Full lungs

Так незаметно и подходит лето — лето только по календарю, потому что погода до сих пор стоит прохладная и совершенно весенняя. Гроза за грозой, пасмурный сухой день сменяется пасмурным дождливым, и создаётся впечатление, что пелена туч будет тянуться бесконечно, не давая места солнцу. В этот день опять идёт дождь. Чонгук сидит в столовой в одиночестве — Тэхён ещё не подошёл, а Чимин давным-давно взял за привычку проводить обеденные перерывы не с ними. Он рассматривает пелену дождя за окном, без аппетита поедая обед, и думает о том, как будет выкручиваться из сложившейся ситуации. В скором времени должны были объявить точную дату и время проведения экзаменов. В школе куда ни глянь — все либо застряли в учебниках, либо обсуждают предстоящие тесты или проверяют друг друга на знания. Чонгук слышит краем уха, что они обсуждают, и заранее понимает, что если эти темы попадутся на экзаменах, то он точно их завалит. Хотя погодите — он ведь завалит их в любом случае. Кто-то сбоку громко смеётся, и Чонгук на автомате поворачивает голову. Кучка девочек-первогодок никакого интереса не представляет, зато он замечает тех, на кого стоит обратить внимание. Почти у самого входа он видит Чимина (и это само по себе удивительно), который разговаривает с Хосоком. Лицо у него недоверчивое и не слишком-то довольное, словно он не совсем хочет продолжать разговор. Кажется, у Хосока все же нет шансов. — На кого смотришь? Рядом садится Тэхён, опуская на стол поднос с едой, и отслеживает направление его взгляда. — Да так, ничего особенного. — Чимин? Давно с ним не пересекались. А чего это у тебя такой напряжённый взгляд? Поссорились? Чонгук качает головой, возвращаясь взглядом к подносу. — Ничего особенного, я же говорю. Просто… Тэхён выгибает бровь. — Просто что? Или дело в Хосоке? — В обоих. Черт, я не знаю, как объяснить, но Хосок подбивает клинья к Чимину и я не знаю, как на это реагировать. Тэхён опять смотрит в их сторону, с интересом их рассматривая, и задумчиво тянет: — Думаю, у него ничего не получится. — Он чертовски настойчивый. Я и не хочу, чтобы у него что-то получалось, но… Хосок нравится мне больше, чем Мин Юнги. Тэхён переводит на него удивленный взгляд, приподнимая брови. — Почему? Юнги хоть и кажется сволочью, но на самом деле он не такой. Однажды, когда мы ещё с тобой не были знакомы, я встретил его у кабинета медсестры. Там было закрыто, а у меня неконтролируемо шла кровь из носа. Юнги помог мне ее остановить. Чонгук закусывает губу. — Так или иначе, он на него дурно влияет. — А ты, — усмехается Тэхён, — на меня влияешь хорошо? Чонгук вздергивает брови. — Относительно… Нет. — Ну вот именно. — Тэхён внимательно всматривается в его глаза, изучая выражение его лица. — Что с тобой в последнее время? Ты какой-то угрюмый постоянно. Задумчивый. Чонгук пожимает плечами. — Понятия не имею. Просто чувствую тревогу какую-то… — Я не могу помочь? Тот качает головой, невольно улыбаясь. — Знаешь, как ты можешь помочь мне прямо сейчас? Поцелуй меня. — Прямо тут? — Нет, но мне необходимо это как можно быстрее. Считай, экстренная помощь. И они ещё долго, почти весь остаток перерыва на обед, оказывают ему экстренную помощь в кладовой. Чонгук бы и рад оставаться там дальше, в объятиях Тэхёна, а не возвращаться обратно к урокам.

○○○

Они закрываются в комнате Тэхёна, готовясь к зачёту по истории; в подоконник уныло стучат дождевые капли, в комнате выключен свет, а лёгкие занавески раздувает ветер из щели в приоткрытом окне. Чонгук ловит себя на том, что совершенно не читает учебник, задумавшись, а просто бегает глазами по тексту и листает страницы. Он кидает взгляд на Тэхёна — тот вообще уставился в окно, подперев подбородок рукой. — Что такое? Тэхён вздрагивает, смотрит на него и пожимает плечами. — Сосредоточиться не могу. У меня уже даты перед глазами плавают… Чонгук усмехается и откидывается на стуле, отставляя учебник подальше. Он понимал то, что им следовало знать историю своей страны и всяких там великих политиков, которые подняли их с колен, и подобное… Правда, с другой стороны, он все равно умрет, зачем ему нужны будут такие же мертвые люди?.. — Пойдем на улицу? — Что? — отмирает Чонгук. — Там же дождь. — Летний дождь. Ну пошли, это же романтика и все дела. — Будет романтично, если я заболею. — Если и заболеешь, я буду поить тебя куриным бульоном и окружу заботой и любовью, — мурлычет Тэхён. — Пошли. Чонгук закатывает глаза, но позволяет ему утянуть себя за руку. Дождь недостаточно сильный, чтобы сойти за ливень, но все же значительный. У Чонгука немедленно намокает челка и ткань толстовки на плечах. Да, июнь, да, лето, но погода стояла такая холодная, словно в середине осени. Чонгук всерьез думает, что может заболеть, пока пытается хоть как-то согреться под потоками воды. От холода его отвлекает Тэхён. Он выглядит таким чертовски счастливым, когда раскидывает руки в стороны и упоенно подставляет лицо упругим каплям дождя, что Чонгук глаз отвести не может. — Я… чувствую, будто они вот-вот раскроются, — почти шепчет он, но его голос на удивление хорошо слышно. — Понимаешь, будто я снова могу дышать как следует. Дышать водой. Чонгук любит дождь, но попадать под него — не особенно, потому что холодно, мокро и волосы к лицу липнут. Лучше уж наблюдать за ним из теплой сухой комнаты. Но Тэхён выглядит таким абсолютно счастливым, что у него не хватает духа позвать его под навес. Чонгук притягивает его к себе и целует в мокрые улыбающиеся губы. На самом деле вранье все то, что описывают в бульварных романах и любовных мелодрамах — целоваться под дождем не так и круто. Вода стекает по лицам и мокрым волосам и попадает в рот, но один только факт того, что Тэхён в поцелуй счастливо улыбается, повышает его качество на несколько пунктов. — Ох, черт, — хмурится Тэхён, когда отстраняется и убирает с его лица мокрые волосы. — Я совсем забыл, что сейчас холодно. Идем в дом? Потом, когда их поглощает темнота коридора, Чонгук говорит куда-то вслепую:  — Мне холодно и мне нужен ещё один поцелуй. Тэхён тихо усмехается и, наткнувшись руками на его грудь, притягивает к себе за мокрую ткань толстовки и целует. Тут, именно в этом темном коридоре прихожей, они и поцеловались впервые несколько месяцев назад. Вспоминать об этом было так приятно, что Чонгук бы записал это куда-нибудь, чтобы не забыть всех деталей, и перечитывал потом, чтобы напомнить себе, что он этого не выдумал. Правда, сейчас мысли идут совсем в другое русло. Чонгуку до сих пор мокро и холодно, да и одежда под дождем насквозь вымокла, но ладони Тэхёна на контрасте такие горячие, что по коже разбегаются мурашки. Он проскальзывает руками под кофту Чонгука на поясе, ведёт по коже с нажимом и чуть надавливает на его поясницу, вынуждая слегка выгнуться. Чонгук обожал, когда в нем просыпалась эта ведущая сторона. Это было ужасно соблазнительно.  — Где ты такого понабрался? — шепчет он с усмешкой, когда Тэхён отрывается от его губ и следует по линии челюсти цепочкой поцелуев.  — Было, у кого. — Он чуть закусывает кожу прямо под челюстью, и Чонгук сбивается в дыхании. — Пойдем наверх? И теперь то, что у Тэхёна такой большой дом — ни черта не круто, потому что оторваться друг от друга по пути наверх, поднимаясь по темному лестничному пролету, практически невозможно. Они ещё долго целуются у самой двери: Чонгук прижимает Тэхёна к стене, сжав пальцы на ручке двери и не решаясь прервать поцелуй, чтобы открыть ее.  — Черт возьми, — тихо ругается Тэхён. — Просто сделай это. Он дергает за ручку, и они в обнимку вваливаются в комнату, падая на кровать. Тэхён быстро берет верх и седлает его бедра, пригинаясь и глубоко его целуя. Чонгук охает, когда он подаётся тазом вперёд в очень недвусмысленном жесте. И, прежде чем он успевает что-то предпринять, Тэхён разрывает поцелуй и смотрит на него блестящими от возбуждения глазами.  — Я хочу тебя, — выдыхает он.  — Что? — теряется Чонгук незамедлительно. — Хочу тебя. Хочу заняться с тобой любовью. Нам уже давно пора прекратить ходить вокруг да около. Чонгук вздыхает, мягко отстраняя его за плечи.  — Слушай…  — Слушать что?  — Не думаю, что нам стоит…  — Нет, это ты послушай, — говорит Тэхён твердо и принимает сидячее положение, глядя на него сверху вниз. — Если ты считаешь, что я не готов, то это не так. Мы встречаемся уже больше трех месяцев, давно пора уже… — Если ты думаешь, что нам нужно заняться сексом только из-за того, что мы долго встречаемся, то я не думаю, что пока стоит это делать. Тэхён отчаянно закатывает глаза и отводит от него взгляд. — Я уже не ребенок, Чонгук, — бормочет он. — И у меня тоже есть физиология и желания. Или проблема в другом?  — В чем?.. — теряется Чонгук. Он приподнимается на локтях и тоже садится, придерживая Тэхёна за поясницу.  — Да в чем угодно. Я не привлекаю тебя в этом плане?  — Не в этом дело. Я просто не хочу, чтобы ты потом жалел об этом.  — Жалел? — бормочет Тэхён с сомнением, пока Чонгук мягко гладит его по волосам. — Я не буду жалеть о том, что потерял девственность со своим первым парнем.  — Уверен?  — Абсолютно. Чонгук запускает пальцы в его волосы, улыбается и опускает его на постель, разводя его ноги в стороны. Если честно, то он не так себе представлял их первый раз — он должен был произойти без неловких разговоров, спонтанно и так, чтобы на всю жизнь запомнилось. А теперь он ощущает на себе довольно большую ответственность за то, чтобы Тэхён в итоге ни о чем не пожалел. Сам Тэхён закидывает руки на его плечи, привлекая к себе ближе, и целует так чувственно, что все мысли из головы немедленно выветриваются. Чонгук цепляет футболку на его животе и тянет вверх, ненадолго разрывая поцелуй, чтобы снять её и откинуть куда-то вбок. Его абсолютно дурманит то, как Тэхён ощущается под пальцами — его гладкая теплая кожа, остро выделяющиеся ребра и тазовые косточки… Чонгук не может игнорировать желание зацеловать это все до последнего сантиметра. Он слегка отстраняется, целует Тэхёна в подбородок и — он не может не — коротко и нежно чмокает в кончик носа. Тэхён довольно улыбается, но потом охает, откидывает голову назад, на смятые простыни, и крепко жмурится, когда Чонгук приникает губами к его шее. Раны, оставленные жабрами, уже затянулись и превратились в темно-красные рубцы, почти готовые сойти на нет и остаться едва заметными шрамами. Чонгук аккуратно ведёт вдоль них губами, и Тэхён тихо шипит, сжимая в пальцах пряди его волос. Волосы и одежда у них до сих пор мокрые и холодные, неприятно липнущие к коже. Чонгук откидывает челку со лба и садится, чтобы стянуть с Тэхёна шорты.  — Ты… — тянет тот с неуверенностью, оставаясь в одном нижнем белье.  — Я? Вместо ответа Тэхён тянется к нижнему краю его толстовки и настойчиво тянет его вверх. Чонгук усмехается и стягивает ее через голову, и от прохладного воздуха, лизнувшего влажную кожу, по рукам идут мурашки. Тэхён тянет его на себя за плечи, скользит ладонями по его спине и шепчет на ухо:  — Я тебе говорил когда-нибудь, какой ты красивый? Чонгук только хмыкает в ответ.  — Так вот. Ты просто потрясающий. Я это заметил, когда мы ещё не были знакомы даже.  — Правда? — бормочет Чонгук и спускается губами по его обнаженной груди. Все синяки и ссадины, которыми раньше красовалась его кожа, уже давно сошли, остались только белесые крохотные шрамики. Чонгук отмечает поцелуями каждый из них.  — Чистая. Знал бы ты, как мои одноклассницы обсуждают тебя на уроках… Я даже начинал ревновать.  — М-м? — улыбается Чонгук, проводя носом по мягкой коже над резинкой его белья. — И что они говорят? С этими словами он кладет ладонь на его член сквозь тонкую ткань трусов и мягко его сжимает. Тэхён громко ахает и вскидывает бедра навстречу прикосновению.  — Ты…  — Я? — повторяет Чонгук с улыбкой. На этот раз он стягивает с него и белье, оставляя его абсолютно обнаженным. Тэхён такой беззащитный в его наготе, полностью доверивший себя Чонгуку без остатка и капли сомнения: вот он я, бери и делай, что хочешь. От осознания этого грудь топит волной горячей удушливой нежности. Он не удерживается от того, чтобы опять поцеловать его в приоткрытые губы.  — Подожди, — вспоминает он. — У нас же нет…  — Есть. Все у нас есть. — Тэхён делает какой-то неопределенный жест в сторону шкафа. — Первая полка. Чонгук приглушённо посмеивается, достает ленту презервативов и небольшой флакончик смазки и ложится обратно, возвращаясь к поцелуям.  — Ты планировал сделать это сегодня? — шепчет Чонгук в его губы. Он проводит ладонью по его животу вниз, обхватывает его член и медленно и дразняще обводит большим пальцем головку.  — Господи, — ахает Тэхён и закусывает губу. — Нет, но я давно… ох, я давно хотел этого.  — Если скажешь, что никогда не касался себя, я тебе не поверю.  — Твои руки, — хрипловато шепчет тот на выдохе, — совсем другое дело. Чонгук коротко целует его напоследок, опускается перед кроватью на колени и, пристроившись между его разведенных бедер, поднимает взгляд.  — Так что обо мне говорили твои одноклассницы? Тэхён закрывает глаза ладонью и глухо бормочет:  — Что у тебя неплохо с размерами.  — Хочешь проверить? — смеётся Чонгук.  — Я никуда от этого не денусь. Чонгук скользит приоткрытыми губами по внутренней стороне его бедра, целует нежную кожу у промежности и накрывает губами головку его члена. Хорошо. Допустим. Минет он делал один раз в жизни (да и то, кажется, тому человеку это не особенно понравилось). Может быть, даже не стоило за это браться?.. Хосок говорил, что у мужчин это получается лучше всего — оно и понятно, они знают, где коснуться и что сделать, чтобы доставить максимальное удовольствие. Чонгуку хотелось доставить это самое максимальное удовольствие. Так или иначе, в ответ на это короткое прикосновение Тэхён низко бархатно стонет и запускает пальцы в его волосы на затылке. Чонгук упирается в его бедра, проводит языком по всей длине ствола и вбирает в рот головку, с нажимом проводя по ней языком. Он подхватывает Тэхёна под колени, глотая глубже и силясь расслабить глотку. Странное чувство: в горле отдается тянущее ощущение, довольно неприятное с непривычки. Тэхён нетерпеливо вскидывает таз навстречу, заставляя его подавиться. Слишком глубоко. Он отстраняется, ощущая, как слюна стекает по подбородку, и помогает себе ладонью, обхватывая его член кольцом. Он кидает на Тэхёна взгляд — тот закрывает лицо ладонями, его грудь часто вздымается, а кончики ушей совершенно пунцовые. Чонгук усмехается, облизывает губы и сгибает его ногу в колене, отводя чуть дальше.  — Нам точно стоит это делать? — спрашивает он с сомнением, крутя в пальцах смазку. — В принципе, можно обойтись без проникновения…  — Чонгук, — бормочет Тэхён глухо, не отнимая рук от лица. — Мне тебя уговаривать надо? Когда Чонгук проникает внутрь одним пальцем, попутно продолжая ласки, он весь напрягается, сдавленно тихо стонет и сжимает ткань простыни в пальцах. Чонгук подается к нему и аккуратно сцеловывает с его век слезинки, шепча:  — Стоит остановиться?  — Я не из стекла сделан, — качает Тэхён головой. — Продолжай. Чонгук и сам не понимает, откуда и когда в нем взялся этот странный безграничный трепет. Видно, что Тэхёну больно, как бы он не старался это скрыть. Он жмурится, заламывает брови, дышит часто и поверхностно. Чонгук чувствует себя виноватым. Пальцы — это одно дело, но когда Чонгук входит, Тэхён отчаянно цепляется за его плечи, впиваясь в кожу короткими ногтями. Чонгук прислоняется лбом к его лбу, жмурясь, привыкая к ощущениям и давая возможность привыкнуть Тэхёну. Это настолько шокирующе, что его бесконечно топит в чувствах, и он сбивается в дыхании. Чего скрывать — секс у него был не раз, не два и не три, но он впервые так теряется. Тэхён протяжно выдыхает, обжигая его шею горячим дыханием, и кладет ладони на его поясницу, оглаживая напряжённые мышцы. Чонгук нетерпеливый и несдержанный, в нем столько желания, что, кажется, если его выпустить, он сорвётся, в несостоянии контролировать себя. Он не хотел причинять Тэхёну боль. Он двигается мягко, медленно, вжимаясь губами в угол его челюсти. — Расслабься, — шепчет он. — Знаешь, что, — усмехается Тэхён и следующую фразу практически выстанывает от глубокого толчка: — Мои одноклассницы были правы. Чонгук прячет улыбку у него на шее. Он аккуратно прихватывает кожу зубами, вырывая у Тэхёна громкий вздох, и спрашивает: — Можно? — Можно. Когда Чонгук захватывает губами кожу между ключицей и рубцом от жабр, он особенно громко стонет, обхватывает ногами его пояс и выгибается навстречу. Тэхён ему доверяет настолько, что позволяет касаться самого беззащитного и нежного места на теле. Это чертовски сильно льстило. Чонгука хватает ненадолго, и он даже не пытается сдерживать себя — он отстраняется, упирается ладонями в его грудь и срывается на сильные размашистые толчки. Тепло, скопившееся в животе, взрывается тысячью искр и ударяет в голову. Он давит стон, закусывая губу, и выгибается в спине, содрогаясь в оргазме. Чонгук смотрит прямо в глаза Тэхёна, в его широко распахнутые серо-голубые глаза, в которых стоит какая-то странная нежность. Он коротко, но веско целует его в губы, прежде чем накрыть его член ладонью. Хватает пары настойчивых сильных движений, чтобы он сорвался на частые короткие стоны и кончил ему в руку. Потом они долго лежат на смятых простынях, обнаженные и уставшие, слушая звуки монотонно бьющего по подоконнику дождя. Чонгук мягко перебирает волосы Тэхёна, ещё немного влажные у корней, взглядом скользя по его голым плечам и груди.  — Слушай, — говорит Тэхён внезапно, глядя куда-то в потолок. — Это было нормально?  — Что? — теряется Чонгук, переводя взгляд на его лицо. — Что именно?  — Тебе понравилось? У него есть выбор между простым «да» и «о чем речь, это был лучший момент в моей жизни». Он выбирает:  — Да.  — Правда? Ты же не говоришь это ради того, чтобы меня утешить?  — Нет, — закатывает глаза Чонгук. — С чего такие мысли? Тэхён задумчиво покусывает нижнюю губу и все так же на него не смотрит.  — Понимаешь, — начинает он размеренно. — Мне ведь не с чем и не с кем сравнивать. Для меня ты во всем первый и, что логично, во всем лучший. Но с твоей стороны совсем другая ситуация, так? Откуда мне знать, что во время секса ты не думал: «А Хаен, с которой я встречался год назад, гораздо лучше в постели»… С этими словами он хмурится, подтягивает к себе смятое белое покрывало и накидывает на свои голые ноги. Чонгук смотрит на него с неверием.  — Это ревность или неуверенность в себе?  — Ни то, ни другое, — дуется Тэхён. — Мне просто захотелось знать.  — Господи, — качает Чонгук головой, поднимая брови. — Да ты ревнуешь. Слушай, я не знаю, откуда ты вообще узнал о Хаен, но мы провстречались… Неделю? И когда дело дошло до секса, все было так тухло, что я сбежал в туалет под предлогом, что у меня приступ диареи. После этого мы ни разу не разговаривали.  — Правда что ли? — смеётся Тэхён, поворачиваясь набок и наконец заглядывая ему в глаза.  — Чистая. Это был мой самый неудачный опыт. Так что поводов для ревности у тебя нет. — Чонгук думает немного, поглаживая Тэхёна по щеке кончиками пальцев, и в конце концов говорит: — Я ни к кому не ощущал такого, что чувствую к тебе. И это определенно был лучший секс на моем опыте. Тэхён улыбается.  — Спасибо.  — За что?  — За то, что даёшь узнать, как живут нормальные люди.