Красная нить на запястье.

      За окном стояло тихое утро. Где-то совсем рядом шуршала вода, набегающая на легкий песок. Драко подумал, что летом тут должно быть очень здорово, и даже купаться можно. Но и сейчас обстановка нравилась ему. Вокруг не было никаких следов людской деятельности, лишь ровная земля, уползающая во все стороны и обрывающаяся у самой воды.       Как Малфой понял со слов Поттера, это был небольшой островок, затерянный у берегов Англии, и купить дом тут не составило труда, ведь у магглов не пользуется спросом недвижимость на недоступных территориях, ведь трансгрессировать они не умеют, и Драко улыбался, вновь наклоняясь к Гарри, целуя нежно, словно благодаря.       Сейчас же Поттер еще спал, в который раз сбросив плед. Драко лишь усмехнулся, присел на край дивана, поправляя ткань, и не смог удержаться от того, чтобы не коснуться волос гриффиндорца. Малфой чуть погладил пушистые темные пряди, и хотел было встать, как его схватили поперек талии, удерживая на месте. — Мог бы и сказать, что не спишь, — Драко улыбнулся, наблюдая за тем, как Поттер укладывается ему на колени. — Мог, но не сказал, — пробормотал тот, проводя носом по животу слизеринца, и ощущая как тонкие пальцы вновь зарываются в собственные волосы, — Ты чего так рано-то встал? Давай обратно ложись. — Мне не спится что-то. Я завтрак хотел приготовить, но ты со своей чертовой маггловской техникой...Короче ты сам виноват, что не будет тебе кофе и тостов в постель, — Малфой чуть хмурился, а Гарри же наоборот тихо рассмеялся, пихая его в бок. — Я виноват? Это же ты не можешь справиться с элементарным прибором! — усмехнулся тот, открывая наконец глаза, и весело глядя на покрасневшего Драко. — Ты понатащил в дом чертову маггловскую технику, прекрасно понимая, что я не умею ей пользоваться, а теперь еще издеваешься? — А ты учись... — Да с какой стати! — воскликнул Драко, а Поттер опять залился смехом, наблюдая за его реакцией. А потом вдруг сомкнул ладони на шее слизеринца, и повалил того на диван, забираясь сверху.       Малфой сделал вид, будто не доволен происходящим, но Гарри прекрасно видел, как уголки его губ дрогнули на несколько секунд, едва не превратившись в улыбку. Поттер осторожно провел ладонями вдоль выпирающих ребер слизеринца, чуть помедлив, забрался под футболку, ощущая, как вздрогнул Драко. Руки Гарри были немного холодными, его действия вызывали мурашки, и Малфой порывисто выдохнул, закрывая глаза, а в следующую секунду уже был втянут в нежный, ленивый поцелуй. Он опять тонет в глазах гриффиндорца, и не верит в действительность происходящего, не верит в то, что подобное может быть правдой, и что можно ощущать всю эту бурю эмоций по отношению к одному-единственному человеку. Кажется, Поттер понимал все без слов, так тепло улыбаясь ему, и именно в тот момент Малфой осознавал, что это такое - любить по-настоящему.       Раздался достаточно громкий стук, и оба парня вздрогнули, переводя взгляды на стекло. Снаружи, еле заметный за полупрозрачными занавесками, сидел крупный белоснежный филин. Сердце Драко упало, ведь эту птицу он узнает из тысячи. Гарри встревоженно смотрел на хмурого слизеринца, без слов слезая с него, позволив встать. Драко же подошел к окну, распахивая его.       В комнату моментально ворвался морозный воздух, и в сердце Гарри поселилось некое неприятное предчувствие. Малфой не ошибся, признав в филине птицу его матери, ведь на письме красовался семейный герб. Драко осторожно погладил птицу по жестким перышкам, а затем вытащил аккуратный конвертик из клюва. Филин тут же грациозно распрямил крылья и унесся в бесконечную синюю высоту.       Слизеринец проводил его взглядом и принялся распечатывать письмо. Чем сильнее он хмурился, тем меньше нравилось это Поттеру, и через несколько минут он уже стоял рядом, обнимая Драко за талию и заглядывая через плечо в послание, которое тот держал. Малфой не был против того, чтобы Гарри увидел то, о чем говорила мать, он лишь чуть подался назад, прижимаясь к крепкой груди, а когда дочитал, то закрыл глаза, немного повернув голову, уткнулся носом куда-то в висок Поттеру, тяжело выдохнув. — И что, ты поедешь? — немного обиженно проговорил Гарри, когда достиг последней строчки письма. Драко нехотя открыл глаза, тоскливо всматриваясь в лицо гриффиндорца и кивнул. — У меня нет выбора, Гарри, я...— они оба уже решили, что проведут каникулы вместе, и было так легко на душе, но теперь письмо от матери Драко в один момент разрушило сладкие грезы. Нарцисса писала, что серьезно заболела, и ей срочно хочется видеть сына у себя. Малфой должен был переживать вероятно, но он почему-то чувствовал, что мать просто лжет, лишь бы хоть как-то заманить его к себе. И ему действительно было жаль, что придется расстаться с Поттером сейчас, когда все только началось. Он страшился, что за время их разлуки может произойти что угодно, потому так не хотел оставлять Гарри, словно предчувствуя недоброе. Гриффиндорец, кажется, понимал его мысли, потому развернул парня к себе, беря в ладони лицо Драко, и прошептал в самые губы, ласково улыбаясь: — Не беспокойся, поезжай. Вдруг что-то серьезное. Все у нас будет хорошо, — и Драко кивнул, сминая письмо, обнял Поттера, наслаждаясь его теплом. А в груди вновь заворошились склизкие сомнения. — Я буду ждать, приезжай сразу, как сможешь, ладно? — голос Поттера был тихим, а в глазах стояла грусть, но он по-прежнему улыбался. Драко обнял его еще раз, осторожно коснулся губ, словно прощаясь без слов и кивнул. В душе он чувствовал, что увидятся они только в Хогвартсе. Малфой развернулся, стараясь не глядеть на Поттера, прошел несколько шагов от дома, шурша песком под ногами, и трансгрессировал к семейному особняку, намереваясь собрать вещи в поездку.       Гарри некоторое время постоял еще у дверей домика, грустно смотря на то место, где пару секунд назад был Драко. Тяжело выдохнув, он скрылся в помещении. Одному ему было делать там нечего, потому уже через пару часов Поттер отправился обратно в Лондон, а оттуда уже в Нору.       Ему было немного неловко, что он не приехал к Уизли на Рождество, ведь те все-таки ждали его. Но Малфой действительно важнее, и благодаря ему это Рождество стало лучшим, словно обещая долгожданное счастье. У Гарри на душе было наконец спокойно, он знал, что существует человек, которому действительно есть дело до него, что Драко, вероятно, сейчас думает о нем, и наверняка скучает. Он просто знал это, и потому было так легко.       Поттер появился на пороге Норы уже после полудня, с чувством сильной ностальгии прошел по заметенному снегом двору к двери в дом, замечая парочку садовых гномов, копошившихся неподалеку, и улыбнулся. Дверь распахнулась мгновенно, его тут же захватила в объятья миссис Уизли, окружая запахом приторных, но достаточно приятных духов. Он обнял ее в ответ, радуясь встрече, и стараясь не думать, что она явно еще питала надежды выдать за него Джинни.       В доме было тепло, даже жарко, особенно с мороза, и невероятно сильно пахло свежей выпечкой. Гарри мгновенно ощутил сильнейший голод, вспомнив, что даже не завтракал. — О, Гарри, дорогой мой, почему ты вчера так и не приехал? Мы все тебя ждали! — спросила она, смотря ему в глаза, а потом вдруг всплеснула руками и побежала к плите, снимая с огня лист с пирогом. — Так получилось, я правда хотел, но возникли неотложные дела. Но теперь я тут— он улыбнулся женщине, а та лишь покачала головой, перекладывая пирог на тарелку.       Гарри, кажется, слишком откровенно голодно смотрел на очередной кулинарный шедевр миссис Уизли, потому она лишь усмехнулась, заметив это, а через несколько секунд уже всучила Поттеру тарелку с куском горячего пирога, усаживая того за массивный дубовый стол.       Гарри хотел было возразить из вежливости, но женщина настояла, и гриффиндорец, поблагодарив ее, принялся за угощение. Через минуту на первом этаже появился Рон, а за ним семенила Гермиона. Они оба немного удивились, увидев в комнате Гарри, а потом улыбнулись ему, явно радуясь, что тот все-таки приехал.       В коридоре они столкнулись с Джинни, впервые после их расставания, Гарри застал ее одну, без стайки подружек вокруг. Гермиона тревожно посмотрела на него, но не стала противиться Рону, подтолкнувшему ее в комнату, дабы дать сестре наконец поговорить с Поттером наедине.       Некоторое время они стояли молча, Джинни нерешительно прятала взгляд, а Гарри, честно говоря, не очень-то хотел вести с ней беседы, так как девушка действительно опротивела ему после серии тех драматичных истерик, которые казались теперь такими далекими, и Поттер ясно ощутил то, как сильно ему помог Драко справиться со всем этим послевоенным кошмаром. Парень хотел было развернуться и уйти, как Джинни вдруг тихо спросила: — Ну и что, как ты хоть? — в ее голосе не было прежней веселости или же напускной пренебрежительности, с которой она говорила с ним всякий раз, в окружении друзей. И Поттер подумал было, что сейчас она действительно интересуется его состоянием, хоть и не знал зачем. — Я...Все просто замечательно, — болтнул он, а Джин резко помрачнела, нахмурившись, явно желая услышать другой ответ. Гарри не стал спрашивать о ее жизни, зная прекрасно, что у нее уже пропало желание говорить, ведь его ответ Джинни не устроил. Возможно, она рассчитывала услышать грустную историю о том, как по ней скучает Поттер, но вместо этого получила искренний ответ, сопровождавшийся действительно счастливой улыбкой, прямо противоположной ее ожиданиям.       Девушка пробормотала что-то в духе "рада за тебя" и, взмахнув копной рыжих волос, исчезла на лестнице, даже не взглянув на Гарри. Поттер ощущал какие-то смешанные эмоции, почему-то каждая встреча с Джинни вызывала озлобленность и неприязнь, пусть он и не был настроен на это. Просто что-то в ней отталкивало его теперь.       Покачав головой, Гарри зашел в ставшую за многие годы родной, комнатушку Рона, и устроился на полу возле кровати. Гермиона сидела на раскладушке, стоявшей напротив, а Рон расположился под маленьким оконцем, на турецкий манер сложив ноги. Они о чем-то спорили, но мгновенно замолчали, стоило Гарри войти в комнату, благодаря чему у того сложилось такое впечатление, будто причиной спора был он сам.       Гермиона немного виновато смотрела на него, изредка косясь на рыжего, но так ничего и не произнесла. Какое-то время в комнате стояла полная тишина, но потом, слово за слово, завязался разговор совершенно обыденный, и Поттер вновь почувствовал присутствие лучших друзей в своей жизни.       Когда в доме все стихло, и многочисленные его обитатели уснули, Рон вдруг поднялся со своего места, и виновато глядя на Гермиону, достал из-под кровати ящик, в котором лежало несколько бутылок огневиски. Гарри удивленно поднял брови, смотря на все это добро, а Гермиона возмущенно зашипела: — Рон! Ты с ума сошел! Ты обещал мне не пить эту дрянь! — Эй, Гарри же приехал! Мы с ним ужасно долго не общались, так что я хочу это отпраздновать! — возмутился рыжий, хоть и сильно смутившись. Гермиона холодно посмотрела на него, но потом вздохнула, махнув рукой, и взялась за книгу, лежавшую рядом.       Гарри сначала хотел отказаться, но потом все же принял из рук Рона стакан с алкоголем. Поморщившись, он отхлебнул один глоток, ощущая как обжигающий напиток раздражает горло. Гермиона с отвращением смотрела на эту картину, категорически отказавшись выпить даже пол стаканчика.       Время шло, а количество полных бутылок достаточно быстро уменьшалось, ибо парни вошли во вкус и пребывали в просто прекрасном настроении. Рон уже не пользовался стаканом, отпивая прямо из горла, а Гарри, который весьма восприимчив к алкоголю, своего уже перебрал, и теперь сидел с глуповатой улыбкой, напевая какую-то мелодию и бессмысленно пялясь в потолок. Гермиона смотрела на все это крайне скептично, даже иногда вставляла в пьяную беседу резкие фразочки по поводу их состояния, которые оба парня пропускали мимо ушей. — А я придумал! Давайте поиграем во что-нибудь...М, Герми...Миона, ты говорила про какую-то игру смешную...Ну там надо отвечать на вопросы еще и бутылку крутить...— заикаясь промямлил Рон, и во все глаза уставился на раздраженную девушку. — Это называется "Правда или действие", — холодно ответила она. И Гарри активно закивал, так как его пьяному уже организму вдруг очень захотелось сыграть в эту маггловскую игру. Рон поднял вверх указательный палец и на манер какого-нибудь гениального ученого проговорил, путаясь в собственных словах: — Тогда, играем! Правил не помню, ну да и ладно. Мы и так справимся!       Он неловко поднялся, переползая на середину маленькой комнаты, потянулся за бутылкой, которую ему не сразу удалось взять, но потом он торжественно потряс стекляшкой, и поманил буквально растекшегося у кровати Поттера к себе. Гарри, не переставая улыбаться как полный дурак, пересел ближе, скрестив ноги. Они вместе принялись уговаривать Гермиону сыграть с ними, и через несколько минут пьяного бреда, девушка всплеснула руками, послав все к чертям, спустилась на пол и уселась рядом с Роном, под радостное улюлюканье друзей. — Гарри, начинай! — возгласил рыжий, достаточно резко опуская пустую бутылку на пол между ними. Поттер потянулся к стекляшке, и сильно раскрутил ее, когда та остановилась, горлышко ее четко указывал на Гарри, а задняя часть - на Рона. И оба залились безудержным смехом. — Выбирай! Правда или действие?! — Действие! — ответил Гарри. — Тогда ты должен прямо сейчас...Придумал! На руках ходи! — они оба вновь покатились со смеху, и даже Гермиона улыбнулась, смотря на то, как Поттер, покачиваясь, поднялся, наклонился вперед, упираясь ладонями в пол, и попытался было встать на руки, но координация у него в тот момент была плохая, потому он сразу же завалился куда-то вбок, едва не расплющив очки, секунду назад съехавшие с лица.       Все трое звонко засмеялись, совершенно не заботясь о том, что их могут услышать. Раскрасневшийся Гарри вновь подполз на свое место, с видом победителя уставился на бутылку, которую на этот раз крутил Рон. Горлышко показало на Гермиону, а задавать вопрос должен был Гарри. — Правда, — нехотя выговорила девушка, понимая, что в пьяную голову Поттера может прийти какое угодно действие, даже самое абсурдное, потому она сочла более привлекательным вариант с правдой. — Спроси ее, выйдет ли она за меня замуж? — зашептал ему на ухо Рон, умудрившись сделать это так, что Гермиона не услышала и слова, Гарри же улыбнулся, ответив другу так же тихо: — Сам ее и спросишь. Я вам не...Забыл...Точно! Я вам не сваха.— они захихикали, а девушка тем временем теряла терпение. — Нельзя подсказывать, Рон. — строго сказала она, на что рыжий пожал плечами. — Он не подсказывал. Хорошо...Ты используешь приворотное зелье на Роне? — спросил наконец Гарри, а Гермиона сначала удивленно посмотрела на него, а затем улыбнулась и покачала головой. — Нет. Скорее тогда он приворожил меня. — Эй, а кто-нибудь знает, когда в эту игру играешь, можно ли соврать? — вдруг немного обиженно произнес Рон, — Гермиона, а если ты правда меня приворожила? Гарри, она ведь могла! — растерянно бормотал он, а друзья переглянулись и расхохотались, ведь выражение лица рыжего было таким, словно на него ведро воды только что вылили, — Это не смешно! — Мы играем на магических условиях. И если ты врешь, то покрываешься потом красными пятнами, такая особенность этой игры у магов. Как видишь, я пока что в порядке, — добродушно произнесла Гермиона, а Рон некоторое время всматривался в ее лицо, даже подобрался ближе, а потом облегченно выдохнул: — И правда... — Ладно, играем дальше. Ита-а-ак! — протянул Гарри, — Гермиона, твой ход!       Несколько раз Поттеру выпадало задавать вопросы или придумывать действия, в следствии чего Рону пришлось танцевать канкан, а Гермиону он вынудил исполнить гимн Хогвартса, но больше всего Гарри самому необходимо было либо говорить правду, либо выполнять что-то. Таким образом он успел отжаться пол сотни раз, пригласить на вальс швабру и даже попытался выполнить сальто, под несмолкающий хохот Рона, который и задал ему это задание. — А давайте поменяем правила? Говорить просто да или нет не интересно. Предлагаю отвечать полным ответом на все вопросы в разделе "правда", — вдруг спросила Гермиона через некоторое время, когда Рон уже засыпал, опершись на кровать. Гарри закивал, не обратив внимания на хитрые искорки, плясавшие в глазах подруги. — Рон, что скажешь? Согласен?— поинтересовался у рыжего Гарри, тряхнув того за плечо. Уизли разлепил глаза и тут же согласился, не очень-то понимая на что, но Гермиону это не интересовало. Она тут же раскрутила бутылку, которая указала на Рона. — Действие, — парень немного оживился. — Я даже не знаю...Вы все время выбираете действие, у меня фантазия кончается. Изобрази гусеницу, —ответила девушка спустя некоторое время. Гарри подивился глупости этого задания, но зрелище было крайне комичное: Рон лег на живот, прижав руки к телу, и попытался ползать по комнате, что выходило у него крайне плохо. — Все, молодец, можешь выходить из образа, — усмехнулась Гермиона, глядя на нелепо ползущего Рона, впрочем, это больше походило на конвульсии, — Гарри, твоя очередь. — Поттер раскрутил бутылку, и она предательски показала горлышком на него. — Действие, — в который раз выбрал он. — Ну нет, выбирай правду на этот раз, — возразила Гермиона, которой выпало задавать вопрос или действие. Гарри поморщился, но делать было нечего, потому что они с Роном действительно выбирали только действия. Глаза девушки горели каким-то странным огнем, ярко блестя в свете настольной лампы. И Поттеру совершенно не понравилось торжество, отразившееся в них в тот момент, когда он произнес короткое "Правда". — Что ты чувствуешь к Драко Малфою, — выпалила она, не сводя глаз с мгновенно похолодевшего Поттера.       Рональд издал какой-то странный звук, походящий на ликование, и перевел взгляд на смущенного Гарри. Некоторое время он молчал, думая о том, как избежать вопроса, но после пришел к выводу, что он влип окончательно, и соврать никак не удастся, друзья в любом случае поймут это, ведь в игре действует магия, и он тут же покроется пятнами. — Я люблю его, — серьезно ответил Гарри, осторожно глядя на друзей, откровенно страшась их реакции. Гермиона лишь нежно улыбнулась, а Рон застыл на целый десяток секунд, потом отмер, удивленно распахнул глаза и присвистнул. — Ты не шутишь? — переспросил он, буквально поедая Гарри взглядом. А Поттер нахмурился, немного протрезвев даже. — Нет, не шучу. Я действительно люблю Малфоя. — немного резко произнес он, ведь слишком пристальный взгляд Рона нервировал. — Гарри, не злись, ладно? Мы...— вступилась было Гермиона, но почти сразу замолчала, не находя слов, — Я хочу сказать, что нам не важно то, кого ты любишь или с кем проводишь время. Ты можешь сказать нам о чем угодно, и меня правда огорчает тот факт, что после стольких лет дружбы ты умолчал о таком... — Поверить не могу, Гарри! Он же...— начал было Рон, но Гермиона тут же шикнула на него и тот замялся, — Она права, Гарри, ты должен был сказать нам. — Я боялся. Спасибо...— у Поттера словно сняли еще один камень с души, и стало так легко.       Подумать только, он впервые произнес эти слова в слух, слова о своих чувствах к Драко. И ему стало немного не приятно, что сперва их услышали друзья, а не тот, кому предназначалось заветное "Я тебя люблю". Гарри вдруг ощутил резкую потребность в Драко, ему ужасно захотелось увидеть слизеринца прямо сейчас, коснуться пальцами теплой щеки и прижать к себе худощавое тело. — А он что? Ты говорил ему? — осторожно спросила Гермиона, вырывая Поттера из раздумий. — Ну...Не сказал, но мы вчера...В общем, мы, получается, вместе, — неловко выговорил Гарри, заливаясь краской. — Так вот почему ты не приехал к нам! Я так и думала! — воскликнула Гермиона, — Значит, у вас взаимно? — Кажется да, но мы как-то не обсуждали это. — Не волнуйся, на самом деле, по Малфою очень хорошо видно, что он тоже...К тебе не равнодушен, так что...— Гарри удивленно воззрился на нее, а девушка лишь смущенно улыбнулась, и подсела к нему поближе, — Я так рада, что у тебя наконец-то все хорошо, ох Гарри... — Ты знала, да? — спросил он, и девушка кивнула, теребя в руках край свитера. — Я не знаю, как другие не заметили, может они просто не знают тебя так же хорошо, как я, но это было очевидно, — призналась она совсем тихо.       Поттер был смущен и растерян, ведь получается, что то, что он думал никто не знает, оказывается давно было разгадано Гермионой, и хорошо если только ею. Хотя Гарри и не боялся осуждения других, это могло задеть Драко. А значит повлекло бы за собой нежелательные последствия. Но, откровенно говоря, стало куда легче на душе, ведь теперь не придется придумывать оправдания постоянному нахождению рядом с ним Малфоя, что очень радовало Гарри, ведь он не любил врать кому бы то ни было, тем более - своим друзьям. — Ну ты даешь, Гарри. Ты счастлив с ним? Правда? — спросил все еще шокированный Рон, и Поттер утвердительно кивнул. Рыжий пожал плечами, — Ну раз так, то хорошо. Но я сам убью его, если он посмеет испортить тебе жизнь, — немного воинственно закончил Рон, и Гермиона рассмеялась, а за ней последовал и Гарри.       В комнате было тепло, в воздухе словно висела та самая атмосфера веселья и дружбы, что бывала в старые времена, когда они втроем собирались тут, еще тогда, в те далекие годы до войны. И всем троим было невероятно приятно вновь ощутить былую сплоченность, вероятно впервые после победы.       Никто из них не заметил, что дверь была совсем немного приоткрыта, и уж тем более, ни один не смог увидеть в темноте коридора тонкий девичий силуэт. Джинни слышала каждое слово, от бессилия и ярости сжимая кулаки в тот момент, когда Поттер говорил о своих чувствах к Драко, и ее самолюбие было уязвлено этим. Она была уверена, что куда лучше, чем этот заносчивый, до омерзения манерный слизеринец.       Девушка подумала о том, что это наверняка приворот, ведь разве можно любить такого, как Малфой, Пожирателя смерти, наверняка убившего множество людей. Но когда Гермиона сказала, будто по поведению Драко заметно, что тот влюблен в Гарри, она выдохнула, нахмурившись, и не очень-то ей поверила. Пусть даже сама видела частенько эти странные взгляды, что Драко бросал на Поттера, но Джинни категорично отказывалась признавать, взаимность их чувств. В тот момент она еще не знала как, но твердо решила разорвать магию, слишком очевидно связывающую Гарри и Драко.       Девушка осторожно отступила в тень, стараясь не шуметь, спустилась по лестнице и скрылась в своей комнате, а сверху еще долго слышались разговоры и смех троицы гриффиндорцев.