Алиса и лиса из пластилина

      Нет, конечно же старый инженер и учёный, один из лучших преподавателей физфака МГУ будущего, не был безответственным человеком. Он отбыл из дома так рано не от хорошей жизни.       Конечно, жена была очень расстроена появлением новой игрушки и закатила форменный скандал по всем правилам незадачливой семейной жизни. Но и не это стало причиной того, чтобы, едва рассвело, вылетать из дома не оглядываясь. Когда роботы только ставили антигравитатор в гостиной, Клавдия Ильинична сокрушённо заперлась на кухне, запустив мощные волны моющих растворов и в очередной раз до хрустального блеска, со своего наблюдательного подоконника с сарказмом рассматривая происходящее, намыла все сервизы и тарелки, которые только дошли ей от бабушки и датировались даже 2040-м годом. Разговаривать с мужем, которого по привычке, сложившейся с рождением первой внучки, называла только дедом, она из принципа не стала. Когда у того всё закончилось, даже ужин был поставлен на видное место на столе пустой кухни. Но тётя Клава, в отличие от Алисы и Елены Фёдоровны, не имела доступа к заповедным лугам Космозо и не гуляла в тот вечер босиком по снотворным травам. Поэтому, когда в два часа ночи она сквозь свою бессонницу стала отчётливо разбирать непонятные бормотания, стоны и даже мычания, которые перемежались каким-то натужным стуком и бумканьем предметов о другие предметы, она не смогла больше терпеть. Войдя в гостиную, где доцент Калинин спал, не раздеваясь, на паласе у встроенного шкафа рядом со своим оригинальным приобретением, она без особенных церемоний включила верхний свет и с горечью прокричала:       - Дед! Слушай, ты как хочешь. Робот какой-то!.. А я больше в этом доме не буду находиться. Я полетела к маме. Прямо сейчас!       Дядя Володя, конечно, слышал эти слова сквозь сон, но не пробудился, так как намаялся за прошлый понедельник, в котором даже ненадолго поднимался в космос — впрочем, дело обычное. И, приняв его сонные бормотания за знак того, что возразить ему нечего, Клавдия Ильинична села на флип и остаток этой ночи провела уже в районе Измайлово, куда долетела за какие-то четыре минуты.       А наутро, когда беспокойно засигналили и портативный, и стационарный видеофоны, Владимиру Константиновичу уже и самому стало невозможно оставаться в квартире. Наскоро приведя себя в должный вид, он, едва не подвернув ногу, бросился во флип и унёсся как по тревоге.       Вызывали Ленгоры. На работе срочно потребовалась его помощь и деятельное участие.       В то утро, за полчаса до рассвета, когда Алиса ещё спокойно лежала в своей кроватке и видела свои удивительные сны, и крупные, словно слёзы, капли росы повисли на длинных листиках молодого бамбука в рощице у площади Индиры Ганди, а он так хорошо подрос за считанные годы со столетия её гибели, на которое этот бамбук, привезённый с родины, и высадили — там было не безлюдно. Да и редко там так бывает. Как фаланстер из работ древних философов-утопистов, стопятидесятилетний храм науки возвышается над рекой по Воробьёвым холмам, и в МГУ ни на час не затихает жизнь. Это край вечной молодости, и не только и не столько потому, что через него свои цветущие годы проходят юноши и девушки, а потому, что люди, чей путь оказался связан с наукой, навечно в каком-то смысле ощущают себя молодыми. И некоторые даже детьми. Потому что и наука, и дети всегда находятся в процессе роста.       В бамбуковой роще выполнял утреннюю гимнастику по системе цигун-чаоси студент Гена Кукин. Он — не просто студент, хотя в будущем и нет просто студентов. Он — один из выдающихся молодых спортсменов, недавно отобранных в когорту лучших. Этой когорте через несколько часов предстояло отбывать из Москвы в Марсопорт на Кубок Системы. С вечера эти лучшие студенты-спортсмены прибыли в общежитие физической тренировки на Ленгоры, чтобы организованно вылететь командой в Космопорт, никого не подведя и прибывая на соседнюю планету в полном составе. А перед полётом правильно и поддержать себя в достойной форме — заодно и подготовить организм к перелёту.       Чемпион Европы по трём видам вольной борьбы, семикратный призёр четырёх универсиад по штанге и поднятию тяжестей, Гена Кукин слыл личностью, развитой гармонически. Он отлично разбирается во многих сферах высшей математики, включая её трансспациальные, или транспространственные, дисциплины, знает шесть языков народов Земли, два народов Галактики и космолингву, свободно декламирует стихи Пушкина, сонеты Шекспира и аврефалоны Элбирнета Уалха — великого ушана с планеты Блук, а также прекрасно осведомлён в политической истории планет и имеет практические знания в медицине, хотя биология и не была в школе его любимым предметом. Его специальность — гравитационная физика, и на защиту дипломной работы он надеется выйти именно под научным руководством доцента Калинина. При всём при том у своих многочисленных друзей и знакомых Гена слывёт таким простачком, тугодумом, в известном отношении. Видит, где правда, где ложь (это очень важно!), нетерпим к покушениям на достоинство и личность человека, стоек в сложных жизненных ситуациях. В общем — различает добро и зло. Но так, без особенных нюансов.       Вот и сейчас, постояв в задумчивости в позе журавля минут десять-одиннадцать, созерцая рассветное зарево, которое уже заливало ровным светом тёмно-голубые громады Парящего корпуса МГУ — того самого, в котором и расположена кафедра гравитологии физического факультета — и отметив, что отбрасываемые ими тени уже сориентированы строго на Переделкино, а значит, на запад-юго-запад, а стало быть, с фэн-шуем всё хорошо — Геннадий не заподозрил в одиноком грузовом флаере, который за эти минуты прилетел откуда-то из-за Раменок, ничего, хоть отдалённо напоминавшего зло.       Флаер в автоматическом режиме выгрузил на площадку продолговатый контейнер, а затем поднялся в воздух и вскоре пропал в предрассветной западной синеве.       Контейнер открылся, и его груз на шагающих рессорах в два-три тяжёлых прыжка выскочил наружу. Из простого любопытства Кукин приостановился. «Довольно банальный, к тому же плохо скроенный человекоподобный робот. Надо же! Кому ещё пришло в голову сегодня сделать такого!» - отметил про себя парень. Угрюмый андроид, сделанный с претензией быть страшным, действительно напоминал карикатуру на боевых, военных роботов, какие применялись в пределах Земли в Последнюю Звёздную войну или показывались в прадедовских фантастических фильмах вроде «Аватара» или «Терминатора». Он изображал из себя внешнее подобие плотно сбитого, крепкого, утрированно широкоплечего мужчины — блок головогруди занимал, наверное, три ширины блока торса, ростом в полтора-два раза выше нормального человека — как навскидку оценил Гена, от трёх до четырёх метров, поскольку точную высоту объекта, который приседает на рессорах при каждом шаге, определить трудно.       Приближался объект довольно быстро — со скоростью бегущего человека, а быть может, даже и собаки, и, при ближайшем рассмотрении, был и вправду нешуточно спроектирован: на поверхности головогруди насчитывалось больше десятка бластерных стволов или лазерных пушек, а сенсоры на крыше злобно поблёскивали, принимая фокусировку, и даже на какой-то момент показалось, что на него. На секунду поддавшись инстинктивному чувству доисторической боязни перед превосходящей силой, Кукин не стал дальше смотреть, махнул рукой и пошёл к корпусу студенческого общежития.       Однако лязг и шиканье за спиной не только не утихали, но и, как показывал слух, ускорились. Пройдя ещё метров двадцать, не привыкший бегать от противника ещё во времена мальчишеской возни, Гена не ускорил шаг и тем более не побежал, но остановился и обернулся.       Чудовище, которое уже было рядом, тоже мгновенно встало. Кукин с досадой, недоумением, но без страха посмотрел роботу в лицевую панель. Однако в следующий момент ручища-манипулятор без всяких церемоний ухватила парня своими жидкометаллическими пальцами прямо за лицо, а затем динамик равнодушно произнёс:       - Идентификация. Произведена. Готовься. К смерти. Студент не опешил, не потерял самообладания, мужества и даже хладнокровия.       - Перед тобой — человек. Встань! - коротко, но сурово и внятно заявил Гена Кукин, встав перед зрительным устройством чудища. - Немедленно прекрати агрессию.       Но попытка отрезвить андроида знанием закона робототехники не увенчалась успехом.       - Передо. Мной. Биологическая. Масса. Подлежит. Уничтожению. Готовься. К смерти, - грозно повторил металлический голос.       Манипулятор вошёл в короткий замах, согнул в кулак жидкометаллические пальцы и быстро врезался в грудь. Всегда прочно стоявший на ногах, отличный борец Гена Кукин не понял, как полетел спиной и затылком навзничь, и ощутил себя снова уже лежащим на земле в нокауте. Уже срочно поднимаясь на ноги — пока механический урод, чёрт его знает, может, и вообще не истоптал его своими нижними движителями — и, собирая силы, мгновенно занимая боевую стойку, Геннадий слегка закашлялся и с удивлением ужаса заметил, что кашляет с кровью, а рёбра с необычной болью ходят по всей грудной клетке ходуном. Но он не привык размышлять, а лишь с гневом и презрением поглядел в зрительные сенсоры своего врага.       - Сдавайся! Ты ранил человека, замечен за этим видеокамерами и теперь за это сам будешь уже гарантированно уничтожен! - насколько позволяли кровоточащие лёгкие властно, прокричал, тяжело дыша, Кукин.       - Готовься. К смерти, - равнодушно лязгнул робот.       Ручища снова пролетела в воздухе, в этот раз метя свой убийственный удар прямо в голову. Студент-спортсмен сумел немного увернуться, и кулачище, соскользнув, шарахнуло по плечу. Скорее всего, на этот, хотя бы, момент, движение спасло Геннадию жизнь — левая рука дёрнулась в мучительной судороге и тут же повисла как тряпка, ключица была сломана.       У Гены Кукина была хорошая, правильная привычка мужественно встречать опасности лицом к лицу. Достаточно распространённая для среднего, нормального, гармонично развитого парня его эпохи — подлинного советского человека будущего. Правда, сегодня лично ему она никакого блага не принесла. Впрочем, если бы он бежал без оглядки, ему едва ли удалось бы избежать абсолютно того же самого. В этот раз его привычка подарила несколько драгоценных секунд другим.       Привлечённые шумом схватки, его товарищи быстро выглянули из помещения.       - Товарищи! Защищайтесь! Я его задержу! - ответственно прокричал Гена Кукин, оборачиваясь на секунду к изумлённым и возмущённым друзьям. - Вы должны ликвидировать его! Эта машина неуправляема!       Люди будущего умеют быстро принимать оперативные решения. Оценивая необычную угрожающую обстановку, одни тут же поспешили ему на помощь. Другие стали принимать меры, чтобы максимально сузить возникшую зону поражения.       Не ведя больше никаких переговоров с врагом, Кукин напряг оставшиеся силы и перешёл в наступление, повиснув на втором манипуляторе. Геннадий недаром в рывке поднимал сто пятидесяти килограммовую штангу — сегодня это умение пригодилось в бою, и гидравлическая система чудовища отчаянно зашипела, борясь с человеком.       Ни Геннадий, ни его брат, ни его отец, ни его дед не верили, что человека способно победить хотя бы что-нибудь механическое. Подкреплённый этой искренней верой в победу разума над безумием и хаосом, студент превозмог боль и, напрягшись ещё совсем чуть-чуть, попытался выкрутить роботу манипулятор. Вообще-то для этого и впрямь требовалась нешуточная физическая сила. Ведь, увы, и с той стороны физическая сила была нешуточной — это было примерно как попытка человека, какого угодно борца и силача, остановить руками танк или, хотя бы, автомобиль.       - Готовься. К смерти, - однообразно проскрежетал робот, на головогруди его полыхнул огонёк, и, скрученный судорогой невыносимой боли, Геннадий разжал единственную боевую руку и снова полетел наземь.       Щека и плечо дымились. Запах собственной палёной кожи был страшен. Хорошо, что и в этот раз он слегка уклонился, луч запросто мог быть прицелен в лоб. И снова никогда не сдающийся человек сумел встать.       Кукин был не просто большой спортсмен, но и хороший физик. Талантливый инженер, в придачу. Хотя и не очень быстро сообразив, превозмогая уже близкую к порогу шока, мучительнейшую боль усилием воли, достигнутым в целенаправленных аутогенных тренировках, Геннадий абстрагировался и от кровавого кашля, и от миграции костных отломков, и от других фатальных по сути проявлений и ощущений своего уже тяжело раненого организма, и в сосредоточенном рывке протянул ещё целую руку к центральному реле, пытаясь грамотно обесточить машину несправедливой смерти. Ему не хватило какой-то доли секунды.       - Готовься. К смерти, - тупое карканье металла в очередной раз пророкотало над ним, и манипулятор робота, сделав несколько оборотов и достигнув разгона до скорости летящего флаера, со страшной силой долбанул его в бок.       С ужасом откровенного непонимания того, что с ним происходит, Кукин услышал треск собственных костей таза, невероятная боль перекрутила всё тело от головы до ног, которые больше не держали. Перед глазами полились фиолетовые, зелёные, красные круги. Вся картина этого утра — просыпающийся университет, розовеющее на восходе небо, влажная от росы зелёная листва — как в гаснущем мониторе, поехала прочь от него. Геннадий понял, что больше не встанет. Губы дёрнулись, чтобы ещё что-то прокричать товарищам, но чёрная пустота, в которой мгновенно утонули и запахи, и звуки, сомкнулась над ним быстрее.       Агрессор чуть не завалился на бок. Это подоспел друг Геннадия, Лёха Завадский, который отлично знал стеки-стетовый сторожевой бой. Пользуясь тем, что сенсоры врага связаны последним этапом схватки, он обежал сзади новоявленного терминатора и сумел выбить прочь из нижней конечности целых три рессоры. Этот удар был грамотным, поскольку обезножить агрессора в драке — победить его больше, чем наполовину. Но он не успел, а может, не посмел — склоняясь над бездвижным другом — отбежать от робота на достаточное для неуязвимости расстояние. Проклятый терминатор сгрёб Алексея за ворот до жуткой боли в шее и вцепился второй ручищей ему в лицо. Тот не ожидал.       - Идентификация. Произведена. Готовься. К смерти, - прозвучал металлический голос, и Завадский, подброшенный на десятиметровую высоту, с размаху влетел в бетонную стену.       Потрясённые мгновенным выходом из строя двоих лучших, сильнейших друзей, студенты на секунду замерли. Хромающее чудище, злобно сверкая пушками и сенсорами, стремительно поползло к ним.       - Спасайте девушек! - крикнул кто-то из дальних.       - Пусть перейдут в лазер-непроницаемое укрытие! - ответил ему другой голос.       - Откуда это здесь взялось?! - недоумевал кто-то.       - Почему не реагирует на приказания?! Установить коммутацию пробовали?       У Геннадия было много друзей здесь. Наглая расправа над замечательным парнем потрясла многих. Сердца их горели гневом на тупо сучащего ручищами электронного палача.       - Да не может быть, чтобы какая-то распоясавшаяся машина не поддалась человеку! Зададим ему, ребята! Вперёд!!! - решительно заорал ещё один из спортсменов и побежал на робота.       - Правильно! На металлолом урода!       Последнее, наверное, было и разумно, но не так просто реализовать. Иван Чикасов, которого отличала меткая стрельба из кибер-арбалета, захватил с собой своё оружие. Два или три видеосенсора взлетели на воздух, сверкнув фонтанчиками осколков, с крыши робота. Но там было их много, и безопасное расстояние не спасло ловкого стрелка от оптически наведённого лазера. Согнувшись от невыносимой боли в обожжённых сетчатках обоих глаз, Ваня не удержал арбалет. Друзья едва отволокли мгновенно ослепшего, падающего Ивана из-под верного удара импульсной лазерной пушки в сердце.       Увидев такое, многие снова ужаснулись — но не Казбек Качоков, четырёхкратный чемпион Кавказа по всем существующим видам земной и инопланетной борьбы, гордость родного Черкесска. Он тоже, как и Кукин, был гармонично развитой личностью, сочетая значительную силу мускулов с научным гением инженера-физика. Коротко разбежавшись, он раньше, чем электронный мозг робота обработал информацию от видеосенсоров, проскочил чёрной молнией расстояние, отделявшее людей от нелюдя, и врезался прямо головой точно в центральное реле терминатора. Испугаться никто не успел. Вроде бы, на секунду или две чудище беспорядочно затряслось, будто бы агонизируя. Но проклятый корпус оказался крепок. Реле получило только вмятину. А Казбек не успел и охнуть от неизвестной раньше жестокой боли в получивших тяжёлую компрессионную травму шейных позвонках, не распрямился, как из-под панциря робота выпорхнуло алмазное наноострие, и прецизионный нож вонзился в него сбоку, поражая внутренние органы.       Но обстоятельства не дали роботу до смерти зарубить Качокова. Не все из девушек поспешили в укрытие, когда до них дошла страшная весть. Сжимая в руке спортивный лазерный пистолет, смело выбежала навстречу врагу Менарина Урванцева. Она симпатизировала Гене Кукину и, хотя тот, в силу своей природной некоторой неповоротливости ума, этого должным образом и не замечал, хотела за него отомстить. Конечно, это была необыкновенная девушка — явление, впрочем, как справедливо отмечал Кир Булычёв, совершенно обыкновенное для будущего. Вообще-то лет двадцать назад, когда подходил её черёд появиться на свет, прабабушка укоряла внучку, и до последнего громким шёпотом советовала ей не выпендриваться и назвать ребёнка, как сто лет назад, нормальной Мариночкой. Но та напомнила суеверной бабуле, что их время — время жизни на Земле исключительных, знаменитых, одарённых людей.       - Да вон же любую Ленку по паспорту ведь сейчас, бабуль, зовут не на «Е», а на «С»! - привела последний весомый аргумент ей она.       - Ну да... Селена... - вздохнула бабушка и чуть не перекрестилась.       И девушка из её правнучки выросла под стать своему уникальному имени!       Точность её работы оценили многие, когда по здоровенной головогруди чудовища уже потекли струйки расплавленного пластика совсем недалеко от материнской платы. Ей повезло больше, чем Чикасову. Увидев что-то вроде маленького солнышка, способного выжечь глаза, ощутив запах собственных мгновенно вспыхнувших волос, развеянных на ветру, Менарина вовремя отступила. В голове молнией пронеслась мысль о том, как правильно она отказалась в последний день от идеи постричься под мальчика — сегодня это могло бы стать для неё роковым.       Молодой шахматист Марк Радин, которого, может быть, в этой ситуации кто-то бы оценил и как не очень смелого молодого человека, с первых секунд агрессии поспешил не на улицу «с саблей на танк» — но это не означало, что он решил укрыться. Вскоре он появился в дверях, неся перед собою импульсно-магнитный генератор. Устройство заработало, и робот, покачнувшись, поехал вперёд не так быстро, как до этого. Помехи нарушали ориентацию чудища в пространстве — теперь ребята и девушки смогли хотя бы приблизиться к раненым и вынести их с поля боя.       - Вызывайте патруль СГБ! - крикнул товарищам Марк. - Не подходите к роботу, не атакуйте его, не надо новых жертв! Без боевых роботов галактической безопасности тут делать нечего!       Летающие машины Московского орбитального отделения Службы Галактической безопасности прибыли вовремя, окружая корпус физкультурников у площади Индиры Ганди в небе со всех сторон. Робот подобрался к импульсно-магнитному генератору и за несколько ударов многопудовых кулачищ расколотил его до основания. Он попытался ещё и проехать по нему своими движителями, но синяя вспышка короткого замыкания сотрясла его вновь. Досталось и Марку: лазерная вспышка прожгла ему насквозь левый локоть в момент отступления за угол здания.       Но люди были эвакуированы. Роботы безопасности принялись стрелять из лазерных пушек по палачу людей. Но палач этот был явно не лыком шит — если иметь в виду, конечно же, его компьютерную прошивку — и твёрдо собрался отдать свою свободу и, наверно, существование, по самой страшной и дорогой цене. Головогрудь терминатора откинула каретки на четыре метра вокруг станины робота. Каретки тут же ощерились силовыми лазерными пушками с элементами самонаведения. Задымили, полетели наземь первые летающие тарелочки СГБ. Бесстрастные и бесстрашные полицейские роботы начали падать на траву и аллеи у физкультурного корпуса. Искры летели из их горящих процессоров. В небесах прибывало подкрепление за подкреплением. Кто-то провидеофонил Калинину.       Трясясь на воздушных ухабах повышенной турбулентности, под порывы холодного утреннего ветра, влетающие в незакрытую в спешке машину, Владимир Константинович откинулся на анатомическую спинку кресла флипа. Он сосредоточенно соображал: что именно происходит с его воспитанниками, ему в точности доложили. Когда флип пролетел над золотой от солнечных лучей петлей Москва-реки у Ленгор, доценту Калинину представилась отвратительная картина — она практически достоверно воспроизводила сценку из старого футуристического боевика вроде «Звёздных войн» или того самого «Аватара». Впрочем, наверно, кто-нибудь из невоспитанных ребят прапрадедовских поколений счёл бы и эту картину, наоборот, крутой и прикольной.       Воздушный плацдарм площадью меньше пятисот квадратных метров кишел десятками летающих тарелок Службы Галактической безопасности. Подбитые тарелки ломали молодые стволы бамбука и расшибали окна и стены прилегающих зданий, врезаясь в них. Но гравиавиации СГБ, невзирая на потерю больше десятка машин, удалось замкнуть кольцо окружения вокруг беснующегося на земле робота — и робот это понял. Паля из всех лазерных стволов сразу во всех направлениях, под плотным огнём противника он оставил свои попытки продолжить истребление людей и перешёл в отступление: стал прорываться к контейнеру, в котором его привезли. Заметив это, кто-то из командующих операцией отдал приказ забрать контейнер — благо сделать это было пока нетрудно. Но едва грузовой флаер СГБ, закрыв дверцы за контейнером, рванулся в воздух, он едва уклонился от сразу пяти фокусированных лазерных лучей по гравипанелям. С яростью обречённого загнанного зверя робот-убийца принялся крошить своих врагов-собратьев на земле и в воздухе. Злобная золотая змейка дотянулась и полоснула вскоре и по машине доцента Калинина.       - В Парящий корпус! - не дожидаясь худшего, немедленно отдал приказ флипу Калинин.       Парящим корпусом МГУ называют в будущем гордость архитектурных форм, в основание которых положена технология направленного точечного понижения притяжения Земли. Доцент Калинин его лично проектировал в молодости. В инженерно-физической части. Через двадцать секунд после удара лазера флип Калинина удачно пристыковался к приёмному балкону Парящего корпуса. Владимир Константинович опрометью вылетел из кресла и побежал в специализированное хранилище. Ещё через полминуты, основательно погромыхав там перед этим какой-то внушительной утварью, доцент Калинин снова вскочил за джойстик флипа. В руках он крепко сжимал заветный прибор. Прибор этот был антигравитатор направленного лучевого этагерц-потока.       - Управление на себя! - приказал он машине, хватаясь за её контроллер.       Сорвавшись с причала, флип стремительно ринулся в кучу воздушных машин Службы Галактической безопасности и, поднырнув под ними, словно бы попытался войти в пике к земле.       - Службе Галактической безопасности! Прошу приостановить заградительный огонь на десять секунд! - приказал по громкой связи Владимир Константинович.       - Владимир Константинович! Куда вы?! Опомнитесь, вы так нужны науке! - долетел до доцента чей-то отчаянный голос.       - Дедушка старый, ему всё равно! - не нашёл другого ответа, кроме мелькнувшей в памяти фразы из любимой частушки своего ЗиЛовского прапрапрадеда, Калинин.       Вынеся флип в бреющий полёт на высоте не выше человеческого роста и не долетая до робота всего каких-нибудь двухсот метров, Владимир Константинович направил на него антигравитатор и перевёл на полную мощность. Сотрясаясь от собственной инерции и выстрелов по всем направлениям, робот штопором закрутился на месте и немного взлетел. Подныривая под робота, Калинин, изо всех сил напрягая мышцы, упорно держал его в поле действия волн антигравитатора. Его надежды оказались верными. Продолжая попытки бить и стрелять, робот пулей взвивался всё выше и выше, где ему наперехват вылетела, наконец, лазер-защищённая контейнерная машина Службы Галактической безопасности. Калинин едва догадался отпустить затёкшие руки от антигравитатора, когда её дверцы захлопнулись, и она, так же кувыркаясь, но не теряя полностью ориентации в пространстве, улетела.       Только захваченный в камеру, где уже не имел перед собой ни живых, ни технических мишеней, робот вошёл в программно-когнитивный диссонанс и, наконец, скопытился.       Переведя дух, студенты обступили припаркованный прямо на траве флип своего наставника. Доцент Калинин стоял, тяжело дыша, опираясь рукой о кабину. Выключенный антигравитатор лежал внутри на сиденье. Дело было плохо. По воздуху продолжали прибывать флаеры «Скорой помощи», увозя раненых и пострадавших. А самое главное — никому не было понятно, как такое могло произойти, и откуда взялся виновник трагического происшествия, так по-варварски преобразивший всё вокруг.       - Кто-то его сюда подослал, - неуверенно предположил кто-то из других преподавателей.       - Ну что вы такое говорите?! - устало отмахнулся доцент Калинин. - У нас что, двадцатый век? Начало двадцать первого? Кому такое нужно? Обыкновенная техногенная катастрофа. Реликт из резервов Последней Звёздной войны. Тогда такие делали. Наверное, был где-то спрятан, а таймер произвольно установлен на сегодняшнюю дату. Во всяком случае, когда его разберут до запчастей, станет ясно...       - Много ещё таких реликтов нам терпеть?! - спросил кто-то ещё с тревогой и возмущением. - И откуда они берутся?       - Очень просто: хозяин или ответственное лицо ушли из жизни, а информацию не передали! - возразил Калинин. - Вы много помните из того, что имели в своём хозяйстве ваши бабушки и дедушки? Они вам за всё отчитались, покидая вас?.. Да поймите вы, во второй половине двадцатого века куча морских судов потонула на минах Второй мировой войны!..       И мнение доцента Калинина было авторитетно. Владимир Константинович хорошо разбирается в истории военной робототехники — мрачного предназначения, которое искусственному интеллекту до объединения Земли ещё отводили всякие вожди и воротилы разделённого по странам и империям человечества. Ему, как никому другому, были известны и три основных класса этих боевых машин: «Разбойник», «Защитник» и «Всеубийственник». Назначение двух первых классов даже по их именам нетрудно представить: если боевые задачи первого сводились к отъёму имущества с причинением вреда и смерти всем тем, кто попытается его отстоять — второй выполнял функции диаметрально противоположные. В некоторых из таких машин, довольно просторных по объёму, можно было даже ехать, словно в танке — и даже в середине двадцатого века их уже предвосхитили, а примерно такой описан в повести «Эдем» Станислава Лема.       Сложней всего было с машинами, которым отводилась функция тотального, универсального киллера всего живого, что попадает в зону поражения ими и зону приёма их инфракрасных сенсоров соответственно. Наверное, таким и суждено было стать самым страшным, наиболее уродливым применением робототехники. Хотя, впрочем, именно у них было и заметное слабое место: их внимание было легко отвлечь от основной жертвы, подсунув им множество каких-нибудь жуков, мух, мелких животных или даже бактерий — ведь регистратору инфракрасного излучения всё равно, кто предстаёт перед ним из живого мира. А за это время, пока страдает живой щит, врага можно и из строя вывести. Видимо, что-то подобное представлял из себя и сегодняшний палач студентов-спортсменов — с точки зрения программного обеспечения. Правда, некоторые люди говорят, что во время расправы над первыми жертвами робот что-то плёл о какой-то идентификации... Да, но сильно ли это меняет дело?..       А дело было нерадостным, как ни крути: бесчеловечный автомат за каких-то полчаса истребил цвет спортивного юношества. Искалечил десятки молодых кадров, в которых вкладывали душу и труд сотни, если не тысячи, людей. От их родителей до учителей, тренеров и преподавателей. Отправка московской команды на Кубок Системы практически сорвана — по крайней мере, ребят представить там больше некому. Правда, первые из пришедших в сознание парней наперебой требовали связи с Ленгорами и, как один, уговаривали собрать волю в кулак, претворить скорбь в силу и лететь на Марс немедленно девушек — разве не для того ли их и сберегли?! После непродолжительного совета было решено всё-таки позволить им отправиться в Космопорт: за исключением пострадавшей Менарины Урванцевой, в отношении которой решался вопрос об анастатической реплантации сетчатки глаз и частичной регенерации кожных покровов — все спортсменки сохранили физическую пригодность.       Поспешу успокоить читателя. Нет, медицина будущего не позволила смерти, вопреки предписаниям бредовой прошивки робота-убийцы, унести с собой ни одного из отчаянных парней, которые приняли с ним неравный бой на бамбуковой аллее физкультурного корпуса МГУ. Это ведь даже не 2060-е годы — а в них уже отступили многие из известных веками человечеству болезней навсегда. Теперь настал черёд травм. Уже были обработаны специальным раствором, сращивающим клетки органов на уровне митохондрий, изрезанные лёгкие чемпиона Кавказа. И специализированные нанохирургические роботы уже сложили заново разбитые кости таза и позвоночника Геннадия. Через пару часов они уже могли очнуться, сознавая, что никакой автомат смерти не смог отнять у них вопреки людям жизнь. Но какой была эта жизнь, о!.. Вчерашние пышущие здоровьем молодые люди, которым в старину дали бы прозвание «кровь с молоком», превратились в калек, были безнадёжно инвалидизированы. Даже в самом оптимистичном случае вернуться в большой спорт они смогут не через год и не через два...       Вот почему, в любом случае, доценту Калинину было уже далеко и глубоко не до своего домашнего, недавно привезённого с астероида Власта, таинственного антигравитатора инопланетной сборки — как и резко стало не до всего того, что могло бы происходить дома. Учёный задумчиво обходил поле боя, придирчиво изучая малейшие остатки произошедшего — ведь они могли пролить свет на то, как всё-таки всё это было устроено. Он уже ответил на вопросы не одного отряда роботов-интервьюеров ИнтерГПола и СГБ. Через полтора часа, когда всем стало ясно, что больше нападать вроде бы некому, на месте происшествия материализовался в голограмме и неутомимый, суровый комиссар Милодар. Он с чувством пробрал завхоза физкультурного корпуса за предполагаемое головотяпство, отчитал и нескольких преподавателей (конечно, досталось и Калинину, хотя трудно было не считать его героем дня после всего хорошего!) — и, наконец, в завершение постарался обрадовать всех допрошенных вестью о том, что снята с должности инспектор западной части Москвы. Той, где расположен МГУ.       Утро этого вторника, поначалу солнечное, постепенно не залаживалось (в плане погоды). К полудню небо затянули облака, и в некоторых районах Москвы даже заморосил дождик. Нормальное, весеннее явление.       Алиса сидела на третьем уроке и скучала. Вопреки всем волнительным событиям сегодняшнего утра, в школу она не опоздала — правда, влетела в класс в момент закрытия дверей. Но так часто с ней бывает. И даже на переменках совсем никто не поинтересовался, как она живёт... Может быть, это подготовка к контрольным завтрашнего дня накладывает свой отпечаток, а может, и вправду приходит момент, когда чувствуешь себя одиноким... Тайком от учителя, объясняющего что-то из прикладной метеорологии, она вызвала по видеофону Полю и, засунув голову под парту, будто что-то уронила и подбирает, вполголоса поинтересовалась, как там Зодекс. Невозмутимый Поля дал картинку, где за столом на кухне сидел найденный утром жираф и с интересом осваивал Алисин компьютер.       - Алисё! Эгененг лервёнт тан, - произнёс домашний робот. - Зодекс, и-и фэле дарих русс. Жи, кэ эдеэх, фэльг фёлетт жёжеэнг.       - Чего-чего?! - осторожно прошептала Алиса, которая разобрала только что-то похожее на своё имя.       Вместо ответа Поля подвёл жирафа к видеофону. Алиса с удовлетворением отметила, что хромать он стал намного меньше.       - А-ли-ся, я похти изучаль туой язик, - послышался тонкий голос, напоминающий ржание. - Туой электрический человек Поль есть очень мудрый друг...       - Я хотел сказать: «Алисочка, я выполнил твою задачу. Зодекс уже терпимо говорит по-русски, а я, как видишь, немножко говорю по... по жу-гий-ски», - объяснил домроботник, запнувшись слегка лишь, чтобы изобрести последний неологизм.       - Ой, да не отвлекайте же меня, я же на уроке! - спохватилась Алиса и выключила видеофон.       - Селезнёва! Что, опять светоручку посеяла? - поинтересовался учитель строго. - А ну-ка к доске, покажи практические знания того, что я сейчас объяснял. Составь нам формулу дождя!       Алиса было примерно сложила руки, всем своим видом изображая прилежную ученицу, и всё же этого оказалось мало. Пришлось идти отвечать природоведение. Впрочем, этот предмет она скорее любила. Алиса составила формулу дождя для отдельной местности — ведь это основы элементарной климатологии, их проходят уже во втором классе. Она строится на так называемом соотношении трёх 'd'. Показатель росы к показателю рассвета по отношению к атмосферному давлению (dew — dawn — depth) ведь совершенно разные у Иркутской области и островов Гонолулу. У неё получилось неплохо — хотя в сегодняшнем задании речь шла ни много ни мало о другой планете геоидного типа!..       За окном, между тем, для города Москвы, похоже, все показатели формулы уже сложились воедино. Очевидно, в расписании прикладной метеорологической службы дождь стоял именно в дневные часы вторника, что и выполнялось со всею чёткостью.       Часом раньше, а может, и почти в такое же время, свинцовые тучи уже зависли в проёмах между домов в северной части Тёплого Стана. В одинокой двухкомнатной квартире шестнадцатого этажа царил привычный скорбный полумрак. Хозяйка, проживающая одна с выросшим сыном-студентом, не славилась гостеприимством, и не стремилась ни с кем общаться. Соседи избегали лишний раз задеть или ранить Иду Георгиевну — как-никак, её муж, отважный, достаточно выдающийся в своих кругах учёный, естествоиспытатель и путешественник, более десяти лет назад погиб в Дальнем Космосе. Это достаточная причина, чтобы, пережив такую утрату, отгородиться от мира, хоть даже и не пускать без надобности никого в свой дом...       Печально-недоумевающая телеведущая, в голограмме явившаяся перед ней, объясняла и показывала место странного утреннего происшествия в МГУ. Женщина, поджав губы, только покачивала головой.       - Борь, посмотри: это не на ваших ли там какой-то робот напал в семь часов сегодня?! - слегка повысив голос, позвала во вторую комнату мать.       Из проёма гостиной, устало заплетаясь ногами почти как старик, вышел молодой человек, мертвенно-бледный, с землистым цветом кожи рук и лица, на котором безумно горели, как чёрные уголья, только глубоко посаженные глаза вокруг орлиного носа. При виде дыма, обломков техники и упавших людей на фоне переломанных молодых бамбуковых деревьев пальцы его непроизвольно скрутились в кулаки — потом снова разжались.       - Да, такова их судьба, - странно оскалившись, быстро сказал он и нервно удалился к себе.       Женщина скорбно вздохнула, продолжая смотреть телевизор. Всё как обычно. И сын в привычном его состоянии...       Четверокурсник Борис Буровский снова уединился перед загромождающими весь стол и все стены компьютерными системами и экранами. Эти нечеловеческие ночные бдения были не редкими из его занятий. Сегодня он тоже провёл ночь, не смыкая глаз. Весь погружённый в техническое творчество, Боря забывался, бормоча какие-то слова и невнятные формулы, чтобы хоть чуточку отойти от давно безнадёжной реальности. А может быть, так ему только казалось...       Пронаблюдав кусочек из страшной картины, предъявленной телеведущей, Буровский будто бы чуть-чуть оторвался от этого неизбывного морочащего дурмана. Но в сознании его тут же снова поползла муть, оживляя самые тревожные предчувствия. Ноги Бориса снова отказались служить ему, и парень рухнул в старое отцовское кресло. Комната, компьютеры, телевизор, строго-печальная мать отошли куда-то вовне. Перед внутренним взором Буровского из тумана выплыло очертание рогатой свиньи в бронирующей космической униформе.       - Ты нарушил присягу командованию и условия своей работы, - сказала ему свинья. - Ты использовал контрактный аппарат в личных целях и допустил его захват врагами. Ценность твоей работы для нас теперь нулевая. Твоего существования тоже. Ты — ничтожная, трусливая и нечестная биомасса, и для военных целей более не представляешь собой ценность. В целях недопущения вреда священному ведению священной войны командование приняло решение о твоей необратимой ликвидации. Немедленно отправляйся в расход. Приступай к исполнению суицида!       - О, Сапырвал Жирюд! - простонал Буровский. - Примите мои самые горячие извинения! Позвольте мне, позвольте обратиться в высший воинский суд Сапырвалов!.. Удостойте аудиенции командования! Пусть меня выслушает сам Сапырвал Бадзыз! Мой мозг начистоту перед вами, и если технический эксперт, Сапырвал Фикын, просканирует его дотла, он убедится, что там нет и тени предательства! Я не хотел! Я не смог! Может быть, аппарат не потерян! Может быть, он сумеет себя расплавить! Я сумею продублировать ваш заказ за одну ночь!!!       - На войне извинения во внимание не принимаются. В аудиенции командования нет ни малейшей необходимости, - неумолимо отрезал странный рогатый боров. - Сапырвал Бадзыз и Сапырвал Фикын заняты многократно более ценными делами, чем стоимость твоего мозга и твоей биологической массы. Тратить их возможности и время на разбор твоего случая — непозволительная роскошь при ведении священной войны. Стыдись: если бы они и узнали, то только бы подтвердили этот приказ. Нам не о чем вести разговор. Моими словами в едином порыве говорит вся раса Сапырвалов. Ты не справился. Ты не нужен. Отставить пререкания и перейти к исполнению приказа о самоуничтожении. Конец связи.       Рогатая свинья уплыла во мрак подсознания Буровского. Картина комнаты во всей своей обречённой жалкости вновь вставала перед ним.       - Мать, воды дай! - донёсся до Иды Георгиевны страшный, искажённый кошмарами голос.       - Боря! Ну не надо было опять всю ночь не спать. Кому я из года в год говорю про режим дня!.. - укоризненно отозвалась та из гостиной. - Сынок, объясни, почему ты так делал?       - А... ротому-ботому-нипочему-у-у!!! - проорал Борис из-за стенки и испустил затем утробный, нечеловеческий трубный звук.       - Сынок! Возьми себя в руки, - сухо сказала Ида Георгиевна.       Буровский в отчаянии махнул рукой. В голове разгорался странный, жуткий, невыносимый пожар. Мать со своими претензиями для него уже отступила куда-то далеко, безгранично далеко. А в сердце закипал дикий, невероятный гнев на самого себя, и чувство безграничных вины и раскаяния перед рогатой свиньёй. Наконец это чувство стало настолько невозможным и доросло до таких пределов, что Борис рефлекторно выбросился из кресла и подбежал к дверному проёму. Не помня себя, парень блокировал тройные непроницаемые двери.       Буровский с ненавистью посмотрел на себя в зеркало... и вдруг со страшной силой звезданул в него собственным лбом. От звона и треска всполошилась мать, похоже, и действительно набирая воду. Сгорая от вины и стыда, Буровский не почувствовал боли. По лицу потекла первая кровь. Обнажив зубы, как зверь, Борис взревел и ухватил самого себя зубами за собственное запястье. Зубы глубоко вошли в рану — но боли Буровский опять не почувствовал. Тогда парень ухватил самого себя за шею руками, пытаясь удушить. С треском сместился позвонок, но сознание не исчезало. Он заметался по комнате. Зашипели, загромыхали от взрывов, задымились, угасая, компьютерные экраны и панели. Вырвав из зацепления последний системный блок, Борис с яростью швырнул им об стенку. От грохота пробудились соседи, тихие пенсионеры, недавно перешедшие рубеж в сто десять лет. Частично расплескав воду, в спальню Буровского пробивалась мать.       - Боря! Открой! Ну говорила же я — опять так! - осуждающе заголосила Ида Георгиевна.       - А-а-а-а! Ы-ы-а-а-а! - страшно рыдал Буровский. - Я — сволочь! Не хочу жить! Не хочу!       Обеспокоенные соседи уже ворвались в прихожую. Буровская только сейчас с ужасом соображала, что пройти к сыну она не может.       - Что у вас происходит? Вас надо срочно спасти! Вам чем-то помочь? - услышала она.       - Ах, отстаньте! Будто сами не знаете — у Бори очередной приступ! И так ведь ясно всё, да и «Скорую помощь» лучше бы вы сами вызвали! - с горечью отмахнулась мать, безуспешно пытаясь прорвать силовое поле межкомнатных дверей.       Но всё было тщетно. Замкнутый Боря, в котором сама Ида Георгиевна щедро воспитала семена страха и подозрения ко всему и вся, нимало не препятствуя маниакальной страсти сына от всех дело не по делу запираться и уединяться, поставил на свою дверь защиту почище той, что была лет восемьдесят назад у секретных сейфов в разделённых державах Земли. Сегодня она сыграла с ней — да и с ним! - похоже, самую фатальную шутку.       - Да тут не только «Скорую» - тут спасателей надо! - неодобрительно заметил сосед.       В комнате продолжались приглушённые удары, крики и стоны. Их ещё в значительной степени блокировало действие силового поля. Сосед, электротехник с семидесятилетним стажем, догадался обесточить квартиру. Но это мало помогло: очевидно, проклятые поля состояли у парня на абсолютно автономном питании.       Флаеры «Скорой» и службы спасения прибыли одновременно. Оценивая оперативную обстановку, применили промышленный лазер, с помощью которого полностью вырезали окно. Но когда медики и спасатели ворвались в комнату Буровского, их ждала страшная в безнадёжности картина. Вся техника и даже мебель была варварски переломана так, как будто тот, кто всё это уничтожал, выполнял задачу не оставить ничего сохранным — откуда только сила взялась у заморенного, безумного студента. Живого места на осталось. А самому несчастному хозяину врачам «Скорой помощи» не оставалось ничего, кроме как диагностировать смерть. Нечастый эпизод на Земле, в цивилизованном обществе будущего, но увы — и хотя с её момента прошло каких-то ничтожных пятнадцать минут, не проблема для реанимации даже в 2070-е годы, однако... там было просто... нечего реанимировать. В теле Бориса не осталось ни единой целой кости. Ударяя головой о твёрдые предметы, он полностью разрушил себе основание и кости черепа. Так мог колотиться только абсолютно, аномально не чувствующий боли, и при этом, что странно, не теряющий сознания от травматического шока, человек — в неизвестном пока науке состоянии.       Ида Георгиевна не плакала. Она только сидела, сухо поджимая губы, на том же самом своём стуле перед выключенным теперь уже телевизором, принимая специалистов и роботов различных служб, осматривающих и опечатывающих место трагедии. Она не озвучила никаких версий относительно совершённого сыном самоубийства. Однако первая же взаимосвязь — Буровский и спортсмены из сквера Индиры Ганди были однокурсниками и даже специализировались по гравитотехнике у одного преподавателя — всё того же бедного доцента Калинина — не заставила ждать своего применения.       Доложив о трагедии в Тёплом Стане Владимиру Константиновичу, Высший преподавательский совет немедленно известил учёного и об отстранении его от дальнейшего научного руководства.       - Вы понимаете, что творят у вас наши дети?! - с суровым укором отчитали его. - Чем таким они у вас занимаются, что потом гибнут самым нелепым образом и при самых невыясненных обстоятельствах?!       - Строго говоря, они не дети, - ослабляя галстук, попытался возразить доцент, - а взрослые молодые люди, самостоятельно принимающие решения, и за каждым их шагом уследить я не могу. Да и никто не может. А использованные для деструктивных целей технологии... нет, я им не прививал. И не внедрял. Давайте проверим.       - Вообще-то, именно Владимир Константинович сегодня утром сам рисковал жизнью, многих спас и снизил хозяйственный ущерб, творчески применив гравитотехнику, - попытался кто-то в совете оправдать Калинина.       - За отвагу, проявленную в деле обезвреживания техногенного разрушителя — наградить, не беспокойтесь, - позиция ректората была неумолимой. - А за явную халатность в воспитании молодёжи, ещё до установления следствием вины — административно наказать.       Трагедия... И всё-таки, по меркам людей будущего, эта трагедия была маленькой. Жизнь прекрасна, люди, и развитие в ней — поступательно. Жизнь прекрасна даже тогда, когда этого в ней не видно. Из-за застилающих глаза слёз. И всё рано или поздно встаёт в ней на свои места.       Так думали люди из будущего, узнавая о том, что случилось в это утро в Москве.