Алиса и лиса из пластилина

      Разноцветные огни зажигались в вечернем небе по набережной реки Ханган.       Стайки молодых людей спешили на одну из центральных площадей корейской столицы, где проходил фестиваль стиля рок-дроп планеты Земля. Правильно, и куда ещё спешить в такой чудесный вечер?       Но, присмотревшись внимательнее к бурлящему морю потоков людей и инопланетян, наблюдатель сказал бы: можно! И ещё куда!..       От его взора не ускользнула бы фигура сосредоточенного молодого человека, который стремительно направлялся дальше и дальше от праздничной суеты — в сторону делового района Ёндонпхо-ку.       В призрачном свете вечерних фонарей... наверное, призрачным оказался бы и поспешно сделанный вывод о том, что этот человек молод. Уже по лицу идущего было видно, что ему хорошо за тридцать. Молоды были только его глаза. Они лучились странным, романтическим светом — какой редко встретишь у кого-то в этом деловом районе, и какой выдаёт только одержимых или влюблённых. На худощавой, высокой, плечистой фигуре человека мешком висел просторный, не молодёжный, глухо застёгнутый, очень официальный костюм. Впрочем, применять к жителю Восточной Азии западные мерки моды будет не совсем правильно и в будущем веке — том самом, что во многом стал, как ему предрекали, веком Азии. Моду на просторную одежду задали здесь ещё буддийские монахи. Ничто не изменилось, и когда костюмы стали европейского покроя. А моду на маленький портретик на лацкане задали ещё партработники двадцатого века. Не много перемен и в том, что портретик тут — женский.       В руке спешащего человека судорожно размахивался при каждом шаге внушительный букет цветов.       Ещё несколько тёмных аллей, оставшихся позади перекрёстков поездов диамагнитной левитации, ещё несколько корпусов величавого промышленного комплекса — и молодой человек прибыл на маленькую, осенённую ровным голубым светом площадку. Он замер на ней в явном ожидании чуда. Над площадкой горело несколько окон. Они были приоткрыты, из-за них слышался равномерный шум производственного процесса. Молодой человек устремился к понятному лишь его сердцу одному из окон, и издал удивительной красоты художественный свист.       Свист продолжался долго. Казалось, прозвучала целая песенка, что-нибудь из малого эстрадного жанра, или, на худой конец, по западным меркам это сошло бы и за серенаду. Но чуда не произошло. Ровный гул производственного процесса остался к концу его стараний неизменным. Молодой человек ещё подождал немного. И вдруг резким движением швырнул букет в одно из открытых окон!       За окном, похоже, ничего не изменилось. Потом кто-то нехотя зашевелился. На освещённом фоне окна вырисовалась самой обыкновенной внешности девушка — с круглым лицом, на котором застыло сконфуженное выражение чувств, с плоским носиком, который она слегка уткнула в пойманные цветы. При её появлении молодой человек весь задрожал. Девушка приоткрыла окно побольше и крикнула:       - Рак Квон Бак! Ты опять не выполняешь производственную норму?       - Ах! Как я счастлив!.. - только и догадался прошептать ошарашенный молодой человек.       И Рак Квон Бак старался. Возвращаясь галопом за свой пульт программного управления наносборки радиокомплектов, он уже эти десять лет пытался брать на себя повышенные обязательства, достигая перевыполнения плана и рационализации процессов. Руководила им не жажда наживы — деньги на Земле отменили ещё за много лет до его рождения. И отнюдь, увы, не любовь к профессии: выходя каждый раз на работу, он страдал. У него при всём этом была единственная страсть и мечта: хоть на лишнюю минутку привлечь к себе внимание Вон Пхум Сик. Замечательной, единственной на Земле и даже в Галактике Вон Пхум Сик. Так вот...       Он знал её, а она его, тоже больше десяти лет. Впрочем, что толку: ни она его — да и ни он — её! - толком не знали. Ведь она не стремилась узнать о нём побольше, а ему — как оставалось её узнавать в этой ситуации? Он заприметил её уже слишком давно. Заприметил, и сразу затрепетал душой. Душа Рак Квон Бака, наверное, была не из современных — даже его эпохе. Слишком большой романтик, загорающийся на что-то глубоко личное, своё, неведомое...       Впрочем, может быть, наоборот, это Вон Пхум Сик задержалась в несколько прошедшей эпохе?..       Девушка пристроила букет в первый попавшийся цилиндр с водой, и механистично уселась за стол. На рабочем столе Вон Пхум Сик стоял раритетный бронзовый бюстик. Это был Ку Ин Хе — очень важный магнат, основатель производства, за которым трудилась она в свою эпоху, который создал его в крайне непростом двадцатом веке, когда Корея была пополам поделённой. Создал практически из ничего, можно сказать. Развил под патронажем американцев, сумев убедить непреклонного, такого неравного союзника, вложить технологии и приличные средства. Привёл к победе в жесточайшей конкуренции свой концерн, создал ему мировые имя и славу, отвоевал солидные доли на мировом рынке. Девушка боготворила Ку Ин Хе. Она всячески зачитывалась его афоризмами, и пыталась им следовать. Она-то по-настоящему любила профессию, не то, что там какие-то экзальтированные юноши-неудачники. И, по всеобщему мнению, немалого в ней достигла.       Мысленно погружаясь в эпоху конкуренции и трудоголизма, Вон Пхум Сик даже с каким-то сожалением смотрела на свою современность. Точнее было бы сказать, конечно, со снисхождением. Ну что может быть серьёзного в этой эпохе, когда на всех, по-настоящему трудных, направлениях и задачах людей сменили роботы, когда уровень твоего вклада в горы наносхем, пластика и железяк не измеряется уже в разы по уровню зарплаты, а, вдобавок, остались — даже не в преданиях стариков, а лишь в учебниках истории! - благословенные времена, когда на Юге полагался трудовой отпуск в год на три дня! И никто уже не рвётся пополнить ряды передовиков производства, выполняя суточную норму за три часа, как это было распространено на Севере... Вот это была жизнь!       И Вон Пхум Сик стремилась привнести эту жизнь в свою, и даже по мере сил превратить её в это. И, надо сказать, во многом это у ней получалось. Трудолюбие ценят и в будущем, вот только в самоцель его не превращают. Девушку уважали мастера и наставники. А ведь и было, за что. Сколько проектов компакт-генератора грависигнала транспространственной связи выпорхнуло из-под её пальчиков!.. Сколько вариантов прошивки для роботёнков детского применения!.. Сколько разновидностей медицинской диагностической пикотаблетки, способной к саморассасыванию сквозь среды тела!..       Но больше всех уважал, восхищался... да нет же, всё это — не то: благотворил больше, чем она сама Ку Ин Хе, её Рак Квон Бак.       Он давно, давно хотел позвать её замуж. Замуж? Но куда? Что, разве для этого хватит времени?! Вон Пхум Сик только отмахивалась, когда подруги посмеивались в её сторону, намекая о замужестве. Да что они вообще значат в высшей инженерии? Для чего созданы их головы, при таком ординарном мышлении? Каким концом, наконец, у них пальцы вставлены, чтоб так говорить!.. Работа для Вон Пхум Сик была священна, не могло быть и речи ни о каком занятии, способном её заслонить. И она начинала тихо злиться на окружающих пустоплясок, очень гордясь собою.       И Рак, безнадёжно влюблённый Рак, понимал, что так надо. Он ни на что не рассчитывал, только ждал её и ждал. Напрасно старенькая больная мама с немым укором смотрела ему вслед, смахивая слезу, давая понять, что, влюбляясь в настолько неблагодарную личность, он тем самым признаётся в нелюбви ко всему своему роду, ко всем, кто его когда-то любил, растил и воспитал. Нервный парень не стал её слушать. Напрасно и Рю Чон Бон — школьный друг Рак Квон Бака — шутливо посоветовал ему однажды не размениваться на бесплодные ухаживания, а присмотреть себе вариант подостойнее.       - Ты мне больше не друг! - прикрикнул на него Рак Квон Бак. - Пошёл ты...       Рю Чон Бон пожал плечами и ушёл навсегда: ну, что же...       И всё-таки, даже при таких отягчающих обстоятельствах, он всё ещё оставался довольно интересным парнем и в целом неплохим человеком. Интерес к нему возникал даже у иностранок.       Напрасно подавала ему знаки внимания знаменитый модельер, интереснейшая итальянка Марчелла Скиццонари — та самая, что изобрела вестимутатор. Прибор, который создала Марчелла, позволял изменять одежду непосредственно на человеке, не переодеваясь.       Нечто подобное было в своё время мечтой поклонниц американо-французского мультсериала про трёх девчонок-шпионок. Марчелле в её четыре года, когда она, в своём поколении, пополнила ряды таковых, конечно, объяснили, что ничего подобного в две тысячи пятом году изобретено не было. И даже летающий рюкзачок более-менее стал входить в обиход только в конце двадцатых годов. Но в мире, где в доме у её собственной бабушки давно стояла не швейная, а перешивающая машинка, при помощи которой, распуская одни и те же нитки и соединяя их в новом порядке, из платья делались брюки, а из трёх шарфов — кофточка, этот вопрос не был таким уж нелогичным для достаточно любознательного ребёнка. А дальше девушка загорелась идеей, немного химии, немного физики, немного программирования...       Растр за растром, слой за слоем, вестимутатор обрабатывал одежду в реальном времени. И теперь не только из практичных джинсов за несколько минут появлялось старомодное платье, кофта с зайчиком превращалась в блузку с белочкой, но и из туфелек прямо на ногах вырастали сапоги или кроссовки. Единственным недостатком метода Марчеллы выступало лишь то, что вестимутатор преобразовывал только верхнюю одежду, не меняя белья — но со временем она планировала усовершенствовать его и до того, чтобы он, не причиняя вреда живым клеткам тела, проникал в одежду полностью. Впрочем, для подиумов, театров красоты и выставки мод, где на ура востребовался вестимутатор Скиццонари, именно поверхностного изменения одежды было вполне достаточно.       Изобретательница находилась на высоте популярности, её сознание переполнял поток креативных идей, которые с восторгом подхватывались осведомлённой публикой. Она путешествовала по всему миру, и поиски вдохновения забросили её в Сеул, где ей пришлась по вкусу и немало позабавила история, происходящая на одном из радиозаводов мегаполиса в реальном времени. Узнав о Рак Квон Баке побольше, девушка без обиняков обратилась к нему.       - Ты — мой идеал романтика, - сказала ему Марчелла. - Ты напоминаешь мне персонажа Пьеро из традиционной комедии у меня на родине. Но твоя возлюбленная, увы, не Коломбина. Я согласна взять тебя с собой. Ты будешь жить в моём пентхаусе в Риме, и вдохновлять меня на новые стилевые и молекулярные решения.       - Только Вон Пхум Сик! - ужаснулся Рак. - И никто другой! И... как вы вообще говорите такое, у нас в Азии не принято, чтобы женщина делала предложение!..       Гордая итальянка больше носу не казала в Восточную Азию, и из принципа не проводила выставок ни в Токио, ни в Пекине, ни в Сингапуре. Ни даже в Маниле. Вот. В глубине души она была убеждена, что рано или поздно чокнутый кореец ещё прибежит к ней просить прощения, и искренне удивлялась, что этого не происходит.       Девчата из Читы и Улан-Удэ, всерьёз увлёкшиеся нескладным романтиком и получив от него в ответ нечто вроде такого же, в отместку даже отпускали комментарии в галактических сетях, что лишь псих способен так втюриться в объект, у которой даже имя имеет такое звучание. Впрочем, эти насмешки подхватывались и производили впечатление только благодаря тому, что говорили они на русском языке.       Но самая возмутительная история вышла у Рак Квон Бака не с ними, а с девушкой из Средней Азии.       Микзина Раписова приехала на радиотехнический завод по распределению — в будущем такие дела не редкость на объединённой Земле. Хотя, нельзя сказать, чтоб от бабушки она не слыхала историй о том, что в прабабушкины времена поехать в Корею за престижными женихами вовсе не казалось для такого выбора направления недостаточной мотивацией. Поэтому она приняла распределение, можно сказать, с распростёртыми объятиями. С первых же дней прослышав о Рак Квон Баке, Микзина стала застенчиво, но навязчиво показываться ему на глаза. Уверенная, что его чувства обречены, и рано или поздно парень просто хватится того, чего нету, Раписова не подходила первой, но каждый раз, когда раздражённый романтик начинал места себе не находить от её проявлений, со смущённым смешком отворачивалась в сторону и незаметно убегала — как столь же незаметно потом и возникала снова.       Не пришлось долго ждать того дня, когда Рак Квон Бак прямо поинтересовался, что она хочет сказать.       - Сказать? - опять сконфуженно фыркнула Микзина и загадочно спрятала глаза, чтобы можно было думать, что хочешь. - Да ничего особенного!.. Я так... Просто, что ты — настоящий, замечательный передовик производства, самый лучший из радиоинженеров... А вовсе не твоя Вон Пхум Сик... хи-хи-хи!..       Впечатлительный парень рассердился до слёз и повысил голос так, что все слышали.       - Да я ненавижу производство! - крикнул он с отчаянием. - Как говорил Сан Мён Мун, цитируя Библию, «труд есть проклятие»! Мне до чёртиков сдалась радиоинженерия! Я совершенно не фанат движения передовиков, и не стремлюсь в их число! Я здесь только ради Вон Пхум Сик!.. Не сметь критиковать Вон Пхум Сик!..       Раписова вновь жизнерадостно рассмеялась и убежала, а к Рак Квон Баку с этого момента усилились придирки и замечания, и, если он жаловался, что работать ему было невмоготу, то стало ещё трудней.       Но вышло что-то уже совсем несуразное, когда после одной из таких перегруженных заданиями смен по дороге с завода Рак Квон Баку наперерез выскочил сердитый молодой человек в белой чалме и в туфлях с загнутыми носами, как у старинного звездочёта.       - Стой! - прикрикнул он на него, гневно сверкнув глазами. - Ты вообще здесь зачем идёшь, слушай?!       - Как это — зачем? - опешил Рак. - Я — с работы...       - С работы, - недобро повторил незнакомец, и вдруг опустил руку в карман с явным намерением вынуть оттуда что-то. - Слушай, ты вообще зачем живёшь, а?!?       - Я? Ради Вон Пхум Сик! - неожиданно нашёлся кореец, и раздосадованно продолжил. - Уйди! Дай пройти!       - Н-нэ дам! - зашёлся гневом человек в чалме, и схватил его за плечо. - Она... за тобой увивается, а ты что — ради какой-то... как ты сказал?       - Она — Микзина эта ваша, что ли? - осенённый внезапной догадкой, подхватил Рак Квон Бак. - Да не нужна она мне вообще даром! Пропустите!       Незнакомец рывком выхватил из кармана тупой пластиковый нож, который, по всей видимости, стащил где-то за столом пассажирского флаера, и приставил его к горлу Рака.       - Ах, так тебе она ещё и даром не нужна?! - прохрипел он в бешенстве. - Микзина?! Лучшая девушка Земли!!!       Но кореец не испугался, а только рассвирепел. Он чувствовал себя оскорблённым.       - Забирайте вашу Микзину и катитесь с ней на все четыре стороны! А лучшая девушка Земли — Вон Пхум Сик! - сгрёб за ворот он хулигана.       - Нэт! Микзина! - только и повторил незнакомец, роняя нож.       - Нет! Вон Пхум Сик! - взвизгнул Рак.       Готовые подраться разжали объятия, но какое-то время ещё смотрели, тяжело дыша, исподлобья друг на друга. Пришелец в чалме, наконец, первым изобразил что-то вроде усмешки.       - Нам обоим совсем невозможно позавидовать, - мрачно подытожил он.       - Что вы имеете в виду?! - по-детски обиженный, вскрикнул Рак.       - Да ладно, слушай, извини, а?! - протянул ему руку человек, улыбаясь. - Давай будем знакомы, что ли? Ражоп Озхобов.       Выяснилось, что он прибыл за Раписовой из Канибадама, где они дружили с детства и даже учились в одной школе — совсем как в незапамятном двадцатом веке, когда слыхом не слыхивали ни халифата, ни Мадишаха.       - Понимаешь, я за ней весь Афган, весь Уйгурстан, весь Китай прошёл, чтобы хоть как-то догнать! - признался Ражоп. - А она от меня, как от огня, убежала, и бегать продолжает...       - С такими манерами это немудрено, - криво улыбнулся Рак Квон Бак.       - Да ладно, слушай! Какие там манеры!.. Да в наш век совсем трудно жить мужчине стало на Земле, по тебе вижу! - сказал Озхобов. - Не ценят они нас совсем, слушай!..       - Не ценят, - горько вздохнул Рак Квон Бак.       - Аллах ведь не дозволял женщине до такой степени решать всё самой! - воскликнул таджик.       - Будда тоже не предполагал для неё так превозносить карьеру, - вздохнул кореец.       Им было нечего делить. Оба поняли друг друга. А когда мужчины — не соперники, они быстро становятся друзьями. Чтобы как-то отвлечься от горьких мыслей, они зашли в ближайшую чайную.       - Так что же нам делать с нашими злополучными невестами? - спросил Озхобов.       - Тебе-то с твоей — я знаю, что! А вот мне уже никто не поможет!.. - махнул рукой Рак Квон Бак. - Никогда-никогда...       - Ну, это ещё как знать, - пробормотал Ражоп.       Они быстро выскочили из-за стола, и Рак в три прыжка долетел до общежития радиозавода. Добиться аудиенции у Раписовой не составило труда за считанные минуты: девушка была хорошо к нему расположена, и думала, что, вероятно, уже достигла своего.       - Микзина! - обратился к ней Рак. - Ты приятна и мила, но я вынужден тебе отказать, и не только потому, что у меня уже есть любимая, которую я ни на кого уже не променяю. Ты слишком бессердечная девушка. Ты доставляешь страдания человеку, для которого ты дороже всего в жизни, и который прошёл за тобой четверть планеты...       - Да ну, этот человек! - перебила Микзина, и даже в ужасе всплеснула руками. - Он же вообще мне проходу не давал нигде, когда мне руки помыть, и то норовил присутствовать! Что с того, что дружили с детства!.. Зато, когда выросли, он стал невыносимо приставать ко мне, весь аул, весь город на родине смеялся с этого! Словно превратился в какого-то злого джинна... Я от него и бежала на ваш край света! И вообще с Земли скоро убегу!..       - Он очень любит тебя, - Рак посмотрел ей в глаза. - И готов ради тебя на любые лишения. Если ты понимаешь, что такое любовь, если ты хотела утверждать, что у тебя может быть такое чувство ко мне — ты обязана понять этого человека...       - Да, Рак Квон Бак! - обиженно вздохнула Микзина. - Но мне очень всё и нравится в тебе только за то, что ты — его антипод. Не надеясь ни на что, ты преклоняешься перед своей девушкой, ничего не требуя взамен. А он относится ко мне, как к какой-то собственности. Как во времена халифата, прямо!..       - Думаю, что он пересмотрит свои взгляды. И уже очень скоро, - грустно и серьёзно сказал Рак Квон Бак. - Ведь ты дороже для него всего на свете. А я... Как видишь, да — мне, наверное, не суждено никогда создать семью, такая карма. Моё ранимое сердце — пускай на это кто-то и посмотрит, как на патологию! - не сможет ужиться с такой бессердечностью. Но если у тебя ко мне действительно есть хоть капля добрых чувств, о каких ты рассказывала — выполни мою просьбу!.. Помирись с Ражопом Озхобовым и составь его счастье!       Микзина капризно нахмурилась. Но через секунду опять улыбнулась.       - Тогда условие! - подняла она высоко указательный пальчик.       Не утерпевший Ражоп выбежал из-за угла и прислонил руку к сердцу.       - Слушаю твоё условие, дорогая! - выкрикнул он.       - Я пойду за тебя замуж, но только если ты никогда, ни при каких обстоятельствах, ни на Земле, ни в космосе, не будешь позорить меня своими приставаниями. Не будешь влезать в мою личную жизнь, куда бы я ни отправилась. И тогда взамен я буду верна тебе, как ты не можешь даже предполагать. Я тоже любила тебя, но не хотела быть чем-то вроде твоей собственности!       - Не буду! - торжественно воскликнул Озхобов. - Аллах знает, как должно быть. Пусть во всём остальном будет воля аллаха. А что до меня, то я вообще готов покинуть Землю, только бы быть с тобой!..       - Да уж после всего того, что о нас знают в этом мире, в этой дунья, это было бы лучше всего! - хихикнула Микзина.       За разрешением Галактического Союза по освоению удалённых перспективных территорий время не протянулось долго. И астероид 17-95 в системе Спики вскоре был официально признан султанатом. Микзина даже стала Озхобовой по документам, чего днём с огнём не сыщешь в будущем. Ревновать её у султана поводов никаких: кроме Озхобовых, астероид населён исключительно роботами. Когда султан отдыхает от исследовательских трудов, султанша иногда летает на небольшом звездолёте на научные встречи с коллегами из числа людей и инопланетян. Среди них есть и старые знакомые. Но султан смотрит на это спокойно. Иногда он и впрямь сожалеет, что планету Земля в итоге объединил не халифат: как и все мужчины, он склонен поворчать. Но и в этом он усматривает лишь волю аллаха.       Так они там и живут, и добра наживают, если, конечно, их не потревожили до сих пор космические пираты, или ещё какие-нибудь оболочники.       В отличие от неуравновешенного Рак Квон Бака, целеустремлённая Вон Пхум Сик не разменивалась на такие досадные мелочи, как превратности личной жизни. Поэтому и во внутреннем мире её, в отличие от него, все процессы протекали светло и спокойно. По крайней мере, вплоть до неожиданно поворотного момента её трудовой биографии, о котором следует сказать особо.       Однажды во время производственной командировки в туманность Андромеды ей несказанно повезло. Её заметили и привлекли в роли эксперта. В одном из квадратов туманности столкнулись или потерпели иную аварию непонятные космические корабли без живых существ. В пустоте рассеялись странные предметы, среди которых большую часть удалось идентифицировать как груз радиодеталей с другой планеты. Вон Пхум Сик увлечённо собирала детали в диапазоне нескольких сотен тысяч километров, а, когда собрала, наконец вернулась на Землю и с любовью разложила их на своём рабочем столе.       Но даже солидные знания передовички производства не позволили ей с размаху определить принцип действия загадочных деталей. Вон Пхум Сик изрядно повозилась с ними, прежде чем смогла открыть все их удивительные секреты. Не одна ночь была проведена на рабочем месте: труженица, впрочем, искренне считала полёты домой спать бесполезной тратой времени, и одинокий флип сиротливо провисел не одну ночь пристыкованным к опустелой площадке над притихшим производственным корпусом в Ёндонпхо-ку. Наконец подлинная энтузиастка дела была вознаграждена, как это случается зачастую с энтузиастками, за свои упорные старания сторицей. Она постигла секрет передатчика органических волн нейронной связи на практически неограниченные расстояния!       В тот поздний вечер одинокая передовичка в тихой радости прикорнула за своим любимым рабочим столом, и не заметила, как странно, а, главное, быстро и почему-то необратимо изменился вокруг гул электроники. А самое удивительное начало твориться в голове самой девушки, потому что перед глазами её поплыл, откуда ни возьмись, какой-то жёлтый туман, а из тумана вырисовалась загадочная рогатая свинья в подобии военной формы. Свинья смотрела высокомерно, насмешливо, может быть, даже глумливо.       - Вон Пхум Сик! - пробасила свинья. - Как-никак, делаешь успехи?! В погоне за высотами карьеры проникла-таки в ненужные тебе тайны? Ну-ну, ничего, бывает, бывает... Не оправдывайся: мы же насквозь тебя видим, так-то. Только вот за них придётся как-то ведь и расплачиваться, сама знаешь...       - В-вы знаете меня? - испугалась Вон Пхум Сик. - Топология этих интегральных пикосхем была вашей интеллектуальной собственностью?! Простите! Простите меня! Я не знала. Я... уважаю интеллектуальную собственность, хотя бы это и не принято было теперь ни у кого других на моей планете! Я... я всё вам верну!..       - Ничего-ничего! - усмехнулась свинья. - Не дрожи уж так, крошка. С кем не бывает. Планету твою в общих чертах мы теперь знаем. Знаем мы, и как на ней относятся к собственности, и как на ней относились к родственным нам неразумным существам в прежние века!.. Когда-то мы прилетим к вам, и поговорим обо всём этом хорошенько!..       Вон Пхум Сик, как все продвинутые девушки будущего, а тем более такая прогрессивная кореянка, какой считала она себя, от всей души ненавидела эксплуатацию животных для изготовления их них одежды и продуктов питания. Тем более, что в её век необходимость в этом действительно отпала.       - Да уж! - нарочито гневно вспыхнула она. - Представляете, бедных беззащитных свинок и поросят резали почём зря! Ещё сто лет назад мы были такая отсталая, противная планета!       И перед её мысленным взором встала даже картинка из каких-то годов истории её страны, на которой связанных верёвкой, сдавленных свиней живьём везли на базар, прикрутив к багажнику мотоцикла.       - Вот-вот! - торжествующе ухмыльнулся свин. - Так вот вы с ними и обращались. Но ничего, когда у нас есть разум, мы можем ещё как постоять за себя. И уже постояли, не беспокойся...       - Вы... вы всё видите?! - изумилась Вон Пхум Сик. - Вы... Вы такие совершенные!       - Мы совершенные, - грозно пробасил её странный гость, - и нам совершенно наплевать на всех тех, кто попытается встать на нашем пути. Была таких, целая планетная система. Нет больше. Не одна даже... Но ты нас не бойся, у тебя мысли правильные. Пока. Ты скажи, для тебя ведь выше всего в этой жизни — хорошо услужить работодателю. Жалеешь уже, что на вашей планетке давно таких нет, чтоб требовали служить. Втайне надеешься на их возвращение...       - Правда! - воскликнула Вон Пхум Сик. - Ой! Откуда же вы всё знаете? Здорово!       - Для радиотехника твоей категории этот вопрос уже неискренен и неуместен, так как ты сама недавно во всём разобралась. Можешь не лгать, это заметно, - пренебрежительно фыркнул свин. - А мы с тобой о чепухе говорить не будем, не надейся. Мы предлагаем тебе — в обмен за то, что раскрыла нашу тайну! - стать для тебя такими, настоящими работодателями. Только работа будет серьёзной, учти. И дисциплина в ней будет построена по-военному...       - Хорошо! - обрадовалась Вон Пхум Сик. - Я об этом всегда мечтала! Я дисциплинированная. Я не подведу! Только вот... у меня нет способности знать про вас так, как вы про меня! Как к вам прикажете обращаться? Эти радиодетали ехали в ваших кораблях, да?       Свиноид строго нахмурился, но, судя по всему, всё ещё вполне оставался доволен.       - Вон Пхум Сик, город Сеул, территория Корея, планета Земля. Твоё согласие приравнивается к воинской присяге, и нарушение её будет отныне караться в строгом соответствии нормам устава, - сказал он. - А по уставу тебе и не положено знать про нас то, что не по уставу. Так что насчёт кораблей и всего такого советую впредь основательно заткнуться. Хотя, чего там — не трусь особо, а меня можешь звать Сапырвал Фикын. Я тоже, вроде тебя, кое-чего смыслю в технике, сама понимаешь...       - Понимаю! - восторженно вспыхнула Вон Пхум Сик. - И восхищаюсь! Так что же я должна для вас делать?!?       Голова собеседника загадочно пошевелилась.       - Вот ты к нам правильно относишься, верно? - начал к чему-то клонить он. - А ведь знаешь и то, какое неправильное, в целом, отношение к нам на твоей этой — в общем, Земле... Думай!..       - Уже думаю... - смешно наморщила носик Вон Пхум Сик. - Но что же я могу сделать?.. Надо... надо как можно большему числу людей на Земле показать, какие вы совершенные и хорошие! Я поняла идею: поросёнок — это такой... хороший...       - Вот именно что хороший! - Сапырвал Фикын подхватил почти ласково. - Потому что, если он для кого-то — не хороший, то этому кому-то очень немного и очень мучительно остаётся жить — вот какие дела. Не завидую я этому, кому-то, в общем... Да что там, идея должна быть проще: поросёнок — это просто лучший. И точка. Коротко — и доходчиво.       - Лучший!.. - эхом прошептала Вон Пхум Сик.       - А что? Разве не лучший? Гы-гы-гы-ы!.. - обнажил клыки свин. - Просто давать понять, что во всей Вселенной нет, не было и быть не может существа совершеннее, чем поросёнок. И, если он есть — это главное, больше никого и ничего не нужно, и уже не должно быть. Ну, если это во вред поросёнку, конечно!..       - Прекрасно! - пролепетала Вон Пхум Сик. - У меня есть решение поставленной вами деловой задачи. Я разработаю инновационную линию очень совершенных, прекрасных радиоприборов в виде поросёнка вашего замечательного вида. Превосходнее его я не встречала в Галактике. Он будет делать любые бытовые задачи: показывать время, производить расчёты, сообщать новости, поддерживать игры. Люди Земли почувствуют очень большую привязанность к нему, особенно подрастающее поколение — и, когда вы осчастливите Землю своим прибытием, прибегут к вам с распростёртыми объятиями, и отдадут вам всё, о чём попросите их!..       - Похвально! - хрюкнул Сапырвал Фикын. - У тебя неплохие мозги. Это правильное решение задачи. Но ещё грамотнее будет уподобить приборчик нашей величественной расе не только с виду. Понимаешь, в него надо встроить такие программы, чтобы дети росли такими, как надо, и надо, естественно, нам. Ну и, чтобы мы могли знать, чем дышат ваши детишки, были бы с ними в контакте, так сказать. Тем более, что технологию ты уже раскрыла. Улавливаешь?       - Конечно! - просияла Вон Пхум Сик. - Постараюсь! Сделаю!       - Это точно! - угрюмо рассмеялась рогатая свинья. - Поскольку, если вдруг не постараешься и часом не сделаешь — ну ты же сама понимаешь?! Гы-гы-ы!..       Но Вон Пхум Сик упрашивать и не пришлось.       В поведении девушки ничего не изменилось с того судьбоносного вечера. И никто не понял — даже чуткий Рак Квон Бак! - какой страшный переворот случился в её внутреннем мире. А вот то, в какую железную хватку попала она, не суждено было осознать даже ей самой.       И, когда через неделю-другую из-под рук трудолюбивой умницы вышла оригинальная линейка комбинированных высокотехнологичных бытовых радиоприборов в виде забавного существа, никто не усмотрел в этом чего-то большего, чем очередную блажь трудоголички угодить неизвестно теперь какому начальству, порадовав всех очередной удивительной инновацией.       Поросёнок в исполнении Вон Пхум Сик получился и вправду таким милым, немного капризным, трогательно, но властно требующим к себе внимания существом. Первым, кто постарался похвалить поросёнка, был, конечно же, надоедный Рак Квон Бак.       - Какой хорошенький! - прослезился влюблённый парень. - Он обязательно понравится любому ребёнку! Я так счастлив, что у тебя получилось! Кажется, ты начала думать о детях?.. Да?       - Вот ещё! - недовольно отвернулась Вон Пхум Сик.       Но, конечно же, кроме него, нашлись и другие, гораздо более значимые фигуры трудового процесса, которые по достоинству оценили полезную игрушку, и немедленно наладили её поставки по всем регионам земного шара, а отдельные образцы продукции добрались и до друзей по Галактическому содружеству. Правда, в то, что делает эта игрушка со временем с мозгами тех детей, которым попала в подарок, и какие песни она им поёт, никто то ли особо не вникал, то ли устройство игрушки было действительно невероятно совершенно до такой степени, чтобы попусту не будить подозрений, то ли попросту времени ещё мало прошло, чтобы оценить результаты.       Неудивительно, что среди таких регионов планеты запросто оказалась Москва, в которой проживала Ида Георгиевна. Но вот результаты довелось оценить по-настоящему только со странной гибелью её неблагополучного сына. Да и со всем другим, что успел он натворить перед этим.       После «всего хорошего» Служба Галактической безопасности не могла не начать самых массовых и детальных проверок всего того, что оказалось связано с распространением злополучной игрушки. Покемон Буровского расплавился. Но у некоторых технических экспертов-криминалистов в душе ещё тлели остатки надежды, что удастся понять её строение, быть может, раздобыв и разобрав подобную. Были изъяты все запасы игрушки из магазинов. При попытках вскрытия все они повели себя так же, как и образец, найденный в комнате Бориса. Итак, с устройством разобраться не удалось — но вредоносность игрушки и потенциальная опасность её для других людей косвенно подтвердилась.       По специальному распоряжению СГБ ИнтерГПол начал координированную операцию по изъятию игрушки у населения. Эта процедура не проходила безболезненно. Странная привязанность к вещам, в принципе не такая уж присущая людям будущего, проявлялась с игрушкой в полной и дикой мере. Особенно бурно и недовольно реагировали дети. Появилась и неутешительная статистика. По итогам изъятия игрушки последовало двадцать три попытки убийства любимой бабушки, семьдесят восемь покушений на доброго папу спящим, пятьдесят семь травм, нанесённых ни за что братьям и сёстрам, и не поддающееся исчислению количество случаев других, более мелких безобразий. Одна взрослая девушка в Луизиане попросту подожгла дом своего бой-френда, который сдуру и преподнёс ей в своё время эту игрушку. Сгорел его любимый домашний робот до степени не подлежащего восстановлению.       Но некоторые дети и молодые люди вообще не изменили своего поведения после расставания с этим странным и злополучным прибором, а только выражали искренний интерес узнать, как же он работал и что было в нём. И таких на Земле оказалось большинство. В основном ко всем из них домашние и друзья относились хорошо, они были любимы и вовлечены в полезные и нужные дела.       Некоторые из опрошенных детей действительно согласились поверить, что во сне к ним приходили свирепые свинки и требовали от них разбрасывать мусор, портить вещи, ходить неряшливыми и хулиганить. Но один мальчик вообще заявил, что никаких свинок не было, а был нахохленный гномик, который призывал его ругаться и обижать окружающих. А другая девочка сказала, что её посещала кусачая стрекоза, которая призывала её на каждом шагу мучить мелких животных. Но никто из этих детей не построил никаких сооружений, которые были бы способны реально вредить человечеству хотя бы так, как Терминюга у несчастного Бориса. Оно и ясно: дети — они и в будущем только дети, всё у них впереди. Подтвердить, действительно ли с детьми пытались войти в контакт эмиссары Сапырвалов, или всё следовало отнести на игру разноцветного детского воображения, осталось невозможным. Общим было у них только то, что все эти дети так или иначе страдали от недостатка любви и внимания. С детьми стали лучше работать психологи и развивающие роботы.       Ошарашенная результатами, Служба Галактической безопасности временно прекратила операцию по изъятию игрушки, заменив её более дальновидной практикой постановки остающихся владельцев игрушки на специальный учёт. В некоторых случаях игрушки даже вернули владельцам. Как увидим впоследствии, этот подход действительно стал приносить пользу делу.       Круги вокруг Вон Пхум Сик сужались. Но сразу никто ничего плохого не подумал на трудолюбивую девушку из проектировочного отдела. Потрясая руками, комиссар Чон Ян Чхор незамедлительно и глубокой ночью, конечно, повелел перешерстить радиозавод. В минуту отдачи приказаний роботам он и впрямь походил на диктатора Чон Ду Хвана из двадцатого века — а может, он и был его отдалённым потомком, по крайней мере, фамилию-то носил такую же?.. Словно во сне о прошлом страны, когда-то поделённой на север и юг, посыпались аресты и допросы инженеров. Конечно, они велись в сотни раз более по-человечески, чем даже пятьдесят лет назад — но, всё-таки, людям было неприятно. И с той, и с другой стороны. Ведь в будущем на Земле вообще не любят разделять друг друга на стороны. Просто всем было противно, что, может быть, именно через них была привнесена на целую планету несказанная психологическая зараза. Тем более, что игрушка была поставлена на серийный выпуск, и в её изготовлении участвовала не одна Вон Пхум Сик. Но, поскольку никто из тружеников Ёндонпхо-ку не мог показать детального знания принципа работы зловредного передатчика мозговых волн, всех их одного за другим отпускали домой. Так прошло несколько дней.       Вон Пхум Сик не двадцать четыре часа в сутки просиживала над нано- и пикосхемами. Она следила за новостями. Когда девушка узнала по интервидению о маленькой московской трагедии, ей стало слегка не по себе. Когда она не встретила с утра на рабочих местах многих своих начальников, это уже совсем не посулило ей ничего хорошего. Но ещё раньше, чем в её сердце мог шевельнуться страх за свою не лучшую судьбу, под сердцем её шевельнулось совсем другое существо. Увы, не то, которое давно могло бы пошевелиться у женщины на четвёртом десятке лет жизни, когда всё благополучно. Это существо выплыло из жёлтого тумана.       - Вон Пхум Сик! - прохрюкал всё тот же камуфлированный Сапырвал Фикын, выражение мордочки которого было на этот раз самым плаксивым и жалобным. - Мне так жаль тебя, моя крошка. Ты была одна из немногих существ во Вселенной, кого я действительно уважал и кому глубоко сочувствовал. Ты была такой своей по мышлению и духу!.. Ты так старалась, и так по-настоящему много для нас сделала! Результаты твоего труда переживут тебя. Раса тебя не забудет. Мы поставили тебе на одной из покорённых планет вот такой трогательный памятник!..       Свиноид всхлипнул и заблестел крокодиловой слезой. А перед внутренним взором Вон Пхум Сик тут же и вправду встал загадочный пейзаж. Малиновый рассвет незнакомой звезды озарил унылую степь, по которой, спелёнутые самоуправляемыми колючими проволочками, брели запуганные непонятные существа. А посреди степи возвышался гигантский, в разы подавляя их своим величием, монумент... И тут девушка узнала себя. Это она сидела за своим рабочим столиком — увешанная радиодеталями, и носик морщила совсем так, как это делала она.       Вон Пхум Сик стало страшно. И даже захотелось плакать.       - Что-нибудь случилось? - пролепетала она.       - Нет. Но... может случиться, - жалобно сказал Фикын. - Может случиться с самым лучшим, с самым прекрасным во Вселенной видом. Мне страшно сказать... С поросёнком.       - Что же угрожает поросёнку?! - вскричала Вон Пхум Сик. - Нет! Только не это! Я не допущу этого! Что я должна сделать?! Говорите! Всё говорите! Я соглашусь на любое!..       - Поздно, крошка. Увы, слишком поздно, - патетически заплакал Сапырвал Фикын. - Сейчас по всей Земле злые люди разрушают нашу замечательную систему установления контактов, ту, что ты запустила. Впрочем, и ты развенчала себя в искренности собственных намерений. Если бы ты истинно благоговела перед поросёнком, то ни за что бы не позволила себе такую халтуру, служа его священным интересам... А теперь что? С каждой фазой времени узнают всё больше тех сведений, которые не положено знать по уставу всем тем, кто не трепещет перед поросёнком. Они могут причинить ему непоправимый вред. Поросёнок в опасности!.. Ты понимаешь?       - Нет! Я искренне! Они... ничего не узнают!.. Да кто же они?!? Я их разорву! Я их загрызу! Только они мне попадись! - затряслась Вон Пхум Сик.       - Увы, крошка. Уже слишком поздно. И скоро они сами разорвут твоё сознание, и вынут из тебя все те сведения, которые ты берегла согласно уставу, чтобы лелеять и хранить поросёнка.       - Но я... Тогда я сама себя разорву! Я убью себя! Вот, прямо сейчас... - дёрнулась девушка.       - Не надо таких жертв, милая, - прорыдал свиноид, и вытер морду рукавом с лампасом. - Тем более, что мы, как настоящие солидные руководители, уже всё продумали, и готовы дать тебе подробные инструкции по более безболезненному, более надёжному для нас, и красивому для тебя варианту. На вашей планете большие запасы жидкого льда, и он близко подходит к территории, где ты живёшь. У ваших существ много устройств для путешествия по этим минералам. В толще жидкого льда у вас живут агрессивные мымроиды, которые на вашем языке называются... ох, забыл... ну ты знаешь...       - Я выброшусь в море и отправлюсь на съедение акулам! - пообещала Вон Пхум Сик.       Свиноид беззвучно зарыдал. А может, в его облике и впрямь было что-то покровительственное?..       - Ты такая героическая крошка. Так беззаветно любишь поросёнка... Мы не ставим памятники кому ни попадя, - произнёс Фикын. - Нет, я даже предпочёл бы, чтобы ты жила вечно... Только не знаю, как на это посмотрит Сапырвал Бадзыз, и коллективная воля расы Сапырвалов. Но не спеши и ты со мной расставаться. Остался один непроработанный моментик, и его надо, как говорят в деловых кругах, серьёзно решить. Ты героически похоронишь себя, и твой мозг не прочитает наш враг. Но вся та информация, которая заложена в твоём рабочем столе, во всех документах твоих, она же останется? И твоя жертва за поросёнка окажется тогда ненужной...       Вон Пхум Сик впервые обмерла. Ей было уже давно не жалко себя. Она без остатка ушла в работу. Но как же можно было упустить такое?!       - Я... Я всё уничтожу! - поспешила заверить она куратора. - Вот прямо сейчас же примусь, да!       - Поздно, - всё так же ласково-грустно сказала свинья. - Не подумай, что мы сомневаемся в твоей кристальной преданности — да она перед нами и начистоту. Просто есть естественная скорость технических процессов в материалах в твоей области Космоса. Объём информации настолько велик, что ты не сможешь гарантированно успеть всё сделать сама до того момента, когда за тобою придут. А он и неизвестен, ведь даже мы, увы, не читаем будущего. Я признал это потому, что этот секрет ты всё равно унесёшь с собою в никуда. Но если у тебя есть кто-нибудь, кто предан тебе не менее беззаветно, чем ты — поросёнку, ты могла бы ему это перепоручить...       - Есть! - с готовностью прервала девушка. - Это... Это Рак Квон Бак.       - Прощай, милая крошка! - пролил крокодилову слезу свин. - Теперь ты всё знаешь, действуй.       И молодой человек был немало поражён, когда впервые за всю историю отношений с недоступной возлюбленной — если можно было вообще назвать эту муру отношениями! - на его видеофон пришёл входящий, а не исходящий (по обыкновению, в пустоту) вызов от Вон Пхум Сик.       - Как я рад увидеть и услышать тебя, дорогая! - восторженно вскричал он.       На лице девушки в этот раз он не прочёл обычного высокомерного снисхождения, которым она его одаривала всегда. Не было на нём, увы, и следов раскаяния, и огонька загорающихся интереса или любви. Вон Пхум Сик выглядела загадочно-грустной и встревоженной, хотя и чуть-чуть улыбалась.       - Ну что, Рак Квон Бак — вот ты и добился своего! - попыталась она снова вернуть себе облик ледяного высокомерия, но с плохим результатом. - Правда, не в трудовом процессе, но... Ладно, что же делать! Теперь я завишу только от тебя, и всецело в твоих руках. Приходи ко мне и всё узнаешь. Я одна на рабочем месте.       Когда изумлённый Рак, минуя десятки паролей и роботов-контролёров, вбежал в кабинет, девушка стояла, всё так же грустно улыбаясь и неся в себе непонятную загадку. А может, унося?.. Где ему так было и подумать!       За спиной Вон Пхум Сик горели экзоэкраны компьютеров и информационных систем.       - Вон Пхум Сик! Как ты прекрасна на фоне этого рабочего стола, милая моя труженица! - прижал руку к груди всё ещё ошарашенный Рак. - Можно... Ох... Можно... я тебя обниму прямо здесь? Наверно, нет?!? Прости, прости...       - Можешь сделать со мной совершенно всё, что хочешь, - странно сказала Вон Пхум Сик. - Но у меня к тебе будет только одна-единственная просьба. Очень важная просьба.       - Говори! Говори, моя дорогая! - остолбенел Рак Квон Бак. - Ты же знаешь, что ради тебя для меня невозможного нет!       - Скоро я отсюда уйду, - всё с такой же грустной странностью продолжала девушка. - Уеду... покину это всё... А ты вот смотри сюда. Видишь, сколько здесь файлов и буферов с данными? Очень много, несколько миллионов. Но ты — терпеливый работник, я же знаю?.. Особенно ради меня, так? Оставайся здесь, и это всё нужно как можно скорее, не тратя времени на другие занятия, полностью уничтожить. Там нет ничего интересного для тебя, я знаю — ты же у нас романтик, ещё бы!.. Но, что бы ты там ни прочитал, или случайно ни узнал в процессе работы по ликвидации базы данных — ты ради меня никогда никому не сообщишь, понял?       - Никогда! Никому! Ради тебя! О, я счастлив! - эхом отозвался Рак. - Я выполню твоё поручение без колебаний. Но куда же ты уезжаешь, милая? Неужели тебе предложили более выгодную должность на другой планете? И ты не хочешь, чтобы наработки попали конкурентам, да... Но никакая работа не помешает мне любить тебя везде, где бы ты ни оказалась!..       - Там, куда я ухожу... - отвернулась и вздохнула Вон Пхум Сик, - я думаю, уже никакая работа не помешает тебе любить меня... Но что же ты стоишь? Бери от меня всё, что хочешь, и приступай к делу, ведь оно не ждёт!       - Мне нужен от тебя всего один прощальный поцелуй! - воскликнул Рак Квон Бак. - Я верю, что мы встретимся снова! Ты так хорошо сказала о моей любви! И будем вместе навсегда!..       - Верь, если хочешь, - пожала плечами Вон Пхум Сик, и неохотно развернулась к нему.       Всё закрутилось кутерьмой в голове у Рак Квон Бака. Вне себя от невообразимого счастья, он даже не вздумал спросить, куда едет возлюбленная и в какие сроки. Он бросился за компьютер и приступил к безотлагательному исполнению драгоценного поручения.       ...Круизный экраноплан стремительно нёсся над волнами Японского моря со скоростью неплохого винтомоторного самолёта середины двадцатого века. Взяв курс на север, он шёл из Пусана в Магадан. Достаточно старомодная прогулка такого рода не причиняла особых хлопот команде судна, к тому же и большинство отдыхающих было или весьма солидного, или совсем детского возраста. Бабушки предчувствовали радостный миг, когда можно будет протянуть по свежему чукотскому ананасу своим корейчатам. А потом упряжка оленей с укреплёнными под брюхом антигравитаторами помчит их на грависанях прямо над зацветающей тундрой, едва касаясь копытами поверхностей бескрайних болот!       Матросам, их верным роботам, а — через какое-то время — даже и капитану, досаждала только одна пассажирка, назойливо норовившая всё время высунуть нос на палубу и упорно интересовавшаяся ихтиофауной здешних мест.       Её аргументы по поводу головокружения от первой в жизни поездки по бурному морю были неубедительными, поскольку экранопланы никогда не качает в ходу — ну, если только, пока они пришвартованы в гавани, и то так, немножко. Осциллятор понижения гравитации держал судно над гребнями волн так ровно, что на борту было спокойнее, чем иной раз на городском пассажирском флипе, влетающем в зону повышенной турбулентности. Особенно надсадным было то, что настырная девица ещё и всё время пыталась кидать за борт припрятанные кусочки свежего мясного завтрака, который карникультивировал кок. Людям будущего невдомёк, как можно засорять мировой океан хотя бы и биологически усвояемым хламом, когда сорок лет назад столько труда стоило переплавить в искусственные платформы Большое и Малое грязевые пятна Тихого океана!..       Капитан глубоко задумался, устремив взгляд на линию горизонта и показания приборов навигации, какие же меры предпринять к нарушительнице общественного порядка, чтобы её не слишком обидеть — как внезапно в рубку пришла срочная видео-радиограмма, а справа по курсу в океане наметился какой-то интенсивный плеск. Похоже, приманивая хищников, путешественница добилась своего, сама она тоже заметила это.       - Опасность! Всем покинуть палубы! - автоматически генерировал робот, хотя по ним, похоже, и так никто не прогуливался.       - Акулы! Ура, акулы! - глупо заорала Вон Пхум Сик и, прежде чем робот-спасатель среагировал выстрелить в неё удерживающей грависетью, подпрыгнула на неожиданную для самой себя высоту метра в четыре, и улетела за борт.       - Как? Задержать? Подозреваемая в конструировании психически опасных игрушек? - опешил тем временем капитан, и начал было рапортовать. - Будет... Э-э-э-э!..       Заревели сирены тревоги, и судно уже по-настоящему заштормило, влетая в невиданно крутой вираж. Но это было тщетно, ведь экраноплан отлетел на добрых полкилометра от места, где упала Вон Пхум Сик. Непробиваемые, стойкие к укусам любых животных и даже чудовищ роботы-спасатели ринулись в воду и даже переловили по горячим следам значительную часть акул, участвовавших в нападении. Увы, всё было кончено. Из парализованных рыб вынули только фрагменты тела той, что ещё недавно была фанатически увлечённой трудом изобретательницей, и что попробовала поступить в услужение хозяевам из чужих миров.       В бешенстве Чон Ян Чхор оседлал специальный флаер, уже переполненный роботами, чтобы самому осуществить обыск на рабочем месте преступницы.       - Куда вы смотрели? - кричал он на других сотрудников Службы Галактической безопасности. - Неужели было не странно, когда никогда раньше не интересовавшаяся морскими прогулками особа ни с того, ни с сего отправляется в путешествие?..       Но этот вопрос с тем же толком можно было адресовать ему самому.       Пальцы Рак Квон Бака летали с маниакальной скоростью по повисшим вокруг него экзоклавиатурам. За каких-то двенадцать часов непрерывного труда парень почти полностью посадил себе всё зрение. Но он всё равно старательно вышаривал и выискивал все до последнего файлика, не пропуская ни одного. Иногда их заглавия и кусочки содержимого казались ему по-своему интересными. Но всё застилало ему воспоминание о поцелуе Вон Пхум Сик, которая значила для него больше, чем жизнь. Когда роботы полиции во главе с комиссаром ворвались в помещение, парень даже не оторвал головы от рабочего стола, и не снизил темп лихорадочных движений рук.       - Рак Квон Бак! Немедленно прекратите всякую деятельность! Иначе вы будете арестованы! Покиньте зону проведения обыска и ждите указаний роботов, осуществляющих обыск! - приказал Чон Ян Чхор.       Парень искоса взглянул на не в меру распалившегося начальника, и тут же дёрнулся делать всё только быстрей. Через секунду он взлетел, захваченный контуром удерживающего поля, ругая на чём свет стоит всех на свете, кроме Вон Пхум Сик. Полицейские в отчаянной надежде бросились к желанным документам. Но он успел сделать почти полностью порученную ему работу. Кое-что, конечно, из драйверов и файлов осталось, но по большей части это всё уже не представляло большой ценности, а то, что и могло её представлять, затруднительно было уже расшифровать и сложить в мозаику общей картины без стержневой структуры проекта. И даже детальки, которые девушка привезла из космоса на свою беду, куда-то словно испарились...       - Всё пропало! - заорал Чон Ян Чхор, и затряс руками над головой летающего арестанта. - Я пошлю тебя в галактическую тюрьму!!!       - Да посылай хоть за край света, - выкрикнул Рак Квон Бак. - Чего хоть там у тебя пропало?       - А ты — не знаешь?! Полюбуйся! - заорал на него сеульский комиссар, и активировал викад с волнами Японского моря.       Руки Рак Квон Бака опустились. До него дошла страшная правда.       - Вон Пхум Сик больше нет?!? Единственной на свете, лучшей на Земле Вон Пхум Сик нет в живых?! О, мне незачем больше жить!.. - простонал он.       Смущённый, помятый Чон Ян Чхор, пытаясь сохранить бравый вид, провидеофонил в Антарктиду, где недавно занял пост генерального комиссара ИнтерГалактической полиции перспективный выдвиженец из Восточной Европы со странным слуху корейца именем Милодар. Он вкратце изложил ему детали операции.       - Меры пресечения на местах приняты, преступница ликвидирована, сообщники задержаны! - протараторил он в видеофон, явно ожидая повышения, или, хотя бы, награды.       Но черноволосый собеседник на том конце линии связи только выслушал его с каменным лицом, и, не говоря ни слова, едва заметно покачал головой, и через секунду отключился, не прощаясь.       - Чего там? - спросили Милодара в центральном управлении.       Ещё секунду цыган пытался совладать с собой, но потом, видимо, сил не хватило.       - Да... Узкоглазый кретин! Загубил такую важнейшую фигурантку! - заревел он, ударив кулаком по столу. - Спугнул врагов! Это был наш последний шанс... Ждите новых несчастий!..       Чон Ян Чхор с явным недоумением выслушал чёрную неблагодарность, выразившуюся не только что в понижении, но и исключении из рядов сотрудников Галактической безопасности. Рядом в судорогах отчаяния рыдал, опустив лоб на бесполезную клавиатуру, безутешный Рак Квон Бак.       А в небе было серо-серо, серее не бывает...       Сеульского комиссара убрали с должности. Наученные горьким опытом медики госпитализировали Рак Квон Бака в состоянии тяжёлого расстройства психики, и перевели его в палату под непрерывный контроль роботов-суицидологов. Эти опасения были не напрасными, потому что, едва был отпущен из удерживающих полей, несчастный парень заказал на свой адрес с соседней японской территории самурайскую катану, при помощи которой недвусмысленно намеревался сделать над собой сэппуку.       Стояло позднее утро воскресенья, и Алиса Селезнёва, перехватив инициативу у робота Поли, слегка склонилась над раковиной, моя свою чашку, когда интервизор сообщил эти нерадостные новости.       - Пап, я как в воду глядела! - сказала Алиса.       Приподнятое настроение, в котором команда первопроходцев Власты возвратилась домой с ценными находками поздним вечером, сразу же начало куда-то испаряться.       - Да, дочка, ты всегда говоришь правду, - вздохнул профессор. - И всегда почему-то знаешь, что делать... Ну неужели работникам с людьми можно быть такими неуклюжими?..       - У жителей вашей планеты ещё мало опыта в делах с Сапырвалами, - серьёзно заметил Зодекс. - Поэтому винить их тут сложно.       - Ох, если бы ты мог нам в этом помочь! - посмотрела Алиса в глаза жирафёнку. - Хотя, чего это я, ты и так сделал всё, что мог, без твоей помощи люди не узнали бы и того, что удалось им...       Зодекс приподнялся, словно бы порываясь вскочить.       - Да я и сам бы рад сделать всё, что могу! - сказал он. - Особенно, если бы наши зитаурех узнали, где я, и вышли на связь с Галактическим содружеством и Землёй — что, думаешь, они не помогли бы?! А вовсе не только потому, что домой хочется...       Гость снова грустно опустил голову на длинной шее.       - Зодо-чо, ты не хуже себя чувствуешь? - взял его за пульс профессор Селезнёв. - Уже почти неделя в не вполне естественной для организма среде, и ещё этот короткий полёт за пределы Земли...       - Да нет, что вы, пап! - шевельнул рогами и крайними ушами Зодекс, впервые назвав Селезнёва так, что нашла по-своему трогательным Алиса. - Морально себя не очень хорошо чувствую.       - Как же нам найти Фражент поскорей?! - Алиса поставила чашку на место, и в задумчивости стала посреди комнаты. - Неужели все наши службы: Солнечной системы, Блука, Фукрука, Чумароза, Вестера, Брастака, Бруска, Пилагеи — да ну их всех перечислять-то! - до сих пор не могут ничего выявить и распознать? Что, техника у них до сих пор такая несовершенная? Что, грависигналы не проходят, элементарные частицы не разгоняются? Ни за что не поверю!..       Папа подождал, пока она выговорится, посмотрел на Полю, посмотрел на Зодекса, и сказал:       - Алис, может, и не проходят, может, и не разгоняются. Кроме того, тут может быть и другое объяснение: оно, конечно же, достаточно грустно для нас. Может быть, те коридоры, каналы взаимодействия в мировом пространстве, которые злоумышленники использовали для переброски по маршруту Жеуфе — Власта, они действительно оберегают как зеницу ока, потому что это, согласись, самое страшное и коварное оружие для них.       - И в этом случае положение Солнечной и Центаврианской систем как минимум, действительно становится угрожающим, - пробормотала Алиса. - Н-да, вот ещё одни чёрные странники, что ли, нашлись на нашу голову...       Разжёвывать не было необходимости. Для людей будущего, хорошо сведущих в вопросах астрономии, или, по крайней мере, не хуже, чем смыслили их предшественники в свои времена в географических вопросах, было предельно ясно, что невесёлые новости, как бы ни были раздроблены, как бы мало ни влияли на общее процветание мира, достигнутое трудами и знаниями тысячелетий, при определённом порядке событий вполне могут обернуться угрозой этому самому драгоценному миру...       - Но, может быть, это — случайность? - вдруг опять подал голос Зодекс. - Друзья, не надо заранее так огорчаться и беспокоиться... Это — трагическая случайность, ну, там, трагическая, для меня: в какой-то мере. Результат технического сбоя, ведь вы знаете, что сапэхвалех не очень умны — по крайней мере, зачастую пользуются техникой, которую отняли у превосходящих их по разуму существ. Тогда и моё появление в вашем мире — не более, чем результат аварии. Страшной, космической аварии...       - Не надо так говорить, Зодо-чо, - Алиса подошла и погладила жирафёнка по мягкой макушке. - Тем более, что и остальные их действия над людьми не выглядят случайными, и мы, вроде, к тебе не так уж плохо относимся, чтобы скрасить твою, ох, разлуку с родным миром. Хотя тебя я прекрасно понимаю, и даже не представляю, как вела бы себя я, разлучённая с папочкой...       И здесь тоже дополнительно объяснять было ничего не надо. Ведь путешествие жирафёнка на Землю могло состояться не только в пространстве, но даже, страшно сказать, и во времени. Как знать? И, в таком случае, его родной Фражент, может быть, уже прекратил существовать квадриллионы оборотов Земли вокруг её Солнца тому назад. Или, наоборот, должен будет ещё развиться и стать таким, каким знал его Зодекс, где-то в пространстве Космоса в отдалённом будущем.       А эти негодяи, что — тоже?..       - Пап, возьми мне, пожалуйста, покемончика, которого запрограммировала эта бедная девушка из Кореи, - Алиса Селезнёва серьёзно и печально посмотрела в глаза отцу. - Поставим его у изголовья моей кровати... Я могу. Я справлюсь. Я способна.       Профессор взял за руку дочь и осторожно привлёк к себе. Какое-то время он тоже глядел ей в глаза молча.       - Да, ты можешь. Ты справишься. Ты способна. И именно поэтому я тебе не разрешаю, - сказал он.       - Нет, ну здесь, кажется, уже ведут речь о том, чтобы загубить ребёнка! - долетел из прихожей знакомый ворчливый голос: пришедший в гости Зелёный невольно услышал и этот разговор. - Не вздумай, Алиска. Эксперименты над собой хорошо не кончатся.       - Это даже не синтежабры. Об этом впору рассказать маме, - испугался робот Поля.       Алиса в отчаянии махнула рукой, отвернулась и даже отошла от стола, словно бы направлялась в свою комнату поиграть.       - Ну я же не сказала — не получится, я сказала — может не получиться, - мрачно сказала она. - Хорошо, я и думать не буду. Просто я думала, как решить задачу, а не как уйти от её решения.       Всегда досадно, когда не удаётся сделать по-хорошему. Особенно обидно, когда всё не удаётся сделать по-хорошему. Но и в этом случае важно и дорого, чтобы хоть что-то удалось по-хорошему сделать.       - Надо пойти посоветоваться с ребятами! - сказала Алиса, надевая курточку. - Зодекс, ты как? Впрочем, не заставляю. Хочешь — догоняй!..       Пашка Гераскин немало обрадовался как появлению лучшей подружки, так и той решительности в её походке, с которой она непосредственно подбежала к нему. Всё-таки в последние времена ему было немножко досадно: что же, достаточно только прилететь с неизвестной планеты, чтобы дружить с ней каждый день? К тому же киберфутбол, на который с грехом пополам уговорил он отпустить его маму, не задался — виртуальный мяч в этот день был неустойчивым (видимо, магнитные бури повлияли!) и слишком быстро распался. А новый генерировать мальчишки из соседнего двора не захотели. Одному из них, такому Васе, пришёл викад с приглашением поделиться достопримечательностями Москвы с группой школьников с планеты Изора. А Павел — не из любителей звездануть красным словцом при интересной компании. Серьёзный он парень...       Серьёзный парень с интересом выслушал обстоятельный рассказ Алисы о её последних находках и связанных с этим понятных тревогах. Она не утаила от него ни одного факта. Ну, может, кроме сумки.       - Я считаю, надо не сидеть сложа руки, а вылететь на поиски совместно, всем Галактическим содружеством, найти и перебить этих свинских расистов! - запальчиво сказал он. - То, что они уже сделали, уже их изобличает, и доказывает, что другого языка они не понимают. И вряд ли уже поймут когда-нибудь... А там и родина жирафа отыщется!..       - Примерно так и поступил уже в своё время папа студента Бори, - задумчиво возразила Алиса. - Тем самым оставив сына строить машинки для избиения однокурсников. И прийти к тому, к чему он пришёл... Они только и ждут этого. Рады будут до поросячьего визга: «На нас напали! Объединились, чтобы нас уничтожить! Мы не нападаем, мы защищаемся!..» Вот ты и придёшь к ним в ловушку.       - Вообще-то, да, - почесал затылок Гераскин. - Но знаешь, Алиска, мне не даёт покоя и другой вопрос. Как целый вид разумных животных сумел настолько сойти с ума? Как они докатились до жизни такой? Что над ними произошёл за катаклизм? С точки зрения истории развития цивилизаций Космоса, совершенно ведь аномально агрессивное поведение. Мне кажется, не зная ответа на этот вопрос, мы никогда их не победим.       - Ну, подумай над этим, если у тебя есть время, - сказала Алиса. - Там вот, смотри, показались Машка с Наташкой Белые, так что я, наверно, сейчас к ним сбегаю посоветоваться... Пока!       Пашка хотел было слегка возмутиться, мол, что там тебе девчонки присоветуют, да ещё и по такому вопросу, где явно не обойтись без подвигов и самопожертвования... Но Селезнёву уже словно ветром унесло.       Сестрички-близняшки пребывали не в лучшем настроении. Это Алиса заметила ещё с площадки, где она беседовала с Пашей. Но, подбежав поближе, она ещё и обратила внимание, что кто-то кому-то что-то ещё и пытается доказать из них. Возвращаются с прогулки, а прогулка была так себе. И это в весеннюю-то пору, когда, как признавалась на днях Алисе сама Наташа Белая, она так любит на улице часами пропадать. Ведь весной в природе каждый день происходят какие-нибудь красивенькие измененьица: то листочек вырастет, то цветочек откроется, а то и плодик завяжется!.. А тут, похоже, вопросы биологии не занимали сестёр.       - Наташ, мне кажется, не так уж это и важно, в самом деле, - сказала Маша Белая.       - Не важно?! - с обидой посмотрела на сестру Наташа. - Да ты вообще за собой не следишь потому что. Застряла во младенчестве...       - Я не слежу?! - обиженно вздохнула Машенька.       «Что там у вас за чепуха?» - чуть не сказала уже Алиса, но в тот самый момент, когда она поравнялась с Белыми, навстречу девочкам вышел их папа. Алиса сочла за лучшее ещё послушать, что будет.       - Пап, а девочки мне сказали, что я не очень красивая! - со слезами в голосе бросилась к нему Наташа.       Папа Наташи и Маши Белых — космополитолог, и во всём просматривает политическую подоплёку.       - Наташенька! Плакать не о чем! - встав в позу древнеримского трибуна, выступающего в Сенате, сказал отец, только тоги ему ещё не хватало. - Далеко скрылись позади те времена, когда быть недостаточно красивой для девочки и девушки означало резко утратить социальное положение и престиж. И наука сейчас может многое, а ведь ты — далеко не дурнушка! Даже на очень консервативной планете Джетль, где до сих пор правят бал достаточно отсталые по меркам Галактики порядки...       - Папочка! - интригующе сплела пальцы рук Наташа, старательно лирируя обстановку, как будто ей и без того не хватало лиризма. - Ты ещё нам прочитай лекцию об эстетической пользе буйков Чёрного моря в виде замка «Ласточкино гнездо»! Или про революцию в удалённом химическом производстве, которую произвёл в шестидесятые годы универсальный, дешёвый литовский газ «Пасажирас»! Машенька с удовольствием послушает, правда, Маш?.. Но папа не рассердился, а только слегка потрепал Наташу по плечу, и кивнул, здороваясь, Алисе.       - Да зачем мне её читать, если ты всё равно не слушаешь, а, тем более, цели своего выступления я уже достиг? - шутливо сказал он. - Поднять тебе настроение! С хорошего настроения, и веры в себя, начинается красота, понимаешь?.. А если тебя напрягают лекции, так послушала бы Алису: она явно тебе что-то хочет сказать, а ты на неё и косым не глядишь! Кстати, и ты, Машенька, почему-то...       - Где Алиса? - Маша и Наташа спохватились, обернулись, и только тогда заметили подругу.       Алиса улыбалась, сдерживая смех.       Сестрёнки следили за новостями, и многое из произошедшего в последние дни было для них и не в диковинку. Тем не менее даже космополитолог Белый выслушал многое из того, что сообщила Алиса, разинув рот. Заранее радовать насчёт миелофона она, правда, никого не стала — папа же сказал, что схема прибора потребует доработки! - но во всём остальном поделилась даже своими соображениями. Наташа состроила непонятную гримаску, в которой читалось больше чего-то неприязненного.       - Сапырвалы... Они же такие все совершенно донельзя отвратительные. Ой, ну в такие гадости мне даже вникать не хочется! - отмахнулась она.       - Как? А разве ты, дочка, не любила всяких диковинных зверушек? - улыбнулся Белый.       - Я зверюшек люблю. Но хорошеньких! - строго конкретизировала Наташа. - А не тех, которых даже название произнести противно...       - Понятно, Наташ. Можешь не продолжать! - весело резюмировала Алиса, и подмигнула Маше.       Маша и Алиса пошли вместе, пропустив Наташу с папой вперёд — те не возражали. Маша говорила тихим голосом, постоянно заговорщически оглядываясь по сторонам.       - Ой... Ну, эти Сапырвалы... Про них же правильно сестрёнка сказала... Это же вообще никакие не хорошенькие свинки!.. Это же, по-моему, какие-то чудища, хамы... И они, кажется, вообще ни перед чем не останавливаются, да?.. Ой, как я боюсь за Землю!.. Какой ужас, если они сюда доберутся...       - Верно подметила, Машка, - терпеливо улыбнулась Алиса, впрочем, без особой радости.       - Ой, нет, ну, конечно, с ними общаться без нужды, лишний раз — не надо! - пролепетала Белая. - Но это же они уже столько людей, по идее, обработали?.. Вообще-то, да, если они так делают — не верят в возможности собственного вторжения, получается, что довольно трусливые... Даже больше, чем я — ой, мамочки!.. А вот если попробовать поговорить со всеми этими людьми, как-нибудь до них достучаться? Алис, как думаешь?       - Не выйдет, Маш. Они же их до умопомрачения доводят своим зомбированием, - возразила та. - Да и где ты тут найдёшь таких, как их всех вычислишь? По одной, что ли, игрушке? Тем, к кому они уже добрались, они, наверно, такие условия ставят — небо с овчинку покажется!..       - Вот они и молчат в тряпочку, - сказала Маша, и добавила. - А может быть, и в мешочек.       Подружки вышли на бульвар, и натолкнулись там на Султанову и Липину.       - Ох, какая встреча! - всплеснула руками Султанова. - О чём с Машкой секретничаешь, Алиска? Продумываешь очередной план спасения человечества? В подробности не посвятишь?       - Посвящу, Эльмир, - серьёзно отозвалась Селезнёва. - Кстати, шутка твоя слишком горько похожа на правду, в этот раз.       Вникнув в подробности, Эльмира высказала довольно своеобразное мнение.       - Алис, а почему ты не считаешь опрометчивым для Земли втягиваться в распри других планет? - недоверчиво сказала она. - В конфликты двух, или, сколько их там, чужих цивилизаций? Мы ведь с тобой до конца и не знаем, из-за чего воюют Фражент с Сапырвалами! Почему мы должны поддерживать Фражент? Только из ответственности за Зодекса? Но мы же и так всячески его опекаем. Одно не должно подменять другое...       - Мы должны поддерживать Фражент! - горячо перебила её Липина. - Хотя бы потому, как я сама поняла его название: по-итальянски fratelli — братья, gente — народ. Это по-настоящему братский народ! А вот название этих свиней, в известных мне языках, переводится... как же оно переводится?..       - Люсь, то-то и оно, - сказала Алиса. - Как не думаю я, и что на Фраженте когда-либо говорили по-итальянски. Не веришь мне, спроси у Зодекса... А ты, Эльмира, видимо, невнимательно интервизор смотришь. Сапырвалы к нам без всякого Фражента внедряются. И неизвестно, как давно...       Люда озадаченно сникла. Эльмира с досадой пожала плечами.       Отпустив домой сестёр Белых, распрощавшись с другими приятельницами, Алиса уединилась с самым сведущим и научно мыслящим человеком из всей компании — внуком академика Сапожкова.       На мнение и полезный совет Аркаши втайне рассчитывала она больше всего.       Уединиться сразу не получилось: в доме Сапожковых был Ван Цицун, китаец, который учится с ними вместе эпизодически — когда приезжает в Москву со своим папой.       - Да уж, Алиска, похоже, это один из тех самых случаев, о которых у нас на малой родине сложена поговорка «Ци чжао бань фань», - задумчиво заметил как всегда серьёзный китаец.       - Это такой фразеологизм из четырёх иероглифов? Типа «одно лишь открыть — половина преступления», что ли? - живо отреагировал Аркаша.       - Вот именно. Типа и лезть бы в это не стоило.       - А у меня в старинном мудровском словаре такого фразеологизма нету, - не сдавался Сапожков.       - Он возник в 2050-е годы, - невозмутимо возразил Ван Цицун.       Для придания вескости своему аргументу мальчик вывел в воздухе четыре замысловатых знака.       - Вот этот иероглиф неправильный! - озорно заметила Алиса, и, не боясь, что её упрекнут в озорстве, взяла световую ручку и поправила иероглиф.       Ван Цицун смутился, но согласился.       - Подход, вообще-то, тоже, - продолжила Алиса, опустив голову.       - Ну, тогда мне и делать здесь нечего, - засобирался Ван Цицун. - В такой продвинутой, высоко научной компании... А правда, Аркаш, что у вас в классе занимается инопланетянин? Это же так коронно, обалденно, если не сказать — слоноподобно...       - Ну, вообще-то он больше похож на жирафа, - поправил Аркаша, - хотя, наверно, кому — как... Приходи завтра знакомиться!       Оставшись с Алисой наедине, Аркаша ещё немного поизвинялся за некоторую напыщенность друга.       - Чего там! - махнула рукой Алиса. - Я не обиделась. Ты сейчас над чем-нибудь работаешь?       - Да нет, Алис, время есть... Мы просто с Ван Цицуном, так, обсуждали, кто лучше знает языки друг друга — он русский, или я китайский. Ну, и ещё я обожаю и пересматриваю новейший китайский мультфильм. Про кожаного идола. «Пи Оу» который. Вот смотри, я написал.       - У тебя не тот иероглиф. Это не «кожаный». Это счётное слово. Для лошадей, - равнодушно поправила Алиса.       «Ты у нас прямо как наш домашний Поля», - подумала она про себя, но добавлять не стала.       - Алис, а вот в японской катакане китайский ключ «Алтарь Предков»... - попытался взять интеллектуальный реванш по эрудиции Аркаша.       - ...передаёт слог «нэ», я и так знаю! - звонко закончила Алиса.       Сапожков смутился. Похоже, и его просили вникнуть во что-то серьёзное, а он... Впрочем, Алиса не стала на него дуться, а тут же с готовностью рассказала о новостях и поделилась своими опасениями.       - Нет, Алис, внедряться не прокатит, - покачал головой Аркадий. - Это же они смотрят, с какими к ним идут намерениями, а не мы выбираем, так что... Что можно сделать? Теоретически, изваять робота-контактёра — пусть с ними общается, пусть ведёт хронограмму общения...       - И что, робот твой прокатит? Тем более распознают, что робот, не будет и никакого контакта, - нахмурилась Алиса.       - Ну, совершенный биологический робот для сапырвальской техники — какая бы она там ни была! - на таком расстоянии, в хорошие сотни световых лет, я думаю, неразличим, - не спешил сдаваться Сапожков. - К примеру, за это мог бы взяться экспериментальный завод «Робофор». Подключить их, Службе Галактической безопасности сделать специальный заказ... Дед бы посодействовал...       - Долго и дорого, - покачала головой Алиса. - Хотя, конечно, жизни живых существ дороже...       - А что касается восстановления поражённых нервных окончаний промежуточного мозга тех, кто подвергся волновому зомбированию, - продолжал рассуждать Аркаша, - не проще ли всего применить обыкновенный в таких случаях оксидилин?..       Когда она вышла на улицу, там уже снова сияло солнце, и не только на небе — на лицах сестрёнок Белых тоже. Не найдя и не догнав Алису, жирафёнок с Фражента забрёл к ним во двор. И теперь он учил их движениям, которыми исполняется пляска 5-12-19-26. К Белым с интересом подсоединились другие девчонки.       - А какая-нибудь считалочка у вас есть? - выпалила Лена.       - Считалка... Это: ритмический текст, применяемый, чтобы распределить участников игрового действия... Да! И Дретар, и Шоредот, и заиньки Зигзэбба с Фрайчеллей знают такую! Заяц Тхыка пошёл гулять - Другой пошёл его встречать...       - Ой, как смешно звали зайца! - рассмеялась Леночка, на которую и выпала очередь считалки.       - Фрайчатская, - разъяснил жирафёнок. - Не жирафы придумали. Соседнего народа. Вообще-то «большое» имя у зайца этого будет — Зэдэуф... А это так, детская форма имени...       Прошёл один тур игры, но все хотели прыгать дальше, узнать что-то новое про загадочный Фражент, и про то, как играют тамошние дети.       - А можно что-то совсем загадочное? - попросила Маша. - Чего на Земле совсем нет?       И Зодекс научил их считалке «Риа, стоуриа, сег, огуа...»       - Ой, а что это означает? - поинтересовалась Наташа.       - Это? Названия наших насекомых, которые очень далеко и весело скачут. На кого похожи из земных? Ну, скорее всего, на кузнечиков. Только и на лягушат, как ни странно, тоже... Да знаю я, что лягушата — не насекомые!.. Перемещаются эти существа на таких длинных жгутиках, с помощью которых и перелетают. А глаза у них скрыты во рту, и выскакивают на рожках...       - В общем, это надо туда полететь, и увидеть! - весело подытожила Маша.       Вдоволь напрыгавшись, девочки не расставались с инопланетным жирафёнком. А от идеи полететь воспрянул и сам Зодекс, Алиса это видала.       - А песни вы поете какие-нибудь? - поинтересовалась Люда.       - А как же! - сказал Зодекс. - У бабушки Шетии есть целая пластинка «Программация», там по восемнадцать раз восемнадцать песен всегда записано...       И он рассказал им про песни различного жанра. Это были песни разных зитаурех Фражента — не только жугийские, но и фрайчатские, лониорские — такие, как «Не уезжай ты, Эрланкорийо». Зодо-чо забавно изобразил, как слонихи под неё подпрыгивают — танцуют... Были среди них и детские — такие, как песенка про сложный пример, который задала детям одна зайчиха во Фрайчатции. Зодекс перевёл так, что смог даже передать рифму: Вечером мать говорила всем: «2*18 4 + 2*18 7»...       - И трудно было решить? - удивилась Наташа.       - Морально трудно было решиться, - уточнил жирафёнок. - Там было так: И тогда зайчонок понял, что он должен, как Мэонэл, поскорее сосчитать...       - А кто это такой? - спросила Эльмира.       - Математик из Цвории, - ответил Зодекс, - кошатец.       Но чаще всего заводила бабушка Шетия песню про «Дорогого фраганчана» — особенно, когда в гости приходят какие-нибудь пожилые жирафы. Куда, куда ты собираешься, Мой дорогой, мой фраганчан? Ты от меня уже теряешься, А ведь с тобою мы друзья. Спокойнее тебя на свете нет - Ты больше всего сделал нам. Пускай же нам в дорогу добрый свет - И до свиданья, фраганчан.       - Но мы с ребятами из шинджуры её уже не поём, - заметил Зодекс. - Старая песня. Немодная.       - А кто это такой — фраганчан? - спросила Ира.       - Не знаю. Надо у бабушки было спросить, - признался Зодекс.       А ещё он научил их и строевой песне у зайчат — аналогу пионерской песни - «Фэнн! Фэнн!» - и так одно слово, и так далее...       - Приятно, когда воскресенье наконец-то проходит по-воскресному, - тихо заметила Алиса.