Веня

«я люблю парня, которому двадцать, максимум двадцать три наглеца у него снаружи и сладкая мгла внутри он не успел огрести той женщины, что читалась бы по руке и никто не висит у него на шее, ну кроме крестика на шнурке этот крестик мне бьется в скулу, когда он сверху, и мелко крутится на лету он смеется и зажимает его во рту»

– Даже не знаю, а ты как думаешь? – Спи, чудо, завтра елка. – Хорошо бы. Веня жмурится. Ему хорошо. Леша считывает это «хорошо» без всяких подтекстов. Прямыми ровными строчками. Вне пустоты между ними. – Я так тебе рад. Говорит Веня, как пьяный. Леша протягивает руку, и Веня перекатывается к нему на плечо. Леша целует его в макушку. – Знаю. Веня фыркает: – Знает он. Надо сказать: и я тебе рад. И можно прибавить: очень. И: Веня. А то всё: Грушин, Грушин. Как будто я кандидат наук. Или красноармеец. Теперь фыркает Леша: – То есть, по-твоему, я через полстраны проехал – а родина у нас, к слову, необъятная – чтобы не радоваться? – По-моему, проще сказать: я рад тебе. Чем всё это. Смеется Веня. Леша тоже смеется. Просит: – Спи. – У тебя плечо отпадет. – Спи. Утром Леша просыпается первым. Сон как рукой сняло. Он идет на кухню. На кухне – всё чужое. Две бутылки незнакомой воды 0,5. Он берет одну, открывает, выпивает чуть не всю залпом. Выходит на балкон. Кафельный пол ледяной и пыльный. На улице дождь. Ковчег. Стоит на волнах. Леша трогает место, где должен быть его крестик. Пусто. Там только он сам. Потом идет в ванную. С дороги хочется постирать вещи. Но смысл? Чистит зубы одноразовой щеткой. Моется. В рюкзаке находит трусы, футболку. Старые сворачивает в комок. Веня всё еще спит, обнимая подушку. Его телефон пищит. Леша выключает звук, будит сам: – Эй. Тебя уже ищут. – Кто? – Твои. Веня потягивается. – Вкусно пахнешь. – Ты тоже. – Это вряд ли. Смущается Веня. – А мне нравится. Не смущается Леша. Они уезжают, Леша остается. Идет на вокзал. Билет только до Питера, и только: – Верхнее боковое. – Давайте. Покупает чай с лимоном и сахаром в будке, которую, кажется, тоже можно с собой унести. – Не знаю, давайте еще пару булок каких-нибудь. Смотрит на церковь за вокзальным забором. Приземистый купол, как голова, втянутая в плечи. Входит внутрь. Редкие прихожане ставят свечи возле икон. Он спрашивает у женщины в платке: – Есть здесь где-нибудь крестики?