И он уже раз сто пожалел, что согласился. Пусть его «метод» и кажется странным, но Джаред изначально решил: минимальный контакт Джокера с коллегами. Ну, кроме Марго… Контакт с Марго не в счет. Теперь же он сидит в джинсах, футболке и любимых стоптанных кедах в клеточку, уже часа полтора (успев трижды поговорить с Шенноном, написать два куплета и даже подремать чуток), ждет, пока Робби наконец-то соберется, и они вместе отправятся на эту тусу. Вот тебе и минимальный контакт, мистер Джей… А искусно манипулировать, по идее, должен уметь ты. Марго, как оказалось, собирается долго. А еще в повседневной жизни отказывается от услуг визажиста и парикмахера. Австралийка, махнув рукой, скривилась и брякнула, что это закрытая вечеринка, и туда не будут пускать репортеров, поэтому никаких «гламурных понтов» ей не нужно. Ее простота просто обезоруживает — Марго напрочь отказывается делать то, что противоречит ее сущности и привычкам. И это еще «плюс один» к списку общего между ними. Джаред вспоминает, что она сказала ему позавчера перед сном. Робби тогда, сопя ему на ухо, тихо прошептала, что боится. — Чего? — обеспокоенно переспросил Джаред. — Боюсь, что меня это все как-то изменит. Марго, покусывая губы, призналась, что уже чувствует, как круто поворачивается ее жизнь с этой ролью. С одной стороны, ей говорят, чтобы она никогда не менялась и оставалась собой. А с другой, диктуют, что делать, чего не делать, что можно, чего нельзя. Нельзя просто взять и прыгнуть одетой в бассейн, нельзя ночевать в хостеле, нельзя ходить в дешевые забегаловки, кеды за пятерку и свитер за десять баксов носить тоже нельзя — в общем, нельзя быть прежней беззаботной девчонкой из крохотного австралийского Дэлби с населением в десять тысяч человек. — А я не хочу от этого отказываться… — обреченно вздохнула австралийка. — А ты и не должна… Ты вообще никому ничего не должна. Я ношу свитер за пять баксов. И, между прочим, это мой любимый. И кеды за пятерку. В них даже дырка уже есть. А вот в бассейн… В бассейн, малыш, лучше прыгать без одежды, — прищурился Лето, пощипывая ее зад под одеялом. — Вот негодяй, — проворчала Робби, ловко увернувшись и цепко схватив его за руки, — я ему тут душу наизнанку выворачиваю… — Продолжай, продолжай, детка… Я внимательно тебя слушаю. Джареду было чуть совестно, что он ей врал: слушать ее он частично перестал еще на словах о прыжке в бассейн. Свою мысль Марго не закончила — наглые руки Джареда, стягивающие с нее спальные шорты, не дали ей досказать. Лето просто не удержался — у них будто целую вечность не было нормального секса, в нормальной кровати, после нормального съемочного дня. Ну, если эту канадскую съемную квартиру можно назвать нормой. И если влажную после двух с половиной часов постель, разбитую вазу, слетевшую с прикроватного столика, отпечатки зубов на светло-розовой груди и несколько крышесносящих оргазма, после которых он уснул мертвым сном, тоже можно назвать нормой. Джаред не дослушал ее, но основную мысль уловил: те же мысли терзали его лет десять-двенадцать назад. Деньги портят, а слава развращает — это факт. Изменился ли он? Да черт его знает, Шеннон говорит, что да (приправляя свои слова подзатыльником), Констанс говорит, что нет. Джаред слабо помнит себя до «Марсов», но надеется все же, что в зажравшегося рок-стар не превратился. Хоть многие и называют его «шизиком». Но лучше шизик, чем пластик. — Еще пять минут! — вдруг вылетает из ванной разгоряченная Робби. Ее щеки ярко пылают от жары, светлые волосы выпрямлены. Лето хочет сказать «наконец-то», но слова зависают где-то у основания языка: из одежды на блондинке светло-голубые кружевные трусики и лифчик, которых он на ней еще не видел. Голова его тут же заполняется пошлыми картинками, а сидеть становится очень неудобно из-за тесных штанов. Джаред заводится, как реактивный самолет. Марго однозначно провоцирует его. Может, она тоже не хочет никуда идти? Но, похоже, Робби вообще невдомек: девушка увлеченно вертится около столика, суматошно копошится в косметичке, продевает в уши сережки, бормочет извинения за долгие сборы, что у Стива (похоже, композитора фильма), оказывается, сегодня день рождения, и что пора бы уже Джареду включить кондиционер в этой сраной комнате, потому что дышать совершенно нечем. И Лето с ней полностью согласен, хоть и слышит ее через слово: он видит только то, как темные кружочки вокруг ее сосков скромно трутся о прозрачное голубое кружево, когда Робби интенсивно обмахивает ладонью раскрасневшееся лицо, и как нагло это же кружево обтягивает выразительные ягодицы. — Блин, почему здесь так жарко? — Марго откидывает на сторону волосы, пытаясь застегнуть на шее застежку длинной цепочки, но не попадает в защелку и психует. — Твою ж мать… Ты включил кондиционер? Джареда тоже интересует, почему здесь резко стало так жарко. Как на одном из тех летних концертов в душном Рио-де-Жанейро, где он потел, как слон в финской бане. — Джаред! Ну, помоги же… Прямо перед его глазами оказываются бедра в крохотных голубых трусиках. Лето медленно поднимается, перехватывает из ее пальцев застежку, застегивает. — Готово. Несколько прядей от жары прилипли к ее шее — Джаред аккуратно сдувает их с ее кожи, замечая, как вдруг подрагивают ее плечи и напрягаются соски. Но выражение ее лица озадачивает его: очевидно, Марго лишь сейчас осознает, как выглядит. Девушка бегло пробегает по своему телу взглядом. — Что? — тихо переспрашивает австралийка, наконец-то остановив глаза на его лице. Нет, она просто не может говорить это всерьез. Она играет. Она же играет? — Ты… провоцируешь меня, Марго? — еле слышно хрипит Лето, чертя указательным пальцем медленную линию вниз по ее грудной клетке, животу, ниже и ниже, продолжая путь уже по нижнему кружеву. — Джаред… — умоляющие шепчет блондинка, прикрывая глаза и сжимая его руку. Он определенно должен удостовериться. Если она играет, Джаред тоже может поиграть. — Я не пойму только, Марго… — Джаред насильно протискивается двумя пальцами между ее сжатых ног, — Ты решила… что я железный?.. — он резко нажимает, зная, что попал в точку, — и что ты можешь тут спокойно разгуливать… вот так? Теплый выдох из приоткрытых накрашенных губ. Ее соски чуть ли не прорываются через ткань. Марго шепчет «нет», но Лето ей попросту не верит: не может быть, чтобы такая взрослая умная девочка была такой несмышленой и простодушной. Нет-нет. Она определенно знает, что делает. — Признайся, Марго… Ты ведь специально это делаешь, детка? Ты ведь хочешь, чтобы я… хорошенько оттрахал тебя? На том столе? По правде говоря, Джаред это хотел спросить это у нее еще на Ниагаре, когда Робби застенчиво объявила, что «забыла пижаму». Тогда это показалось ему слишком. Но когда глаза австралийки воровато опускаются куда-то в угол, а щеки покрываются густой краской, Лето понимает: быть может, он и сейчас чуток перегнул палку, и с такими словечками нужно было бы поосторожней. Это ведь не те грязные клипчики, где ты мнешь титьки моделям в латексе. Но Марго просто не оставляет ему выбора — это вполне логичный вопрос, задать который большеглазой австралийке он имеет полное право. — Посмотри на меня, Марго. Робби похожа на маленькую мышку, загнанную в угол наглым, пошлым котом. Лето буквально чувствует, как накаляется воздух. Марго вздрагивает от все более настырных ласк, но Джаред толком не понимает выражения ее лица — не понимает до конца, нравится ей или нет, умышленно она это делала или нет, играет она или нет. Джаред чувствует себя беспомощным перед ее неоднозначностью. Может, он действительно заходит слишком далеко. Но эта недосказанность, эта загадка дико подогревает, страшно возбуждает, эта игра втягивает его с головой, и планка падает. Его губы впиваются в нее жадно и влажно. Джаред не понимает, как его член оказывается на воле, а затем в ее сжатой руке. Не совсем отдает отчет, почему Марго лежит на животе, припечатанная щекой к кухонной стойке. Не помнит, как заламывает ее руку за спину, как хрупкая голубая ткань трещит и оказывается на ее щиколотках, как он расталкивает ее ноги и оказывается в ней — это все он замечает, уже когда совершает быстрые, глубокие толчки. Замечает бледную руку, которую он с силой прижимает к ее спине, слышит влажные звуки и сдавленные стоны, видит светлый круглый зад, пошло подпрыгивающий от каждого его толчка, блондинистые пряди, сжатые в его кулаке у ее затылка. Лето трясет головой, словно контуженный. Мать твою, это что, провалы в памяти? Тоненький вскрик будто бейсбольной битой его по голове оглушает, а осознание проходится по его спине ледяным душем. Он делает ей больно. Она этого не хочет. Доигрался, придурок, в Джокера? — Черт… Что… Остановиться оказывается труднее, чем он думал: Джаред без остановки вталкивается между ее ног, будто дьяволом одержимый. Скользит легко и глубоко, убеждается, что она хотя бы мокрая и выдыхает с облегчением. — Марго… Твою мать, Марго… Скажи «прости» и слезь с девушки, маньячина. Как в тумане, Джаред собирает волю в кулак, сжимает член у основания, пытается мучительно медленно выйти, вот только ее трепещущие мышцы намертво впиваются в него, не выпуская ни на миллиметр. Джаред не сразу понимает, что уже довел ее до края: Марго трясется как в лихорадке, скребет ногтями мраморный стол, выдыхает грязную ругань. Чтобы не охать от удовольствия как актрисы в порнофильмах, Джаред больно кусает свои щеки и, словно вселившийся в него дьявол еще недостаточно дров наломал, вдруг решает перевернуть ее на спину, прежде чем кончить. Прямо на ее обнаженный живот. Вот это настоящий перфоманс, чувак. Пора вызывать экзорциста. Лето дышит через раз, чувствует грудиной холодную столешницу, чувствует непривычный стыд. Так, до беспамятства, до отключки рассудок он еще не терял. Ему страшно. Джаред лежит на животе, с расстегнутой ширинкой, потный и запыхавшийся, на кухонной стойке, уткнувшись лицом в холодный мрамор, и как последний трус боится повернуться, слыша ускоренное дыхание в сантиметрах от своего уха. Она же хотела. Или не хотела? Вдруг не хотела? Вдруг он реально хватил через край? Вдруг это… это было насильно? Лето широко распахивает глаза, видит перед собой размытую мраморную мозаику и исступленно моргает. — Это… — голос Марго чуть срывается, — это было… Медленно, но он поворачивается. От аккуратной укладки Робби мало что осталось — волосы всклокочены и влажные, по лицу размазана помада. — Я… не знаю, что на меня нашло. Он хочет обнять ее и извиниться, поцеловать в истерзанные губы, попросить прощения и больше никогда не причинять ей боль. Марго робко касается своего липкого живота, и, растирая его сперму в своих пальцах, слегка хмурится. — Ты о чем? — Об… этом, — Лето кивает на стойку. — Я мудак. Он хочет добавить, что впервые за свои почти сорок четыре ощущал такую звериную одержимость, что любит ее всей своей ненормальной, нещадной любовью, что она имеет право послать его нахер прямо сейчас, но сдавленный смешок сбивает его с мыслей. — Джаред… — Марго переворачивает его на спину и берет его щеки в ладони, — это было… великолепно. Он не уверен, что расслышал верно. — Что… Ты уверена? Ты… в порядке? Робби жалостливо хмурится, надув губки и сюсюкая с ним, как с разревевшимся детсадовцем. — О-ох… малыш. Переживаешь, что обидел свою Харли? Значит, твой актерский метод действительно работает. Может, и себе попробовать… — Это не смешно, блин, Марго. Я едва помню, что произошло. Повернувшись на бок и подперев голову рукой, блондинка довольно улыбается. Лифчик на ней он таки оставил, хоть тот и скручен где-то в районе талии. А Джаред все еще не может прийти в себя. Какого хрена с ним происходит? Будто в какую-то пропасть упал. — Я настолько тебе нравлюсь, мистер Джей? — хлопает ресницами Марго. — Черт… Марго, я серьезно, — Лето потирает щеки руками. — Я отключился. Я точно… точно, ничего не болит? Прежде, чем ответить, Робби деликатно краснеет. Затем натягивает бретельки лифчика. А затем тихо, почти про себя сообщает, что это был… лучший оргазм в ее жизни. Джаред одновременно польщен и ошеломлен. А еще не может от Робби глаз оторвать — от ее ярко-красных губ, от ее влажного живота, по которому она то и дело увлеченно водит пальцем, и от нее всей, доверчивой, искренней и непритворной. Лучший? За всю ее жизнь? С заломленными за спину руками, нагло, сзади, почти насильно? Она серьезно? — Лучший, говоришь? А у тебя они… вообще были до меня? Джаред Лето. Специалист в области «Как испортить момент», мать твою. Овладев смущением, Марго сердито бубнит, что Джаред Лето не такой и офигенный любовник, как он себе думает, что она теперь вся в его «штуковине», и ей снова нужно в душ. А потом добавляет, что, само собой разумеется, они у нее были, эти… оргазмы (сказав это слово себе под нос, будто что-то очень плохое), и Джаред Лето тут ей Америку не открыл. Но Джаред ей не очень-то верит. Как не верил минут пятнадцать назад в то, что она все эта делает не нарочно. И правильно делал. — Я тебе верю, верю, малыш, — Лето целует ее в макушку, приглаживая растрепанные волосы. — Нам пора? Марго кивает и, нехотя сползая с кухонного стола, на секунду скрывается из виду, а затем держит перед его лицом кусочек голубой ткани. Разорванный и совершенно непригодный к носке. Джаред снизывает плечами. Больше в свое оправдание сказать ему нечего. Минут через семь вместо кружева Лето замечает на ней простое спортивное серое белье, выглядывающее из-под белой майки. От греха подальше. Австралийка недовольно собирает волосы в хвост — на повторную укладку времени совершенно нет. Когда Джаред крепко обнимает ее за плечи, Робби снова довольно улыбается, низко опустив голову, но он это замечает. Она пахнет ним. Что там ты говорил о скучной семейной жизни, Ше? Если она такая, то Джаред совершенно готов к семье. Начать можно прямо сейчас. *** За пятнадцать минут дороги Джаред таки показывает ей дизайны футболок, и их мнения абсолютно сходятся. Тыча пальчиком в экран его телефона и пролистывая эскизы, Марго снова расплывается в улыбке, она просто сияет. Еще бы, ухмыляется Лето. Вдруг это и впрямь был лучший в ее жизни? Джареду нравится видеть ее такой — за этот шальной месяц он слишком часто видел ее слезы, нахмуренные брови, сморщенный нос, встревоженные глаза и надутые губы. — Пойдешь первая? — Да. Думаю, так лучше. Машина тормозит. Марго приникает лбом к его плечу, уцепившись пальцами за воротник кожаной косухи, и нюхает его шею. — Будем как коллеги? — Типа никто ничего не знает? Джаред легонько чмокает ее в висок, потом в щеку. — Попробуем. — Чтобы меньше болтали. — Правильно. Он перемещается губами к кончику ее носа, спускается ниже, касается губ. Поцелуй дразнящий, какой-то растворяющий все его тело, приятная нега во всех мышцах. Джаред не может отпустить ее — еще чуть-чуть напоследок наслаждается пухлым ртом, слизывает с губ снова так старательно нанесенную помаду. Прежде, чем выйти, Марго снова вытирает губы салфеткой. Да уж, просто коллеги. Перед входом в клуб The Ballroom их таки поджидает кучка поклонников, в основном, «Марсов» — каким-то образом об этом частном событии пронюхали. Марго быстро прошмыгивает внутрь через трех вышибал, а Джаред остается черкнуть пару строк на плакатах с фотками группы. Пара молодых ребят сыплют в него благодарственными фразами — один парень выкрикивает, что его музыка вообще помогает ему просыпаться каждое утро. Лето жмет ему руку — отдача очень вдохновляет, и чувство это до сих пор свежо в его памяти, с первых аккордов и с первых строк. В клубе людно, достаточно громкая попса сразу бьет по ушам. Кто на диванах, кто за барной стойкой, кто делает групповые фотки. Марго он сразу замечает в толпе из Делевинь, японской молоденькой девушки, имя которой Джаред постоянно (совершенно бессовестно, Лето) забывает, хохочущей Виолы Дэйвис, статного Киннамана и еще пары ребят из съемочной группы. Кара, на добрую голову выше Марго, обнимает смеющуюся блондинку за плечи и слегка потряхивает ее, выкрикивая что-то про ее изрядное опоздание и про жуткие пробки в вечернем Торонто. Джаред про себя ухмыляется. Знала бы ты, Кара, причину ее опоздания. Некоторых актеров, снимающихся в «Отряде», Лето к своему величайшему стыду вообще видит впервые. Ну, хотя бы познакомишься, мистер Социопат. Лето не дает лишних поводов для сплетен — не проявляет интереса, не касается Марго, не тискает ее бесцеремонно, как тогда в Лондоне. Да вот только это все хрен помогает: один слепой не заметил бы внимания, прикованного к ним с Робби, как только они оказываются рядом. Джаред чувствует это — даже затылком это видит. А еще чувствует дежавю. Это уже было тогда на съемках, когда о них все впервые узнали из сраной газеты. Сколько, мать его, раз им еще пережить это сраное дежавю, пока наконец-то от них не отвалят? Джареду то скучно, то весело, то неуютно, то вроде бы и ничего так тусовка — он поздравляет звукорежиссера Стива с днем рождения, жмет руку Эйру, довольному его появлению, перекидывается парой колких фраз с приколистом Эрнандесом. Около получаса Джаред проводит за беседой с австралийцем Джаем Кортни — тот интересуется, когда пятый студийный альбом, и признается, что слушает их с юности. Проводив парня хлопком по плечу, Лето отхлебывает безалкогольный мохито. А здесь не так и херово. — Тебе весело? К его уху склоняется Марго — немного запыхавшаяся, с пылающими щеками и со стаканом в руке. От нее пахнет мятой. Наверное, тоже мохито. И, судя по яркому румянцу, наверное, алкогольный. — Зашибись, — Лето отпивает сладкий напиток, прищурившись от ярких прожекторов. — Похоже, Делевинь в тебя серьезно втюрилась. — Что-о-о? Джаред! — смущенно выкрикивает Робби, ткнув его в плечо. — Мы просто хорошие подруги! Что ты мелешь? — А она так не считает, — дергает бровями Лето. — Что за глупости! — Не знаю… Просто ты сегодня сексуальна. Марго вспыхивает еще ярче. — Ну… была бы еще сексуальней, если бы кто-то… — Робби снова льнет к его уху, — не разорвал на мне сексуальное белье. Впервые за вечер они берутся за руки, не сговариваясь. Этот магнетизм неконтролируем, и Джаред ему не сопротивляется, сминая в руке теплую ладонь, не разрывая зрительного контакта. Отдаляясь, Марго продолжает кокетливо удерживать его мизинец своим и отпускает его уже почти на вытянутой руке. Вот тебе и не спалились. Ни разу. Джареду как-то по фигу, кто их увидел — просто лишнего внимания не хочется. И слава яйцам, их интимный жест остается незамеченными всеми. Всеми, кроме Уилла Смита, стоящего рядом и проводившего Робби долгим взглядом. Смит улыбается, ослепляя его белизной своих зубов, и по правде говоря, Джаред рад его видеть — он всегда испытывал к нему симпатию и уважение. — Ну, как она, жизнь без бровей? — ржет Смит, по-братски похлопывая его по спине. — Если честно, ничего непривычного, — улыбается в ответ Джаред, потирая свой гладкий лоб и вспоминая красотку Рэйон. — Как жизнь с вывихнутой ключицей? — Да порядок. Стой… А ты откуда знаешь?! — хлопает глазами Смит. — В интернете пишут. — Мать твою! Никуда не скрыться от этих проныр! — Это точно. — Итак… — темнокожий актер кивает в сторону австралийки, — ты и Марго. Джаред чуть коктейлем не давится. Непосредственный ты чувак, Смит. — Что, «я и Марго»? — Ну… ты и Марго, — Уилл многозначительно ухмыляется. — Тема номер один. У Джарда начинает дергаться глаз. Да какая нахрен тема номер один? Говорить больше не о чем, что ли? Мать вашу, Кристен Стюарт собирается жениться на своей ассистентке. Бедняга Аффлек с Джен скоро разведется. Кто-то из диснеевских актеров там голый и пьяный бегал по пляжу. Какого хера? Это разве не забавные новости для темы номер один? Джаред шаркает ногой по полу, присёрбывает мохито и просто молчит. — Она хорошая девчонка, да? Смит говорит так, будто знаком с Марго всю жизнь, и Джареду немного смешно. Темнокожий актер вообще сейчас похож на строгого папашу старшеклассницы, которую Джаред собирается повести на первый школьный бал, а потом лапать ее на заднем сидении своей машины. Лето решает включить дурачка. — Ты думаешь? — Уверен. Береги ее. Наверное, бедолага Уилл еще не вышел из своей предыдущей роли. Но, черт возьми, почему все только о Робби беспокоятся? Что он ее обидит. Джаред разве такая скотина? Не так и ужасно его прошлое, не так и плоха его репутация. Только и того, что женщин много было, но это все было несерьезно, и вообще, у кого их здесь было меньше?! И почему вообще никто о старине Джареде не думает? Робби ведь тоже не подарок. Знал бы ты, Смит, что эта «хорошая девчонка» ему устраивает. — Скажи это ей. Уилл заразительно хохочет, подняв вверх большой палец и оценив его шутку. Джареда касаются, пытаются втянуть в беседу, зовут. Он старается быть вежливым и общительным, но среди этих людей просто не может до конца избавиться от образа Джокера. Да, наверное, и не хочет. От него явно веет холодком — он даже сам это чувствует. Постепенно вокруг его горла будто сжимаются невидимые руки, в клубе становится удушливо, тесно, Марго он глазами не находит, поэтому решает выйти проветриться. На заднем дворе заведения совершенно пусто. Джаред делает пару кругов, вдыхая ночной воздух, и поднимает глаза к небу. Оно сегодня особенно ослепляющее — каждой звезде будто специально яркости добавили. Безотрывно уставившись в эту россыпь минут пятнадцать, Лето словно входит в гипноз, поэтому резко дергается от неожиданности, когда ему подмышки заползают две юркие руки, обвивающие его торс. — А я тебя ищу, — мурлычет Марго, потираясь щекой о его спину. Джаред тянет ее к себе и крепко сдавливает — так, что блондинка охает. — Ребра сломаешь, — кряхтит Робби. Ожидая увидеть веселую, довольную, слегка подвыпившую австралийку, Джаред напрягается, сразу заметив в ее глазах легкое волнение. Интуиция вообще его редко подводит. Третий глаз хренов. — Что случилось? Марго опускает взгляд, аккуратно выпутывается из его объятий и присаживается на бордюр. Джаред плюхается рядом, стягивает с себя косуху и накидывает на ее прохладные плечи. Что-то ему это все не нравится. — У меня… три новости, — Робби трет ладони о джинсы. Марго и ее новости. И это всего за три часа, пока они не общались. Соскучишься тут, Шеннон. — Все три хорошие? — Ну… как посмотреть. Вот номер один. Робби достает сложенный вчетверо газетный листок. Это оторванная первая страница бульварной газетенки Los Angeles Sun, в нижнем углу которой Марго и Джаред увлеченно целуются в стеклянной кабинке лондонского чертового колеса под заголовком «Сладкий лондонский побег». — Это Карен… Она была в Штатах на выходных, привезла… — затихает Марго. Те долбанные япошки. Таки сделали свое грязное дело. — Интересно, сколько им дали за эту херню? Слушай… Может нам самим на этом подзаработать? Хороший бизнес будет… Марго посмеивается, но как-то совсем невесело. — Ты из-за этого расстроилась? — Джаред сминает газетный обрывок в кулаке, швыряет его в мусорный бак метрах в четырех от них и берет Марго за руку. — Да ну их в жопу, малыш! Тоже мне, новость. Что там еще? — Еще… мне час назад звонил мой агент. Наверное, тебя тоже завтра задолбут. US Weekly хотят фотосессию… нас двоих. — Харли и мистера Джея? Или… Марго Робби и Джареда Лето? — Этого… они не уточнили. — Хм… Значит, как Кардашианы? — Не знаю, — громко прыскает австралийка. — Но если они хотят сенсации — типа мы в белом, за ручки, у моря, то я просто пошлю их к чертовой матери, клянусь! Да он первый это сделает — на такое Джаред не подписывался. Но этого следовало ожидать — гребанные желтые страницы открыли охоту, и главной добычей стали их отношения. Вернее, кто первый получит официальное подтверждение от самих «селебрити». Черт, да это все старо, как сраный мир — Джаред через это десятки раз проходил. Нахмуренная Робби кусает щеки, и сейчас самый подходящий момент: Лето притягивает ее и целует, жадно вдыхая аромат мяты на ее губах, заползает руками под свою же куртку, осторожными движениями ощупывает ее теплое тело, и всё, кроме этого, становится как-то совершенно пофигу. От скрипа двери Марго подпрыгивает и легонько отталкивает его в грудь. Словно девочка-подросток, которую родители застукали целующейся с парнем в ее комнате. Джаред вздыхает, вытирая мокрые губы: наверное, пройти через это дерьмо — расплата за счастье, за любимое дело и за популярность. Сзади никого не оказывается, но момент упущен. Лето вдруг вспоминает, что новости было три. — Ты еще что-то хотела сказать? — О… — откашливается Марго, явно волнуясь, — это ничего такого. — У тебя все «ничего такого», — тихо язвит Джаред. — А потом я узнаю, что твой бывший приезжает на съемки. А потом узнаю, что ты летишь в Лондон. А потом ты ведешь меня на фотосессию на белых простынях в белых труселях… — Чего? — смеется Марго, прикрывая рот рукой. — Такого не будет! — Ну, как знать… — Лето пожимает плечами. — Так что там? — В общем… На следующей неделе здесь будут мой старший брат и… мама. А вот это на самом деле новость. Джаред автоматически ерзает задницей по бордюру. Почувствовав неловкость от его молчания, австралийка начинает без умолку тараторить. — Они… никогда не были в Канаде, и мы это запланировали еще полгода назад, и если хочешь, мы могли бы пообедать вместе. Но только если хочешь, конечно! Может, у тебя времени не будет, или ты не хочешь… — Марго… — Джаред пытается вставить слово в ее монолог, — Марго, перестань. — Робби наконец-то затихает. — Конечно, мы познакомимся. Если их не смутит моя оливковая башка, естественно. Все круто, Джаред. Продолжай делать вид, что ты спокоен и крут. Даже если на самом деле ты очкуешь, как школьный учитель перед первым рабочим днем. Такое с ним было в последний раз… Пёс его знает, когда это было. Году в восемьдесят восьмом. Когда Робби еще в проекте не было. Раньше Джареду очень нравилось смотреть на звездное небо в одиночестве, и, казалось, что так будет вечно. Марго устраивает голову на его плече и тихо подмечает, что небо очень яркое — будто кто-то яркости специально накрутил. Они еще далеко не семья — черт, жизнь иногда поворачивается так круто и так неожиданно, что Джаред этот урок усвоил давно: никаких предположений, далекоидущих планов и фотосессий в белых труселях. Но из тех ли он, кого знакомят с мамой? Лето боковым зрением поглядывает на курносый нос и пухлые губы, растянувшиеся в удовлетворенной улыбке. Чем черт не шутит. А почему бы и нет?