Габриэль

Он был сам не свой уже несколько дней. Ни непонятки с Маратом, ни хроническая усталость — ничто так не способно было подорвать Марка, как плохие новости из больницы. Несмотря на видимое улучшение состояния Тео, анализы в динамике ухудшались. Дорогостоящие препараты, позволяющие восстановиться после операционного вмешательства, помогли, да и операция прошла успешно — опухоль из легких удалили — только все это было лишь одной стороной медали. Эйфория спала, когда врач описал истинную картину — химия неэффективна, рак лимфоузлов продолжает прогрессировать, и медикаментозно это не остановить. Есть нано-препараты — экспериментальные структуры-роботы, которые, попадая в организм, находят и уничтожают пораженную клетку, это дорого, и Марк нашел бы деньги, только сказали, что в их с Тео случае это уже пройденный этап. Поражен не один орган, онкология не на стадии зарождения, а, следовательно, экспериментальная терапия будет неэффективной. Доктор сказал, что делать полностью негативные выводы рано, и болезнь после препаратов приостановилась в своем развитии, Марк же расценил слова профессора, как: Тео продолжает умирать, только медленнее. Скопленные за время работы в шоу-бизнесе деньги заканчивались: основная их часть ушла на лечение, меньшая на переезд. Текущие расходы покрывались заработком в клубе. Маратовы подарки оставил на черный день, но по поводу бедности не сильно парился, ведь если Тео умрет, деньги не особо вообще пригодятся. Но пока он дышит, Марк заставлял себя ходить на работу, хотя всерьез и начал уставать без выходных. Сегодня, как всегда, вечернему шоу предшествовала репетиция. После утренних новостей собраться не получилось, и в результате своей рассеянности он упал с пилона, заработав растяжение запястья. Домой отпустили, только уходить Габриэль передумал, когда увидел, что Марат вместе с Глебом и Феликсом заняли стол в ресторанной зоне. Сидя за барной стойкой, он набрал его номер: — Я тебя вижу, что-то сегодня вы раньше обычного. — Решили заехать поужинать после работы, а ты где? — У бара, — подмигнув бармену, Габи указал на опустевший олд фешн. Тут же на стойке появилась новая порция виски со льдом. — Репетиция уже закончилась? — интересовался в трубку Марат. Посмотрев на ушибленную руку и улыбнувшись сам себе, Габри ответил: — Да, сегодня раньше обычного. Марат почувствовал, что голос у Габриэля звучит непривычно отстраненно, даже прохладно, но, не придав этому значения, предпочел свернуть разговор, подытожив: «Что ж, увидимся немного позже», и углубиться в меню. Марат не пригласил, должно быть, из-за Феликса, Габи, как всегда, навязываться не собирался, только вот сегодня отчетливее обычного почувствовал, насколько заебался придумывать всему этому оправдания. Он набрал номер Тео, чтобы в сотый раз узнать как дела. По тону понял, что тот в хорошем, даже приподнятом настроении, только этот факт добавлял лишь фарса ситуации. — Пир во время чумы, — нажимая «отбой», Габи осушил залпом стакан. — Повтори. — Может, хватит. Ты же обычно не пьешь? — удивленно посмотрел бармен Женя. — Если развезет, вызовешь мне такси. — Вызову — не проблема. Просто, Марк, реально — растяжение ведь, — парень смерил взглядом фиксирующую повязку на руке танцовщика и добавил: — Врач тебя при мне обезболивающим пичкал. — Посижу еще немного и поеду домой, — и он реально так планировал, только взгляд, как запрограммированный, скользил в сторону столика уважаемого vip-клиента. — Из-за него, что ли, такой? — снова дал о себе знать проницательный Женя. — Это какой еще «такой»? — Марк окинул недобрым взглядом участливого работника. В новом месте друзьями он не оброс, да и никогда к этому не стремился, и даже сейчас, поднабравшись, не собирался изливать душу с виду очень даже дружелюбному бармену. — Подавленный. — Нет. Просто рука болит. — Ок, как скажешь, — пидороватый Женя, с обиженным видом продолжил натирать бокалы, понимая, что подробностей, которые потом можно будет обратить в сплетни, от погруженного в себя Марка он не дождется. Этот Феликс с первого взгляда ему не понравился, а после подъебок на днюхе все стало окончательно ясно. Он влюблен в Марата, и Марат в курсе, только почему-то все равно продолжает везде за собой его таскать, хотя и говорил неоднократно, что «от этого Феликса одни проблемы». Габи устал чувствовать себя в оппозиции, прекрасно понимая, что и Глеб, и даже навязчивый поклонник, смотрят на него сверху вниз. И если быть до конца честным с самим собой, то нужно признать, что никто особо не скрывает своего пренебрежительного отношения к нему. Даже на дне рождения пытались вставлять шпильки. Именно поэтому Габриэль и почувствовал себя брошенным и ненужным, когда Марат оставил его одного так надолго, свалив с верной шестеркой по только им одним известным делам. Габи понимал, что начинает уставать от чувства собственной неполноценности, возникающего каждый раз, когда он оказывается на одной территории с этими людьми, и что самое неприятное — наедине с Маратом отголоски этого чувства так же давали о себе знать. Именно поэтому мысли уйти из «Центральной станции» закрадывались все чаще, но окончательно принять такое решение не давали еженедельные счета из больницы, приходящие на его настоящее имя.       Никогда и нигде он не чувствовал себя так униженно. В Вильнюсе, в родном клубе, Марка боготворили фанаты, и никому в голову не могло прийти обвинять актеров театрального шоу в блядстве. Хотя и стриптизом он там не занимался, но и к стриптизу в толерантной Европе давно относились, как к настоящему искусству. Здесь же, кроме пренебрежительно-похотливых взглядов и откровенных приставаний, ждать было нечего. «А еще культурная столица, хотя скоты — они и в Африке скоты», — неоднократно сами танцовщики жаловались друг другу на оскорбительное отношение со стороны публики. Именно поэтому охрана всегда была начеку, именно поэтому парням запрещалось перемещаться по залу в одиночку. И если Габриэль пытался еще чем-то оправдать неблагодарные для него условия, то честолюбивый и где-то даже высокомерный Марк с трудом останавливался, чтобы не устроить откровенный бунт и не послать всю эту грязь куда подальше. Но понимая, что денежные запасы иссякают с каждым новым счетом, профессиональный хореограф, пусть и с незаконченным академическим образованием, позволял негорделивому Габриэлю принимать решение за них обоих. Находясь в плену обстоятельств, Габи все же сумел найти что-то стоящее, что помогало скрасить тяжелые будни. Марат выглядел расслабленным и довольным, он улыбался, как всегда, естественно и открыто, и от этой улыбки у Габи щемило сердце. Он бы хотел быть сейчас рядом, да к чему лукавить — он постоянно нуждался в его поддержке. Но вместо открытого проявления чувств, Марат даже не посчитал нужным подойти и поздороваться поближе. Зато с Феликсом сегодня, кажется, у них полное взаимопонимание. Габи накручивал себе нервы. Хмельной от тоски даже больше, чем от опрокинутого в себя вискаря он наблюдал, как Феликс смотрит на Марата, как ловит каждое его слово, каждое движение. Он замечал, как быстро у того срабатывают рефлексы на все действия Рунаева, и это не могло не злить. Всадив очередную порцию виски, он принял твердое решение на сегодня оттуда свалить, но предварительно не помешало бы заглянуть в туалет. Здоровой рукой он вытер лицо и шею, потом попытался затянуть непослушные волосы в пучок, но не вышло, они упрямо спадали на плечи рваными прядями. Отражение в зеркале еще больше подкинуло сомнений по поводу правильности выбранной линии жизни — Габи выглядел измотанным и, как ему казалось, абсолютно не привлекательным. Устало подперев плечом стену, он досушивал руки, когда в дверях появился Феликс. Бросив на Габи острый взгляд, все же сказал: «Привет». Ответом Габ его удостаивать не собирался, как и делить пространство, поэтому вытерев о джинсы недосушенную руку, направился к выходу. Многозначительно присвистнув, Феликс подъебисто улыбнулся: — Кажется, звезда не в духе? — Звезда в порядке, спасибо за беспокойство, — Габи уже толкнул дверь, чтобы выйти, когда в ответ раздалось: — Ты бы так под клиентом подерзил. К лицу прилила волна гнева. Да, он танцевал для Феликса, как и для многих других, но чтобы под него ложиться… Даже за большие деньги Габи не пошел бы на это, о чем Феликс прекрасно знал, потому что совсем недавно уже доводилось получать отказ. — Я уже говорил, но повторюсь: ты не по адресу — я не оказываю подобных услуг. Медленно надвигаясь, Феликс пытался установить зрительный контакт с несговорчивым субъектом. — Ну чё ты ломаешься? Не волнуйся, Марат ни о чем не узнает. — Я ослышался или ты снова пытаешься что-то мне предложить? — Не ослышался. Пытаюсь, — хитро сощурив глаза, Феликс упер руки в стену по обе стороны от плеч Габи, отрезая ему пути к отступлению. — Единственное, чем могу помочь, так это советом: переключись на кого-нибудь, более к тебе расположенного. — А я тебя хочу, — горячее дыхание обожгло губы. — Боюсь спросить, с чего такое упорство? — Знаешь, любопытно, что же в тебе такого, что даже Марат не устоял? — Бесит, да? — Что именно? — Что перед тобой устоял, а передо мной нет. В серо-зеленых, достаточно красивых глазах Феликса промелькнуло что-то нехорошее, но все же откровенно на провокацию он не повелся. Дожимая ситуацию, спросил: — Хватит набивать себе цену, я и без того хорошо заплачу, — он прижал Габи к стене всем телом и развел ногой его ноги в стороны. — А знаешь, что я думаю? — обводя кончиком пальца логотип известного бренда на кармане его рубашки, Габи загадочно понизил голос: — Со своими предложениями сам вали к кому-нибудь на хуй, — напоследок, погладив обидчика по щеке, добавил: — Теперь доступно объясняю? Рука резко сползла вниз по животу нерадивой шлюхи, накрывая и сжимая через джинсы член. — А если я тебя прямо здесь выебу? Просто так, бесплатно? Габи продолжительно моргнул и, собравшись с силами, снова посмотрел в привлекательно-отвратительное лицо. Тесная близость этого человека вызывала рвотные позывы, играть и дальше в дразнящее безразличие не оставалось ни сил, ни выдержки. — Как думаешь, что сделает Марат, если узнает, что ты приставал к его парню? — Мы здесь только вдвоем, или ты видишь кого-то еще? — Я серьезно. Мы с Маратом встречаемся. — Очевидно, малыш, тебя ввели в заблуждение. У Марата пунктик — он никогда не встречается с тружениками клубных притонов, одинаково, как и с представителями древнейшей профессии. И это знают все его близкие друзья. Как я вижу, ты в их число не входишь, раз несешь весь этот бред про отношения с ним. — Такое мнение обо мне его однозначно заинтересует. Ты, очевидно, сам не в курсе жизни «близкого» друга. Мне не веришь — его спроси. Мы любим друг друга… Практически неофициальный брак, — Габриэль глубоко дышал, всматриваясь в ненавидящие глаза, наслаждаясь болью, что плескалась сейчас в них. — Только не плачь, пожалуйста. Когда-нибудь и на твоей улице будет праздник, только боюсь, про Марата, тебе все же придется забыть.  А теперь убери от меня руки и сделай шаг назад. Пошатнувшись, Феликс отступил, разжимая пальцы на его запястьях. Не оборачиваясь, Габи вышел за дверь. *** Забрав вещи из гримерки, он шел к служебному выходу, когда на пути замаячил до боли знакомый силуэт. — Ты домой? Уже? — Прости, я спешу, — после разговора с Феликсом подавленность только усилилась. Он понимал, что наговорил лишнего, и за слова придется ответить, возможно, прямо сейчас, но все же сказанное не было до конца ложью, просто Феликсу об этом знать было ни к чему. Бесцеремонно взяв за предплечье, Марат потянул Габи к неофициальной курилке под лестницей, которой пользовался только персонал, ну или приближенные к нему посетители. — Сначала мы поговорим. От непривычно грубого тона сердце пропустило удар, Габи посмотрел недоверчиво, будто сомневаясь, что сейчас именно Марат разговаривает с ним так. Поняв, что повысил голос, Рунаев сделал паузу и, проверив, застегнуты ли часы, продолжил уже спокойнее. — Что ты себе позволяешь? — Значит, Феликс все же решил удостовериться? — То есть, это правда? — Смотря, что он тебе наплел. — Ты сказал, мы встречаемся. — А это не так? — Габи впился пытливым взглядом в черные глаза. — Мы, кажется, расставили все точки еще в самом начале. — Но потом все изменилось. Иногда я даже остаюсь до утра. — Не иронизируй, все серьезно. — Ты недоволен, я вижу. И что дальше? Наорешь на меня? Может быть, ударишь? Мне всегда было интересно посмотреть на твои кардинальные меры. — Не играй со мной, мальчик. Не советую, — растягивая губы в холодной улыбке, Рунаев погрозил пальцем, будто ставя на место зарвавшегося в безнаказанности ребенка. Габи этот жест разозлил до слез, которые пока получилось сдержать. — Ну и что я такого сказал? Что смертельного натворил? — понимая, что с противником у них разные весовые категории, Габриэль сбавил обороты, и слова прозвучали как оправдание. — Я когда-нибудь говорил, что мы вместе? Как пара? — Марат спрятал руки в карманы брюк, отчего вид у него стал еще более официальным, и Габи впервые ощутил, насколько на самом деле велика дистанция между ними. Взрослый, солидный дяденька, отчитывающий хулигана, поцарапавшего его машину — вот как это выглядело со стороны. Никакого равноправия, никакой солидарности, стоило едва заявить о своих правах. Разве что, совсем немного уважения со стороны Марата, да и то, как к человеческому существу, даже не к любовнику. — Словами не говорил… — Габи с трудом сдержался, чтобы не назвать его почтительно на «вы». — Я знаю, что ты хочешь сказать — не нужно. Я не ищу серьезных отношений, и ты, как никто, был в курсе, тем не менее… — Ты можешь врать себе, но меня не обманешь. — Хватит. На любой твой довод — отвечаю: нет. Я не давал обещаний, не говорил о чувствах, даже не намекал… — И все же, позволь закончить. Ты не говорил словами, что я нужен. Но твои глаза, прикосновения. Ты нуждаешься в ком-то настолько, что готов платить за близость. Марат перевел дыхание, с трудом пытаясь сдержать себя в руках. — И тут появился ты? Ответ на все вопросы, решение всех трудностей, — Рунаев насмешливо фыркнул. — А почему нет? — Ты серьезно? — Да, я хочу знать, чем я тебя не устраиваю? Давай, всё как есть, ведь я, правда, ничего не понимаю, — Габриэль сделал шаг вперед, но напоровшись на стальной взгляд, отступил обратно к стене. — Это из-за работы? Если скажешь, я брошу, — Габи протянул руку, несмело беря Марата за запястье, отчего Рунаева неслабо тряхнуло. — Скажи, что со мной не так? Нам же хорошо вместе, и мне кажется… — с трудом, переводя дыхание, но продолжил: — Мне кажется, тебе хорошо со мной, по-настоящему хорошо, так, как бывает, как должно быть между людьми. Так что со мной не так? — Всё с тобой в порядке, — Марат резковато высвободил руку, прерывая опасный контакт. — Просто… Я не люблю тебя, Габ. Так случилось — я не люблю, и вряд ли когда-нибудь еще смогу. Такой вот я… Сам с дефектом, понимаешь? А также я не люблю, когда меня приплетают туда, куда не нужно. Ты не должен был говорить того, что сказал. Зачем, вообще, ты лезешь к кому-то с этими бредовыми разоблачениями? — Я понял все… Не нужно больше. Но Марат не мог остановиться, почему-то казалось, если он еще раз так надолго замолчит, то проиграет — Габриэль переубедит его, все перекроит, перепутает карты. — В своей голове думай что угодно, даже со мной можешь что-то обсудить, но к моим близким со своими выводами не лезь! — Марат уже не сдерживаясь повышал голос. — Я понял! Прости! Я не хотел никого обидеть. Я просто не думал, что ты настолько категоричен. — А нужно думать! Ты не маленький уже. Твои слова могут задеть чьи-то чувства. — А как же мои?.. — синие глаза опалило обидой. — Мои чувства, Марат? Или я не в счет? Ну да, ты же платил мне, откупался, я помню… Ты все учел, все продумал, перестраховался. Я обязательно возьму на вооружение пару твоих приемов. Наверное, мне даже следует сказать тебе «спасибо», — найдя в себе силы, он отошел от стены. — Теперь можно?.. Можно я уже пойду? Марат не ответил, в черных глазах работала мысль. Приняв молчание за знак согласия, Габи попытался его обойти, но тут же почувствовал, как сильные пальцы сжали руку выше локтя. — Что-то еще? — с улыбкой Габи посмотрел в каменное лицо: Марат выглядел незнакомым, суровым человеком, ничего от обаяния бывшего любовника в нем больше не было, казалось, он даже значительно прибавил в возрасте. — Если ты сейчас уйдешь, значит, всему конец, — то ли просьба, то ли констатация очевидного факта, Габи сложно было что-то понять в таком состоянии. — Чему «всему»? Ничего ж не было. Я просто вещь, которую ты однажды купил, и которая больше не хочет продаваться. С опозданием, но все же я нащупал в себе гордость. — Ты для меня никогда не был вещью. — Зато твои друзья считают иначе. Они сами мне говорили, да и тебе тоже, я думаю. Как там у классика? «Вы все натуры тонкие, вам бы только кинопленки, Канны, громкие спектакли, а в моей каморке…»*,  — нервы сдавали, он понимал, что несет уже откровенную ахинею, чему даже начал нервно посмеиваться. — Перестань паясничать. Для меня все это серьезно. — Неужели сожалеешь? Может быть, хочешь отмотать назад, когда мы ничего лишнего еще не сказали друг другу? Марат снова не ответил, видно было, что он судорожно ищет выход, правильные слова, но найти их не может, как и не может врать, хоть ложь и могла бы выправить ситуацию. — Я тебе тоже с самого начала, кажется, сказал, что за бабки под мужиков не ложусь… — перед глазами поплыло: тот их разговор в машине, конверт, который он пытался отдать. — Я согласился только потому, что ты понравился мне, я думал, со временем что-то изменится. Если бы я действительно был тем, за кого приняли меня твои друзья, да и ты сам поначалу, я мог бы и дальше продолжать с тобой трахаться, даже после этого разговора. Но я услышал сейчас достаточно, чтобы понять: мне с тобой ничего не обломится, ты не передумаешь, не захочешь меня узнать и, тем более… — произнести «никогда не полюбишь» не позволила и без того уязвленная гордость. — Так больше нельзя. Знаешь, мне ведь тоже бывает больно… Рунаев лишь крепче сжал его руку: — Зачем ты это делаешь? — Что именно? — Зачем говоришь все это? — Марат, прекрати, мне больно. — Я не хочу, чтобы все так заканчивалось. — А как? Как ты хотел, чтобы это закончилось? — Ты не понимаешь… — Нет, это ты не понимаешь. Все так и должно было случиться. Теперь просто отпусти меня. Марат не двигался: пальцев не разжимал, слов не произносил, только взгляд его становился свирепым. Очередное «нет» вызывало однозначно агрессию. Вспомнился Даня, да и Ник тоже. — Не усложняй, я охрану позову, — отрывисто произнес Габи. — А мне этого не хочется. — Надеюсь, ты понимаешь, что назад пути не будет? — почти прорычал Марат, одновременно разжимая пальцы. — Надеюсь, это понимаешь ты, — так же четко парировал Габриэль, направляясь к выходу. ______________________________________________________ * цитата из трека «Тентакли» Оксимирона.