Алиса и лиса из пластилина

      Фтахм вступал в свои права над синевой перелесков гор, кое-где перемежаемой сыпью желтеньких дроковых плодиков. Время года, когда жар солнц дня и ночи ослабевает настолько, что вода перестаёт ровно клокотать пузырьками, испаряясь на солнцепёке в источниках и на перекатах шипучих речек, а в часы затмений проливаются бурные дожди. Когда ярко-синие листья становятся глянцево-чёрными, ещё сколько-то рассветов и закатов свисая с причудливо перевитых веток в лесу и в саду, чтобы потом обрушиться с них, укрывая грунт ковром, от которого тепло идёт в его недра всю зиму, пока листья не истлеют. В сумрачных урочищах запечатывает свои жилища биж, позволяя спокойно вздохнуть всем неосторожным путникам пять-шесть селей-фаз, не больше. Горящими глазами встают над огородами поздние оранжевые цветы: это рохомп принимается за свой второй урожай...       Неуютный сумрак сеней старого чалута выглядел настороженно-угрюмым в один из таких осенних вечеров. Два жирафа, седой и седеющий, отрешённо сидели у стола, на котором дымился кюлм: в нём был налит зог. Мягкая вершина головы старика, казалось, совсем провалилась внутрь, смыкая рога.       - Главное, я был бы сейчас рад, если бы остался на Жеуфе сам, - нарушил молчание тусклый голос более молодого жирафа. - Правда, радоваться было бы уже некому... Ничего. Вы бы все порадовались за меня. Вся планета, Фражент, а быть может, и Ферон с Шеробаком, Гауримом и Интезвраром. А теперь...       Старый жираф уныло приподнял один рог, отпил из фармы и устремил взгляд в угол, на иероглиф древнежауавского происхождения, обозначавший одно из имён Великой Материи.       - Не говори так, Цето-чо... Ты и был бы, и будешь вместе со всеми нами — в ней... В единой. И мама... И он...       - Такое зло совершил... А что оставалось делать?! - с горечью переспросил его сын. - Это, тёща предлагала тележку — как её саму в детстве запрягали... А я ей — не наши методы. Вырастет из маленькой скотины большая скотина: ни ума, ни сердца, ни инициативы. Только и всего. Я дело говорю: вот если бы у него на глазах погиб родной отец — это было бы самым лучшим воспитанием. Наглядным уроком на всю жизнь. Не было у меня уже сил с ним возиться!.. Да и служба космического разведчика, признаться, надоела уже! Столько всего знаю о том, в каких условиях да с какими вызовами предстоит столкнуться Фраженту — ответов на вопросы нет, жить не хочется... А уж коллеги домой отвезли бы в целости и сохранности. Перед Фожетией нет мне прощения за то, что позволил пропасть ребёнку. Да и перед самим собой...       Старый жираф с едва слышным стуком поставил фарму на стол — дрогнули неверные пальцы.       - А и не пора, значит, тебе отходить в вещество Великой Материи, раз такие дела, - дрожащим голосом прошелестел он. - Не время и сдаваться перед лицом опасностей. Трудности, которые предначертано разрешить именно тебе, не пойдут больше никому. Помни и то, как мы тебя с покойницей матушкой называли: «эц» - род, «этар» - вечный. Не опозорил тебя этот случай ни в чём. Наоборот, ты ещё прославишь имя Уредецсиабов — теперь уже не на Фражент, как мой дед — на всю Систему светил определённости. И внук, он тоже есть, но живёт по-иному...       - Отец, опять эти старые бредни, опять религия, опять оккультизм! И всегда это не на трезвую голову!.. - простонал второй жираф, свивая и разжимая пальцы.       Снова повисла тишина. Чьи-то декконы за ребреном на том краю сиаба периодически перекликались какими-то квадратно-картонными голосами, но это им мало в чём помогало...       Эцетар Уредецсиаб не был нытиком, едва живым без одобрения папы, зависимым от постоянной моральной поддержки других — не выдержал бы на своей работе. Хотя не слыл и весельчаком. У него были все основания так говорить.       Эти мысли пришли к нему не тогда, когда прошёл паралич, и все звери фражентско-феронского десанта на Жеуфе устремились из укрытий к тому зияющему пустотой месту у пригорка, где мгновенья назад стояли странная этажерка и злополучный прибор, в котором навсегда исчез сын. Выпустив из недр электролёта целую стайку зонтопрыгов с пылесосами, чтобы просеять жеуфеанский грунт во всех направлениях, зитаурех и влворансвув (последним не особенно благозвучным символом именуют себя носители огненно-улиточного разума, покровительствовавшие во всём всегда фражентианам) обнаружили не одну восемнадцатку комбинированных хаотичных взрывателей, капсул с отравой и дегенеративными растворами, заготовленных этому квадрату Жеуфе захватчиками из расы Сапырвалов. Но не нашли и следов жирафёнка Зодекса, как, впрочем, ни одной детальки аппарата и ни одной дощечки постройки, которые пропали вместе с ним.       Тогда инженер Бимфель Фёнтелькцэуэ выгрузил из «Йонфа Рэнга» сюмитюльр, который позволял пробить нижние слои недр. Слон печально втянул и отпустил рога, но и приподнял правое переднее ухо и хобот, чтобы научно подтвердить: нигде в пределах изучаемой зоны не обнаружено ни молекулы, происхождение которой могло бы указывать хотя бы на бывшие ткани организма маленького фражентца. А раз так, по крайней мере факта гибели Зодекса на Жеуфе подтвердить невозможно. Его просто будто не бывало!..       Кенгуроид Шок, который сперва, отходя от парализации, долго сидел, облапив голову, не в силах что-либо делать, достал из биологических запасов ультразвуковую трещотку, привязал её себе на рожки и полетел в чащу нетронутого разорителями леса. Ждать пришлось недолго: через несколько субфаз навстречу ему, переставляя восьмиметровые ноги, похожие на копыта и когти в одно и то же время, осторожно высунулся ослостраус. Его детёныш, смешной и похожий на очень ушастого телёнка, ещё стоял у него на спине головой против хода материнского животного — несомненный признак того, что опасность или была, или ещё близка. Ослостраус отогнул бивни, и из пасти его вылетела в небо трёхкрылая утка. Она тоже всегда скрывается в зобу более крупных травоядных, не опасаясь быть съеденной, когда появляется кто-то, кто реально претендует на её жизнь. Поводя третьим крылом как рулём — оно расположено вместо хвоста — утка села между крыльев дяди Шока, и сомкнула клюв с его задней парой ушей. Конечно, даже не в силах проводить сеансы полноценной телепатической связи (всё же организмы разных, хотя и сходных, планет), специалист по органической природе Шок понял, что речи о гибели или уничтожении животных в округе на этот раз не шло. Было что-то более похожее на прежде неисследованные физические процессы.       Прежде неисследованные — это нам легко говорить. Но и в тот момент не отчаялся отец пропавшего самого маленького участника экспедиции. Заложив уши за спину, его друг и наставник, старый заяц, квантовый физик Оэнестро Сиговэй построил схему предположений. Согласно ей, в квадрате десант подвергся коварному удару при помощи дифференциального дисперсного поля. То, что произошло с башней и антигравитатором от разорённого корабля, оказалась гиперфотарная репортация путём: д) ауцелерации; к) аннигиляции; *) трансспациального перехода. Звёздочкой в рассуждениях дядюшки Оэ мы обозначили букву азбуки, которая не имеет аналогов звука в языках народов Земли, но имеет большой смысл как ритмическое сотрясение горла при произнесении тех слов, которые, слыша от своего гостя в первый раз, Алиса Селезнёва принимала за настоящее ржание. А она как раз третья в алфавите, буква эта. Если же кому-то интересно, что имел в виду пожилой фражентец как физик, подытожим — Зодекса перекинули со скоростью выше скорости сохранения вещества, быстрее света, либо запредельно ускорив, либо уничтожив с воссозданием в ином месте, либо переведя через точки перехода пространства.       В любом случае установить, куда именно транспортирован жирафёнок, экипаж на Жеуфе не сможет.       - Среды. Нам нужно тестировать среды. Без сред не определены никакие процессы. Нам нужно куда-то ехать, - предельно сдержанно и сосредоточенно пробубнил фрайчатский учёный.       Принуждённый обнародовать горе, преодолеть которое до последнего рассчитывал своими силами, Эцетар Уредецсиаб впервые почувствовал, как что-то отрывается в нём и летит в незакреплённое пространство. Но что поделаешь, не ставить в известность всю Систему светил определённости о постигшей — уже её! — беде мог разве что сумасшедший.       Горькая весть — коварной гримасой судьбы — в считанные сроки сделала личность никому особенно не известного даже у себя в Ферраниполе, будь он восемнадцать по восемнадцать раз мегаполисом, жугийского ребёнка всемирно известной. «Фьютенджет» и «Праджьяна», «Тробино улиро» и «Зугджершандзам» отдали страшной новости свои передовицы — те самые видные места газетных полос, на которых каких-нибудь сто восемь оборотов Фражента тому назад помещались решения съездов правящих партий, а каких-нибудь семьдесят два — известия о прибытии феронцев с мирной, открытой дипломатической миссией. Влиятельнейшие, древнейшие информационно-аналитические концерны — что педантичный модревийский издательский дом «Шсебайррахф», что славящийся во все века своей отстранённой объективностью белленейский вестник «Аблерхорп» — написали свои сдержанные прогнозы на счёт тревожного события. Не осталось ни одного издания на планете, что не отреагировало бы на эту новость, даже в среде провинциальных нацменьшинств, и даже «Филуларс унетедорелорс» и «Лёкумингёссхарудяня дрильтечя» писали об исчезновении ферранипольского школьника на Жеуфе.       Пролетело время седэаэ, уж не кипела вода в тени. Пульсировал огнями улиц и каналов турбометро неугомонный Ферраниполь — хоть уже и без одного своего маленького уроженца. Его фабрики и заводы, конструкторские бюро и библиотеки из кхотов и сецитов не оставляли свой неутомимый ритм, какими бы тревожными ни были подступающие дни: к растущей угрозе Сапырвалов все давно привыкли. А над всем этим летали фъентервьозы, и у какого-то пожилого слона с искристыми наконечниками на рогах и кончике носа зажимало портфель в гофрированной буфер-муфте станции турбополитена совсем так же, как когда рядом проносился Зодо-чо в сопровождении бабушки Шетии.       Вчерашние дети из шинджуры пошли в ахтрем. И это было так не только в Ферраниполе, в Хоакбельне, в Джертиансиабе — это было по всей планете вообще. Ведь на Фраженте уже много эр как получать образование необходимо для всех маленьких зитаурех. И какой-нибудь фрайчатский учитель из тихого провинциального городка, который назывался Гребельтенар, Семифилиальник, а может, и Годамятск, дождавшись окончания первых уроков, заложив уши за спину, тихо вычертил на доске условные гири, написал на них «НЕПРАВДА», «БРАНЬ», «БРАНИЕ СЛИШКОМ МНОГОГО НА СЕБЯ», и подписал в задумчивости: «Как же от этого избавить зайчат-учеников?..» В школе для слонят, в Лониории, где в это время ещё вовсю шли уроки, дети проходили новый знак препинания — инбедайбер. Что поделаешь, если он употребляется в языке?..       - Вот смотрите, - сказала учительница, нарисовав на доске знак, похожий на двоеточие, сразу за которым точка. У неё получилось :. - Инбедайбер означает перемещение мысли.       - Это как? - поинтересовался любознательный слонёнок Эрент.       - Например, - учительница написала на доске снизу вверх справа налево фразу по-лониорски. - «Заяц бежит:. он скачет».       Маленьких ферранипольцев встретил просторный новый класс с интересными теневыми пособиями и роботами. Но осталось пустым место Зодекса Уредецсиаба, ученика, который вместе со всеми выпускался из шинджуры. Ни один из его вчерашних дружков и неприятелей не остался равнодушным к происшествию. Приуныли заюшки Зигзэбба и Фрайчелля, загрустили и другие, жирафские девчонки. А у ребят он заочно стал героем.       - Всё! Теперь, когда мы вырастем — надо будет всю оставшуюся жизнь положить на войну с захватчиками! Вот доучусь в ахтреме — обязательно полечу драться с Сапырвалами! - когда подошла первая переменка, начал выкрикивать слонёнок Бим. - А что? Это судьба и задача нашего поколения! Надо отомстить им за Зодекса. Надо смелей резать свиней! Надо сильней резать свиней!.. Пусть он был и большой чудак, и всё с какими-то носился странными идеями — всё равно он наш, всё равно жаль его! И я любому со временем набью шею, кто его обидел.       - Ты на себя сначала посмотри, - сказал ему слонёнок Эллер. - И убедись, чем ты не Сапырвал. Так же, как они, рассуждаешь!.. Зодексу такая помощь нужна змея с три...       - Ах, ты — обзываться?!? Да так?! - накинулся Бим на Эллера, и остальным пришлось чуть ли не разнимать потасовку драчливых слонят.       - Хватит вам! - сказала подружка Дретар Тидале, которую звали Шоришеа. - Между прочим, вы не любознательные мальчишки. Ничего не читаете, не смотрите. А Сапырвалам и нужно, чтоб передрались между собой мы, зитаурех. Как вы друг с другом только что.       А когда прошло несколько школьных дней, сама Дретар привязала к рожкам серо-синие ленты траура.       Время шло, проблема не решалась, жирафёнок не находился. В отчаянии обил пороги всех научных институтов планеты безуспешный отец. В голове вчерашнего космического разведчика носились самые завиральные планы, он всерьёз пожалел даже, что у Фражента нет рабочей машины времени. У экспериментаторов Ферранипольского и Хоакбельнского рамзерамов он добивался одного: «вызвать фазу времени!» — чтобы можно было вынуть сына хотя из фазы времени, где он гарантированно и с подтверждением был. Но безуспешно: специалисты по квантовой темпористике с Фражента ещё не поднаторели в решении подобных прикладных задач. Они и работающей машины времени, как мы помним, пока не создали. Может, для данного случая это, впрочем, было и к лучшему...       Отстранение от полётов, снятие с должности — меньшие виды зол, которые ждали его на Фраженте. Спускаясь на зелёную с вишнёвой проседью планету, жираф впервые подумал, что легче было бы ему приехать сюда горсткой праха, чем без сына, с которым он покидал родной мир в этот раз совместно. С этим чувством, чуть не волоча голову по Фраженту, входил он в ферранипольскую квартиру.       - Ну как же ты мог!.. - только и произнесла мама Зодекса, и, уронив рожки в красных ленточках, больше не выходила к нему.       А чего тут оправдываться? Она была права. Недооценка или переоценка себя в космосе всегда ведёт к фатальным последствиям. И ошибиться можно один раз. Вернее — честнее — получается, ни разу.       Он ждал официального обвинения. Как разведчик и, в какой-то степени, космический страж порядка, Эцетар Уредецсиаб был, конечно же, в немалой степени и юристом. На Фраженте, если действие дало результат в виде тяжких последствий — всё, виноват. В этом суть объективного вменения, издавна принятого в правосознании таких планет. Разное там «хотел», «не хотел», «мог», «не вполне мог» - ни на что не влияет, это только различные формы вины. Но не это страшило жирафа. В какой-то степени, по молодости Эцетар Уредецсиаб жалел, что высшая мера общественной защиты больше нигде не применяется. Нет, не унесли бы в крематорий в состоянии глубокого сна, если бы он погубил зайцев, даже проходимца Кнобби: это тот плохо знал закон. Исчезнуть самому с лица Фражента было бы куда легче, чем поправить ожидаемые последствия. Его имя, как ни крути, могло стать символом конца для всех. Символом удавшегося Сапырвалам уничтожения ещё одной цивилизованной планеты.       В Системе светил определённости давно идёт необъявленная война — беда, одна на всех, одна общая, неминуемая. Сапырвалы не скрывают своих планов присвоить и заселить все пригодные для их дел планеты в системе, используют, перебирают все средства для этого. Варварский экоцид на Жеуфе — их вылазка. Ни малейших сомнений нет, что и к репортации сына Зодекса причастны именно они. На что похищен жирафёнок? Нечего и думать, что его не ждут страшные истязания в стане агрессивного свинства. Но беда, устроенная сыну, «подарок», обернувшийся мукой, ничто по сравнению с бедой на всю цивилизацию. Милитаризированная сволочь, увы, не так тупа, чтобы зверски расправиться с одним несчастным несмышлёным существом. Они изучат организм Зодекса! До этого, Шок может подтвердить как специалист, ни один живой фражентец не попадал Сапырвалам в плен. А теперь!.. По организму Зодекса Сапырвалы заставят своих подневольных специалистов разработать восемнадцать раз по восемнадцать способов уничтожения и разложения зитаурех, и не только зохтенской расы. Во всех этих вновь появляющихся способах будет виноват он, Эцетар Уредецсиаб...       Хоть гори огнём от такой перспективы, хоть не гори: что толку, когда рано или поздно сгорят все?..       С этими мыслями отправился отошедший от дел космический разведчик, а теперь — потенциально худший житель Фражента, в бессрочный отпуск в своё последнее пристанище, родительский домик в укрытых сизоватой дымкой Фронжугийских горах. Отцу было не легче от всего, что случилось. И он угасал на глазах. Но не снижал расходы зога. Эцетару Уредецсиабу было единственно жаль отца, и он всё время выговаривал ему за это.       - Дожили! Зодо нет, мамы нет — ещё и ты, пап, собрался отправиться из жизни восвояси?! - горестно вопрошал он, протягивая шею к отцу. - Не спеши, успеешь! Мне там гораздо больше резонов очутиться первым!.. Не торопи события! Фраженту осталось немного. Ничего мы уже не сможем. И Ферон, и другие — тоже. Так вот и кончаются истории цивилизаций. Хватит, не надо больше пить. Пропадать, так уж всем вместе!       Старый жираф широко потянул в разные стороны морщинистые уши, с удивлением уставясь на сына.       - Ни за что, никогда не победить наш Фражент каким-то военно-космическим преступникам! И знаешь, почему? Фражент — это место, где Верховный Долг Великой Материи действует не через кого-то там, а непосредственно! И он никогда не допустит никого завоевать нас!..       - Перед четвёртой и пятой всефражентскими войнами тоже рассуждали, что их не будет по той же примерно причине!..       Амутьян Уредецсиаб посмотрел на сына с ещё большим укором.       - Хотя бы и дать волю твоему дурацкому пессимизму — так, тогда, чего так нервничать о неизбежном? С горя ты совсем потерял логику, Цето-чо! - пробормотал он. - И не надо винить напиток. Жирафы испокон веков ценили зог. Волшебный зог даёт мне сейчас потустороннее зрение. Я уже почти не вижу, где я нахожусь... Зато вижу много совсем иного интересного! Послушал бы, что я тебе расскажу...       Забавно скривившись, дедушка Тьене доел деревяшку, поднялся из-за стола и решительно шагнул к стене с окном, но припал на колено — Эцетар едва успел удержать его от падения.       - Какой ужас!.. Отец! Отец! Куда ты?! - глухо простонал жираф, возвращая его за стол. - Пошли в твой шёд... Ляг на арайж...       - Сядь, сядь, сынок, - странно улыбнулся старый Амутьян. - И возьми себе зог. Он вернёт тебе бодрую мысль...       - Какие могут быть рядом зог и бодрая мысль?! - закричал Эцетар. - Я дал себе слово ни за что не пить зог! Как бы ни было тяжело...       За всё время, проведённое за отцовским столом, он сдержал своё правило: к зогу разу не приложился. В его руке и сейчас был зажат лишь небольшой кусок шаторного дерева, который он медленно ел всухую. Жираф не успел перехватить кюлм — и остаток терпкого напитка закачался в фарме отца, который тут же выдул её всю. Губы заиндевели от зога до полной нечувствительности, как это бывает у землян от укола препарата мощной местной анестезии.       - Ну, а тогда послушай, и я тебе скажу, где сейчас внук...       - Отец, ты умрёшь до рассвета дневного солнца, и заставишь меня проклинать всё кругом ещё сильней! Не надо. Иди!.. Ложись...       Старый Амутьян резко поднялся с места и на полном ходу вошёл в стену. Удар был силён, но старик не ощутил боли. Сын опять едва успел подхватить его.       - Сынок, никакой стены нет! Вообще, нет никаких стен... Нет никакого меня, тебя... На работе у тебя твой друг учёный говорит, что всё — это лишь среды. Вот он прав! Это... с-реды... - дед Тьене безумно помахал лапой у себя над впалой головой. - Слушай его, слушай его совет... Он ско-о-ро придёт, совет его... А внук жив! Жив!       - Ну где же он, по-твоему, живёт?!? - в сердцах бросил отцу Эцетар, не выдерживая. - Всё было просеяно, прочёсано, протестировано. Если бы он был...       Невидящий взгляд старого Амутьяна завращался в одному ему понятном направлении       - За гранью граней... за пределом пределов... жив мой внук Зодо-чо! Он живёт... на далёкой-далёкой такой, ярко-голубой планете. На этой планете нет зитаурех вообще никаких! Но жить там можно. Там живут фантастические существа, которых дети рисуют в альбомах красками. И он с ними дружит. Горюет иногда, но очень дружит. Да, ему было плохо, и он чуть не погиб, но его спасли. Знаешь, кто его спас? Его спасла девочка. Ну, примерно как он, по возрасту. Ну, вот он у неё живёт...       - Отец, отец... Это кошмар, отец... Зог уже отнял твой разум, и идёт за твоей жизнью, - заплакал жираф Эцетар. - Бредишь... Что ты плетёшь?.. Откуда у фантастических существ... девочки?..       - Не веришь?!? - завопил старый жираф, и во лбу его взорвалась сиреневая жилка. - Не верь!.. Просто помяни слово старика, уходящего старика, когда сам полетишь на эту планету. Сына забирать. И сам познакомишься с инопланетной девочкой. И ты ещё... п-повезёшь её на плече спасать другие планеты... от Сапырвалов... и они отступят... и будут побеждены!..       Он не договорил: рывком поднявшись с места, на полном ходу прошёл мимо двери, и отлетел к противоположной стене. В отчаянном рыдании сын метнулся к упавшему отцу. Он успел смягчить падение и на этот раз, но старый жираф был уже без сознания.       Эцетару Уредецсиабу было некогда давать волю чувствам. Уложив отца на арайж, он вложил ему в рот приёмник детоксикатора, и сосредоточенно прослушивал пульс, как некогда учила жена. Редкий, но пульс был. И в голове тоже. Жизнь не была под угрозой. Пока?..       В подсобной комнате щёлкнуло: отсоединил провода зарядки от своих рожек электрический жираф — верный друг Эцетара Уредецсиаба, который последовал за ним везде и в этой беде, и в дом отца тоже.       - И стыдно, и нельзя не вызывать «скорую», электробрат, - обратился к нему Эцетар. - Отравление зогом, с другой стороны — как некрасиво, какой неподобающий диагноз... Я не уследил за стариком... Можешь оказать квалифицированную помощь?       - Непременно, - ответил электрический жираф. - В меня скачаны все книги по практической физиологии, которые написала за всю жизнь твоя Фожетия. Нужны веуталиновые сифоны.       Не прошло и восемнадцати субфаз, как старенький пространственный принтер сформировал сифоны, к которым и подключили кровеносную систему старого жирафа. Недремлющий, надолго заряженный электрический жираф с легкостью принял неудобную для живого существа позу возле стариковского арайжа. Его бессонные сенсоры с инфракрасной подсветкой вперились на всю ночь в морщины и полузакрытые, невидящие глаза старого Амутьяна, а пластиковая лапа закрепилась на пульсе плеча — именно там легче всего прощупать удары мозгового сердечка у фражентцев. От него было больше пользы, чем от самого Эцетара. Намного больше, и медицинский уход — надёжней и оперативней. Именно этим, а не способным показаться кому-то холодным, отношением к последнему, не считая брата-моряка, близкому зитору — было обусловлено то, что папа Зодекса, тяжело вздохнув, вышел из чалута, открыл ребрен и направился под лучами ночного солнца в знакомый с детства мамин сиарт.       Начинающий глохнуть буйный сад, увивающий на добрых пол-восемнадцать авимов кверху подножье близлежащей горы, тоже тосковал по хозяину. Укрывая ветки и корни фруктовых кустов от излучений зимнего сезона, Эцетар собирал в вусетх, сплетённый им в детстве из прутьев фоварха, уцелевшие корнеплоды, глядел на доцветающий рохомп, прикидывая, где и сколько он даст зимних плодов. Кому предстояло их есть?.. Грустный вопрос, на который жираф не спешил найти ответа. Он только погружался в мир, где всё помнил таким, когда ростом был, словно сынок Зодекс. Его настоящее виделось настолько порванным и сломанным, запутанным и безысходным, что единственным шансом ощутить жизнь осталось для него погрузиться в прошлое, вспомнить жизнь такой, какой она была много, много оборотов Фражента назад...       Едва поравнялся со скалой, Эцетар нащупал летиж — из его окна просунул к нему морду грустный Саниат, словно спрашивая, где же старый хозяин. Декконы действительно не хуже зохтайнх — они иногда понимают без слов, на какие вопросы лучше не ждать ответа. Стоя у летижа, жираф задавал корм отцовскому деккону, когда в небе брызнула канареечная кромка зари перемены солнц. Красный Дзелунх запылал между серой громадой Эдоранциаба и ближними невысокими горами. На дороге послышался старенький реомобиль. Так и есть — папин дружок Эрент...       - Охэвэйд, охэвэйд, сынок Цето!.. Ты здесь... один? Старина Тьене... жив? - осторожно спросил слон.       - Папа жив. Не буду врать: очень, очень плох, - ответил Эцетар. - Что-то решается сейчас...       - Хочешь, возьму в райцентр? - предложил Эрент. - Я как раз слониху везу на обследование туда — в Гафирельсиаб... Можем и до Джертиансиаба добраться!       - Нельзя. Надёжней электрический жираф, - Уредецсиаб кивнул на чалут, давая понять, что за стариком есть уход, - хотя... хотя, если приедет врач, скажи...       - Да ты совсем упал духом, Цето-чо! - воскликнул слон. - Где твой искросигнал?! Пойдём! Хоть зайду к нему!       Слон и жираф вошли в шёд — низенькую деревенскую комнатку с наклонными потолками, и присели от удивления: старик уже сидел на кровати, негромко разговаривая с электрическим жирафом.       - Тьене! - слёзы потекли вдоль хобота Эрента. - А я уже ругал себя, что не попрощался с тобой!       - Охэвэйд, Эрент! Зато теперь есть приятный повод поругать, что не поздоровался, - пошевелил ушами старый жираф. Было заметно, что правая пара ещё в оцепенении. - Зайди в сюанх, там есть ещё зог. Вот и прими его за моё здоровье...       Эцетар издал неопределённый звук, не зная, плакать ему, или смеяться.       - Не будем, Тьене! - протянул к старому жирафу хобот слон. - Эти обороты Фражента ушли... Ты лучше расскажи, как ты выкарабкался!..       - Эрент! Вы сами лучше, что ли, его? - укоризненно заметил отец Зодекса. - Откуда ему знать?..       - Я ему прочёл лекцию про веуталиновый сифон, - серьёзно вставил электрический жираф.       - Жетишеа такая умница — сифон для крови, понимаешь, придумала! - смешно согнул рожки старый жираф. - А я отправлял свою мысль за предел пределов, где у меня теперь живёт внук.       Эцетар Уредецсиаб снова горько вздохнул. Такой неприятный разговор!..       - Ладно, бывай, Тьене, поправляйся! Из Гафирельсиаба заеду на обратном пути! - сказал слон Эрент, и продолжил в сенях, положив хобот на плечи жирафу. - Ты не расстраивайся, Цето-чо, что потерялся сынок. Не время его оплакивать, слышишь? Если бы враги употребили на что-то его тело, уже вся планета узнала бы об этом! Правда! Ты хороший мальчик, Цето. Я тебя ещё с детства знал — очень серьёзный, вдумчивый. Понимал, что тебя, в наше время, ждёт космос. И так оно и вышло. И твой сынок тоже очень хороший мальчик. Может быть, даже лучше тебя в чём-то — ты же не обиделся на такую постановку вопроса, нет?.. Вот. Он ещё проявит себя. И тебе не в чем себя винить. А пока береги отца, следи за домом — надо побыть на Фраженте! Пройдёт время, и тебя призовут в новые полёты...       Кризис действительно миновал — и это подтвердил фельдшер из Гафирельсиаба, молодой кенгуроид, который прилетел на своих крыльях, не прошло и семидесяти двух субфаз. Отец приходил в себя, и на этот раз в его фармах не было ничего, кроме быстрой воды. Наглухо заперев сюанх, Эцетар отправил деккона Саниата пастись на вечносиний луг, хорошо заметный из-за ребрена сиарта — изгороди, что обрамляла сад. Он промывал домики атхевов, и остался один, когда искросигнал из Ферранда пришёл на его портативный видеофон.       - Приветствую, Цето. А! Хозяйство в горах, домик отца — это правильно! - старый заяц-учёный даже в трубе летел с ушами, заложенными за спину. Правда, было непонятно, где. - Лучшее лекарство от самого естественного для всех нас, увы, сейчас состояния. Порой единственным спасением для любого дела бывает вообще на время отойти от дел...       - Здравствуй, Оэнестрий!.. Наши дела мы просадили, так что... - вздохнул Уредецсиаб, - теперь, если живы все пока, и то дело...       - Да ты прав... Но сдаётся, что момент возвратиться к делам подойдёт уже очень, очень скоро, - заметил Оэнестро Сиговэй. - А дела, они, вообще-то, сильно обижаются на тех, кто, и за то, что от них отходят. Короче, к делу! Можешь представить, куда я сейчас еду?       - По данным спутника, ты летишь в трубе у себя в Ферранде. Цвет линии и точная локализация, я думаю, не особенно важны...       - Ну да, я пол-восемнадцатую долю субфазы назад сел у университета на «Фаурельской», чтобы добраться до посёлка-наукограда Сифоро. Что мне предстояло, чтобы попасть туда?..       Жираф с непониманием вздохнул.       - Дурацкие вопросы какие-то сегодня задаёшь... Насколько помню столицу твоей Фрайчатции и карту её турбометро — пересадка «Фаут» - «Ентарская»... Ты на это меня проверить хотел?..       В видеофоне неслышно промелькнула станция.       - А вот и нет, Цето! Не годы — восемнадцатилетий под три напряженного труда, а может быть, и жизнь целая, - невозмутимо уточнил заяц. - А теперь в ней сменяется целая эпоха. Немного, меньше тридцати шести субфаз отделяют меня от момента — в какой-то мере страшного, в какой-то торжественного — когда мы сможем реально запечатлеть потрясающий прорыв в атомной физике. Я еду проходить сквозь стены! Сегодня ночью нам экспериментально удалось достичь...       - Да уж, Оэ, ночь сегодня и действительно выдалась какая-то ужасная, кстати, и у меня тоже... Послушай, ты там только не делай это таким образом, каким ночью пытался мой бедный отец!       - Что, старику было плохо? Ты сумел его спасти? - спохватился физик Сиговэй.       - Как видишь, иначе бы не говорил с тобой оттуда, откуда разговариваю, - кисло улыбнулся жираф. - Ну так что же там за прорывное открытие, Оэ? В девяти словах...       - В полвосемнадцати не выйдет, Цето! - махнул лапой заяц. - Знаешь, я не верю в астрологию. Но то, что сегодня ночью Дерт вошёл в сектор Ферона в оппозиции Ежахэну, и было девять и одно затмение Дзелунха Селеем — мощное совпадение!.. Я ведь рассказывал тебе о том, что такое интермутирующие среды? Понимаешь, за долгие годы исследовательского опыта, как физик, я глубоко убедился в том, что всё реально существующее в том или ином отношении, всё доступное и недоступное органам наших познания и чувств, всё то, что эрами поколения предков именовали Великой Материей — не более и не менее, ни что иное как Среды. Да! Бытие — это Среды! И я всегда пишу это понятие с буквы из линейки офтемб. Как важное имя. И объясняю тебе, почему. Ни одно количество не может перейти в качество, пока оно ничтожно мало, то есть стремится к нулю. А раз так, то ничего не существует в единичном роде: чтобы стали проявляться качества даже элементарной частицы, нужно, чтобы она сквозь что бы то ни было шла. Взаимодействовала со Средами. Ты знаешь это, как общественник — чем больше обособлена и чем меньше распространена какая-нибудь группа зитаурех, тем ниже уровень её воздействия на судьбы Фражента...       - Ну, объяснять физику терминами общественных наук, Оэ, я бы поостерёгся вообще-то... - сказал Уредецсиаб, - уж больно они неточные...       - Не до такой степени, как все привыкли понимать! - заяц коснулся левым пальцем на левой лапе носа с теми мыслями, с какими земляне поднимают указательный палец. - Когда Среды обособляются, возникают атомы и молекулы — и в твёрдом веществе уже нельзя провести сквозь их чёткий строй иные Среды, не ломая этого порядка господствующим воздействием. И даже в жидкости, газе и плазме Среды не могут стройно миновать друг друга, хотя бы в малой мере не смешиваясь. Но примерно семнадцать-по-восемнадцать лет тому назад наука открыла способ воздействия на достаточно широкие Среды — поле. Да, на Фраженте сначала знали его только как магнитное и электрическое, затем — радиомагнитное, потом феронцы вмешались, и привнесли нам поле гравитационное. Но многие и многие поколения физиков шли к тому, чтобы понизить уровень действия поля до милли, микро, наконец — наноуровня. Когда я выпускался из Фрайчатского университета — в шесть-четыре-семнадцатом году — мои учителя могли структурировать поле на уровне пикочастиц. И этого всего, конечно, было недостаточно для того, чтобы совершать реальный акт взаимной текучести сред!.. Он был этой ночью достигнут в экспериментальной лаборатории. Теперь мы проведём испытание в реальных масштабах. Это то, чего страшатся Сапырвалы... То, что рано или поздно остановит захват Фражента и других миров Системы светил определённости... Мы сможем проводить технику и вещества через стены их сооружений и боевых машин, какими бы их слои ни были!       Поражённый жираф молчал. А старый заяц едва успел втянуться в приёмный буфер станции «Фаут», чуть не проехав пересадочную остановку. Перед глазами Уредецсиаба закрутилось изображение, замелькала пёстрая толпа кросс-платформенной пересадки. В Ферранде есть такие станции, нельзя ничего перепутать: две половинки одного зала не только отделаны по-разному, но принадлежат даже к различным архитектурным проектам. Наполовину синий «Фаут», наполовину белая «Ентарская»...       - Ты говоришь мне оттуда так свободно об этом... Они не могут этим завладеть? - озвучил жираф первую внезапную мысль.       - Они могут. Что с того, Цето? - переспросил заяц. - Пространство уже побеждено. В этот раз — окончательно. Стен больше нет. Ничего нельзя спрятать, ничего нельзя и отнять так, чтобы не забрали назад. Это их конец. Ты понимаешь? Система светил определённости освобождается от своих претендентов на господство над всеми!..       Эцетар Уредецсиаб снова замолчал на мгновение. За зайцем снова понеслось пространство новой уже трубы.       - Это великое свершение, Оэ. И всё-таки немало восемнадцатилетий пройдёт, прежде чем опыт преодоления сред перейдёт в промышленное использование, а значит, и в боевое наступление. А за это время и относительно старые методы принесут нашим врагам немало побед над нами — уже в значительной мере, увы, дряхлеющим в сопротивлении. Ошибкой, ошибкой, которая скоро, видимо, станет фатальной, было решение древних учёных Ферона оградиться полем по поясу Понции. Они думали, как обезопасить себя от непознанных глубин далёкого космоса. А не выйдет! Не предусмотрели, какие чудища могли завестись тем временем в самых ближних мирах!.. Твоё учение о Средах стройно, это так... В твоём учении о Средах нет ничего о силе, пожирающей системы изнутри?       Мягкая часть головы физика Сиговэя завздымалась. Он посмотрел укоризненно на своего друга.       - Цето, ты говоришь в слишком размытых терминах, и за этим чувствуется влияние тех самых общественных наук, которые ты сам недавно так чётко назвал неточными, - наконец сказал он. - В учении о силах нет. Но насчёт того, что тебя сжирает изнутри, и о чём ты горько пожалел — у меня тоже есть, хотя и другая, информация. Рассказать? Я думаю, это лучше показать с конкретными образцами. На месте соберу и провидеофоню из Сифоро. Подожди.       - Хорошо, я как раз пока приведу и напою деккона, - только и нашёлся, что ответить, жираф.       Стараясь не нервничать, с каким-то, скорее радостным, предчувствием, закончил он свои работы по хозяйству, зашёл к дремлющему отцу в шёд, ознакомился с отчётом робота о состоянии старика...       Оказалось, что во Фрайчатский университет доставили ещё несколько дней назад престранный прибор, который явно носил следы сборки и организации при помощи инопланетного разума. Из-за своих малых размеров прибор не был вычленен ни одним из устройств орбитального наблюдения, и даже факт его попадания в орбиту Фражента был поначалу расценен как совершенно случайный. Потрёпанный космической пылью и мельчайшими небесными телами в столкновениях, совершенно похожий сам на метеорит, его пропустили и «Фожина-рээ», и «Дотина-хээ». Прибор вошёл в плотные слои фражентианской атмосферы в районе экватора и должен был прифражентиться в пустыне за копелярским городом Вобардан. Но бдительные пустынники из Копеляри — зитаурех с головами, как у пеликанов, но не похожие на птиц в остальном, отличающиеся с древних времён строгими правилами, которые и позволили им выжить и построить цивилизацию в пустыне — распознали этот аппарат как «подарок» от Сапырвалов, и открыли по нему лазерный огонь. Однако дальше произошло самое неожиданное: аппарат защитился отражателями, а затем поднялся на недоступную высоту и упорядоченно продолжил полёт на северо-запад. Пустынники предупредили наземные службы других стран с опозданием в несколько субфаз: сработал личностный фактор.       Чудо досталось встретить жирафу из Хоббеджиари. Там был вечер. По дороге вдоль клубящихся паром полей, на которых зрел субхуб — эта питательная культура очень теплолюбива, Жугия с её тепловым максимумом лета в восемьдесят градусов по Цельсию в тени для неё холодновата — ехал на сельскохозяйственной машине верадотх местный агроном Урнелугри Анрендичани. Издавна имеет репутацию житницы эта немаленькая, со сложной историей, тропическая страна Фражента. Много эр была она преимущественно аграрной, что же в этом такого? Хоббеджиарцы — весёлый, простоватый, относительно миролюбивый и, можно сказать, песенный народ — чему в немалой степени на пользу и их родственный трудовому, деловому, серьёзному северо-восточному брату жугийцу такой более напевный язык. А хорошее завершение трудового дня — разве не отличный повод для доброй песни?       - Поля, поля, всякие поля... - пел жираф, держа в лапе контроллер своего верадотха.       За окном действительно проносились всякие поля, на которых над шипящим в пузырьках испаряемой воды покровом сизого грунта качались спелый субхуб, сужит, орм и другие полезные дары щедрой хоббеджиарской почвы.       - Эх, поля! Палай-ралай-рала! - пел, а, по некоторым данным, может быть, и плясал жираф: так платформа его машины и позволяла проделывать прямо за управлением всякие движения!       И в этот миг в восемнадцатой части дзанта перед ним в небе засвистело, полыхнуло лиловое облачко, и в придорожных камушках завертелось, останавливаясь, странное обгорелое сооружение.       Агроном Анрендичани был не робкого десятка: во время срочной воинской службы в орбитальной группировке Фражента он даже спускался вовнутрь спутника-шпиона Сапырвалов! Он сумел открыть аппарат и, сразу заметив, что это — техника, созданная разумом, попытался включить его внутренние системы. Он не смог, конечно же, но, пока шли патрульные фъентервьозы административной единицы Везетра на юго-западе страны, где и случилось это происшествие, успел разобрать своими четырьмя ушами доносившиеся из аппарата странные звуки. Первую их часть он принял за шум, три другие — за некую тарабарщину, издаваемую разумными существами, по тембру похожими на фражентских зайцев лемевех — сначала красиво-монотонную, потом энергично мурлыкало, потом вроде забавной мелодии из разных тонов, а последнюю... С первых же звуков её зохтен-аграрий узнал родственный, соседский жугийский язык! Правда, какой же изменённый!.. И всё же кое-что было даже понятно...       - Дайте дослушать до конца! - просил он прилетевших специалистов, но те застали уже такое место, где было невнятно, и списали всё на бурное воображение хоббеджиарского агронома.       Находку увезли в столичный институт космических конструкций. Но там изучение было не лучшим.       - Вы запускали чего-нибудь к нам? Ну, там что-то вроде погодной станции какой-то? - спросили хоббеджиарцы фрайчатцев.       - Нет, не запускали! - ответили им из Федемига и Ферранда.       - Как не запускали, там ясно слышна ваша речь! - возразили им. - Возьмите и разбирайтесь!..       Недолго провалялся в космическом порту Фрайчатции странный объект, после чего попал он как раз в лабораторию Оэнестро Сиговэя. Здесь-то нашлось и кому запустить, и кому протестировать, и кому, в конце концов, досконально разобрать аппарат до последних составляющих частей.       - Но знаешь, Цето, и после анализа электронных наноскопов точного назначения этой штуки, увы, установить не пришлось, - пояснил Зодексовому папе дядя Оэ. - Единственное, что мы достоверно документировали, было следующим. Аппарат не является натуральным объектом, порождением явлений космической природы — ну, это было понятно и аграрию из Везетры. В конструкциях устройства не применён ни один из методов, которые используются в сборке сапырвальской техники — это установили мы. Способ изготовления не похож, в том числе, на феронские и шеробакские машины — ну, может отдалённо напоминать манеру оснащения у гауриматов. Но в несколько по восемнадцать раз тоньше и лучше их — как если бы заглянуть, наверно, в их будущее. Естественно, Гаурим был поставлен в известность о произошедшем, и ответ был дан отрицательный. Так, один носорог к нам летит оттуда в лабораторию, но чисто больше в познавательных целях...       - А что там произносилось, расшифровали? - проявил профессиональный интерес Уредецсиаб.       - Конечно — это же было нетрудно, опираясь на жугийский язык, что там действительно звучал и фраза была осмысленной. Но уж слишком узкоспециальной и мало информативной, - сказал старый заяц. - Что-то вроде такого: «модуль сигнальный поддержки серийной связи, институт прикладных проблем дальнего космоса, какая-то планета «Земля», какое-то содружество «Галактическое». И дальше названия цифр с небольшими ошибками против фактических параметров разобранной системы. Причём наш психолингвист Зигзэбба Дэльфвэй установила, что ошибки порождены, вероятно, привычным счислением пятёрками или десятками...       - М-да, у нас поблизости считающих таким путём народов нет, даже на Траблоне и Ёррато с их шестипалыми обитателями считают дюжинами... - задумчиво вжал рога в череп Уредецсиаб. - Короче! Извне Системы светил определённости пожаловал подарочек? Или очень умелая подделка свинских завоевателей, на которую угроблена не одна восемнадцатка жизней учёных-рабов?..       - Ты знаешь... Я тоже сначала так думал, - встряхнул ушами Сиговэй. - Да и наша служба в одном подразделении с тобой приучила к подозрительности. И я искал устройства шпионажа или разброса вредоносных приспособлений — в том числе размеров «пико» и «нано»! — на этот случай. Но я нашёл только алгоритмически разветвлённый навигатор поиска и наведения на Фражент. Презабавная, скажу тебе, и трогательно смешная вещица: там в основу алгоритма положен спектральный анализ соотношения цветов излучения планеты, причём задан он так, как если бы описывал ребёнок... Как бы то ни было, штучка предназначалась нам. И долетела до цели, даже преодолев препятствия и реальные угрозы сложным уничтожением. Но и это не отгоняло прочь из моего соображения последние сомнения, пока анализ глубинного слоя термостатических обшивок аппарата не выявил повреждения на уровне кристаллических решёток, которые могли быть получены только в процессе прорыва через пониженный, каким-то каскадным лучом, барьер проницаемости в поясе Понции. Да, тот самый, который впервые поставили предки феронцев на пути непознанных космических миров...       - Ну, что ж... У тебя проницаемы стены, у них проницаем барьер Системы светил определённости. Неплохие дела! - горько улыбнулся жираф. - Впрочем, я не шучу: это может быть по правде неплохо. Маленький вопрос остаётся только в том, у кого «у них»... Кто это.       - Я думаю, в том, что... Зодекс остался, или... оставался, - осторожно крякнул пожилой учёный, подыскивая допустимые, и, в то же время, научно корректные слова, - жив по крайней мере на период, необходимый для изучения лексики и связей жугийского языка представителями кое-какой цивилизации за пределами Системы светил определённости, сомневаться нам больше не приходится, правда, Цето?       - Ну да, других способов получения этих знаний инопланетянами я, как бы, не вижу, - произнёс задумчиво Уредецсиаб. - Вопрос только, для чего получены знания. Говоришь, тестеров нету?       - Ни тестеров, ни обратных передатчиков. Вероятности, что отвалились при перелёте, немного. У меня создалось впечатление, что эта машина — составная часть какой-то партии машин, - признался Сиговэй. - Она не несёт самостоятельной нагрузки. Не хочет, так сказать, ничего сообщить: ни нам, ни о нас. А так не бывает. Сам знаешь.       Жираф часто задышал.       - Оэнестро, надо просить Ферон отключить космический барьер! Понцианский пояс уже никого не защищает в Системе светил определённости. Надо обосновать и обратиться как можно скорее. Я думаю, ты-то поймёшь мою просьбу?       - Я позвоню, Цето. Я обосную. Я заручусь поддержкой широкого круга учёных на Фраженте и Гауриме. Я попрошу нашего Бимфеля — он сейчас, примерно как у отца — ты, у себя дома в Кференджердисэ — составить подробную схему всех за и против, чтобы наше обращение на Ферон не выглядело как жест отчаяния и несерьёзная затея. Я уверен, что и на самом Фероне промашку предшественников поняли многие, но не придумали, что поставить вместо защиты, когда она будет отключена. Но сначала я должен доделать свой опыт. Если можешь и хочешь, искросигнал доставит тебе подробную картину того, что сейчас должно произойти в Сифоро...       - Оэ! Ты часто говоришь мне, как ты стар, и как прохладно относишься к ценности своей жизни — обещай мне, что твой эксперимент не отнимет у тебя возможность помочь мне в первом, - попросил у зайца жираф.       - Интермутация сред не нарушает биологические процессы, сохраняя целостность организмов, - научно заверил его Оэнестро Сиговэй.       И действительно — едва обыкновенный и электрический жирафы успели покормить старого Тьене свежими тыквами га-ха, потёртый приёмник искросигнала зашипел от свеже загруженных хаумеджит информации. Эцетар включил показ фильма, чтобы вместе с отцом и роботом увидеть, как студенты, коллеги и сотрудники профессора Сиговэя собрались возле непроглядного саркофага, собранного из многих материалов с различными физическими свойствами, на опытной поляне возле комплекса. На площадке появились электрические зитаурех. На мгновение их и участок стены окутало малиновое свечение, в котором и роботов, и сооружение стало хуже видеть — но было видно, как они пошагали к преграде и один за другим расплылись, то ли входя, то ли вовсе не входя с ней в соприкосновение. И, наконец, зашагал туда же сам Оэнестро — всё такой же подтянутый, сосредоточенный, и даже уши заложены за спину. Жирафы даже не поняли, с какого момента они увидели лишь часть старого зайца. И, наконец, заработала камера внутри пространства, огороженного стеной — Оэнестро Сиговэй, живой и невредимый, отдавал указания электрическим зверям, какие работы нужно проводить там!..       - А ты, Цето-чо, ругал зог... Видишь, в эту ночь изобрели такое... Я знал, что со мной ничего не случится, - прошептал сыну дедушка Тьене.       Пролетело ещё несколько дней и ночей, за которые упрямый старик окреп настолько, чтобы мог быть оставлен на попечение электрического жирафа. В какой-то мере Эцетару было так даже спокойнее — и хорошо, что электрические жирафы не едят и не пьют. Но его вызвали в Ферраниполь. Должен был состояться телемост по вопросу, касающемуся всей Системы светил определённости — вопросу, надо ли сохранять в изменившихся условиях работу периферийных заградительных систем, без которых немыслим был быт целых десятков световых лет во все стороны последние три-четыре эры.       Центром приёма телемоста было центральное поселение Ферона Арбагервларв — в более привычном фражентцам, шеробакцам и гауриматам звучании Арбагеллар. У такого центра не было аналогов на Фраженте. Нечего и говорить: высоко развитая, издревле объединённая единым правлением горячая планета Ферон имела и свою «столицу мира» — если бы, впрочем, само понятие столиц было применимо к цивилизации группы видов, которые, подобно обитателям Серого Плука, произошли от брюхоногих. Но живущих при значительно более высоких температурах. По Фраженту феронцы не летают и не ползают сами — передвигаются исключительно в пироскафандрах, ведь даже в копелярской пустыне, где температура воздуха всегда превышает сто градусов Цельсия, им холодно. А ведь пустынники Фражента и сами — раса, весьма приспособленная к сверхжаркому климату! Они умеют пить пар: в их пищеварительном тракте есть для этого конденсирующий зоб, их перья отлично справляются с изоляцией от раскалённой среды...       Влворансвув с Ферона, как и зитаурех с Фражента — не единственный разумный вид, а, скорее, группа видов. В древности внутри них шла не просто война за выживание, а противостояние, где одни служили пищей другим. Однако различия между расами Ферона изначально были значительно более стёртыми, чем на Фраженте, а сложные условия обитания, значительно ускоряющие обмен веществ, достаточно быстро побудили этих существ перейти к сотрудничеству и планированию, чтобы выжить, в результате чего период образования государств, союзов и идеологий не затянулся у них так, как это было хотя бы на Фраженте. Орды кошатцев Цвории и Метерсии ещё грызлись между собой за право совершать набеги на стада зохтайнх Жугии и Хоббеджиари, а последние только ещё строили племенные союзы с лемевами Фрайчатции и Билчинции, чтобы совместно оборонять свои области расселения от хищнических племён и всеядных онтхов и саэсков, когда просвещённый Ферон овладел энергией атома и вышел в космос в кораблях с ионно-тактическим двигателем.       Пролетая в дальней и холодной глуши, в глубине своих раковин влворансвув понимали, что пустота беспредельна и таит в себе мириады возможных угроз. Решение созрело бесповоротно, и не вызвало ни у кого сомнения на их планете: учёные построили мощнейшие генераторы рассеивающих излучений, чтобы они работали от силы белых звёзд, разослали их ракетами по окраинам системы, которые влворансвув назвали «пояс Понции».       С той поры Система светил определённости получила своё фактическое основание, так как выделила себя из окружающего мира. И, как могла, закрылась от него. Конечно, против излучения самих белых звёзд феронские генераторы были бессильно, и сделать радионевидимым его не могли. Но всё более мелкое, что курсировало или обращалось в этих краях, было навсегда надёжно закрыто от стороннего поля зрения. А этого маленьким по астрономическим меркам существам разве недостаточно? Наличие варваров в собственной системе, как и по-своему недоразвитых цивилизаций планет, вроде тогдашнего Фражента, феронцев мало волновало по принципу «посмотрим, что будет».       А, глядя на самих себя, влворансвув и не могли предвидеть, что будет что-то подозрительное. Очень быстро поставив самих себя на службу общему благу в пределах планеты, феронцы не узнали целого ряда социальных катаклизмов, проистекающих из формирования родства. У потомков брюхоногих не было генеративного воспроизводства — в этой связи у разумных феронцев есть только личные имена и никаких родовых имён. Каждый житель планеты считается произошедшим ото всех сразу, кто жил на ней в ту или иную эпоху — это, конечно, не соответствует действительности на сто процентов, а роль воспитательную имеет колоссальную. Только вот воспитывало их это обстоятельство весьма особым образом. В результате него феронцы верили, что к такому состоянию общества приходят все народы Галактики, варварство и дикость — явления преходящие, их не законсервировать в неких паразитически жизнеспособных причудливых промежуточных формах, и, если кто-то и летает в небо грабить соседей неподалёку, то уж точно до высокоразвитых миров попросту не дотянутся...       Противоречивое мышление, если вдуматься — ведь дальних варваров всё-таки побоялись, так?..       - Дорогой Фражент! Уважаемые зитаурех! Вы призываете нас отключить Великое Ограждение в смутной надежде найти разрешение проблем и исцеление язв нашего времени вне Системы светил определённости? Мы знаем историю, что приключилась на окраине орбиты вашего светила Рлахсовбунр, и соболезнуем вашему родовому чувству заботы о похищенном потомке. Это так естественно для раздельнополых! Но представляете ли вы себе, какого дарованного нам всем с вами, изначально для вас, блага, можно через это лишиться? - открыло телемост ведущее официальное лицо, огненная улитка по имени Луврбравунн.       - События, которые последовали в продолжение этой истории, убедительно доказывают, что, с астрономической точки зрения, этого блага наша система уже лишилась, - горько заметил из столицы Фрайчатции профессор Сиговэй.       - Да, и причём, если барьер сначала продемонстрировал проницаемость в сторону ухода от нас, это случилось при мне, - отозвался Рдарвдзанаурн, в присутствии которого пропал Зодекс, - то ещё на заре догорающего ныне сегодняшнего феронского дня — а для них пару дней назад — фражентцы зарегистрировали прибывший аппарат инопланетян забарьерного происхождения.       - Очевидно, что в потугах захватить систему Сапырвалы используют технологии, отнятые у таких инопланетян, - три верхних плавника-щупальца с глазами Луврбравунна приняли хмурое выражение. - Но при всём при том самовлюблённые варвары слишком отсталые, чтобы дать этой технологии массовое использование...       - Они ей его и не дадут! - в сердцах бросил реплику с места Эцетар Уредецсиаб. - Вы не понимаете, что ли, что их устраивает, чтобы рассеивающий барьер их защищал, и с их военно-космическими базами вместе, от бесконечности миров Вселенной?! Укрывая, в том числе, и от мести возможных жертв за пределами Системы светил определённости, так сказать, до поры до времени паразитируя на нашем союзе цивилизаций и его технических возможностях?! А я вот вижу, служба у меня такая...       - Ну, я тоже несу подобную службу в секторе орбиты Шеробака, - отозвалось ещё одно лицо с Ферона, коллега Уредецсиаба по разведке, которого звали Длурфрурлунн. - Знаете, выдворить Сапырвалов за пределы системы мы не можем, так как это потребует распыления оборонных сил, чрезмерного в текущих фронтовых условиях. А идти на них войной, хотя и ферониально, после всего, что они уже причинили союзу цивилизаций — неэффективно как в силу полного истребления повстанческих и революционных движений в их рядах, которые могли бы встать в поддержку такой акции, так и по причине их организации сетевого типа, где недостаточно одолеть командные центры, а где нужно упразднять саму идею войны...       - Мы говорим сейчас не о том, как победить Сапырвалов! - заметил из своего Кференджердисэ инженер Фёнтелькцэуэ. - После всех замечательных достижений нашего союза цивилизаций эта задача для нас выглядит уже слишком величественной даже на перспективу!..       - «После» — не значит «в результате»! - обиженно убрал боковые рога в ракушку Луврбравунн. - Нет, я не говорю, что мы не допускали ошибки. Всякий разум в процессе познания ошибки допускает, хотим мы этого, или нет. Выключить оградительное поле не штука, я тоже не буду сопротивляться этому, если мы вместе найдём объективные аргументы. Но я хочу заострить внимание всех вас на том, что и это развитие цивилизаций, и эта наша встреча могли бы уже не состояться, если бы в истории Системы светил определённости не было пояса Понции. В своё время Предусмотрительные Отпочкователи — те, от которых мы ведём родословную! — мудро сопоставили объём неисчислимых угроз из космоса, и те вполне реальные издержки, что несёт с собой агрессивная биосфера близлежащих планет, которые по щупальцам можно перечесть. Да и у вас хватит коготков и копытец это всё рассчитать, насколько мы вас знаем... Так, как поступили они, не зная вас вполне разумными — при вас сегодняшних, да, не было бы ферониально... Они не спросили вашего разрешения, строя понцианское укрепление на далёких рубежах системы. Но, поскольку благодаря этому укреплению вы доросли до самих себя такими — ведущими с нами этот высоко научный диалог на равных, и в чём-то высших...       - Послушайте, Луврбравунн, но ведь нельзя же до такой степени превозносить самих себя, чуть не тресни уже моя ракушка! - внезапно забулькала улитка-разведчица Длурфрурлунн. - Наши друзья с других планет системы на пороге того, чтобы усомниться в благе ферониальности. А ваши рассуждения уже и есть неферониальны! Мне бы ставить вопрос не так, как делаете вы, с позиции прошлого, а с позиции будущего: произойдут ли наши дальнейшие встречи потом, если мы не примем решение открыть систему космосу?!       - Речь не идёт о том, чтобы открыть навсегда! - добавил третий феронец, тот, что летал вместе с Уредецсиабом. - Кто-то явственно хотел нам показать, что Зодекс у них. Будь это друг, враг или незаинтересованное лицо, они должны увидеть от нас внушительный ответ, что живут в нашей системе не идиоты, и что такие дела не проходят просто так. Хотя бы для того, чтобы дать такой ответ, пояс придётся выключить. А, кроме того, вы прекрасно знаете, что у нас на феронской орбите достраиваются транспространственные электролёты, позволяющие достичь миров многократно дальше всех расстояний по Системе светил определённости. Вот для их испытаний и появился, наконец, подходящий повод!..       - Правильно! - динамично прорычал электроразрядами носорог Хабитрофт Рэйч, который тоже включился в этот телемост, как заядлый космический путешественник и созидатель. - И если там окажутся враги, прислужники Сапырвалов, то они достойно получат по заслугам. А пояс Понции сможет вновь охранять нас самих, если они и вправду такие. Только я не верю что-то.       - Я ещё раз хотел бы подчеркнуть, что никаких стремлений воевать от нас исходить в космос не должно! - подал голос кенгуроид Шок. - Если Сапырвалы рыскают за нашими пределами, а их слава запросто должна оказаться дурной, нельзя, чтобы нас с ними отождествляли. Ведь места и так, увы, дают для этого повод. А моя основная работа меня научила, что оставляют после себя космические конфликты, разборки и войны... Хочу поменьше этого видеть!       - Тогда, я думаю, и вообще отключение Великого Ограждения надо перенести за проблемами до более неотложных поводов, - внезапно пробулькал Луврбравунн. - Надеюсь, что решения такие приниматься будут не безоглядно, коллективным разумом и...       - Но мы — против! - понеслись сигналы с различных планет. - Что, впустую собирались?!?       - По итогам собрания откроет работу комиссия по разрешению проблем, - уточнила улитка. - С этого момента стартует ускоренная подготовка к снятию понцианского пояса.       - Тогда за, - понуро пробормотали звери и существа, отключаясь и приступая к обычным делам.       Но неотложные поводы для отключения рассеивающих излучателей нашлись почти сразу же.       Виновниками этого вновь оказались Сапырвалы.       Восьмого рассвета селей-фазы ларфетерхт в тридцать шесть три субфазы ферранипольского времени разрушительные помехи начались на всех без исключения орбитальных производствах планеты. Пять экзофабрик и семь декорбонайзеров рухнуло в Нейтральный и Копелярский океаны. Чрезвычайные аварийные системы спасли Фражент от экологической катастрофы, но некоторые сотрудники пропали без вести. Феронские патрульные машины выявили дерзкое всплытие разрушительных зигзаголётов путём броска через пространство. Огненные улитки отважно и профессионально блокировали атаку Сапырвалов, и вместе с фражентским крейсером «Кенейский Заяц» попытались взять их в окружение. Однако одному из зигзаголётов в результате нового транспространственного броска удалось зайти на самую орбиту Фражента! Удар обрушил «Дотину-хээ», и пылающие обломки станции угрожали упасть на населённые районы Модревии и Эфилаптетии, а сам сапырвальский стервятник принялся гоняться за морскими судами в Нейтральном океане.       Этим утром командование космической разведки Фражента вспомнило про снятого с должности Эцетара Уредецсиаба. Его попросили вылететь на задержание.       - Скорее в Гаафитокс! - прокричал жираф, прощаясь с вставшим на ноги отцом. - Он теперь уже никогда не вернётся на свою военно-космическую базу! У нас есть для этого устройства!..       Стремительный полёт длился чуть больше субфазы фражентского солнца. И снова вся команда была в привычном космопорту — старые надёжные друзья, понимающие друг друга с полуслова, потомки разных рас Фражента, братство по горячим делам.       - Здравствуй, сломанный жираф! - горько усмехнулся инженер Фёнтелькцэуэ, встречая на поле шерифа Уредецсиаба.       - Здравствуй, надкушенный слонёнок! - стараясь попасть в тон горькому юмору, щёлкнул его по центральному пальцу на лапе папа Зодекса. - Откуда идёшь?       - А я иду от этого — от кенгуру надрубленного, - продолжил беседу слон-инженер.       - Ну, как там поживает надрубленный кенгуру? - спросил жираф, уже понимая, что речь пошла о Шоке, да и фигура того уже появилась из буфера-распределителя.       - Да примерно также, как ты, поживает, - отозвался сам Шок. - Мы все живём в прошлом. Мы все живём в воспоминаниях.       - И в этом наша сила! - выкрикнул старый заяц Оэ, высунувшись из люка электролёта. - Заходи, не время для разговоров!.. Сейчас будет самый интересный опыт в моей жизни...       - А вот к чему это он столько электрозверей набрал? - кивнул слон на профессора Сиговэя.       Кенгуроид Шок только слегка развёл ушами.       Агрессор не ожидал: электролёт преследования мгновенно ударил по его курсу с подбрюшья, пробив силовую установку для транспространственного перехода. Уходя на малых скоростях подальше от атакованного Фражента, сапырвальский зигзаголёт потерял ещё половину навигационных приборов. Неумелый манер отрыва, предпринятый вражеским пилотом, на несколько субфаз увёл его на орбиту крупного астероида примерно на двух третях пути к Эзиджаббе. Там свиноид выбрался из кабины, чтобы не столько отремонтировать, сколько оборвать повреждённые приборы. Звался этот свиноид Сапырвал Ропп. Он густо почернел, как только увидел на своём входном мостике зохтена в скафандре космической разведки Фражента. Настороженно напыжил экзомускулы, словно раковая опухоль, увивавшие его тело.       - Пропусти в корабль, страшилище! - рявкнул Сапырвал Ропп на Уредецсиаба.       - С какой целью... - строго начал жираф, но не договорил.       Страшный удар по зубам свалил его с ног. Летящего жирафа вовремя подхватили Шок и электрослон инженера Бимфеля. Бимфель сумел запустить машину, и они теперь летели, взяв зигзаголёт врага в радиомагнитный тандем. Сапырвал Ропп безуспешно пытался оторваться. Почему-то нигде в аппарате не было видно старого зайца. Исчезли и многочисленные электрозвери.       - Оэ, Оэ, где ты, выйди на связь, отзовись, приём! - бормотал жираф, еле ворочая вывихнутой челюстью — он ещё не знал, что, когда Шок вправлял ему её, она вообще болталась у него на тоненькой ниточке.       Зверюга злобно пыхтел, пытаясь разорвать контакт удерживающих полей, но не выходило. Внезапно наушники патрульного электролёта прорезал знакомый, сосредоточенный старческий голос:       - Завершаю последние подключения... Цето, я в полном порядке. Ты уже можешь говорить? — это здорово!.. Ты молодец, хорошо отвлёк внимание врага. В бою ты вылитый прадед. Очень, очень хорошую машинку мы задержали сегодня. Обязательно сохраните её на Фраженте, когда всё кончится. Тут есть выходы на советы самых главных бандитов... О, а вот и он, даже личный канал Сапырвала Бадзыза, гори его империя в лучах квазаров...       - Оэ?!? Ты что?! На борту... врага?!? - выдохнул Эцетар Уредецсиаб: у него помутилось в глазах.       - Совершенно верно. Цето, Шок, Бим, никакой паники и никаких чрезмерных обсуждений. Нет, шансов мало, но если девять-десять из трёхсот двадцати четырёх, что выйду, обсудим всё это ещё и вместе, и на нашем свете... - успокаивающе прошептал заяц.       Только теперь фражентцы увидели, что внутри зигзаголёта с техникой творится что-то необычное. Но профессор Сиговэй грамотно рассчитал свою вероятность: Сапырвал Ропп нервно затрясся в рубке. В этот момент над головой у него что-то затрещало и грохнулось, вероятно, вывалился какой-то ящик из приборных кассет, над которыми работал старый заяц. Сапырвал Ропп с остервенением набросился на него и скрутил в охапку.       - Ах, ты вот где! Сожру! Разорву! - хрипел он, закрутив его как мокрое полотенце для отжима.       - Немедленно прекрати сопротивление, оставь в покое сотрудника нашего аппарата и выходи из машины с вытянутыми передними лапами... - громко приказал свиноиду жираф.       - Ты будешь плакать, когда увидишь обломки зайца, - нагло перебил его Сапырвал Ропп.       Но больше ничего сказать не мог: лишь взвился от боли, когда пойманный напрягся и больно укусил на нём искусственно наращенный бицепс. Заяц собрался с силами.       - Уредецсиаб! - прокричал он. - Как командир экспедиции, приказываю: никаких слёз! Никаких попыток торговли с целью спасти меня. Этот организм бессилен против заложенной в нём программы поведения, следуя которой он в ближайшие мгновения уничтожит биологическое тело, которое говорит с вами — которое вы знали, как воплощение Оэнестро Сиговэя. Не слушайте вероятные звуки этого тела, не наблюдайте его агонические реакции — я далеко, я даже сейчас уже далеко, далеко... Нет, весь я не умру, поэтому мы не прощаемся. Когда я буду убит, приказываю — смеяться! Через силу — смеяться! Расплата последует в три субфазы...       - Так ты отупел, что ли, или рехнулся, что тебе совсем не надо твоего дружка живым?!? - заорал Сапырвал Ропп.       Уредецсиаб молчал. Ныла челюсть. Переполняла ненависть. Он всмотрелся в глаза друзей на борту. Но ещё более умоляющий, испепеляющий взгляд устремил к нему схваченный заяц. «Уредецсиаб! Не опускайся на колени!» - словно бы прочёл в этом взгляде он.       - Мы не торгуемся. Будешь делать, что начал, получишь, что заслужил! - со стиснутыми зубами произнёс жираф.       Восторженный взгляд, который послал ему тотчас дядюшка Оэ, Уредецсиаб запомнил на всю жизнь...       И тогда Сапырвал Ропп напал на зайца. Он рвал ему уши, откусил нос и вывихнул переднюю лапу. Он был, как бешеный зверь. Через несколько мгновений с профессором Сиговэем было покончено.       - Гэ-гэ-гэ-гэ-гэ-гэ-гэ-э-э! - грозным смехом, и страшным, принуждённо оскалился жираф.       - Чего ржёшь ты, скотина?! Сам ведь скоро помрёшь точно так же! - остервенился преступник.       - Нет, Сапырвал Ропп: скотина здесь кто-то другой. И это ты сейчас помрёшь, да не так же, а намного хуже! - отрезал жираф, на этот раз действительно усмехнувшись тому, что увидел на борту вражеского зигзаголёта.       Свиноид бешено огляделся и замер от животного страха. За спиной его плотной толпой собирались из разных отсеков его корабля - будто бы непроницаемого! - электрические жирафы и медведи, слоны и зайцы, кенгуроиды и кошатцы. Словно вставшие из могил замученные Сапырвалами дети Фражента, собирались они немой, бесстрастной толпой, будто призванные на последний суд. Деловито шевеля манипуляторами, высокоорганизованные электрозвери профессионально отключали аппаратуру его захватнического корабля: лампы гасли одна за другой, слышалось угасающее гудение приводов.       - Э-э-э-а-а-а-а! - разразился утробным воплем Сапырвал Ропп и схватился за оружие.       Короткопалые лапы яростно нажимали лучевой спуск — но оружие почему-то молчало!       - Взорву! К таким-то чертям, по уставу, во имя священных свиней, всё дотла взорву! - завизжал Сапырвал Ропп, повисая на каком-то переключателе с пломбой.       Свиноид сходил с ума: взрыва не было! Не было! Не было!..       Равномерное шипение слышалось тем временем внутри корабля.       - Тефенокс, Сапырвал Ропп, - спокойно пояснил ему слон Бимфель Фёнтелькцэуэ. - Уже ничего не взорвётся. Абсолютный инертный газ заполнил две трети твоего корабля. Невозможны не только никакие химические реакции, но даже и физическое деление ядер. Так что вся твоя техника секретная — да, за которую тебе предстоит поплатиться, по известному нам твоему уставу! — в абсолютной целости и сохранности тихонько перейдёт к нам. И даже в большей чистоте, чем та, в которой ты и тебе подобные привыкли её содержать... Но довольно об этом. Твой выбор продлится субфазу. Мы предлагаем тебе жизнь, Сапырвал Ропп. Как бы мы лично тебя ни ненавидели, за дорогих нам друзей — о чём тебе скажем открыто, как это принято на Фраженте — у нас на родной планете найдутся зитаурех, которые будут это делать меньше, чем мы. Там не будут тебя даже судить, потому что виновность предполагает вменяемость, а в тебе разума нет. Твой идиотский режим тебя там не достанет — это, если тебе дорога твоя шкура. Мы предлагаем тебе просто посмотреть на планету, которую ты испортил, которой ты причинил боль — где никто никого не ест, никто никого не угнетает, где разные расы живут по-братски... Там есть страна Тебирия, где живут похожие на Сапырвалов существа, на которых никто не охотится, а сами они работают вместе с другими зитаурех Фражента. Мы не хотим ничего от тебя узнать: хотим, чтобы ты увидел другую жизнь, другой способ мысли...       - Ни за что! Наша раса выше всех!!! Устав священен! Только суицид! - рявкнул Сапырвал Ропп.       - С нас хватит, друзья, - кивнул слону кенгуроид Шок, и ответил Роппу. - Это был твой выбор.       Электрические звери бросились на свиноида, пытаясь удержать его от самоубийства, но Сапырвал яростно отбросил их, рыча то непереводимые, то неразборчивые проклятия на свинском языке, и торопливо принялся за себя. Прокусывая до крови собственные конечности, в безумном раже Сапырвал Ропп рвал на части своё собственное тело. Найдя какой-то твёрдый рычаг, он стал биться о него головой, и прекратил только тогда, когда от головы больше ничего не осталось...       - Кончено, - печально вздохнул доктор Шок. - Но арестованный модуль свободен для перехода...       Когда фражентцы вошли в залитую чёрной кровью свиноида рубку зигзаголёта, они бережно собрали все фрагменты, которые остались от уроженца Фрайчатции, профессора квантовой физики Оэнестро Сиговэя, чтобы доставить их на Фражент, в первую очередь. Изуродованное тело захватчика впервые досталось им также, и Шок принял его для необходимого исследования и изучения. Как и завещал им командир — ведь папа Зодекса был отстранён от командования, как мог заметить проницательный читатель! — зигзаголёт Сапырвала со всею техникой и устройствами связи был аккуратно посажен на Фраженте, и по ним теперь можно было отследить любые операции, производимые Сапырвалами.       Свиноиды недоумевали: они привыкли сами внедряться в чужие мысли. У них начиналось смятение.       Оэнестро Сиговэя похоронили с большими почестями и, помимо планетарной премии за открытие и практическое применение интермутации сред, удостоили званий героев Фрайчатции и Фражента. А Луврбравунн даже для такого случая поставил вопрос об учреждении звания героя Системы светил определённости, которого ещё никому никогда не присваивали.       Эцетара Уредецсиаба восстановили во всех должностях и сняли с него все обвинения. Но жираф ходил туча тучей, как мешком по голове ударенный. Ему вообще ни на что смотреть не хотелось.       - Вот и лучшего друга теперь больше нет... Эх, Оэ, Оэ, просил же я тебя не покидать меня, пока мы не добьёмся открытия системы! - горько повторял он.       Оцепенение слетело с него в считанные мгновения, когда он узнал, что феронцы сочли происшествие достаточным, чтобы принять такое долгожданное и выстраданное решение об отключении периметра понцианской рассеивающей блокировки. Причём враз и внезапно, как у феронцев это и бывает...       Свет долго идёт из отдалённых областей космоса. И поэтому поначалу ничего не произошло. Сначала обсерватории Интезврара, Шеробака, Ферона, Фражента и Гаурима зафиксировали излучения только от самых ближайших космических объектов, но постепенно — всё дальше, дальше, дальше... Карта словно бы распахивалась во все стороны от Системы светил определённости. В приёмниках её планет зазвучала непонятная речь, на экранах транспространственных зондов появились необычные виды... Работы у разведывательных служб Системы светил определённости многократно прибавилось.       А на далёкой неведомой земле... нет, на определённо неизвестной всем этим существам, они даже не подозревали, где такую и искать, планете Земля — стояли тем временем последние денёчки мая!..       В школе уже почти ничем не занимались: последние уроки напоминали уже большей частью встречи по интересам, причём и с учителями тоже. Каждый сам подвёл для себя итоги года, разработал план летних упражнений, и теперь готовился к празднику перехода в следующий класс. Алиса Селезнёва — девочка серьёзная и ответственная (когда хочет!) - составила такой план для себя одной из первых.       А в это утро в школу она даже не пошла: где-то подхватила насморк, может, прохватило сквознячком во время зачётных игр по физкультуре, где она привычно выкладывалась за свою команду, а может, и зацвела то ли раффлезия, то ли ещё какие-нибудь из экваториальных растений по Москве. По крайней мере, папа склонялся ко второму диагнозу, хотя точно его пока и не поставил. Профессору Селезнёву хватало хлопот и с жирафёнком Зодексом: беря у того последний анализ крови, он вдруг установил, что в земных условиях в его организме не синтезируется особый витамин на бериллиевой основе, а запасы, явно внедрённые ему при отправке в космос, подходят к концу. После короткого консилиума с Володиным им удалось синтезировать этот витамин в лаборатории, но после ввода Зодексу папа из каких-то опасений рекомендовал ему день побыть без интенсивных движений.       Поэтому дети сидели в комнате и разговаривали с компьютером, когда папа вдруг взволнованно вошёл к ним, сказав:       - У нас космографические новости! Только что видеофонил академик Сапожков, и рассказал мне о транспространственном отчёте гиперфотарного регистратора Глизе. Аркаша даже с уроков сбежал к нему в обсерваторию! Говорят, там столько новых миров! Высоко развитых!..       - А мы не будем, - вяло сказала Алиса и плотно обняла жирафёнка.       Её слегка знобило и хотелось согреться — а норма температуры тела у обитателей Фражента +52,4ºС!       - Ты не очень-то его тискай, я наблюдаю за усвоением препарата, - пожал плечами отец.       Но во время завтрака он всё-таки рассказал им, что приборы за считанные часы стали показывать множество ранее не регистрируемых планет, астероидов, вспышек, шумов и прочих сигналов. Стало видно идущие вдалеке загадочные транспорты и передатчики непонятной конструкции. В общем, как будто взорвалась сверхновая, даже ещё больше чудес, чем было бы даже при этом!       Папа был уже на пороге своего домика в Космозо, когда спутник на запястье отчаянно заискрил.       - Гляди-ка, Селезнёв, что за викад! Только что со мной связался Бушелевич из «Патруля-12». С Розодора ему направили! Просил переслать тебе. На, лови! - произнёс Аркашин дедушка.       Появился зал из трёх сопряжённых овалов тёмно-оливкового цвета. В извитом потолке пульсировало непривычно устроенное освещение. Под ним равномерно трепетало три полотнища: здоровенное, оно было в полоску — зелёный, сиреневый, опять зелёный, опять сиреневый, и два поменьше. Под ними за столом, то ли в военной, то ли просто в официальной форме — разберёшь там этих инопланетян! - сидели два существа, одного из которых Селезнёв сразу назвал бы кенгуроидом, а второго цервоидом — причём до боли похожим на пришельца, поселившегося больше месяца назад в их доме. Только эти оба были совершенно взрослыми, и взор у них был печальный, волевой и строгий. Над головой жирафа развевалось знамя тёмно-зелёного цвета с белой снежинкой слева и непонятным рисунком, из каких-то скрещенных орудий труда, с правой стороны. Кенгуру был с крылышками за спиной, чёрный как негр, и над ним реяло серебристо-серое знамя, усеянное множеством сиреневых треугольничков. Прозвучал короткий мелодичный сигнал, и уши прорезали непривычные голоса на плохо освоенной космолингве:       - Официальное обращение планеты Фражент обитателям запредельных миров. Цивилизация зитаурех Фражента, в лице официальных представителей государств Белленейция и Жугия, приветствует вас, где бы вы и кто бы вы ни были, и предупреждает. Мы помним ребёнка Зодекса Уредецсиаба, утраченного в наших ближних пределах, и дорожим им или его памятью. Если вы знаете, где он находится или находился, сообщив нам, вы приобретёте нашу благодарность и статус наших друзей. Если ему было причинено что-либо плохое, те, кто это сделал, по нашим законам автоматически считаются объявившими войну планете Фражент в целом. Пока наша цивилизация будет существовать, рано или поздно это станет ей известно, и она гарантирует им последствия как для тех, кто объявил ей войну. Пока мы существуем, мы не прекратим этот поиск, о чём уведомляем всех, кто воспринял или воспримет это обращение — подтверждаем и благодарим за внимание.       Через минуту Селезнёв, сидя в домике, едва бросив на кресло лёгкий плащ, уже включился и сидел с Сапожковым и Бушелевичем в режиме онлайн-конференции.       - Мрачновато? - подмигнул сотрудник «Патруля-12».       - Ребята, о чём я, кстати, и предупреждал, - наставительно произнёс Аркашин дед. - Так что ты, профессор, не зря потрудился на славу в этот раз. С минуты на минуту ожидаем включения от розодорианцев, которые взяли на себя труд первыми наладить с этим, недавно открывшимся удалённым сектором Галактики, обратную связь. Ожидай, грависигнал не очень отлаженный, но, теоретически, в любой момент могут попросить и поговорить напрямую!..       - Хорошо! - улыбнулся Селезнёв, а про себя ещё подумал: «Так вот у кого внучек подхватил словцо» - но миелофона в канале связи не было, и за передачу последнего можно было не переживать.       В душе он, конечно же, вообще-то, искренне был рад за жирафёнка. Но и переживал маленько... «Мало ли, чем ещё всё обернётся, да и как воспримут дома... Вон они какие грустные!.. Да и выйдет ещё один фальстарт — совсем никуда! Нет. Не буду пока ничего говорить», - подумал Алисин папа.       А дома тем временем не происходило ничего интересного, если не считать, конечно, того, что робот Поля научил марсианского богомола танцевать польку-бабочку под команды из ультразвуков, что очень пугало и прямо злило Мышку, отчего бедный кот прямо забился в верхний угол кухни, и что недолго было забавным Алисе и Зодексу.       - «Если ты () г.рой () то за правое дело стой г.рой», - задумчиво произнёс вслух жирафёнок что-то из прописей по русскому языку: вероятно, он дошёл до упражнений на безударные гласные и знаки препинания, - Ну, и где же мне тут поставить «о», а где «е», а, Алиса?..       - Ой, да ставь где хочешь, - отмахнулась Алиса лениво и безучастно. - Это ещё что, вот как тебе начало моего сочинения по английскому? По стихотворению про котёнка! 'As the British poem of 'Kitten' was written...'       - Нормально, вроде, - шевельнул рожками Зодекс, - так-то, только, всё равно не родной он мне...       Он снова углубился в зарисовки по электронным прописям, но долго высидеть над ними не смог.       - Вообще-то, я не очень способный к языкам, - задумчиво пробормотал Зодекс, глядя в окно. - У дедушки Тьене на чердаке был занимательнейший кхот. «Хоббеджиарский язык для дебилов». А я всё от него убегал покупаться в озере, нет бы, книгу полистал...       - Какое-то не очень уважительное название, хотя и смешное, - попыталась улыбнуться Алиса. - Но ведь язык тот и вправду, ты говорил, близкородственный. Наверное, хоть что-то запомнил?       - Ну да, - согласился жирафёнок, и вдруг состроил каверзную гримаску. - А ты попробуй пойми, что значит фраза «Скаминд унева, асскэмйор хо фрурйа», если ты никогда не учила этот язык?       - Попробую предположить, - Алиса слегка наморщила лобик. - А! Первое и третье слова — тут явно однокоренные, и, насколько я представляю себе твой, которому хоббеджиарский родня — глаголы. А, судя по звучанию, похоже на поговорку. Ну, как? Угадала?       - «Раз загрустив, загрустишь ещё больше», - вздохнул тот, опуская рожки в голову.       Ещё на несколько минут в комнате воцарилась тишина.       - Алиса, а Алиса! - пристал к Алисе жирафёнок. - Ну, поручила бы мне что-то сделать для тебя!       - Ну ладно, - сдалась Алиса и, заговорщически понижая тон разговора, выразительно вытаращила на Зодекса глаза (что делало её очень красивой, как, впрочем, и очень смешной), - иди и сопри сыр из холодильника!.. Да смотри, так, чтобы не увидел Поля!..       - Ты его прямо здесь кушать будешь? - удивился Зодекс. - А он тебя в нём ограничивает?       - Не-а, - завернулась в одеяло Алиса. - Ты спросил, я ответила. Что в голову пришло...       - Болеешь, сюйеэ? - погладил Алису по голове жирафёнок своими ушами. - Оно и немудрено, я с самого начала удивился, как ты тут здоровая ходишь, по такой студёной планете... Если бы не моя закалка, эх... Да может, и она — сказка, закалка эта. Слушай, знаешь, что я тебе скажу?       - Скажи, - протянула Алиса, не открывая глаз.       - Знаешь, я тут подумал... Что, раз Фражента нет, то не на кого и нападать его врагам. Если ещё существуют такие, конечно. Давай откроем ту сумку, что я... привёз с собой... нет — просто, что со мной сначала была. Неважно, неизвестно откуда была. Поглядим, почитаем, как сказку читают. Когда болеешь, хорошо ведь послушать сказку, а?       Алиса открыла глаза. Ничего не скажешь: в такие минуты к ней быстро возвращается самообладание и соображение по обстановке. Пристально посмотрела в глаза Зодексу, грустно улыбнулась:       - Не пожалеешь потом, Зодо-чо?.. Ладно — я-то, конечно, люблю сказки... Но по себе знаю: они часто имеют обыкновение становиться явью. Вот так-то. Ты к этому готов? Помнишь, я тебе одну историю из своей жизни рассказывала — ровно один оборот Земли тому назад было?..       - Занятная история! - пошевелил ушками Зодо-чо. - Чего только нету, чего только нет на вашем свете!.. Но знай: и если бы я там был, на Земле год назад, я, не раздумывая, пришёл бы тебе на помощь!       - Не сомневаюсь! - потрепала Алиса слегка гриву жирафёнка, и раздвинула секции кровати. - На тебе твою сумку. Открывай, как там положено открывать её. Только осторожно, ха-ха...       Из темноты сумочки повеяло странным, правда, неземным, древесно-химическим ароматом. В лапе жирафёнка показался потёртый цилиндрик с боковой застёжкой — Зодо-чо расстегнул её, оболочка сложилась, и стали видны расходящиеся по кругу страницы.       - Это кхот, Алиса. «Книга» по-жугийски. Ну, и вообще на... Фраженте книги, они такие... были, - прибавил жирафёнок, и горько вздохнул. - Совсем мало картиночек... Больше чертежи... На, почитай...       - Ой, а тут чего-то... не по-твоему, - заметила Алиса. - Какая странная азбука... Как будто снизу вверх написано! Правда, что ли?!       - Так и написано, - подтвердил Зодекс. - Это лониорский язык. На нём говорят онтхи, ну, те... Которые на слонов похожи. Так они хоботом пишут, а когда хоботом пишешь, иначе писать и неудобно — всё смажешь. Наши Бим и Эллер ещё ничего, а вот у дедушки сосед, старый слон неподалёку живёт — так он и при письме по-жугийски никак не отделается от привычки хтэн хоботом хватать!..       Алиса уже представляла себе, что хтэн — это приспособление для письма вроде ручки.       - Жалко, не почитаем... - бормотал жирафёнок, и вдруг встрепенулся. - А вот это! Гляди! Это я могу попробовать разобрать. Как будто какой-то фрайчатец писал... К чему он здесь?..       Из сумочки на пол вывалился занятно переплетённый тхейгв — записная книжка. Странички тхейгва были замараны каракулями, более похожими на буквы на скафандре у Зодекса, там пестрели рисунки, на которых был кто-то, похожий на зайца, на фоне какой-то техники, потом — какой-то медведь...       - Прилагаю подлинную историю, как дневники и чертежи Эрента Жетаупера, отнятые врагами, были мною перехвачены и спрятаны, - с заметным по его голове усилием переводил Зодекс с неродного фрайчатского сразу на русский язык. - Если к моменту обнаружения меня уже не будет в живых, знайте: я никого не предавал и ничего не испугался, а просто не был уверен в себе... Сидя в плену на Эзиджаббе, я написал подробную историю собственной жалкой жизни, которую сюда для вашего объективного обозрения и прилагаю...       - За-а-н-нятно! - с восхищением поглядела на него Алиса, даже щёки снова стали становиться румяными. - Это — лучше всякой сказки! Зодо-чо, продолжай!..       - Ну... в общем, я не всё тут понимаю, - смутился Зодекс. - Давай я лучше тебе, как понял, о нём со стороны, как в третьем лице, расскажу! В общем, был такой лемев... заяц... Он пишет, что жил во Фрайчатции, в её столице — городе Ферранд, на улице Бетт... И имел неуклюжую привычку прогуливаться по боковым крышам после обильных дождей...       Что через это сталось с загадочным инопланетянином, Алиса тотчас и узнала.       - Лаок! - закричал заяц. - Спасите! - и — брум! — в лаок. Звери очень не любили: когда-нибудь эти звери будут, наверно, чистить эти лаоки, и им будет трудно чистить лаок... Но друг зайца бросился прямо в лаок, и выручил его!       - Это у вас так воду собирают? - переспросила сообразительная Алиса.       - Верно, сестрёнка! На Фраженте вода быстро испаряется даже в среднем поясе, поэтому, когда пройдёт дождь, воду очень берегут, и даже запасают. Вот по бокам жилищ и вытянуты лаоки: это такие жёлобы, для сбора и отвода воды в подземные хранилища. В городах в старых домах в каждом подвале есть такие хранилища!..       - Интересная заячья логика!.. - усмехнулась Алиса. - О живом зайце не думают, а так: «им будет трудно чистить лаок»... Получается — «а там мёртвый заяц», что ли? Вот это не любили, да?       - Он писал это, думая о других зайцах, а не о себе, поэтому так у него и вышло, - вздохнул жирафёнок. - Но, вообще, лемевех не совсем такие, как мы, они немножко себе на уме, да... А вот что тут дальше говорится. «Друг зайца был большим невежей. Поэтому, хотя он его всегда и выручал, но всегда же и обращался с ним очень паршиво. Он убивал бижей, бил зайчат... И всегда выручал друзей!»       - Знаю, о чём он, - засмеялась Алиса. - Бывали такие личности и среди людей в прежние годы!..       - «Но вот однажды зайцу надоела такая жизнь. Зайца звали Ньоша, что по-фрайчатски звучало так — Фэлемент. И вот однажды Фэлемент подошёл к своему грубияну-другу и сказал ему: «Иди своей дорогой! Без тебя обойдусь. Даже, если сгину».       - А что, правильно сказал, - заметила Алиса. - Хотя конечно, жить этому Фэлементу... с таким характером... В общем, не позавидуешь ему.       - А почему ты, сестрёнка, не удивляешься, что имена такие непохожие? - смутился жирафёнок.       - Да потому, что у какого-нибудь Шурика тоже имя не совсем созвучно слову Александр!       - Согласен... Друг кинул ему вслед огрызком рехта, и крикнул: «Долго без меня не протянешь!» «Негодник!» - только и крикнул в ответ заяц Фэлемент, но решительно пошагал к дому. Если бы он знал, что ожидает его в подъезде...       - ...тем более надо было так сделать. Молодец, что так поступил! - перебила Алиса. - Что же?!       Слегка взволнованный голос жирафёнка сообщил девочке, что автор записок стал зрителем расправы, учинённой над каким-то неизвестным ему тогда учёным-онтхом, на которого напали пятеро таких же фражентских слонов — только они были зомбированы Сапырвалами. Раненый, тот успел спрятать за трубами подвала чемодан и узелок, а врагу досталась обманка. Фэлемент забрал их себе, в дом.       - Так значит... так значит Жетаупера убили не во время космического перелёта?!? - пробормотал потрясённый Зодекс. - А папа... не знал? Все не догадывались?..       Алиса была не меньше взволнована. Но она, конечно, не знала, что ответить: тот разговор был не при ней.       А тем временем у папы в Космозо снова заработал спутник — даже тигрокрыс испугался.       - Фражент скоро будет на связи! - сообщил Селезнёву Бушелевич. - Просят показать Зодекса...       - Вот мой домашний номер видеофона! - отправил ему цифру профессор. - Я буду через час!..       История на фрайчатском языке вскружила умы во всей квартире Селезнёвых. Тихонько пришёл робот Поля, и тоже слышал, как Фэлемента вычислили разведчики Сапырвалов. Они послали напасть на него зомби-саэска.       - ...Зрелище было столь же смешное, сколько и ужасное. Огромный медвежина разбегался, и со всего размаху врезался в дверь задом. По всему этажу сыпалась штукатурка, а он всё бил и бил. Другие жители шарахнулись от налётчика, они укрылись по своим квартирам в надежде, что до них не дойдёт, и не вызывали патрульную службу... - читал Зодо.       - Эх, ну почему лемевы такие трусливые! - возмущалась Алиса. - Хотя, мне легко судить...       Развязка не была такой гарантированной, как ожидали дети: в узелке лониорского учёного нашёлся карманный портативный лазер. С помощью него маленький Фэлемент храбро уничтожил пистолет в лапе медведя, взорвав его обойму лучом, когда тот сломал дверь, но на большее заряда не хватило. Он даже бросился преследовать грабителя чемодана и, воспользовавшись тем, что тот его плохо спрятал — утащил чертежи снова!       - Вот это заяц!!! - захлопала Алиса в ладоши. - Но почему, почему же он не отдаст их в патруль?       - «После всего, что я сделал, я затаился, опасаясь беды от кого угодно. Я понял, что и бывший друг тоже находился под чужим влиянием — без него он бы так не опустился и не огрубел. Я стал чураться всех, и в конце концов завербовался в полеводческую партию на Эзиджаббе — думал, что на такой малонаселённой планете не сунутся», - читал жирафёнок. - «Как я жалко просчитался!.. Когда придурки Кнобби и Гзэджау напали на нас на корнеплодной гряде, я сразу прекратил сопротивление, стараясь сохранить лишь сумку. Едва появилась возможность бежать, я бежал — не оглядываясь, не думая о других зайцах: вдруг они тоже агенты? Теперь меня считают предателем Фражента, и остаток жизни мне придётся мыкаться по болотам. Но эту сумку я зарываю на острове Запад болота Прэнх, чтобы никто не добрался всё равно до неё... Ведь Жетаупер погиб за то, чтобы она никому не досталась!»       - Дурачок! - вскричала Алиса. - Разве можно до такой степени никому не верить?!? Вот она и досталась в итоге этим же Сапырвалам!.. Ты же её где нашёл?..       - «Но даже, если она достанется, без меня всё равно никто не сможет запустить построенную Жетаупером машину», - продолжал Зодекс. - «Я не зря имею образование техника. Я выучил назубок четыре генеральных кода активации, и съел эту дощечку. Разыщите меня, и я послужу Фраженту. Писал это восемнадцать шестого заката селей-фазы гиден года шесть восемь исходного от падения древних царств по Фраженту Фэлемент... Фрайценгвэй, что родился...»       - А, это уже неинтересно, - зевнула Алиса грустно. - Ну почему, ну почему все они такие... недружные? Хотя вот, я и на наших посмотрю... Взялись преодолеть космический барьер... Эх... Зодо-чо, расскажи мне лучше что-нибудь про лаок, что ли, какой-нибудь!       - Про лаок? Да... запросто! - оживился жирафёнок. - С ними даже одна считалка связана... была. Вот, слушай: ЧТО СЛУЧИЛОСЬ — РАЗ-ДВА — БЕДА: В ЛАОКАХ ЛЬ СКОПИЛАСЬ ВОДА? ЧТО СЛУЧИЛОСЬ, ТРИ-ЧЕТЫРЕ...       Но что случилось за этими «три-четыре», Алисе и всем враз вдруг стало неинтересно, потому что в этот миг видеофон в комнате озарился ярким светом. На экране его вдруг появился... эроцендрон! Да, то самое, с детства знакомое помещение в многоквартирном ифе ферранипольского спального района.       Озарённая непривычно зеленоватым, и столь же непривычно ярким, дневным светом, комната для приготовления пищи была уставлена необычными, хотя и с виду простыми, устройствами. За одним из них стояла пожилая жирафа, рожки которой были повязаны непритязательными, выцветшими белыми ленточками. Алиса с интересом следила за её движениями. Вот она открыла шкаф, положила туда какую-то синеватую культуру, повернула переключатель... Все действия её были словно полны сдержанного, давно и прочно въевшегося в быт спокойного осознания горя. Мгновение — жирафа повернулась на сигнал видеофона. И тут же морщинистые ушки незнакомки полезли во все четыре стороны: Алиса знала эту мимику, она была точь-в-точь такой же, как у её внучонка...       - Охэвэйд, вэхэаэ (9)! - радостно закричал Зодекс.       Алиса видела, что он тоже опешил, но совладал с собой быстрее. Фразу она поняла с ходу.       - Охэ... вэйд... - тоненько, надтреснуто заржала старушка, и из глаз её выкатились слёзы. - Дюэхт... дюэхт сэх... Зодо-чо (10)…       - Здравствуйте, бабушка Шетия! - старательно произнесла Алиса, переходя на жугийский язык.       Жирафа смотрела на неё, вытягивая уши от удивления. Кто же это говорит, да ещё словами зитаурех?       - А это, бабушка, моя подружка Алиса с Земли, - шевельнул рожками Зодекс. - Это же она и спасла меня при аварии антигравитатора. Правда, она похожа на ту фантастическую куколку, которую ты мне, помнишь, отказалась подарить там, в доме игрушки на Эрнгессолаб?       Бабушка нервно вжала рога в голову.       - Зодекс! Ты что говоришь?! Ты с кем сравниваешь?.. Ах, ничему, ничему не научил тебя даже Дальний космос, непослушный мальчишка!.. Как ты ведёшь себя у приличных инопланетян в гостях, ах!..       - Бабушка Шетия, Зодекс очень хорошо ведёт себя у нас в гостях! - смеясь, включилась Алиса в разговор. - И от себя скажу вам, что ваш внук — настоящий друг, и Дальний космос научил его такому, такому! Прилетит, увидите!..       - Прилетит!.. Ох, как же ты далеко забрался! - снова заплакала бабушка. - Эту же твою звёздочку даже в дарсилехт не увидеть... Ой, с каким акцентом ты стал говорить, Зодо-чо!..       - Акцентом? Не знаю! - пожал рожками Зодекс. - Бабушка! Как там папа? Он вернулся на Фражент? Мамочка где? Жив дедушка Тьене? Как там наши в классе?..       - Папа... мама... дедушка... наши... - повторяла бабушка, - все обыскались мы тебя! Папа летал договариваться с планетой Ферон, чтобы отключили... такую великую установку... и только тогда нашли тебя...       Они заговорили о ком-то, кого Алиса не знала, зазвучали не самые понятные жугийские слова... Но она не жалела об этом, а вдумчиво вглядывалась в обстановку за спиной бабушки Шетии.       - Бабушка Шетия! - вдруг сказала она. - Я боюсь, как бы эненгу со всем своим вкусом там у вас не сгорело.       - Ой! Эненгу!.. - снова встряхнула жирафа ушками. - Да ну... И сгорело бы, теперь не беда!.. Зодо-чо! Зодекс нашёлся! Радость-то какая!.. Да нет, нет, ты права, чудесненькая — за едой надо следить... Я прослежу. Спасибо... Даже эненгу знает... И вкус его, ах! И у кого же это ты говорить-то так научилась нормальным языком?!       - У вашего внука, Зодекса, - с гордостью отозвалась Алиса. - Больше же никого нет с Фражента на Земле. Пока.       - Зодекса?! Да он жугийский язык выше пятёрки никогда не знал! - удивилась бабушка Шетия.       - Ну, вот, у нас это, кстати, лучшая оценка, так что... - уклончиво засмеялась Алиса.       Они не могли бы наговориться в тот полдень — но расстояния, которые разделяют системы, задавали чёткий лимит для транспространственной грависвязи за сотни световых лет...       В квартиру вбежал папа. Но он к разговору опоздал.