***
Джейс без стука врывается в кабинет, чертовски разозленный, чуть не рыча сжимая в ладони мобильный, казалось что тот вот-вот треснет пополам. — Этот урод Браун нас кинул, — ядовито проговаривает, ударяя свободной рукой в стол. Несколько месяцев переговоров летят просто в тартарары, их план крутящийся на больших деньгах и внушительной партии товара, висит на волоске.— Старый пердун продал свой клуб какому-то частному лицу. Придётся начинать всё с нуля. Браун был не достаточно влиятельным человеком, владеющим нужным помещением и так кстати, решившимся продать объект. Конечно, подобная идея пришла неспростота, его начали поджимать опасные люди, а Лайтвуд так кстати предложил выгодную сделку. Тот предоставляет свой элитный клуб в полные владения, но по документам всё так же оставаясь владельцем с хорошим процентом от продаж и сдачи помещения. Мужчина бы стал гарантом, что Брауна перестанут поджимать со всех сторон, а уж тем более угрожать. На самом деле, брюнету было плевать с кем заключать выгодную сделку, главное — это клуб. Алек потянулся в своём кожаном кресле, сверля взглядом взбешённого друга, сам сохраняя спокойствие. Он подозревал, что всё не может быть настолько гладко. Но какого хрена всё сорвалось буквально за несколько часов до встречи. — Кто бы там не был, мы договоримся, наше предложение выгодное, — проговорил ровным голосом и перевёл взгляд на экран ноутбука, листая новостную страницу. — Мы можем быть очень убедительными. Фраза звучала с двойным подтекстом, который понятен им обоим. Методов у них действительно придастаточно. Если будет нужно, в ход пойдут угрозы, но брюнет надеялся решить всё мирно, дипломатически. Перестав обращать внимание на друга в тот момент, когда на снимке одной из статей красовалась Кларисса Моргенштерн, которую застали выходящей из зала суда в след за Валентином. С момента последней их встречи прошло добрых пол года. Девушка периодически мелькала в новостях, но последние несколько месяцев было затишье. Сапфировые глаза жадно всматривались в снимок, приходилось признать, что холодная, невозмутимая красота и природная стать, пробуждали яркие воспоминания. Из юной девушки поцелованной солнцем, превратилась в притягательную женщину. Все прелести миниатюрной фигуры были подчёркнуты дизайнерским платьем кофейного цвета, даже меховая дубленка умудрялась подчеркнуть выгодно формы. Он мог смело сказать, что Клэри изменилась. Это было видно по манерному взгляда, по отсутствию эмоций. Рыжеволосая стала копией своего отца. Только брюнет прекрасно знал, что глубоко внутри в ней горит тот дьявольский огонь. Только одно упоминание о ней будоражило в нем целую волну воспоминаний, который проклятьем засели на подкорке мозга, отчего приходилось скрежетать зубами и пытаться избавиться от дурмана стоявшего в сознание. Через его постель после Моргенштерн прошло достаточно девушек и все они были красотки, но ни одна не задержалась больше, чем на несколько часов, когда той совершенно не мог насытиться. Его персональное проклятье имело имя, а запах, как и атлас кожи легко воскресал в памяти. Получив желаемого, надеялся, что эта безумная тяга пройдёт, что приступ похотливого желания обладать рассеяться, но всё вышло в точности наоборот. Внутренний зверь рычал от постоянного голода, затихая лишь на секунды. Смерть Себастьяна принесла новую порцию проблем, он лишался того, чем так хотел обладать. Но в свете всех событий, ощущая острый приступ вины, не мог отделаться от мысли, что причастен к смерте парня. Несколько месяцев чистоты после выхода из клиники обернулись фатальным концом. Смерть от передоза, он накачал себя так, что не выдержало истощённое сердце. Хоть временами Лайтвуду казалось, что это не просто самоубийство, интуиция буквально кричала, но лезть в это дело не желал. Было ли ему жаль юного Моргенштерна? Нет. Было жаль только Клэри. Парень так и не смог войти в тот процент населения, которые нашли в себе силы избавиться от зависимости. А вероятности печального конца сообразил ещё в тот момент, когда увидел искалеченное лицо рыжеволосой. Брюнет перестал строить иллюзии и надежды, на счёт наркозависимых ещё в подростковые годы. Морально больные люди редко находят в себе силы, за последние годы насытился подобным контингентом предостаточно. Не важен был даже денежный статус, все кто ступает на подобный путь саморазрушения становятся равными в своём падение. Сколько же людей начали с всего одного колеса, с фразы: « — Я только попробую, всего лишь раз.» Никто и понятия имел, что добрый процент наркозависимых начинают именно с подобных фраз, а после тешат себя отговорками, самообманом, который ведёт только к пропасти. Лайтвуда давно перестала гложить совесть за продаваемый товар, в конце концов, он никогда и никого не заставлял покупать или пробовать. Все приходят к его ребятам сами. Не гложила совесть и за разборки, в которых приходилось участвовать. Тут уж выживает сильнейший, закон Джунглей непоколебим. — Что будем делать? — задаёт вопрос Джейс, напоминая о своём присутствие, отвлекая от мыслей друга, — Как договорились? Алек переводит взгляд с фотографии на чёрный конверт, в котором лежало приглашение на одну из гламурных тусовок, проходящей в одном из дорогих клубов, а точнее конкурентов по сбыту товара. — Мы не пропустим это событие, — он ведёт бровь, ухмыляясь, — Нужно разведать обстановку, заодно потрепать нервишки, а после составить план как перетянуть клиентуру на нас. — Уверен, что Саманта будет очень счастлива тебя видеть, — заявляет Джейс посмеиваясь, — Кажется, что она начинает течь только от одного твоего взгляда. — Скучная, — тянут брюнет растягивая слова и тем самым показывая, своё полное безразличие, — В ней нет огня.— взгляд снова упирается в фото рыжеволосой и понимает, что это пора заканчивать, когда-нибудь девушка исчезнет из его памяти, переставая вызывать эмоции.***
Громкая музыка, яркие цветные лампочки мигая, создают игру теней и туманят периферийное зрение, в нос ударяет лёгкая смесь запахов чего-то приторно-сладкого с помесью табака и нотками алкоголя. Она даже не морщится, не показывает, что подобное ударяет по рецепторам, а от музыки может развиться мигрень. Элитная молодежь в угаре от изобилия алкоголя, модные наряды отходят назад, никто не пытается перещеголять другого. Всё давно смешалось. Вечеринка в стиле «BlackWhite» тема не нова, но остаётся всё так же популярна, особенно после модных показов. Клэри впервые за долгое время вышла в свет, выбрав маленькое, чёрное платье с открытыми плечами в стиле Шанель, юбкой доходящей до середины бёдра демонстрирующая стройные ноги, которые благодаря каблукам кажется длиннее, чем есть. Золотая цепь в тон волосам, украшает шею, притягивая взгляд к плавным изгибам и крыльям ключиц. Волосы уложены в мягкую волну, спадающую на спину и плечи, макияж в стиле Голливуд, ставящий акцент на губах обведённых алой помадой, завершает столь простой, но элегантный образ. Ничего лишнего. Тем самым, привлекая заинтересованные взоры мужской половины сборища, а женской оценивающие. Она не покажет этим стервятникам, покопавшимся в жизни семьи свои слабости. Валентин прав, когда говорил, что все только и ждут их падения, но не дождутся. Достойно, даже с долей равнодушия выдерживает фальшивые слова соболезнования, пропуская идиотские вопросы мимо ушей и одаривает улыбкой тех, кто говорит комплименты. Алек лениво тянет элитный виски, осматривая толпу разодетую только в два цвета, усмехаясь, переодически ловит взгляды модных кукол, которые после парочки слов готовы раздвинуть свои прекрасные ножки. Но ему плевать, настроение было испорчено ещё днём, после пары снимков увиденных в новостях. Начинает бесить навязчивый шёпот Саманты и то, как она старательно его лапает. Ловя взгляд друга, который в открытую посмеивается над ним, явно ожидая когда тот взорвется. Но нет, брюнет не позволит себе подобного, Саманта была красивой, но настолько пустоголовой, что временами Алеку было жаль её. Гламурная курица не представляющая из себя ровным счётом ничего, но имеющая богатого папочку перед которым пресмыкались. А она баловалась белым порошком, думая, что увеличивает свой кайф. Польза от неё определенно была… — Моргенштерн! — блондинка отвлекает своим восклицанием от размышлений, заставляя поднять глаза, — Быть не может! Клэри! Какая встреча! Лайтвуду приходится моргнуть, видя как Саманта обнимает рыжеволосую, выражая слишком бурную радость, что-то болтая, а та улыбается, но не искренне, он хорошо помнит настоящую улыбку Клэри и это точно была не она. Встреча, которую никак не мог ожидать, даже в самых смелых мыслях. Неотрывно смотрит, буквально сверлит взглядом каждый долбанный миллиметр тела. Чертовы ноги, не покидающие его мысли, слишком блять идеальные и манящие. Элегантное платье, без лишнего пафоса и кучи бриллиантов, но слишком красивое, порочно красивое. Весь её образ даёт толчок к полёту фантазии, пошлым фантазиям, а память так кстати подкидывает воспоминания обнаженного тела и жарких стонов. Когда их взгляды встречаются, кажется, что все окружающие на секунды перестаёт существовать, кажется, что не в силах пошевелиться или отвести взгляд. Долгих пол года закрывая глаза, он помнил взгляд изумрудных глаз, способный сжечь. Клэри знала, что Александр будет на вечеринке, но кажется, что успела позабыть насколько хорош этот черт в классическом костюме, таком же дорогом как и его часы. Или в подобном образе видит первый раз? Приходится отметить, что выглядит так, будто всю жизнь купался в деньгах, будто не торговал наркотиками и не держал в страхе целый район. Так удачно вписываясь в пафосную тусовку. Взгляд всё того же охотника, такой же пронзительный, заставляющий замереть, всё те же черти прыгают на дне радужки. Как подобная синева глаз способна вызвать пожар? Клэри никогда этого не поймёт. Сердце предательски ускоряет свой бег, а потом череда ярких картинок прошлого встаёт перед глазами. Руки на её теле, сводящие с ума прикосновения и такие же безумные поцелуи. — Это Алек, — довольно произносит Саманта, указывая на сидящего на кожаном диване мужчину и крутящего в руках стакан с виски, — А это Клэри, — теперь представляют девушку, снова приобнимая её, — Мы бывшие одноклассницы. Моргенштерн изгибает бровь, слегка усмехаясь, не понимая зачем озвучивать данный факт. Особенно, если учитывать, что на данной вечеринке все так или иначе были знакомы между собой. Когда вращаешься в одном окружение много лет, такие люди как Лайтвуд или Вейланд воспринимаются как приток новой крови, а уж возвращение Клариссы в модную тусовку будет на слуху. — Будем знакомы, — произносит, достаточно деловито, слегка улыбнувшись, решая, что не будет озвучивать факт их знакомства. Лишние вопросы рыжеволосой были не нужны, — Моргенштерн.— решает добавить, выделяя интонацией фамилию. Брюнет ухмыляется, подозревая, что девушка смолчит, другого ждать он и не мог. Никому не нужно знать, что судьба их столкнула давно. Встав со своего место, ведь мужчина не терпят, когда на него смотря сверху вниз, проходит к девушкам и протягивает свою ладонь — Лайтвуд, — отвечает ей в тон, замечая как сначала напрягается рыжеволосая, но после расслабленно выдыхает, вкладывая свою ладонь в его протянутую руку, — Рад знакомству.— он чувствует как собственная кожа начинает покалывать, а вдоль позвоночника проходит волна мурашек, всё та же реакция на прикосновения именно этой девушки. Наклонившись, прикасается губами к её руки, как хренов аристократ, но именно этого хотелось, почувствовать, что рыжеволосая не иллюзия, не плод фантазии. Ощущая, как та вздрагивает, ухмыляется. Кажется, их реакция друг на друга взаимна, — Прекрасно выглядишь, Клэри. Кажется, что сердце бьется где-то в районе горла, в очередной раз. Стоит только услышать как брюнет произносит её имя, приходится приложить не малое количество сил, чтобы лицо оставалось непроницаемым, только бы не вспоминать как звучало собственное имя совершенно в иной обстановке. — Спасибо, — наконец высвобождает собственную руку, сдержанно улыбается, стараясь скрыть эмоции под маской безразличия. — Мне нужно идти, меня ждут, — ложь мгновенно срывается с языка, больше на брюнета не смотрит, не позволяет. Мужчина готов рычать, снова, внутренней демон надрывается жутким скрежетом, снова его одержимость была непозволительно близко, но в тоже время чертовски недоступна. Он признаёт, что Кларисса привлекательна и не только для него, успевает заметить взгляд лучшего друга, который буквально пожирал, что же говорить о других. Кажется, что девушка стала более недоступной о от этого более желанной. Поддаваясь порыву, спустя мгновение следует за ней, даже не удостоив Саманту взглядом, полагаясь на Джейса. От внимательного взгляда золотистых глаз не мог укрыться выброс эмоций, к которым брюнет был точно не готов. Скользит хищным взглядом по толпе, временами расталкивая, протискиваясь, пытаясь найти. И находит, практически на выходя, хватая за локоть, тянет за собой в узкий коридор, в котором неподалёку целуются несколько парочек. — Сбегаешь? — задаёт вопрос, отпуская, упираясь руками в стену по обе стороны от его головы, — Это ты умеешь делать лучше всего. Ей кажется или он упрекает её? Клэри от возмущения, на секунду теряет дар речи. Какого черта он себе позволяет? Знакомые нотки злости затапливают, порождая волну гнева. А потом замечает, что он бесцеремонно вторгается в личное пространство, так нахально, с этим чертовски провокационным взглядом. — Тебя это не должно волновать, — отвечает, вздёрнув подбородок. Разница в росте слишком очевидна, а мужчина нависает над ней, останавливаясь в паре миллиметров от лица, изучая.— Какого черта ты себе позволяешь? — пытается оттолкнуть, лишь бы не ощущать как терпкий запах одеколона и тела ударяет в нос, щекоча обоняние; лишь бы не чувствовать жар исходящий от мужского тела и взгляд, в котором плещутся те самые демоны. Протесты с возмущением забавляют, отчего на губах появляется хищная улыбка. Всё же, что то в Моргенштерн не меняется. На щеках всё тот же румянец, а алую помаду хочется стереть с девичьих губ. Для него это слишком, словно красная тряпка для быка. Слишком блять притягательно и маняще. Вдыхая аромат девичьих духов на долю секунды прикрывает глаза, оживляя в памяти столь знакомые цветочные нотки. Совсем не замечает, как девичья ладонью упирается в плечо в попытке оттолкнуть, повинуясь инстинктам перехватает руку за кисть прижимает к стене. В очередной раз сталкиваются взглядами, глаза в глаза, утопая друг в друге. Он смотрит всё так же — дико, хищно, будто заглядывая в самую душу, заставляя буквально дрожать от читаемой похоти. Она в противовес ему гипнотизирует, хлопая ресницами совсем не невинно, наоборот — маняще, зазывающее, до ломоты конечностей обольстительно, с нотками гнева. Будто заявляя, что не сдаться, не уступит, смело давая отпор. — Пусти, — не говорит, требует, пытаясь держать эмоции под контролем, — Меня ждут. — Ты не слишком рада меня видеть, — отвечает Алек, даже не думая отпускать её. Не так быстро, слишком долго ждал их встречи. — Где твои манеры? — Катись к черту.— наконец разрывает зрительный контакт, ощущая, что эмоции всё больше бушуют внутри. Надо срочно увеличить расстояние, прогнать идиотский дурман, — Слышал меня? Катись. К. Черту.— каждое слово выделяет интонационно. Брюнет ехидно улыбается, сдерживая смешок, что-то определенно не меняется: — Маленькая девочка, — проговаривает так тихо, одними губами, зная, что поймёт и непременно вздрогнет. Пальцами касается её медных локон, чувствуя под пальцами шёлк, — Попроси по-хорошему, тогда отпущу. Очередная игра, сплошная провокация с одним единственным выходом — уступить. Лайтвуд что заключил сделку с дьяволом? Откуда подобный талант? Клэри знает тот не терпит отказов и проигрыша. Не в этот раз. Больше не уступит, ведь тоже умеет играть, подключая женские хитрости. Её руки обвиваются вокруг шеи мужчины, а в нос с новой силой ударяет запах парфюма, льнет к его телу, бесстыдно прижимаясь. Практически ликует, замечая поражённый, скорее ахриневший взгляд. Нескрываемые эмоции сменяются одна за другой. Подобного точно ожидать не мог, как и сама Кларисса, действуя спонтанно, идя напролом. Делает несколько шагов, уже прижимая его к стене напротив. — Алек, — шепчет ему в губы, снова сталкиваясь с ним взглядом. Видит отражение собственных эмоций. Те самые демоны, которые рвутся наружу. Старается не замечать собственную волну мурашек. Давит эмоции, давит желание. Кажется, что впервые за пол года согревается его тёплом. Но вспомнив про всю ту боль, снова злится, — Катись к черту. В одно мгновение отходит от него, победно ухмыляясь, пользуясь моментом растерянности. Так вот, какого быть охотником, а не жертвой. Стремительно уходит, обернувшись только на выходе, сталкиваясь с разгневанным взглядом, а в ответ шлет ему воздушный поцелуй, не переставая ухмыляться. Карта брошена. Игра началась. Игра по её правилам.