Алиса и лиса из пластилина

      Кукин с усилием открыл глаза, тяжело поворотив непослушной головой. Кругом — одна белизна...       В комнате с белым потолком, в которую определила его жизнь за последние несколько дней, царило вечно неопределённое время дня. В существовании больше ничего, кроме неё, не было. Именно к этой комнате свелось теперь всё некогда пёстрое, необычайное разнообразие Вселенной — с её безграничными сферами познания, обретением интересных друзей, новыми спортивными победами под ритмы оживлённых арен...       Гена горестно закрыл глаза, даже не вздохнув, чтобы не испытать новой боли — теперь в груди.       Внезапно до слуха спортсмена-физика долетели отдалённые голоса, среди которых один знакомый. Голоса спорили, перемежались, перекликались. А вот уже можно было и разобрать немного, даром что в безжизненной тишине пространства палаты для тяжелораненых болезненно обострялся слух, до невообразимой чёткости. Это было интересно, ведь Геннадий почти даже не смотрел интервизор — в ошарашивающих, как поток кипятку за шиворот, событиях последних дней, его ничего не радовало.       Вот послышался рассудительно-занудный мужской голос, за ним — вообще голос странного тембра, будто лошадь научили говорить по-человечески, почти весёлый детский смех, голоса других мужчин, старавшихся изъясняться очень научно... С кем, и что это Владимир Константинович пожаловал?       - Нет. Я бы всё-таки не говорил на вашем месте, что я лишь персонал машинного отделения и ни бельмеса не смыслю в космической биологии. И горжусь, что всё же убедил профессора Селезнёва, что не все космические животные хороши для показа землянам. Тем более маленьким. Троерогие орки могут пробудить в детях чувство чрезмерной незащищённости перед окружающим миром...       - Да уж ладно, Филидор. В этих орков ещё мой папа в детсаду в компьютерные игры играл!..       - Так то были придуманные, а эти — реальные. Побыли бы с ними сами рядом с моё, Владимир Константинович — не сказали бы... Или какой-нибудь ультранекрокрокодил...       - Правильно, Зелёный. Запомнил. Кстати, весьма распространённый вид в фауне Фукрука.       - Да, пап, это всё страшно весело! А давай ещё будем писать «кракодилл»! Так ещё страшнее!       - И неправильнее! Дочка, что-то давно нет вестей от контрольной по русскому...       - Ну да, жираф!.. Но почему-то Земля жираф — так, глупый, дурацкий жираф.       Обстановка обещала измениться к интересному. Жизнь продолжалась. Всё-таки, пускай сколь угодно не та... Вот послышался мерный голос дежурного медбрата-андроида. Что они, неужели даже к нему? С едва слышным звуком в дверном проёме погасло силовое поле. Люди стремительно переходили на цыпочки.       - Спит, - вполголоса неуверенно заявил доцент Калинин.       - Нет, - мрачно пошевелил одними губами Гена Кукин, тяжело открывая глаза, но не в силах не выдать огонька жгучего, живого интереса. - Здравствуйте, Владимир Константинович. Как, вы уже на свободе?       - Как видишь, герой, - скованно усмехнулся дядя Володя. - Правда восторжествовала. На свете живут не одни плохие люди. Вот, привёл тебе хороших людей, если хочешь, познакомься, нет — не заставляю...       Алиса осторожно выкладывала у тумбочки принесённые гостинцы — плитки стимулирующего рост костных тканей шоколада, нежные фрукты, выращенные на орбитальных плантациях, некоторые разрешённые соки и другое. К ней и принесённому ею протянулись оценивающие манипуляторы и неусыпные зрительные трубки многочисленных роботов-наблюдателей, выполняющих в обычной больнице будущего роль постоянной сиделки.       - Какой я теперь герой, - уныло буркнул Кукин и снова страдальчески прикрыл глаза, - так, живое чучело, да и всё...       - Ген, слишком много о себе, - нравоучительно заметил Калинин, но осторожно уточнил. - Тебя я не таким помню... Пока ещё об итогах говорить рано. Борьба за твоё выздоровление только началась. То, что ты выжил — победа, а не поражение. Я ведь словами на ветер не бросаюсь, значит, и про героя — тоже. Не хочешь узнать поподробней, против кого ты стоял на скверике в МГУ? Не хочешь, уйдём, не неволю...       - Против дряни этой с лазерными лучемётами, слону ясно! Так она, по-моему, расплавилась уж вся, по интервизору передавали... - горько скривился Кукин. - Что там нового?       - Нового много. Дрянь сама не приходит, - резонно заметил Калинин.       - Её безумец приводит, - презрительно закончил Гена, как ученик, торопящийся сказать у доски, что дважды два — четыре. - Чёрт поднёс с ним связаться, жил бы сам, и людям бы дал жить...       - Сериал «Не всё так просто» смотришь? - сделал одними бровями знак кверху дядя Володя. - Зря. А ты бы смотрел... Все мы делаем ошибки. Один, другой, ты — я, наконец: ошибки очень даже с виду непоправимые. Если знаешь, что я арестовывался, должен знать и за что? Зря! А лес рубят, щепки летят. Я вот одну штучку с астероида в дом себе привёз в ночь на весь этот кавардак: как ты говоришь, тоже, чёрт попутал? А точно ли чёрт? По идее, точно — весь дом и округу могло разнести, если бы реле не выдержало в антигравитаторе. Но на то есть и люди, которые приходят на помощь! Вот эта с виду неприметная девочка, советую приглядеться, всё спасла. А вот этот симпатичный тип — вовсе тебе не оленёнок, а парень с другого конца света — его в этот антигравитатор упрятали и похитили. А вот кто, тебе, что же — до сих пор не интересно узнать? Между прочим, он много такого про этих роботов порассказал, чего ни мне, ни тебе не снилось!.. В самом страшном сне...       - Что же? - покосился на Зодекса с недоверчивым интересом раненый парень. - Почему оба они молчат? Или плохо говорят по-нашему, что ли? Давайте уже рассказывайте!       - Ген, ты и до ранения не блистал сообразительностью. Извини, - немедленно отреагировал доцент Калинин. - Алиса Селезнёва — моя соседка по подъезду, и её папа, который стоит тут рядом и известен многим народам Галактики, только, видимо, не тебе — москвичи...       - Дядь Володь! - перебила Алиса. - Моя роль во всём этом страшно интересном происшествии не такая большая. Что мне рассказывать? Как ручки крутила да как он оттуда высвободился? Можно, я лучше другим больным пока гостинцы разнесу?       Все замерли и переключились на неё. Папе в очередной раз стало неловко за невоспитанность дочки.       - Можно, - непосредственно улыбнулся Калинин и положил руку Алисе на плечо. - Иди давай. Такая вот она у нас добрая, Ген...       - Стесняется, - по-своему пояснил папа.       Они подсадили Зодекса поближе к больному, чтобы жирафёнок и молодой человек лучше видели в глаза друг друга, и тот принялся рассказывать необыкновенные вещи. Словарный запас Уредецсиаба, конечно, рос в эти бурные весенние дни в геометрической прогрессии. Но всё равно порой его язык заплетался, в речи проскакивали загадочные жугийские и даже прочие фражентские слова. Впрочем, это только подогревало интерес парня. Глаза у раненого Гены загорелись живым огнём, словно снова он был мальчик-подросток, смотрящий мультик об инопланетянах. Селезнёв, Калинин и Зелёный, как могли, поправляли речевые обороты Зодекса, пытаясь объяснить то, что оставалось непонятным. Им не всегда это удавалось.       Алиса тем временем по-хозяйски овладела сумкой с припасами, разнося передачи и не забыв никого из навещаемых студентов-спортсменов. Её появление приятно удивило каждого. И на столиках перед каждым больным нарисовались аппетитные и целебные вкусности. Она никого не обошла вниманием, и все провожали её восхищёнными взглядами. Кто мог глядеть, конечно...       Закованный в жёлоб-регенератор несущих хрящей позвоночника, но чудом уберёгший внутренние органы Алексей Завадский получил внушительную стопку кнедликов с кальцинированным салом и большой пакет сока центаврианского платана. Парень заулыбался.       - Наверное, ещё сильно болит, - участливо спросила Алиса. - Тяжело было сражаться с ним?       - Да так, - отозвался Завадский. - Главное, хорошо, что этот мордохват обезврежен.       Некогда горячий и шумный Казбек тихо улыбнулся, чтобы не разошлись нанокрючки его изрезанных распоротых лёгких, и даже чуть-чуть прослезился, когда девочка оставила ему пасту из комбинированной баранины с бананом, приготовленную по принципу завтрака древнего космонавта.       Живой ум шахматиста Марка, который не утихал и в травматологической палате — благо что, впрочем, его обугливающий лазерный ожог плечевых мышц и артерии был почти что царапиной в сравнении со страданиями других его коллег — также получил дополнительную пищу в виде появления Алисы Селезнёвой, про которую он, к тому же, был и неплохо осведомлён против всех остальных. А манговые пирожки и другие сладости его дополнительно стимулировали, как и положено сахару в умственной деятельности, в подробностях похвалиться своей боевой находкой по вызыванию помех в операционных системах робота, которая позволила на время приостановить расправу над товарищами и, в итоге, выиграть время. На прощание он поинтересовался, страшно ли ей было при событиях, которые происходили в прошлом году вокруг московского Заповедника сказок, пообещал потренировать её выигрывать в шахматы, когда раны заживут, и пожелал ей совершить все мыслимые и немыслимые подвиги, которые только были описаны в книгах Кира Булычёва и полюбившихся ему работах фантастов более поздних поколений.       Ваня Чикасов, который не мог видеть, кто к нему входит — ведь новые глазные яблоки для его организма ещё стояли в клеточной лаборатории на седьмом этаже и выросли только процентов на двадцать — тем более восхитился как голосу и мысленному образу гостьи из современности, так и оставленному её приходом аромату его любимых блюд русской народной кухни.       Поспешив в противоположное отделение, Алиса дошла и до Менарины — единственной пострадавшей в бою с Терминюгой студенткой. У неё Алису и застала радостная весть по интервизору, едва успела она расставить угощения: команда девушек из московского университета одержала уверенную победу над всеми на Кубке Системы!       - Ура! - от души обрадовалась Алиса и захлопала в ладоши.       - Вот видишь, замечательно без парней обошлись! - подбодрила Урванцеву её соседка по палате Наташа.       - Они приняли на себя главный удар, - тихо заметила та. - На настоящей войне.       Однако Менарина тоже была очень рада, и хотя физически не могла этого увидеть, ведь и её новые глаза ещё не были готовы, девушку это сильно не волновало — ведь Наташа расскажет ей подробно всё, что сама увидит. Наташа каталась на дедушкином электроцикле, который случайно нашла на даче, и у неё прямо под седлом взорвался электростат. Девушка получила ожоги мягких тканей обеих ног, проникающие почти до кости. Но в будущем это поправимо, вот только время требуется, пока вырастят новые ткани. Поэтому у девушек в палате было распределение функций. И Менарина, насколько могла, была временно ногами Наташи, а Наташа была Менариниными глазами.       Менарина Урванцева поблагодарила Алису за отзывчивость и смелость — она следила за событиями последних дней достаточно живо. Особенно она похвалила её за то, что обход они начали с Гены.       - Я так рада, что он выжил, - призналась Менарина. - Даже собственного зрения не так жалко.       - Его восстановят! - в один голос заверили её Алиса и Наташа. - Потерпи совсем немного.       - Как он там, Гена? - поинтересовалась Менарина. - Кто с ним сейчас — твой папа? Гена не очень духом упал? Для него это такая травма... моральная...       - Да уж! А для других — что, аморальная, можно подумать?! - отпустила реплику Наташка.       - Папа и все другие, - сказала Алиса. - Про края, из которых произошёл робот, рассказывают.       - Хорошо, - мечтательно улыбнулась Менарина невидящим взором, - мне потом расскажет... Когда я буду учиться заново различать предметы, я буду помогать ему учиться заново ходить... Алис, а почему ты говоришь про какие-то края? Разве его сделали не здесь, не наш... однокурсник?..       - В том-то и дело, что здесь, но предназначался он вовсе для вас, - многозначительно уточнила Алиса. - Именно к этому сводится большинство фактов. Вы могли и не встретиться с роботом.       - Заинтриговала, - горько, но без обиды усмехнулась Урванцева.       - Ничуть! Я сама не меньше заинтригована, - Алиса встряхнула головой. - Слушай, а, может быть, ты мне объяснишь, что за распря произошла между вашими ребятами и Буровским? Из-за чего? Я теряюсь в догадках. Все хранят молчание. Ну, как девчонка девчонке, понимаешь?..       - Да что тут рассказывать! - ещё более горько скривилась Менарина. - В чужом пиру похмелье это называется. Да об этом уже и в космонете прочитать можно...       Алиса, хотя и мала, но, достаточно понятливая для того, чтобы не продолжать разговор на не лучшую тему, поспешила закруглить общение и выйти от девушек. И не только из вежливости. Прямо в больничном коридоре она задала поиск на своём портативном видеофоне. Любопытство разыгралось не на шутку. Что же там за всем этим скрывалось?       В воздухе затрепетали, запорхали экзоэкранчики, и, когда девочка уже машинально возвратилась в ту самую палату, где оставались папа и все другие, вокруг неё скопилось их уже с добрый десяток. Ничего не замечая, Алиса пододвинула себе первый попавшийся стул, положила пустую сумочку и с нетерпением уселась читать.       Надо отметить, что за время её отсутствия в палате появился уже новый посетитель — вернее, посетительница: мать Антонины-Татьяны, или там, Татьяны-Антонины — особа расторопная и неугомонная. Устроив маленький, но красочный скандал с дежурными роботами, она пробилась в палату к Кукину и, не обращая внимания ни на профессора, ни на доцента, ни на механика, ни даже на жирафа, чуть ли не плечом оттёрла их от больного и, встряв в их разговор, принялась вываливать на стол перед Геной свои деликатесы. При этом она рассыпалась в похвалах за проявленные мужество и отвагу, и поясняла, мол, что Танечка (или Тонечка) очень польщена заступничеством, на которое тот подвигнул ребят, чтобы спасти её. Но расстроена случившимся и, мол, поэтому не решается прийти к нему сама, вот и послала её на побегушки. Кукин вежливо морщился. Остальные пережидали. Зато вот Алису женщина заметила сразу, и возмущённо взирала на не воздавшую ни ей, ни кому-то ещё должных почестей при входе увлечённую сайтами девчонку. Она-то не знала, что та здесь уже была.       Алиса тем временем, видимо, пошушукавшись вполголоса с какими-то другими больными до этого, читала на коленке сайт Галактического информатория, где рассказывалась история жизни Бориса Буровского и его последней, фатальной ссоры. Алиса включила вентилятор на бортике кофточки, который можно было бы принять за цветочек, и задумалась. Глаза её становились всё более грустными, и под конец, может быть, даже наполнились слезами. По крайней мере, так показалось папе. Вот она уже перестала читать текст, и засмотрелась куда-то мимо экзоэкрана. Затем решительно выпрямилась, заметила, наконец, присутствующих в комнате, странно поглядела в глаза Кукину и вдруг, перевернув под собою стул, пересела к нему спиной.       - Ну что, Алис? - окликнул дочку Селезнёв.       - Я думала, что все гадости на Земле закончились с отношениями миледи и Атоса... Как же я ошибалась! - горько вздохнула Алиса.       Профессор оторопел. Дядя Володя пожал плечами. Зелёный что-то горестно хмыкнул. Жирафёнок вытянул шею к своей верной земной подруге. Тётка поперхнулась на полуслове.       - Ты к чему это? - попытался улыбнуться папа.       - Да так. Ко всему, - Алиса провела рукой по глазам, не поворачиваясь к собеседникам. - Зря я сюда пришла. Пойдём, наверно, пап!.. Ты прав, мне уроки делать надо. Подкармливать тут вышибал хулиганок всяких я не собиралась...       Селезнёв и Калинин смерили друг друга круглыми глазами. Гена посмотрел на Алису с удивлением, интересом, даже словно бы каким-то особым уважением. Но она не удостоила его ответного взгляда.       - Э... Экзальтированная дурочка какая-то! - нервно бросила мама Тони-Тани, у которой этот взгляд Кукина вызвал особое, беспримерное раздражение. - Не... Не отвлекайся! Итак, о чём я тебе говорила? О том, что моя дочь — действительно, серьёзная, порядочная девушка — очень высоко тебя ценит и по-настоящему выделила из всех после этой передряги. Мы с ней к тебе придём, не беспокойся и выздоравливай!..       - Хм, вот радость-то! - не сдержавшись, вполголоса иронично кашлянул доцент Калинин.       - А, этот... Горе-учёный! Ты его не слушай: дослушался уже! - бросила уничтожающий взгляд на дядю Володю та. - Ходит в больницу тут рвань всякая!.. Пускают их ещё! Тебя нервируют, жить не дают!.. И девчонка ещё тут даже какая-то невоспитанная, даже не поздоровалась...       - Это дочь профессора Селезнёва Алиса, - робко возразил Гена. - Она...       - Ну и что?! - возмущённо перебила Кукина женщина. - Да мне что Алиса, что... ещё какая-то...       Она явно попыталась в спешке изобразить какую-нибудь обидную рифму, но Алиса её опередила.       - А вы-то тут сама чего — мамаша этой хулиганки, что ли? - вспрыгнула со стула девочка.       - Алиса!.. - испуганно окрикнул её отец.       - Что-о?! - гаркнула женщина так, что к ней даже потянулись урезонивающие манипуляторы роботов, реагируя на повышение голоса. - Ах ты... Да у тебя самой — репутация хулиганки!       - Хулиганки? - переспросила Алиса возмущённо. - Я бы сказала, скорее то, что совершила ваша Татьяна-Антонина по отношению к Буровскому — это и есть самое настоящее хулиганство. Мне бы такое в голову не пришло. От того, что хулиганство становится вежливым, безопаснее оно не становится. Скорее наоборот.       И взгляды людей, и фокусы роботов устремились на Алису. Она страдала, ей было безразлично, было в них возмущение или восхищение.       - Из-за выкрутасов и интриг вашей дочки столько людей покалечено, а один вообще погиб! Это — не преступление?! Эти-то, ладно, своё получили, и вот от нас... А Боре уже больше никто, никогда не принесёт никакой передачи — не нужна она ему!.. А ведь у него тоже мама была! Теперь вот одна осталась... И папа — погиб в Дальнем Космосе!..       Алиса выдохлась и тихонько заплакала. Мама Тани-Тони пошла багровыми пятнами.       - Да ну... козла этого, а не Бори!.. - вполголоса прохрипела она.       - Ди-и-и-ип! - протянулся к ней манипулятор робота, вынося предупреждение.       - А что? Она меня тут учить жизни собралась?! Обличать меня, что ли?! - вновь заревела та, и, пытаясь собраться с духом, продолжила. - И вы тут стоите, что, согласны с ней, что ли?!       - Би-и-и-ип! - протянулся второй манипулятор: после третьего предупреждения было реально удаление от больного.       - Алиса! - примирительно, но строго сказал дядя Володя, осторожно погладив её по плечу. - Ты не совсем права. Да, Борису не повезло. Но и девушке не повезло с ним не меньше. Ты разве бы смогла поладить с нервнобольным? А у него был тяжёлый характер, за это ручаюсь. Она хотела помочь ему в учёбе, и только.       - И только!.. - всхлипнула Алиса гневно. - Она что — дурочка?! Не понимает, на что это похоже, большая девчонка?! Ни за что не поверю!       - Но ему никто не хотел помочь больше, - неуверенно пояснил Калинин. - Никто не брался.       - А я понимаю так! Раз уж ты за него взялась, могла бы и организовать это дело, подключить к нему весь класс, ой, то есть, всю группу — тогда бы и парень не подумал, что ты подаёшь ему какие-то виды...       - Видимо, на это она не рассчитывала, - вконец потерялся в аргументации дядя Володя, и устремил вопросительный взгляд к раненому студенту.       - Если она так привыкла всё рассчитывать, могла бы и учесть, что из-за неё погибнет, кажется, студент! - с жаром закончила Алиса и вновь презрительно отвернулась.       - Не обращай внимания, Гена, не обращай внимания! - страдальчески заворковала мама Тани-Тони. - Тебя измучили, Гена, тебя измучили... Ох!..       - Нет, ну, я-то что? - собрался наконец с силами Кукин, видя, что пришёл момент заговорить. - Ну, я с самого начала не хотел лезть в это всё. Ну, не любил меня Буровский, ну, что с этого — я против него не имел ничего личного. Старался не ссориться. Только вот... Несправедливости я не люблю, как-то. Вы меня знаете, я, по натуре — советский человек. И мне дороже всего те ценности, ценности двадцатого века. Даже, точнее, раннего советского периода, сталинского, не побоюсь этого слова. Если все мужчины станут обращаться с женщинами так, как вот этот Буровский — что же тогда станет с человечеством? В кого оно тогда превратится, в свиней каких-то, что ли?! Буровский на наших глазах несколько раз оскорбил её, даже ударил. С его характером он был способен на чёрт-те что! У нас не осталось выбора. Да мы не за Татьяну-Антонину заступались — мы за справедливость вышли! Для чего и жить тогда, если не для защиты справедливости? А обижать его вовсе я не собирался... Нужен он мне больно!.. Мне справедливость нужна! За справедливость я!..       К концу своей тирады он говорил всё более сбивчиво, и, хотя и пытался вдохновить себя последними фразами, уверенность в собственной правоте окончательно потерял. Это все ощутили.       - А справедливость... она должна быть нахрапистой, да? - наклонив голову, тихонько спросила Алиса.       Гена окончательно закрыл глаза.       - Какая безжалостная... Какая невоспитанная девчонка... И она непременно вырастет сухим и скучным человеком! - патетически простонала мама Тони-Тани, и даже изобразила глухое рыдание, но не очень удачно. - Правда... Что только она здесь делает? Кому она здесь нужна!..       - Алиса, ты всё-таки... - неуверенно начал папа, неодобрительно нахмурившись и вздыхая, но в этот момент Кукин снова открыл глаза, и то, что хотел сказать профессор, так и не узнали.       - Да чего вы на неё взъелись-то так, извините? - Геннадий посмотрел на мать однокурсницы как мог вежливо и даже назвал её по имени-отчеству. - Алиса — умная девочка, и за весь приход сюда ни одного слова впустую не сказала. Да правду она говорит, хоть противно и признавать её кому-то!.. Да хотя бы и мне!.. Что я, фарфоровый? Так и то уж, что было, разбито... Мы дураки и скоты, что так поступили. Буровский, конечно, ясно, какой фрукт. Но это не нашего ума дело! Это данность. Реальность. Из неё надо было исходить. Кстати, был ли он и вовсе вменяемым под конец всего этого дела, чтоб нам его тут осуждать?.. Помочь ему надо было. Пересилив себя. Сообща преодолевать трудности, как настоящие советские люди, а не какие-то единоличники!.. Не помогли. Ну, вот и получили...       Все снова переглянулись с изумлением — на этот раз, скорее похожим на облегчение. Кроме Зодекса, поскольку жирафёнок, навострив все четыре уха и часто вжимая и разжимая макушку, просто жадно ловил разговор, не представляя, как на него реагировать. Дядя Володя Калинин вдруг усмехнулся.       - Браво, Генка! А, похоже, медики за тебя боролись не зря, и ты идёшь на поправку: к тебе возвращается способность к логическому мышлению! - подбодрил он его. - Я снова узнаю в тебе молодого учёного! Ну же, продолжай, развивай, формулируй?!       Парень собрался с силами, ещё немного подумал и добавил:       - Сила — нечеловеческий аргумент. И на этом поле грамотно спроектированный нелюдь всегда разобьёт человека в пух и прах, любого, кем бы этот человек ни был. Как муху, прихлопнет. Достаточно только соответствующих сборки, прошивки и упорства. Буровский преподал мне этот урок. Доходчиво и на языке настоящих мужчин. И ценой своей жизни. За что я ему навсегда благодарен, и даже буду считать учителем.       Доцент Калинин посмотрел на своего студента с нескрываемой гордостью. Мать Антонины-Татьяны насмешливо хмыкнула и вдруг стала стремительно сгребать в авоську с кукинской тумбочки все свои подношения, и даже, похоже, захватила и что-то Алисино.       - Учителем — сумасшедшего? Ну-ну... Долго так не продержишься. Тоже мне, советский простой человек, - сказала она презрительно. - В твоём любимом двадцатом веке тоже любили слушать всяких сумасшедших, и тоже соглашались на партсобраниях с мнениями не в меру активных первых попавшихся комсомолок-выскочек. Результат остался в истории... Что же, я считала тебя более уравновешенным человеком. Ошибалась... Выздоравливай. Пойду поищу более адекватных людей. Моей Тонечке связывать свою жизнь с людьми, которые слушаются сумасшедших, ни к чему...       Не прошло и полминуты, как женщина уже заявилась в палату к Завадскому и Качокову. Она всё так же деловито, отмахиваясь от роботов и их ненужных услуг, не удостаивая никого никаких объяснений, принялась выгружать принесённое теперь уже на их тумбочки. Ребята недоумевали.       - Что случилось? Да ничего не случилось! - словно предупреждая возникавший вопрос, по-базарному махнула рукою она. - Танечка передаёт вам привет. Ей очень горько сейчас и одиноко, неловко по улицам пройтись, не только что... Она и я по-настоящему ценим перенесённые вами страдания. Уж вы-то настоящие кавалеры, а не какие-то там жалкие воздыхатели или же задержавшиеся в эпохе КПСС чудаки. Для вас по-настоящему свято защитить и честь женщины, в какой бы она ситуации ни оказалась, и дело родины, какую бы политику она не вела...       - Вы поссорились с Кукиным? - по имени-отчеству, но сумрачно осведомился Лёха Завадский.       - Да вы его знаете! - бросила посетительница. - Знаете ему цену. Вы — подлинные патриоты...       Казбек побагровел, опасаясь закашляться, он только дико завращал всё ещё красными белками глаз.       - Да что ты так смотришь? - недовольно спросила женщина.       - Больно, - угрюмо пробормотал Казбек и с усилием отвернулся к стене. - Больно. Когда злые люди не понимают простые вещи. Есть такая достойная профессия — Родину защищать. Но есть и такое позорное ремесло — быть вышибалами для уродины. Кто их путает, горько расплачивается за это. Как мы, примерно!..       Пожалуй, до таких гадостей доходить в разговоре с женщиной было всё-таки зря. Страшная режущая боль в едва сросшихся лёгких не дала прямолинейному кавказцу сказать ничего больше, и робот-наблюдатель склонился над ним, обвивая грудь чуткими, мягкими сенсорами: не открылись ли раны?        Отстаньте немного, мамаша, - глухо подхватил Завадский уже без признаков вежливости, видя, что товарищу невмоготу, - если вы нам действительно хоть немного признательны за то, что мы для вас сделали...        И больше никогда уже не сделаем! - мотнул незрячей головою их сосед Иван. - Ни за что на свете! Никогда!..       Женщина пожала плечами и вышла в коридор. «Ну и я вас больше навещать здесь не буду, пошли вы» , - вполголоса пробормотала она про себя. На пороге палаты Гены Кукина она всё-таки задержалась и смерила приходящую в себя Алису уничижительным взглядом. Оправляющийся от травм советский человек будущего встретил такую задержку с возмущением, но очень сдержанным: он сурово молчал.       - Смеёшься?! Вот попалась бы ты сама на пути этому страшенному роботу, пигалица ты этакая — ты бы и пикнуть не успела. Жаль, что вот тебя там не было... Он бы тебя ка-ак! - зашлась в злобных фантазиях женщина.       - А никак, - вдруг заносчиво отозвалась Алиса.       - Это ещё как?!?       - А так, - закончила девочка. - Приличные люди на дорогах таким роботам не попадаются. Если они действительно приличные.       И с этим было уже трудно поспорить. Даже маме Тони-Тани. Ведь жизнь проходит, в том числе, через такие места и ситуации, которые ты создал сам. И иногда они сами говорят о тебе слишком много. И, когда тебя там нет, то и вопросов, естественно, никаких. Но когда ты там появляешься — уже нельзя сказать, что ты там не появляешься. Вот какой смысл.       - Эх, если бы мы всегда знали, где упасть, - примирительно затеребил бороду Зелёный, впервые позволив тут и себе озвучить какие-либо глубокомысленные рассуждения, - в худшем случае, подстелили бы соломки, а в лучшем — так и вовсе не упали бы: зачем же падать там и тогда, где можно и не падать? Как вы считаете? Потому-то я и говорю во всех случаях жизни: это добром не кончится!..       Но женщина лишь посмотрела на механика с насмешкой и, не прощаясь, ушла.       - Да нет! Есть вещи, которые в принципе нельзя допускать. Если они допускаются, это уже не говорит ничего хорошего о тех, кто их допускает, - нетерпеливо заметил Гена.       - А я бы вот опять-таки не спешил с подобными скоропалительными выводами, - неожиданно возразил доцент Калинин. - Нет, не стал бы я всё же на месте моего замечательного юного друга и так увлекаться образцами мышления тоталитарных режимов двадцатого века — даже самых лучших из них. Тех, лучшее из которых мы сегодня пытаемся развить и возродить для всей Земли. Это я про тебя, Ген. Не допускать однозначно вредные вещи — что же, это умно и хорошо. И элементарно, как говорим мы, инженеры. Но как ты собирался не допустить то, о чём в принципе не мог догадываться?.. Вот, то-то и оно. Это я в свете того, что нам с тобой тут успел рассказать Зодекс, спрашиваю.       Гена снова прикрыл глаза. То, что рассказал ему Зодекс, странный, забавный посетитель с открытым сердцем и лошадиным языком, тронуло его, конечно, до глубины души. И снова парень мечтательно улыбнулся, подумав о далёком непонятном мире, из которого даже сигналы толком не проходят, на пути робота-убийцы в который волею случая стал он, студент-спортсмен Кукин. Наверное, он что-то прикидывал, а может, просто представить себе планету жирафёнка было легче с закрытыми глазами...       - Да, Зодекс понарассказал!.. - снова подал голос Зелёный, и печально забубнил, - а ведь говорил же я недаром тогда и Алиске прямо в видеофон, что ничем хорошим это не кончится! Не ошибался... Сапэхвалех вы их зовёте, да, юноша? Кстати, охотно с вами согласен: таких-то вот опасных агрессивных рас в Дальнем космосе как раз полным-полно. О чём всегда я и предупреждал капитанов с их непомерным боевым оптимизмом... Ничему не удивлюсь из того, что про них рассказывали. Но заподозрить связь с нашим делом? Используя какой канал, Владимир Константинович, им работать из такой дали? Какую технику переброски? Какой тип обратной связи? И, конечно же — шифровки и ещё раз шифровки, ведь их нигде ещё у нас не выловили!.. Глядя на этот Космос, подумаешь: крылатые крысы, рогатые свиньи!.. До чего мы ещё дойдём в своих предположениях?!       - Предположения, как раз, не праздные, Филидор Алексеевич, - открыл глаза Гена. - Борька ведь именно на каких-то свиньях рехнулся. Поминал их ни к селу, ни к городу, в бреду своём. Очень он к ним благоволил, прямо рассыпался весь перед ними в восхищении. Именно за то, причём, за что у Зодекса этих «Сапэхвалех» страшатся и ненавидят. Описания сходятся. А то, что вот, вы говорите, не выловили... Так я думаю, что такие и в живых не оставят любого, кто хоть чуток информации о них попытается выловить! Я запомнил этот оловянный взгляд, эту беспощадную и вместе с тем коварнейшую поступь. Как оно, ломая мне рёбра, бухтело — про биомассу, подлежащую уничтожению... Да, я видел это в технике, в Терминюге — но техника проектируется всегда исходя из чего-то и кого-то!.. А вы — герой, Владимир Константинович. И вовсе даже не я. Чую, для кого-то мы все должны были стать трупами!.. И ещё можем быть должны, не исключаю...       - Ну, спасибо, что рано или поздно оценил. От героя слышу! Гравилуч и доля смекалки сделали невозможное... - как всегда иронично-невозмутимо отозвался дядя Володя.       - У него была связь с ними! - Кукин вскричал, осенённый воспоминанием, - точно была! Он в беспамятство впадал прямо в аудитории. Бормотал что-то про священных свиней. Здравия им желал, называл их, типа, ваше высокопревосходительство, в его бреду проскакивало что-то вроде воинских званий каких-то... И вид у него был такой, как будто они, или, кто там ещё, держали его при этом за горло. Помню, меня это так тогда, в сентябре, когда он в нашу группу попал, поразило!..       - И что же было после приступа? - спохватился профессор Селезнёв.       - Когда он в себя пришёл, я ему дружески так, полушутя, полусерьёзно, говорю: «К доктору! Срочно! Не откладывай!» Так он переменился в лице, наступил мне на ногу, попытался в лицо ударить. Но что, я только чуть-чуть посильнее напряг мышцы, так он уже и отлетел. Только прохрипел злобно: «Ещё раз такое вякнешь — разорву!» Я ему на это спокойно так заметил, что не на такого напал, которого разрывают. А он тогда дёрнулся весь, и быстро, опасливо от меня ушёл. И с тех пор смотрел только с ненавистью...       Алиса горестно вздохнула.       - Была связь, говоришь... Какая же? - невозмутимо спросил Зелёный. - Я, как простой механик, говорю: нет средства связи — нет связи. И вы, инженеры-физики, должны согласиться, по идее.       - А что, галлюциногенные образы могли сопутствовать у него, например, и комбинированной эпилепсии, - пожал плечами Селезнёв.       - Такие образы? Один в один? - заметил Гена. - Нет, мы определённо что-то про них не знаем...       Жирафёнок пошевелил рогами и встрепенулся.       - Знаете что? О сапэхвалех... - заговорил он, поёживаясь, - и я знаю очень мало, да, думаю, про них не всё и возможно узнать, особенно нам, детям. Но я знаю один случай, который произошёл у нас в городе Фурченго, восемнадцать-шестого числа третьей селей-фазы, то есть, в самом начале осени. Это на юге Фрайчатции, сравнительно недалеко от Ферраниполя, то есть столицы страны Жугия, где я родился и жил на планете Фражент. Фрайчатция — страна лемевех, они похожи на зайцев с вашей Земли, только значительно крупнее, и могут, как мы, ходить на двух лапах. Но там живут и такие, как я, зохтайнх — то бишь, по-вашему, жирафы. Жугия ведь на севере граничит с Фрайчатцией, это неудивительно. Да существ нашей расы немало живёт и в её столице — Ферранде, и в других местах...       - Ну, что ваша планета населена множеством разумных рас, и что они у вас значительно различаются, мы уже представляем... - перебил Кукин.       - И в Жугии тоже немало зайцев, - упорно выводил тему Зодекс. - Так вот, там, в Фурченго, один жираф стал делать миниатюрные бомбочки. Крошечные, величиной с таблетку. Это есть такое соединение, оуферон-цик, его в войну придумали. Дедушка мне про него рассказывал, что его щепотки достаточно, чтоб сгорела целая комната. Этот жираф работал на химическом заводе, и он знал, как делать это вещество. Так вот он стал подкидывать эти бомбочки зайцам, везде — в магазинах, на тротуарах, в домах, на площадях. И даже в портфели к маленьким зайчатам, которые в шинджуру и ахтрем ходили! Когда его определили и пришли арестовать, жираф насосался зога, забрался на крышу своего сарая, поджёг её, и начал по ней плясать. Его было трудно схватить, потому что он поджигал сам себя, а сарай в конце концов взорвался. Но его парализовали и выудили из огня. Когда его привели в чувство, он сказал, что он против закона Кенейского зайца.       - Какой ужас! - выдохнул Селезнёв.       - Кения — это такая территория в Африке, у нас, на Земле! - вставила Алиса. - У вас её знают?       - Да нет! Ваша территория тут ни при чём! - недовольно продолжил Зодекс, и его крайние ушки забавно перекосились на мгновение, достаточное, впрочем, чтобы Алиса улыбнулась. - Зайцы просто так называют основателя этативно-социалистического строя у них в стране, а так его звали Дэльф Кейн. Он, кстати, друг и соратник Амутьяна Бефергера, они жили в одни субэры и оба любили мир, прогресс и справедливость. Реальный закон служит тому, чтобы все зайцы жили в стране дружно. С другими расами. А тот жираф, поясняя свои дела, сказал, что он до смерти ненавидит зайцев. Лемевех. Что все они — негодяи и плесень Фражента, и их всех впору собрать за уши, как гнилую морковку, и сжечь в одном месте. Что из-за них в жизни у него всё пропало.       - Хм, террорист какой-то... Это у вас отношения между народами? - усмехнулся дядя Володя. - Ну, чего же он не переехал из этой Фрайчатции жить в Жугию вашу? Или другую какую-либо страну, где столько нет зайцев этих, где в основном жирафы живут!..       - Нет, это чрезвычайное происшествие! - ответил жирафёнок. - У нас так давно никто не живёт. Тем более лемевех и зохтайнх всегда были дружественными народами, в древние эры стояли часто плечом к плечу перед хищными расами, и если что-то плохое между ними и было, то небольшие пограничные трения и соперничество на почве борьбы за сферу добычи прокорма. И переселяться у нас никому в голову не приходит... Поведению жирафа, конечно, нашли объяснения. В частности, в его детстве. У него были старенькие, не очень образованные родители, и почти не было друзей. Его больная мама часто не могла даже встать. Однажды утром она не приготовила ему завтрак, и ему пришлось самому принести ей попить. А пора уже было идти в ахтрем. Голодный жираф вышел на улицу и закричал: «Есть хочу! А ну-ка дать!» Но прохожие разбежались от него. И не только зайцы, но и другие жирафы, слоны и прочие жители города. И тут он увидел, что на скамейке сидит толстый зайчонок и что-то жуёт. Жираф схватил шланг для поливки цветов, и полил им зайчонку за воротник!       - Это ещё зачем? - рассмеялся Гена, попутно почувствовав, что при смехе тело уже не сотрясает боль во всех костях и суставах.       - Это он сделал для того, что тот дал ему хотя бы кусочек пайдулада.       - Это... что-то вроде шоколада, что ли? - осведомилась Алиса с улыбкой.       - Да не совсем! Но, вообще, да, это такое вкусное, питательное кушанье, и в то же время очень такое свежее, освежающее. Она быстро придаёт бодрость и силы, еда эта... Но зайчик спрятал за пазуху большой свёрток, на котором было написано «Пойдалат», и с насмешкой сказал: «Не лей мне воду за шиворот. Вон, летит милицейский фъентервьоз!»       - И написано-то с ошибкой! - тихонько фыркнула Алиса.       - Да не с ошибкой! Там по-фрайчатски было написано. У них это так называется, зайцы так говорят и пишут. Дело-то во Фрайчатции было, я же говорю!.. - искренне возмутился Зодекс.       - Ну, он бы денежку какую-нибудь ему предложил... Или — что у вас там? - прошептала Алиса почти про себя.       - Да на Фраженте деньги уже давно отменили, как и на вашей Земле! Да если бы они и были там тогда, то не нашлись бы у него... Жираф страшно разозлился, он готов был надавать по морде жадному зайчонку. «Жадюга!!! Поганец!!!» - отчаянно закричал жираф, так, что его слышал, наверно, весь двор. Он погнался за ним, но зайчика уже и след простыл. А его остановили и сделали строгое замечание за нарушение порядка. И с тех пор жирафу стало казаться, что во всех жизненных неурядицах виноваты исключительно зайцы. Конечно, их он видел вокруг больше всего, потому что жил во Фрайчатции, а жизнь у него не клеилась. Через некоторое время он стал даже уверен, что если в кране нет воды, то вся вода выпита зловредными зайцами. На этой почве у него даже произошла крупная драка на одной из станций Горингско-Жирафской линии турбополитена, где он подбил несколько жирафов и слонов, перебравших зога, против зайцев. И даже когда жена ушла от него и забрала детей, он жаловался соседям, что её подговорили на это сволочи-зайцы. Они, мол, такие, вечно себе на уме... В чём-то он и прав был, конечно, зайцы в чём-то такие, но и от тебя многое зависит...       - Ну, и что дальше было? - спросил Алисин папа. - Какое это к нам имеет отношение?       - А вот такое! Да послушайте же до конца! - взмолился Зодекс. - Многие, особенно зайчихи, у которых дети обожглись и пострадали, подняли шум и хай: он — преступник! Он — негодяй! Он — враг всей страны! Но следователи заподозрили, что что-то в этом деле сильно не так. А когда в Федемиге — это город, под которым располагается фрайчатский космопорт — вдруг перехватили большую партию этих взрывчатых таблеток от жирафа, направленных грузовым рейсом в непонятную точку Системы светил определённости, да такую, что их там было раз в восемнадцать по восемнадцать по восемнадцать по восемнадцать больше, чем он взорвал и сжёг — этот жираф вдруг снова перестал говорить и попытался сжечь себя сам. Вот тогда-то мой папа и попросил передать арестанта для расспросов в его управление — космической разведки и связи...       - Интер-ресно! - дружно прознесли Геннадий, Алиса, папа, механик Зелёный и доцент Калинин, не сговариваясь, и уставились на Зодекса, ловя каждое слово жирафёнка.       - По итогам этих расспросов и удалось узнать самое страшное, и всё в этой истории стали понимать по-другому: национализм ни при чём. У жирафа сломалась голова. Не в том смысле, что он себе разбил череп, или порвал мышцы мозга. А в том, что он перестал уметь думать, он стал злобный дурак. Его отец в последние годы жизни занимался тем, что подбирал на улице всякие выброшенные радио-устройства. И оставил ему целый уголок в доме из таких. И когда их все вытащили и разобрали, то обнаружили прибор, который проник в мозг жирафа, и через этот прибор можно было управлять его чувствами, и действиями тоже. Сапэхвалех делают их, чтобы находить среди нас таких, кто мог бы быть им полезен в войне против Фражента. Они ведь хотят истребить всё ненужное им живое на планетах Системы светил определённости и жить там самим, завоёвывая Вселенную. Но очень ценят самих себя. И поэтому наперёд они стараются на планеты не соваться, а находить там тех, кого можно заставить работать на них. Папа говорил, что у них беспощадная отчётность друг перед другом, которая поддерживается за счёт того, что им почему-то нельзя соврать. И, если они кого-то выслеживают, то и все его мысли уже становятся для сапэхвалех очевидными. Они изучили этого жирафа, поняли, что его можно взять на национализм. И тогда они через передатчик навели на него состояние, в котором он смог как бы говорить с ними...       - Вот так вот, друзья! - покачал головой дядя Володя и выразительно поглядел на остальных.       - Когда жирафа об этом спросили, он снова не захотел жить, даже попытался сломать себе шею. Но на Фраженте было уже разработано средство для очистки секторов мозга. Преступника отвезли в эту лабораторию, и вылечили, хотя и с большим трудом. Только тогда, когда связь мозга жирафа с командным центром сапэхвалех удалось разорвать, всем стало ясно, что его заставили клепать бомбы, зная, что он химик, именно они. С помощью бомб они собирались сделать непригодными для жизни селения Интезврара. А попутно собирались сеять рознь и у нас, чтобы потом было легче захватить Фражент. Примерно в это же время выяснилось, что и у нас, в Жугии, начал производить специальные вирусные штаммы один скрытный заяц — он был биологом... Эта зараза тоже была предназначена на экспорт. Но его допросить не удалось: за каких-то полтора-восемнадцать субфаз до ареста он этим вирусом отравил сам себя...       - Не сам! - завопила Алиса. - Я чувствую, что ему дали приказ... Сапэхвалех!       - Не кричи, милая! - располагающе улыбнулся Гена. - А то, как знать, они и... того! Услышат!       Но Алиса продолжала сидеть к Кукину спиной, и слушая рассказ.       - Трудно у вас жить на планете! - вздохнул Зелёный. - И страшно, наверное! Как в каком-то краю прифронтовом, если сравнивать с эпохами войны...       - Трудно! - согласился Зодекс. - Но зитаурех справляются благодаря сплочённости и дружбе рас между собой. Инопланетный враг ускоряет наше сплочение, хотя мы живём и различными государствами, и единого управления, как на вашей Земле, у нас нет. Два года назад была бомбардировка Иифи. Это — столица Гурушции. Над городом горел воздух, и погибло много кудулех, потому что эти зитаурех — они как ваши кенгуру, только с крыльями. Сапэхвалех пытались там начать вторжение, но не смогли. Оказалось, что оружие для поджога воздуха сделали их рабы-инженеры феронцы. Дружбу Ферона с Фражентом использовали, чтобы тайно перебросить средства смерти на планету!.. Хорошо, что эту сеть разоблачили. Но и это горе было использовано для дальнейших преступлений врага. Мой дядя Регоэль чудом выжил. Прошлым летом их бувуд — он механик грузового флота — затонул в проливе Фирилинг. Там моряки попытались проверить груз, полученный в иифском порту для океанологов Ферона. И тут на палубу, хлопая крыльями, выскочил кенгуру с чиббером в лапах...       - Пираты? - понимающе перебила Алиса.       - Да какое там! Сестрёнка, за что ты меня так сегодня сбиваешь?! - рассердился Зодекс. - На морях Фражента последние пираты хозяйничали в пятой эре от падения древних царств, в период гражданской войны и временного краха ЖЭСР... Там, в трюме, оказался вредоносный раствор, а в нём были разведены прокруджи. Один бешеный кенгуроид, у которого семья погибла в бомбардировке, изобрёл живые крючки, которые разводятся в морской воде и могут поражать всё живое. Сапэхвалех помутили его разум и призвали мстить Ферону, а не им. Тут-то матросы и припомнили, что отгрузке последних, странных изолированных контейнеров, предшествовали пожар и схватка в здании рыбхоза. Все, кто обедал в столовой, сотрудники его по месту работы, погибли в страшных муках, внутри просверленные прокруджами, споры которых подлили им в пищу. Таким образом безумец тщетно пытался уничтожить следы, но не сумел... Повинуясь тому, что он считал за «внутренний голос», этот кенгуру тайно проследовал на корабль, чтобы сопровождать свой смертельный груз. Конечно, его схватили — но расплавленный борт отправился на дно, и теперь прокруджи поражают глубоководную рыбу в океанах Фражента. Дядя говорил, что у нас теперь почти совсем пропал бульх... Теперь он указан в Сиреневом каталоге риска!..       - Наверное, это что-то такое, что у нас Красной книгой называется, - вставила Алиса.       - Не знаю... Красной... книги, - печально закончил жирафёнок. - Берегите планету! Они дошли до вас. Они хозяйничают у вас, на Земле.       Все застыли, словно громом поражённые. Гена едва улыбался самыми уголками плотно сжатых губ. Профессор Селезнёв размышлял над свалившейся на него обильной биологической информацией.       - Ну, и что мы теперь будем делать? - оглядел собравшихся доцент Калинин.       - На Власту! Живо! Немедленно! - ожила первой Алиса. - Надо искать там! Полетели!       - Уж как так немедленно! Шустрая больно, - шутливо осадил её дядя Володя. - А в школу кто пойдёт, а?       - Школа подождёт! - нетерпеливо махнула ладошкой Алиса. - Дядя Володя, тут речь о спасении планеты, а вы — «школа»!..       - Полетели... Да вот не все — из меня летун никакой, сами видите... - пробормотал Кукин.       - Хм... Полететь не штука — штука не залететь туда, откуда больше не вылететь! - огладил бороду Зелёный, рассуждая. - Не нравится мне эта идея вообще-то. И Власта эта, всё больше не нравится. Вам не кажется, что мы прилетим в ловушку? Даже на верную смерть, учитывая, с кем собрались иметь дело? Нет, друзья: это дело добром не кончится, уж знаю!..       - Ты всегда так говоришь, Зелёный, - задумчиво подхватил Селезнёв. - Да, судя по описаниям Зодекса, да если ещё сопоставить с тем, что натворил Буровский в Москве, эти «Сапэхвалех» — грозные и недобрые создания. Но, между тем, достаточной информации о том, чтобы они появлялись в пределах Солнечной системы, систем Альфы Центавра, Альдебарана и даже Весов, то есть в непосредственно прилежащих к нам пределах Галактики, у Галактической службы безопасности нет. Свидетельств подозрительной гибели людей или инопланетян из Галактического содружества при обстоятельствах, похожих на вот эти, как я понял, тоже нет: иначе бы именно они стали предметом обсуждения там, в Тарельчатом зале на Житной.       - Э-э-э, профессор, не надо заранее так говорить! - вздрогнул Зелёный. - Они очень коварны!       - Пусть как угодно коварны. Всё это значит, - продолжил разворачивать мысль отец Алисы, - что мы, и наши ближайшие соседи по Космосу, либо не являемся предметом их основного, прицельного интереса — как, увы, дом нашего друга, Система светил определённости, либо слишком труднодоступны технически: отдалены пространством, переходами и тому подобное. И в этом, и в другом случае, они либо не станут, либо не смогут организованно противостоять нашей исследовательской поездке на астероид. Ведь доцент не встретил существенных угроз во время своего недавнего посещения Власты!       - Именно. Поездка должна быть ис-сле-довательской! - отчеканил Калинин, указывая пальцем вверх. - Никаких патрульных крейсеров СГБ в экспедиции быть не должно — чтобы не возбуждать подозрение врага.       - В таком случае — я никуда не полечу! - отрезал механик и отвернулся. - Я очень ценю вас как учёного, Владимир Константинович. Но ваше, извините, юношеское безрассудство сегодня уже ставлю вам в укор не один я. Кто недавно вышел из-под стражи? Я, или кто-то другой, а?       - Вы полагаете, эти, как их — военизированные кабаны, что ли! - они там зарылись, затаились в земле, то бишь, под поверхностью астероида — и только и ждут нас, чтоб схватить? - поинтересовалась Алиса.       - Ну, разные могут быть способы... - пожал плечами Зелёный. - Даже такие, о которых мы не знаем. Зачем они перебросили на Власту с виду никчёмный антигравитатор и ещё кучу с виду ненужных вещей? Что они рассчитывали сделать с жирафёнком? И, если ничего, то почему не сделали? Может ли быть, чтобы они не догадывались, что он был там? Зачем они позволили Владимиру Константиновичу забрать устройство?.. Когда это выдаст их тайны!       - Вот за этим всем и надо лететь на Власту! - сказала Алиса. - Вот мы боимся. А Земля, между прочим, ждёт. И... И Фражент... может быть... Да, Зодекс?       - Я готов лететь куда угодно, - грустно запрокинул голову жирафёнок. - Мне бы только узнать, что папа жив, и что дома у нас всё в порядке. Ну и, вообще-то... хочется домой...       - Полетим! - внушительно указал Зелёный. - Трусом считать меня не надо. Но и галактические законы нарушать — тоже не надо. Цель поездки должна быть доведена до административных органов. В конце концов, мы живём в эпоху, когда на Земле принято говорить только правду. Сопровождение крейсеров Службы галактической безопасности должно быть приставлено по их распоряжению и усмотрению.       - Ура! - весело потянулась Алиса. - Пап, это будет новое приключение! И новые открытия!       - В эпоху принято говорить только правду... - мрачно процедил Гена Кукин. - И в эту же самую такую светлую эпоху творятся такие вещи... Неважно, что это началось далеко от Земли. Вот уже по мне видите — он правду говорит, дошло до Земли, всё, приехали. Нас должно касаться всё. Нет, друзья, мне надо быстрее подлечиться, чтоб помочь, прикрывать вас! Буровский — первая ласточка... Что-то будет дальше...       - В этом деле нельзя спешить, Генка, - урезонил его доцент Калинин. - Лечись помедленней да поверней. Мы всё сделаем, не беспокойся.       - Вряд ли первая... Может, не выявленных тьма!.. - мрачно произнёс Зелёный.       - Чтоб выявить, и пришлось потратить Генку! - грустно усмехнулся Калинин. - Потому, Ген, я и присваиваю тебе со всей ответственностью звание героя. Потому что без твоих жертв, и других ребят, выявить и пресечь преступление было бы невозможным.       - Да уж, без жертв... - снова горько вздохнул Гена, боясь пошевельнуться лишнего.       Следом горестно завздыхал Зелёный, и даже посмотрел на упорно сидящую в профиль Алису и папа неодобрительно. Всем стало опять жалко Гены, и не находили слов.       Ситуацию неожиданно спас жирафёнок. С Зодексом началось что-то несусветное: профессор и Алиса даже недоумённо переглянулись, завидев, как у него заходили уши и рога на голове. Жирафёнок встал с места, торжественно посмотрел Геннадию в глаза, затем, изучающе — на его руки, и вдруг чувствительно щёлкнул парня своим центральным пальцем по среднему пальцу руки.       - Чего это? - пробормотал вполголоса Кукин, машинально отдёргивая руку и попутно осознавая с радостью, что та самая, выбитая Терминюгой, рука — снова чувствительна и двигается.       - Тебе, землянин, от лица планеты Фражент выражаю свою благодарность! - тоненько заржал Зодекс, и, похоже, на глазах у него даже выступили слёзы. - Этот жест у нас означает то же самое, что между мужчинами вашей Земли — пожатие рук. Раз уж я оказался на вашей планете, раз уж стал свидетелем вашей истории и здесь нет других жирафов или фражентцев вообще, чтобы выразить тебе её с большим основанием — это говорю я! Папа говорил мне, что сапэхвалех скоро к нам забросят истребительные машины примерно такого образца... Его разведка уже знала это... Я не знаю, окажусь ли я снова когда-то на родине. Она очень далеко от меня сейчас, и мне не всё на ней нравилось в моей короткой, в общем-то, жизни... Но я очень благодарю тебя. За маму. За папу. За бабушку Шетию. За дедушку Тьене и его домик в горах. За наш огромный город Ферраниполь. За рассветы белого солнца в зелёном небе. За Дретар... и даже за туповатого драчунишку Бимфеля тоже, хотя он толком и не понимает, на каком он живёт свете! Это вот ты за них отдал своё богатырское здоровье, за них пролил свою кровь. Они тебе, я знаю, никто? Но здесь и сейчас я ощутил, как они дороги мне! Всегда буду благодарен тебе, землянин!.. Если когда-либо я увижу в жизни ещё кого-нибудь из зитаурех, я буду просить, буду объяснять им, чтобы вечно тебя благодарили!..       - Да ну, вот ещё!.. - смутился Гена, но было видно, что слова жирафёнка ему пролили бальзам на душу, и он впервые почувствовал облегчение от той травмы моральной, о которой Менарина говорила Алисе.       - Не нукай, Генка! - шутливо, но на полном серьёзе и строго заметил Калинин. - Не запряг. Не многие удостаиваются таких слов. Честно говоря, я за тебя горд — а ты раскисаешь. Не дело это, не дело, Кукин! Тебе жаль себя? Но я тоже не говорю, что мне совсем не жаль тебя! Ты скорбишь о своей утраченной спортивной форме, как некоторые из женщин — об ушедшей красоте. Но, если объективно посмотреть — ты потерял то, что имел, не напрасно. Осмелюсь даже на такое хамство, как сказать тебе: тому, что у тебя было, не было... лучшего применения! Спорт в твоём любимом Советском Союзе образца двадцатого века — это пролог готовности к труду и обороне. А не к почестям и всесилию...       - Вот и поднялся я тогда на оборону справедливости! - перебил доцента Гена, всё ещё пытаясь подбодрить самого себя этой фразой, но, со вздохом смерив взглядом спину Алисы, добавил: - Увы, это мне не удалось.       - А по этой части, Ген, ты, прости, никакой не герой, а всего лишь жалко оправдываешься. Да и сам-то в это не очень-то веришь, я же вижу, - возразил дядя Володя.       - Ну, такое применение здоровью человека, как голыми руками отбиваться от робота — это, всё же, вообще-то, жестоко. Правда, Алис? - обратился к дочери профессор Селезнёв.       Но Алиса продолжала молчать. Зато заговорил Зелёный:       - Я не скажу, что всё, что ни делается на свете, то к лучшему — я далёк от этого мнения, и вы все знаете, как. Но я скажу другое: какой-то смысл есть во всём. Ограничимся этим. Владимир Константинович, не критикуйте парня. Дайте ему восстановиться.       - Ну, извини, Ген, если что-то тебе не по душе сказал, - развёл руками Калинин. - У нас с тобой же как, в рамках научной работы было принято честно обсуждать все промахи и недостатки. Если ты хочешь, кстати, по мере сил продолжим её с тобой — нельзя давать атрофироваться уму. А воле раскисать — уже и совсем не дело. Я тебе про одного человека рассказать хотел, чтобы подбодрить тебя, а ты не дослушал...       - Да всё правильно, Владимир Константинович! - бодро перебил Кукин. - Рассказывайте!       - Этот человек очень похож на тебя. Он тоже был недюжинным советским спортсменом. Только он жил в двадцатом веке. Тогда ещё не было Кубков Системы, Игр Содружества Галактики и других межпланетных состязаний. Но на Олимпийских играх, которые должны были пройти в Москве — что уже само по себе было огромным достижением политики мира и сплочения народов нашей Земли на те сложные времена противостояния великих держав, тоталитарных каждая по своему, как теперь знает каждый школьник! — этому человеку прочили большие достижения. Только он до них не дошёл, как и ты — до студенческих соревнований Кубка...       - Что с ним случилось? Отправился на фронт и погиб, где там тогда, - Кукин наморщил лоб, хотя и прекрасно знал историю, - во... Вьетнаме? Анголе? Афганистане?       - Опять не дослушал, Кукин, - с едва уловимым упрёком продолжил дядя Володя. - Говорю же тебе: как и ты. Тебя отправляли на борьбу с пиратами? Нет. Вот и его никто не посмел бы туда послать. Просто в семьдесят шестом году двадцатого века в то утро, когда он тренировался, как и ты, случилась беда. Сорвался с насыпи в озеро троллейбус. Конечно, в наш век такое представить трудно: пилотирующая автоматика никогда так не ошибётся, как выполняющий старую, трудную и неблагодарную работу водителя человек. А если кого и угораздит по дури загнать флип или флаер в воду, так антигравитатор позволит подняться со дна, даже не успев нахлебаться. Но у каждой эпохи свои аварии. Люди в троллейбусе были обречены, как и все, кто оказался бы на пути робота-убийцы. Как и ты, он не стал размышлять, а бросился в воду и нырял до тех пор, пока его не оставили и силы, и сознание. Как и ты, он спас не всех, далеко не всех — но благодаря его вмешательству были предотвращены гораздо большие жертвы. Он тоже был весь изранен осколками стекла, получил воспаление лёгких и заражение крови — по тем временам его, как и тебя — по нынешним, отбили у смерти с трудом. Это было в Ереване. Человека этого звали Шаварш Карапетян.       Все замерли, слушая рассказ Калинина, ведь специалистов по истории двадцатого века среди них не было. И внимательнее всех — сам Гена.       - Тебе повезло жить в то время, о котором мой прапрапрадед, простой инженер с московского завода грузового автотранспорта, мог только мечтать или гадать, что, впрочем, одно и то же, - сказал доцент Калинин. - Тебя могут вылечить так, что ты ещё вернёшься в большой спорт. Человек ты разносторонне развитый, что-то обязательно сможешь делать с полной отдачей! Карапетян больше никогда не смог плавать. Он стал настоящим инвалидом, по-настоящему на всю жизнь, а не на время, как предстоит тебе. Но он считал, что все эти рекорды и победы готовили его только к этой, невообразимой и страшной, единственной в жизни задаче. Так вот и твоя жертва — не напрасна. И я специально привёл сюда своих друзей, чтобы ты лишний раз убедился, как неисповедимы пути в этом мире. И это огромный подарок для народов Галактики, что именно ты оказался первым на пути машины уничтожения, носившей идиотскую кличку Терминюга. И достойно принял её немыслимый вызов. Живи с этим, и пусть эта благодарность поддерживает тебя во всех превратностях восстановления. Не беспокойся за нас. Мы пойдём, ведь необходимо продолжать поиски. А диплом мы непременно дочертим и допишем потом вместе. Если ты хочешь.       - Конечно! Я буду рад этим временам, Владимир Константинович! - глаза Гены снова сияли, и в них не было и тени обиды или разочарования, только чувство тихой, заслуженной радости.       Понимая, что настаёт время прощаться, все тихонечко встали, чтобы покинуть палату. Поднялась и Алиса, только вот Кукину до последнего так и пришлось созерцать её спинку...       Дядя Володя задержался на минуту, подойдя к самому изголовью больного, и тихо сказал напоследок Гене:       - Знаешь, тараканы, свиньи и другие малопривлекательные животные в голове — условно, конечно! — бытуют у каждого из нас. Не у одних психов. Когда-нибудь задумывался, откуда они берутся? От ненаучного отношения ко всему, что происходит в жизни: от иллюзий. Люди считают их таким, безоблачно лазурным берегом!.. Но на нём вся эта чепуха и произрастает. Непонимание — оно из-за иллюзий. Просто, когда несчастный Борька говорил «священные свиньи», всем легко было поставить что-то вроде клейма: шизофрения — и точка. А когда у так называемого приличного, нормального человека через слово срываются с языка, пардон... гиацинтовые тараканы — как с ним быть?..       Гена разразился беззвучным, безмятежным, счастливым смехом. Впрочем, ему всегда нравился юмор его научного руководителя.       - А ещё я бы хотел оставить тебе одну задачку. Но не по кинематике гравитации, а из жизни. Ты ведь обратил внимание, что из ваших девчонок Урванцева одна лежит в этом отделении, приняв участие в схватке с роботом так же, как и вы. Не пожелав перейти в укрытие. К чему бы это? Поразмышлял бы и пригляделся. Беда раскрывает человека по-настоящему!..       Когда все уже разошлись каждый в своём направлении, а Зодекс поспешил первым в кабину флипа, чтобы полюбоваться на его приборы, папа отозвал Алису в сторону и возбуждённо забормотал:       - Алиса!.. Ну как же ты могла?.. Мне было так из-за тебя неловко. Кажется, Зелёному, кстати, тоже. Я понимаю, конечно, что маленькой девочке не обязательно должны быть понятны мотивы поведения взрослых ребят, но так пенять раненому человеку, не виноватому в том, что его возненавидели?.. Вспомни, ведь, куда бы мы с тобою ни шли, ты мне всегда обещала...       - Вести себя хорошо! - хором закончила Алиса с папой в такт. - Ну знаю я это, знаю! И что?       - Как — что? - опешил профессор. - А ты как себя вела?!       - Пап! Я знаю, что нельзя никого заставить меня любить, - мрачно, но с достоинством сказала Алиса, переминаясь с ноги на ногу, - но я умею вести себя так, чтобы меня не смели ненавидеть.