Алиса и лиса из пластилина

      - Зай, а разберём ли мы, что там жирафики-то говорят? - сумрачно пробубнила мама Тони-Тани, обращаясь к её сестре.       Молодая женщина, подтянутая и немного заносчивая, но в целом без вредности в характере, что выдавали её глаза, слегка обожжённые лучами дальних звёзд, аккуратно, но решительно оставила в покое брикетик фражентского происхождения, скоммутировав его с отечественной установкой экзо-видео, и остановила на матери усталый, немного раздражённый взгляд.       - К этим сотам памяти карта автоматического перевода приложена. Прямо на русский, даже не на космолингву. Танин доброжелатель обо всём позаботился, - пожала плечами Зоя-Анна.       - Как удивительно! - манерничала Тоня-Таня, сгибая и разгибая пальцы то так, то этак. - Разве можно так быстро сделать карту для языка другой планеты, да ещё и той, с которой недавно познакомились? Или там сделано так, чтобы он мог болтать как шизофреник или заправский эсперантист — по ходу конструируя слова, так сказать, жонглируя окказионализмами?       - Тонька, прибереги свои комментарии при себе, - шикнули на неё сестра и мать.       - Так это не такая плохая технология! - рационально заметил муж Зойанны, и даже восхищённо посмотрел в сторону свояченицы сквозь сумрак комнаты. - Тоняш, может быть, там такие реалии, для передачи которых и нужно сходу изобретать свежие слова? Другая планета ведь!..       - А что Адрончика с Цефочкой смотреть не позвали, мам? - не замечая его, Антонина-Татьяна спросила мать. - Им что, неинтересно? Или их Зайка после обеда уложила спать?       - Рано им это ещё! - мрачно отрезала та. - Инопланетный фильм для взрослых. Мало ли, что!.. Нечего им вырастать такими, как ты!       В комнате заиграла странного ритма, но торжественная музыка, экзоэкран заполнил собой отведённое зрелищу пространство, и на фоне непривычных заводов, гор и зелёного неба с четырьмя светилами повисли соединённые горизонтальной чертой, как у индийцев, буквы. «Ни черта не понять», - почти сорвалось с языка у грубоватой матери двух сестёр, как рядом вспыхнул привычный русский дубляж:

ЗОДЕКС ИНФ серия два-восемнадцать пятнадцатая ВЕРНОСТЬ ПРЕДАННОГО СЕРДЦА

      И тут зрителям предстал совсем другой Фражент, чем тот, который увидели все в эти дни в хрониках по интервизору — без фъентервьозов, летающих на гравитационном ходу, без аппаратов регенерации воздуха, парящих там и сям в атмосфере, без электрических зверей, со старыми трубами поездов и старыми моделями реомобилей, ездивших по дорогам. На фоне причудливого самолёта «Хоуджи», из которого книзу, впрочем, торчали форсунки, выдавая факт того, что он обыкновенный реактивный, до прихода гравитонной эры — прощались два строгих, подтянутых жирафа. Над ифом аэропорта реяли не только знакомые из хроник тёмно-зелёные стяги с белой снежинкой посерёдке, но и какие-то более пространные лозунги на зелёных полотнищах, и даже портреты каких-то одухотворённых жирафов.       Рядом с лозунгами появились переводы, из которых следовало, что это призывы выполнить какие-то планы упорного труда и сохранить мир на Фраженте вопреки проискам белленейского блока.       - Отправляя в Хоббеджиари именно тебя, мы исходим из тамошней обстановки, - сказал жираф своему коллеге. - Не забывай, что там очень непросто. По моему мнению, даже у нас группа Рефассьяля очень рискованно пытается реформировать этативный социализм. А там страна и вообще, по терминологии Бефергера, полу-социалистическая. Недавно отгремела гражданская война. Объединение произошло менее пол-восемнадцати лет назад! В стране вовсю орудуют тайные кланы, что пользуются исторической раздробленностью хоббеджиарского общества и не оставляют надежд превратить его в рыхлую и враждебную нам среду, невзирая на братские связи вроде бы двух жауавских народов. Ты умеешь действовать в среде предателей, Зодекс!..       - Амутьян, это не секрет для меня, - отвечал жираф. - Но хотя бы здесь уже можно мне сказать, в чём конкретные причины и каковы реальные задачи этой отправки?       - Инф, ассоциация столкнулась с проблемой враждебных вылазок, использующих противоречия в личной среде, - отвечал второй жираф. - Моё происшествие с агентом у перевала Тиорасиаб лишь ничтожное звено в цепочке подтверждений этого. А в Хоббеджиари всё более запутано и горько, чем у нас, не забывай. Мы получили подтверждение тому, что, запуская конфликты и устраняя зверей, пытавшихся придать жизни конструктивный ход, противники ставят целью, в конечном итоге, даже такие бредовые результаты, как ликвидацию ЖЭСР... Инспекционная поездка к братским кадрам — лишь часть реального дела, Зодекс. Главное увидеть на месте...       - Фогеролех, если то, что предстоит увидеть, будет слишком безотрадно, до перечёркивания в целом наших идеалов — мы не бросим работу, а начнём новый анализ! - сказал Зодекс Инф.       - Что бы ни случилось, дай знать — мы всегда придём на помощь, - отвечал ему Фогеролех.       Инф прилетел в Эвенгард — столицу Хоббеджиари. И из аэропорта Ажетанги его везли в центр на старого, колёсного типа реомобильной вецуйе офицеры отаранжии Зодэс Чибура и Иргоэли Життаги.       Дорога шла краем сужитно-ормового поля, и по бокам её встречались иные — зелёно-жёлто-зелёные — флаги. На поле кое-где суетились верадотхи и комбайны, но общая атмосфера стояла нерадостная.       От хоббеджиарских коллег Зодекс Инф узнал последнюю деморализующую сводку новостей. Сбили слона, относительно известного писателя, рождённого и долгие годы прожившего здесь, который стал создавать в последние годы партию за объединение всех зитаурех Хоббеджиари независимо от рас. Подорвали установку генерации ключей и шифров для работы финансового арфоглавфа столицы, тем самым нарушив едва воссозданную по инициативе самого Эрвере Кэлоса, «генерального бухгалтера» нового Хоббеджиари, систему безналичных расчётов на возрождающемся после войны производстве, и оставив без средств новые площади сельского хозяйства и новые ульгрудзанты труболётных дорог, а массы эвенгардских рабочих — без зарплаты. Ограбили и искалечили семнадцать молодых жирафих и неподобающе обошлись с ними, хотя все они носили дзошюлле. Вывели из строя опоры удержания плавучих песков при строительстве подземных водохранилищ к западу от района Звельнатаре. Убита после отказа сотрудничать в очернении революционной власти организатор создания учреждений для детей дошинджурального возраста. Разворовывается и перепродаётся втридорога на «синем рынке» весенний урожай, задерживаются и не достигают мест поставки продуктов в другие части страны. Всё это, не говоря уже об общей атмосфере мелкого воровства, страха, невежества и отчаяния...       Специальным службам страны и органам республиканской милиции удалось выявить немало сетей и цепочек организации этих диверсий и подстрекательства к этим преступлениям. Но каждый раз, как только какой-то зверь разоблачал что-то или указывал на каналы руководства преступниками, связи обрывали координаторы, а то и стремились убрать самого зверя. Вот недавно в тюрьме «Санци» начал сотрудничать со следствием один кенгуроид, так дня не прошло, как его покалечили на бытовой почве сокамерники — причём это зитаурех, не осведомлённые о сотрудничестве! И ещё хорошо покалечили слегка, так, что с тюрьмы «Санци» его успели срочно перебросить на зону «Вази». Прошло пол-восемнадцать дней — и с ним опять на ровном месте несчастный случай! В настоящее время этот подследственный уже был переведён в самую тяжёлую тюрьму Эвенгарда — «Уццитори». Известная со времён монархии и метерсийской полуколонии, та, в которой содержался семь лет Эрвере Кэлос — враг прежнего режима, эта тюрьма обладала мрачной славой. Само название её на хоббеджиарском языке, «убийца», имело применительно к ней двоякое толкование: с одной стороны, потому что в ней содержали именно убийц, а с другой — и потому, что мало из них выходили из этих стен живыми...       - Инви, предлагаем и вам участвовать в допросе этого фигуранта! - энергично пригласил Инфа его хоббеджиарский тёзка Чибура, привычно изменяя и звучание его фамилии на свой лад. - Может быть, вы заметите какие-то особенности, которые приведут вас и в Жугию!..       По прибытии в «Уццитори» милиционеров ожидало новое несчастливое известие: кенгуроид только дзелунх-фазу назад был госпитализирован в состоянии отравления, за его жизнь бьётся медперсонал тюрьмы, впрочем, не зря: приходя в сознание, он очень невежливо и грубо себя с ними ведёт...       - К оружию! В пищеблок! Выходы, включая подфражентские, перекрыть! - скомандовал Инф.       Вскоре военизированная охрана локализовала и взяла в плотное кольцо весь отдел, относившийся к приготовлению пищи и напитков. Начались проверки кастрюль, шлангов, бутылей, поваров, уборщиц, технологов. Все не могли понять, откуда взялось такое. И никто не устраивался на работу недавно!       Вдруг от сюлуахмовой стены отделился чей-то силуэт. Зверь явно занервничал, и вдруг заметался и кинулся к сектору дезинфекции. Вооружённая милиция устремилась туда. Убегавший был кенгуроид.       - Хлору мне, хлору! - вдруг отчаянно закричал он, ринулся к лежавшим на полу склада сектора коротким баллончикам и, прежде чем его успели схватить за лапу, разбил колпак одного.       Из баллона полилась сжиженная жёлто-зелёная жидкость. Кенгуроид подставил баллон ко рту, жадно, судорожно глотая её. Много он не смог — перекосившись от немыслимой боли, он рухнул на пол, частично теряя проглоченную жидкость, которая тут же стремительно испарялась, рванулся и затих.       - Враг и на этот раз достиг цели, - мрачно резюмировал главный доктор, выходя к Зодексу Инфу в коридор, - спасти не удалось. Хлор успел сжечь горло и лёгкие... Но кто его так запугал?..       Допрос того, которого не сумели отравить, тоже не выявил связей. Объединяла их только раса кудулех — даже жили до этого они в разных местах. Окончивший жизнь самоубийством кенгуроид вообще был на счету прилежных, примерных, аккуратных зитаурех — как бы совсем далёких от тюремной среды лиц... Но отраву в пищу лично тому подмешал именно он — это установили следы...       В тяжёлом раздумье шёл Зодекс Инф в окрестностях Ауранжинской башни. А где-то за кварталами гремели взрывы... Да что эти взрывы в этой развороченной невзгодами, неуютной стране?..       Примерно так рассуждать здесь оставалось не только ему.       А совсем иначе чудились перспективы и всего-то один оборот Фражента назад одному молодому хоббеджиарцу.       Да, Иргоэли Бунитфа был тяжко обижен жизнью, если с одной стороны посмотреть — у него на гражданской войне погибли родители. Содзера, город, в котором он рос, находился на линии фронта Восточного и Западного Хоббеджиари. Не раз предательской армии протектората Метерсии, в который превратил Запад сбежавший из Эвенгарда в Соффилери Абохви Ансаль, этот бывший глава зульрида-парламента при последнем монархе-дзуцции, удавалось взять его, город переходил из рук в руки и власти в нём менялись как перчатки.       Родители Бунитфы были простыми жирафами-земледельцами, при старом режиме еле сводили концы с концами, и только при Кэлосе, наконец, получили в надел поверхность Фражента. Но и этот надел отобрал вернувшийся захватчик. Отец пошёл на войну и погиб под метерсийскими бомбами, форсируя реку Дзела, мать и сестру враги схватили и расстреляли... Но новая страна не бросила сироту-жирафёнка! Ещё не ушла с протяжённой на запад хоббеджиарской земли война, его определили в хороший детдом. У него всегда была полная миска тушёного орма, вкусного эненгу и жарёных ветвей — того, что не знали родители.       Другие дети, правда, часто относились к нему с пренебрежением и даже неприкрытой издёвкой — но это за то, что был он мечтателен, часто думал о предстоящих мирах, созерцая затмения и бег светил, смешно вытягивая вперёд уши, рожки и даже губы. Наверно, за них дали предку его и это прозвище: «бунитфа» — рыльце, носик посуды, миски, чайника... Но маленький Иргой получил даже профессию и необходимые знания, словом, страна с лихвой воздала ему за лишения поколений, и подготовила к счастливой, полноценной взрослой жизни. И, самое главное, дорогое, была у него Шетия, задушевная подружка, надежда большого и маленького сердец, свет в оконце Шетия, с которой они были знакомы последних шесть лет и так любили провожать закаты дневного и встречать рассветы ночного солнц, подолгу обсуждая разные темы такой непростой жизни, и неизменно встречали общность взглядов на почти всё. Шетия тоже была детдомовская, и их дружбу смело можно было назвать дружбой со школьной скамьи. Правда, мама её пропала при странных каких-то обстоятельствах, а своего жирафа она не помнила и вообще в кругу матери её было несколько жирафов — но кого это могло смутить в обществе дореволюционного Хоббеджиари, где так было через семью, почти у всех, сплошь и рядом? В этом тоже, в конце концов, были виновны только проклятые нищета и война, а им наставал конец... И однажды они поклялись друг другу всегда быть вместе и, когда вырастут, создать свою семью...       По выпуску из профессионального ахтрема при детдоме опять повезло: и Иргоя, и Шетию направили работать на одно из новейших столичных предприятий, дали каждому по маленькому, но отдельному эроцендрону в районе Элимини. И тут начался у Бунитфы обвал неприятностей.       Среда электрозавода встретила парня недружелюбно. Повсюду, несмотря на передовое оборудование, сквозили мерзкие нравы старой полуколониальной эпохи: правили бал подхалимчики, а начальство и даже мастера позволяли себе разнузданные манеры хозяйчиков. Иргой стойко терпел, пытаясь найти отдушину в старой памяти по детдому работе кружка, где изготовляли для души модели реактивных самолётиков. Теперь он сам был там вроде мастера-наставника. Но новая смена, происходящая почти сплошь из рядов маленьких рюман да рюадан — этой неблагополучнейшей уличной шпаны, даже тут пытавшейся ни в жизнь не расставаться с выкидными ганакхами и карманными лэшювами, при помощи которых когда-то грабили прохожих — встречала молодого доброго наставника презрительно и с вопиющим невежеством. Это было презрение не к технике, и не к разуму вообще: это был наглый понт по отношению к личности, в которой им, как казалось, удалось выявить якобы слабину. Бунитфа умел поставить на место и пинками. Но, исходя от учителя, такое только укрепляло вражду.       - Припёрся тут! Чучело! Посмешище... А ну, не мешай играть! - встретили они его однажды, после трудной заводской смены такими выкриками, глупо таская самолётики по небу на нити.       Зазнался лучший друг, которого теперь и другом-то стало не назовёшь, и имени его вспоминать уже не хотелось: вошёл во вкус собственных денежек, накопил их, приобрёл реошельр престижной марки. Кто-то из пересмешников Бунитфы навешал ему на уши какую-то гадость про несерьёзность Иргоя, а сам замарал колёса и движущие дуги, свалив на него — и теперь этот напыщенный куркуль и близко к реошельру друга подпускать перестал, не то что давать покататься — этого было теперь уже точно от него не дождёшься. Даже стал обзывать его каким-то пешеходным «жучком» или «букашкой»...       Иргой знал другое применение деньгам. Он души не чаял в Шетии, и, едва получка приходила к нему в лапы, навещал её с подарочками, и вообще не пропускал дня без дорогого знака внимания. Он мог сам носить старый, обтёртый с юношества фасуат, который издали примешь за спецовку, но чтобы у Шетьюлы всегда были самые новенькие ралдии — это он заботился с радушием чуть не родного отца. Откуда тут на фанфаронство для себя разживёшься?.. Всё вынес бы он ради неё, всё вытерпел!.. Да только обвалилась на него, как гром с ясного неба, по самому хребту существования ударила беда — страшная, невыносимая боль: он узнал, что его подружке, вернувшись ни к селу, ни к городу со службы в Копелярском океане, закружил голову какой-то отличившийся военный моряк. И не прошло половины селей-фазы, как Шетия, со свойственной ей с детства прямотой и без кривотолков, сказала Бунитфе, что он больше не нужен, так как с этим, вроде бы, она даже уже решила сочетаться браком...       В горькой досаде, в последней надежде добиться сочувствия поднимался он к ней по коридорным ступеням её ифа. Шетия, как всегда, была прямодушна и мила, но сегодня это была противная непосредственность.       - Зачем ты пришёл, Иргой? Я не люблю тебя, ты мне не нужен. И меня своею ты уже не зови, - призналась ему она. - И, если что раньше было, мало ли, что было раньше... Можешь считать это только проводами любви. Мы же соглашались с тобой, в наших детских беседах, что революция освободила женщину. У меня такой выбор, да и захотелось чего-то более прочного, надёжного...       - Но как же так?! - застонал жираф, еле держась за стены. - С детства ведь с тобой дружили, и всегда играли вместе... Я не переживу этого! Я от тебя не отстану!!!       Шетия обиделась, но в целом было видно, что многое ей уже безразлично.       - Как ты не понимаешь, что я гуляю с парнем, он может тебе в морду дать?       - Пусть хоть шею сломает — не нужна больше мне она! - заорал Бунитфа. - И жизнь не нужна! Мне только ты нужна, Шетия! В тебе вся жизнь моя была... Слышишь? Сегодня же! Пускай готовит ганакху! И я возьмусь за свою. Увидим, у кого приёмы лучше, на суше или на море...       - Да пошёл ты, - кисло усмехнулась Шетия. - Видеть тебя не хочу...       Трясясь от обиды, вчерашний жирафёнок замахнулся на предательницу-подругу, но дверь закрылась.       - Ты сволочь! Сволочь! Сво-о-о-о-лочь!.. - донёсся с лестницы до неё угасающий стон жирафа, которому уже и идти почти что не было сил.       Последнее оскорбление разорвало драгоценные нити между молодыми хоббеджиарцами. Назад хода не было. Но и вперёд — совершенно, тоже. Незачем было идти домой. Незачем стал и сам дом. На заплетающихся ногах, кругами доплёлся Иргой до двора, где его никто не знал. Кто-то был подумал достать зог... Но Иргою и до этого мыслей не было. Жираф сидел посреди чужого двора, оседлав треснутый, несъедобный чурбан, опустив голову ниже подставки, и горько, безутешно плакал. Чего угодно ожидал он от жестокой жизни — только не того, как повела себя злополучная Шедейна!..       Плакал он долго. Плакал навзрыд до тех пор, пока, скрываясь за листьями деревьев, незамеченная им, не подъехала какая-то вецуйя. Из неё выскочил грузного вида саэск, отмахнулся, чтобы уезжали. Он немного подождал, потом взмахнул крыльями, и сел рядом с Иргоем. Жираф был в том состоянии, что ему было бы всё равно, даже если бы разверзся под ногами Фражент: как знать, он мог бы быть этому только рад. Не сразу он и заметил саэска. Удивлённо притих, бросил два-три взгляда на непрошеного гостя. Медведь не улетал: подбоченившись, поправил на боку что-то, вроде, оружие...       - Это за каким ещё змеем тут сопли разводят? - неприветливо поинтересовался он у Иргоя. - Трудовым зверям, после трудовых побед, после работ по восстановлению страны, отдохнуть не дают?!.       - Гори она огнём, вся эта страна! - зарыдал Бунитфа. - Пропади пропадом весь этот напрасный труд!.. Слышал, ты? Сказал тебе — и кому угодно скажу! А ну-ка — кто меня тут видит?! Отаранжия? Спецслужбы? Стреляйте в меня — жить не хочу! Ыыыыы!.. Ыыыыыы!..       От рожек медведя послышался своеобразный треск.       - Ты со мной не больно тут выступай, - сумрачно напустился на него медведь, - психи службам страны не больно важны... Рассказал бы, что ли, чего там у тебя? Чего разорался-то так, а?       И Иргоэли, прерываясь и захлёбываясь слезами, пару раз так, что действительно чуть не поперхнулся совсем, поведал гостю всю историю своей такой нескладной и, теперь казалось напрасной, жизни.       - Ну вот и что делать теперь, а?! - срывающимся голосом закончил жираф свой горький рассказ.       Саэск снова пошевелил рожками, напыжился, важно запыхтел, как бы и вовсе презирая собеседника настолько, что не хотел бы на него и посмотреть.       - Что делать?.. - машинально бросил он. - Ну, я бы убил. Кого? Да всех. Всех и каждого из этих паразитов. О чём там говорить? Там уже разговоры все закончены. Но это я. Я, конечно. Тут же, зависит, и от кого — кому что делать... Если слабакам, то мало ли, что...       Жирафёнок снова завыл.       - И я! И я бы уби-ил! Но только как? Как?! У меня же, у меня же сил никаких нет! Я не воевал столько... Развели вояк, на службу народа...       - Ну, если бы ты по-настоящему захотел, а не так, на соплях — нашёл бы, как убить. Желающий ищет средства. Это не желающий вот, вроде тебя, всё ищет причины... - высокомерно, неприветливо заметил ему саэск.       - Но я желаю! Желаю! Желаю, что угодно! Но не могу! Не могу! Не могу-у! - закричал Иргой.       - Заткнись, - шикнул на него незнакомец, и впервые обернулся, чтобы злобно, испытующе, посмотреть ему в глаза. - Можно было бы и посодействовать. Смотри: есть оуферон-цик.       Бунитфа широко раскрыл глаза. Медведь покопался в глубинах широченных пол своей одежды, вывернул фоварховую баночку, отвинтил крышку, отдёрнул лапу от любопытного, снова завернул...       - Вот столько посыплешь, как посолишь — всё разнесёт! И силы не надо. Ну, соображение-то должно быть, конечно... Ты по жизни баклуши бьёшь да воешь? - спросил он.       - А чего так сразу? Я с завода. Я электрик! - оскалился Бунитфа.       - Ну ладно, тогда доверить можно, - с чванливой задумчивостью проронил саэск. - Вот такую банку дам, - медведь развёл лапами, - всех твоих захребетников похоронить пол-восемнадцать раз хватит. Но не за так. За так — у придурка Кэлоса. Серьёзное дело есть, конечно...       - Дайте! - простонал молодой жираф. - Дайте! Любые дела...       Медведь злобно посторонился, даже чуть не взлетел.       - Н-но, руки! - прохрипел он. - Дай-ка ещё раз на тебя посмотрю. Как бы ещё в прицел, чтобы, если что-то не сделается — везде по Эвенгарду нашли бы мы тебя и пристрелили. Банка будет твоя... - у медведя вновь появилась в пальцах маленькая баночка, - если сослужишь нам одну службу. Чего, плохо мстить захотел? Как до дела, так и...       - Никаких!!! - взревел Бунитфа снова так, что мог услышать весь двор. - Мне жизни больше нет, это башка твоя медвежья варит, или как?!       - Твоя пусть варит, и вовремя, - прошипел саэск. - Пошли! В машину...       Он поволок парня через листья, через двор, какими-то помойками и пустырями туда, куда хода он до того не особо и представлял, пока не остановились они у чёрной реовецуйи с кузовом «универсал».       - Вот тебе цепочка вефитиминовых бомб, - понизил голос мрачный незнакомец. - Раз электрик, смикитишь, как сделать растяжку на реодвигатель, чтобы уничтожить свору одну. С машиной.       Он достал из широченных штанов тонографический портретик жирафа с ответственным лицом.       - Тут из Жугии один урод припорол, - пробормотал саэск вполголоса, - запомни этого. Ездит он здесь и здесь. Ставит вецуйю здесь. Времена такие-то, такие-то. Он даже не из отаранжии, из этих, легавых этативного социализма — от тех, из ЖЭСР, из-за бугра к нам сюда притащился. Мало им было с паршивой Метерсией на пару страну в клочья рвать — империи, до сих пор лезут, нюхают, выясняют. Ты же, как нормальный хоббеджиарский националист, должно быть, понимаешь, что не коего змея ему по твоей стране ошиваться, так ведь?..       - Незачем! Все они сволочи... Все! И этативный социализм их сволочной... Одно дал, а самое дорогое — отнял... Не верю я им больше, никому! - от души признался жирафёнок.       - Ну вот и правильно, - проворчал медведь, - хоть в этом соображаешь... Мы бы сами давно его порешили, только нам соваться смысла мало — не той расы, сразу подумают, что мы — не хоббеджиарцы... А ты такой, как надо! Только чур, завалишь — самого завалим, понял? В этих делах не должно быть пощады. Если ты предал нас, ты из них. Если не справился с ними, ты за них... На, держи банку!..       Огромная чёрная вожделенная банка со смертоносной взрывчаткой выплыла из недр реомашины.       - Если ты... предал нас... ты... из них! - эхом выдохнул Иргой, принимая «подарки». - Ясно!..       Последняя мысль, как ни жгла ему оба сердца, пришлась созвучной его истерзанной психике... И он приступил к своей мести.       На следующий день, едва отработав смену, снеся оплёвывания мастера и даже дерзко уходя с работы раньше на дзелунх-фазу, ничего никому не сказав, начерпал полные резервуары золистого порошка с недобрым блеском — и бегом поспешил на школьный двор. Машинки неблагодарной детворы стояли на плацу, подготовленные им позавчера к полёту. Обезумевший от горя учитель, резко озираясь, стал один за другим открывать питающие баллончики, засыпая в них крошечные горстки оуферон-цика. И на самом последнем самолётике едва успел закончить — набежали со всех сторон воспитаннички...       - Ир-гой, из-гой, по-шёл, до-мой!.. - прикрикнул ему жирафёнок со шрамом на вихрастой гриве.       Остальные похватали свои модели, порывисто запуская моторчики, дёргая за верёвки вверх...       - Пусть они у вас над головой в клочья все разлетятся! - без сил потряс кулаками оскорблённый наставник.       Малышня засмеялась, оттирая ненужного соглядатая с места своих игр — но через секунду в одной из моделек заклокотало, и вдруг со страшной силой ударило. Вспышка — она разлетелась на куски.       - Б-буф! Б-буф! Б-бфф! - один за другим взрывались самолётики, осыпая испуганных детей ранящим дождём осколков.       - О-о-о! Он колдун! Бежим! - завопили они, теряя верёвочки и скрываясь с площадки. - Скажем, его надо совсем выгнать!..       - Гэ-гэ-гэ-гэ-гэ-гэ-гэ-э-э!.. - мрачно усмехнулся им вслед отмщённый Бунитфа.       Но спешить надо было дальше. Вот он, двор бывшего друга. И пижонский реошельр, как по заказу, припаркован рядом!.. Бунитфа по-воровскому подкрался, злобно оглянул двор — и ринулся к машине. Отвинтив топливную трубку от бака ускорителя, он нашёл её полной реораствора — тем лучше. Он принялся набивать её оуферон-циком, и закончил, закрыв хомутик обратно на бак, в тот миг, когда к реошельру вывалился приятель. Вальяжно раскачиваясь, тот пнул Иргоя, выкрикнув ему вслед:       - Отвали от машины! Прочь с дороги, козявка!..       - Гэ-гэ-гэ-гэ-гэ-гэ-гэ-э-э!.. - проводил глухим смехом уехавший реошельр несчастный жираф.       Пижон доехал до перекрёстка, ничего не подозревая, но, едва остановился на запрещающий знак, под ногами у него что-то громко захрюкало и заклокотало. Мгновение — и словно стальной кулак ударил его снизу. Оглушительный удар — и, описав немыслимую дугу, незадачливый наездник провалился в рощу между жеальтов, с ужасом увидев из собственного тела только половину. Он заорал и потерял сознание. Обломки головки блока стабилизации потоков отрубили ему всё, что было ниже седла...       Но сам Бунитфа видел только вспышку над перекрёстком и вихрь над деревьями. Улица заголосила, к месту несчастья понеслись вецуйи медицинской помощи — а ему держать путь оставалось в один-единственный двор — когда-то самый любимый двор, теперь проклятый двор. Изменница с другом, кажется, были у окна, у подъезда — они намеревались куда-то идти. Видно, всё их дрянные гулянки... Да, они последнее время не раз уединялись в беседке — в той самой беседке, которую, как на грех, выстроили в этом типовом дворе, и к которой он, Иргой, впервые сам её подвёл, при новоселье...       Жираф ринулся в беседку. Но что здесь приспособить? Только две опоры навстречу друг другу, да на столике обожжённая банка ароматического пепла... Решение созрело мгновенно. Белея от ярости, он открыл свой пакет с порошком, и досыпал банку до верху, предварительно слегка смешав порошки. Ещё едва успев выскочить, на дороге он поравнялся со счастливой парой. Гордо выкатив грудь, моряк Пубутра преднамеренно задел его плечом и даже боднул рогом.       - И нечего здесь тебе ещё больше и ошиваться, понял? - бросил он в адрес Иргоэли.       Бунитфа ничего не сказал. Пусть думает, что струсил подраться холодным оружием. Пусть...       Одно было и правдой: ему здесь больше места не было. За жизнь он принёс сюда всё, что мог.       Влюблённые заняли места в беседке друг напротив друга. На небе Дзелунх готовился затмиться Селеем. Шетия, грациозно изогнув голову, выглянула в окошечко.       - Какой романтичный вечер!.. - томно вздохнула она.       Жираф напротив зажёг иглу ароматизации и погрузил её в банку с порошком. В этот же миг в банке зарычало. Взрывом разнесло рамку стола, и жёсткая фоварховая панель перерубила грудь матроса. В ужасе Шетия кинулась к сердечному дружку, и раскалённый газ спереди обдал её... Страшный удар потряс двор. Оглянувшийся Бунитфа увидел только столб огня, в секунду пожравший беседку. Он на мгновение замер, потом снова завыл, пытаясь сломать себе шею о стволы вековых жеальтов...       Что ж, по идее — по идее того саэска с чужого двора! — радоваться надо, все его враги погибли... А Иргою было тошнее тошного. Но время шло, и надо было поспешить с основным заданием — тем самым, ради исполнения которого непонятные тёмные личности согласились пролить бальзам мести на его сиротские слёзы. Кто он, этот жугийский жираф? Зачем приехал в Эвенгард, действительно?..       Вецуйя ало-розового цвета, на которую медведь давал ему ориентировку, действительно стояла. Но вот перед раскрытым капотом переговаривались какие-то жирафы. Бунитфа терпеливо, обречённо ждал, пока отойдут. Когда они исчезли в подъезде ифа, пришло время дела. Копаться, с его знаниями, взаправду долго не пришлось. Иргой установил растяжку на всём пути от стаблей к фидеру, проверил сами вефитиминовые бомбы: должно сработать! Молодой жираф отёр горький пот с рожек и ушей. Как ещё удачно, что даже капот открывать не пришлось: они оставили его открытым! И вдруг...       За ветровым стеклом реомобиля мелькнуло лицо жирафа — удивлённое, даже доброжелательное! Да, того самого, которого показал ему медведь на тонографической картинке. Как же он опрометчиво прокололся: не додумался посмотреть сначала в саму машину, в салон её!.. Посинев, Бунитфа рванул с места — только кусты затряслись, смыкаясь за ним. Зодекс Инф невозмутимо посмотрел ему вслед.       В этот миг дверь под домом открылась. К вецуйе подошёл офицер Иргоэли Життаги. Инф повернул дверцу, знаком пригласил товарища оглядеться в моторном отсеке.       - Вефитиминовые бомбы... Надо же, а славно сработано! - мечтательно провёл правым пальцем по реакционному стаблю Зодекс Инф.       Его коллега опешил, вытягивая все уши в разные стороны.       - Инви, они предназначались тебе! Но кто же это?! И когда? Какая группировка, кто посмел?!?       - Да так, жирафёнок тут... - всё так же спокойно произнёс Инф с лёгкой усмешкой. - А при мне подошёл и сделал. Я ещё думал, может, из вашей технической контрольной службы какой. Не стал его беспокоить. У него было ещё такое хорошее, грустное, измученное лицо!..       Жутко перекосив уши и рога, жирафы в формы хоббеджиарской отаранжии оглянулись по сторонам.       - И ты не задержал его? Почему?! Кто-то же, наверняка, его сюда подослал!..       Инф снова успокоительно улыбнулся, на этот раз, грустно вздохнув.       - Да я бы даже сказал, что не подослал, а прямо-таки подостлал. Как рогожу у порога. Под прикрытие каких-то своих интересов сработано. Втянули совершенно неповинного, невезучего жирафа, каких у вас здесь море шатается — да и что поделать, время такое, Жугия тоже это прошла два по восемнадцать лет тому назад. Никто не будет делать то, что совсем ненужно, если достоверно известно, что оно ненужно совсем... А насчёт задержания беспокоиться нечего: в таком состоянии далеко не убегают.       Милиционеры притихли, с недоверием, но скрытым восхищением выслушивая Зодекса Инфа. Словно и гул города стих. После привычных здесь взрывов, пальбы, ругани и криков покалеченных казалось всё остальное тишиной... Вдруг словно тихий плач донёсся из глуби типовых дворов...       - А вот теперь время идти, - грустно улыбнулся Инф, - и даже не опоздать бы. Будьте здесь.       - Инви, ты с ума?.. - залепетал и осёкся Зодэс Чибура. - Тебя хоть прикрыть от огня? Или как?!       Ответа не последовало — не с кем было уже разговаривать. Раздвигая тугие ветки оргитхов и шаторов — продираться приходилось сквозь целые джунгли, такой лес вырасти вокруг новеньких ифов успеть мог только в Хоббеджиари! — жугийский разведчик выглянул на поляну, посреди которой виднелось странное зрелище. Молодой жираф посыпал каким-то странным, зловеще блещущим пеплом, гриву и спину себе, еле удерживая на голове среди рожек и ушек маленькую баночку, в которую, сотрясаясь судорогами рыданий, пытался попасть зажигательным колёсиком, зажатым в верхней лапе...       Палка подвернулась вовремя, и была пущена метко: баночка только и зазвенела, рассыпая кругом тот же золистый порошок. Жирафёнок оглянулся, взвыл, и вдруг вырвал ганакху из перевязи на фаралех, метя себе в центральное сердце. Зодекс Инф бросился на него, и пошла яростная потасовка по траве, в ходе которой спецслужбисту, осведомлённому в приёмах борьбы, не сразу и удалось выбить оружие.       - Ты чего? - спросил Инф у молодого жирафа по-хоббеджиарски.       - Чего привязался, сволочь? - тот посмотрел исподлобья на него с ненавистью, и снова запыхтел сквозь слёзы. - Я не сумел тебя взорвать — дал бы хоть умереть спокойно!.. Мне всё равно в крематорий идти по совокупности всех моих статей. А только ничего не жаль. Потому что мне, если выживать на условиях врага — не надо мне даже и выживания. Да и на свете чище будет. Чего встал? Веди теперь в крематорий! Наконец-то отмучаюсь, змей дери такое житьё...       - Молодец, - без доли усмешки проронил Зодекс Инф, и соединил их центральные пальцы. - Ты отважный жираф. Жаль, что мне не довелось иметь тебя своим сыном: я бы мог считать себя тогда прекрасным отцом, а так я... Ты сможешь достойно встретить любой конец.       - Кто хоть такой? - хмуро посмотрел на него молодой жираф: было видно, что его в жизни так никто не хвалил.       - Зодекс Инф. Полюбуйся, - офицер Ассоциации открыл удостоверение. - Знал такого?       - Ну и что! - скривился неблагополучный незнакомец. - Вот и «дз», и «хз» произносите не так...       - Эти звуки по-другому, чем у вас, произносила и моя мама, - Инф по-доброму, и беззащитно даже смотрел на него, - но наши мамы, сдаётся, носили по-одинаковому зауделейнех на рогах.       Жирафёнок при этих словах снова сморщил голову, совсем как помятое яблоко, и заплакал.       - Мамочку убили... Сестрёнку... Шетии... Шетии больше нет, а-а-а-а!.. Зачем?! Зачем я...       - Понимаю, - взял его за руку Инф, - в стране война. И палачи получат своё. Ну, а ты-то кто?       - Никто... Иргоэли... Бунитфа... - с отвращением к собственному имени произнёс жирафёнок, и больше не смог сдержать рыдания, - был... когда-то. И... И больше не должен быть. Всё!       - Что же ты там натворил, Иргоэли? - Инф положил ему лапу на плечо. - Если хочешь, скажи!..       И, рыдая, с прерывающимся дыханием, Иргой выложил ему всё начистоту, как когда-то летающему медведю, ничего не скрыв, ни о чём не утаив, присоединив сюда и сам сюжет с медведем, тоже. Когда он кончил рассказ, то от удивления остановились и слёзы — с сияющим взглядом Инф снова ударил его пальцем о палец, выражая глубокое признание.       - Молодец! - ещё раз решительно сказал он. - Ты правильно поступил, и правильно рассудил, и правильно осудил сам себя. Не горюй. У тебя взаправду не было выбора. Ты убил врага, того, к кому ни малейшего сожаления не питали наши общие предки: со времён древних жауавов зарезать оскорбителя невесты дозволялось даже в спину, даже спящим...       - Но ведь революция! - несмело потянул ушами Иргой. - Это реакционные нравы так учили!..       - И революция тоже, парень, - решительно потряс его руку Инф. - Бефергер учил, что защитник её в войсках или на производстве, оскорбивший её дело личным проступком, подлежит казни без учёта прежних заслуг. Его упрекали за это товарищи по партии как за лишнюю жёсткость, но я не думаю, что и ваш Эрвере Кэлос учит другому: они соратники. Ты изучал их труды?       - В самых общих представлениях, - грустно поник головой Бунитфа. - Тёмный я... Из детдома...       - Знаешь, парень, у древних жауавов, от которых пошли и мы, жугийцы, и вы, хоббеджиарцы, «гхгунгуфли» — звалась лишь начальная школа. А «гхган гхгунгуфли» — школа жизни. Твоя жизнь стоит восемнадцати по восемнадцать кхотов учёных книг, - заметил Зодекс Инф.       - Она закончилась. И она уже не моя. Ненаглядная Шетия! Вот была моя жизнь! - застонал тот.       - Знай, друг: Шетия тебя не предала, - сказал ему Инф. - Её подчинили. Её подчинили тёмные нравы старых эр из её же крови. Опять же, сынок: Эвенгард – большой город. А это не так уж и хорошо. Да, для зитаурех с большими способностями большие города – это места больших возможностей. Но для зитаурех с большими проблемами они, увы – места больших соблазнов.       - Живи Шетьюца на селе… Эх!.. - вновь закапал крупными слезами из закрытых глаз жирафёнок.       - И, ещё, этому подыграла внешняя обстановка, в стране... Но страну проклинать незачем, хотя все твои обвинения в адрес времени, в которое ты живёшь — заслуженные, - продолжил Инф. - Ты мог бы убить себя сейчас, и этот поступок только подтвердил бы твоё бесстрашие и твою правоту. Ты хорошо соображаешь, что тебе действительно больше незачем жить. Жить как Бунитфа, Иргоэли Беацеде — эту личность мир и правда погубил. Но я другое смотрю...       - Какое же? Что тут может ещё быть другое? - пробормотал озадаченный Иргой.       - Тебе дорога в крематорий, так учит закон, - печально повторил Инф. - Но мне досадно, что ты умрёшь. Умрёшь, так и не попробовав потратить оставшуюся жизнь на продолжение своего мщения. Уже не фигуркам в руках сил зла, которые жалки сами, а самой злобной силе. Я хотел предложить тебе другое предназначение — ты достаточно и умён, а не только смел, для него.       - Какое же?.. - Бунитфа вытянул губы в недоумении.       - Думаю, в том, что сделали с тобой и дорогими тебе зитаурех, ты винишь кого угодно, только не себя, и правильно делаешь. Но я могу, так сказать, и конкретизировать твой поиск, - сказал Зодекс Инф. - На свете есть Метерсия, где в древние времена таких, как меня, тебя, держали только на то, чтобы зарезать да сожрать. Да и сейчас, иными способами, хотели подчинить вас и нас себе, считая за тупую скотину. Есть Белленейция, Эфилаптетия, другие страны, которые просто не хотят переходить к новой жизни, тупо цепляясь за естественность и свободу пути, на котором Фражент страдал эрами и эрами, и не хотят, чтобы и мы к ней даже у себя дома переходили. Сегодня, когда Амутьян Бефергер показал новый путь, а Эрвере Кэлос у вас тут старается перевести на него всё ваше озлобленное, измученное внутренней грызнёй общество — эти страны превратились в разносчики страданий, резервуары разжигания проблем. На них и надо направить удары. Отправляйся в Метерсию. Там ты сможешь достойно отомстить заказчикам убийства своей судьбы, да не твоей одной — твоих сестёр, братьев и предков!..       Жирафёнок уныло, но мечтательно вздохнул.       - Это верно. В Эвенгарде я уже не жилец. Здесь меня убьёт тот саэск, по приказу которого я не убил вас, товарищ Инф... Только я и там ведь, наверное, дня не протяну. Там что, свободно по улицам ходят зохтайнх?.. Да если и ходят, то, наверно, лучшие из лучших какие-то...       Зодекс Инф, не поворачивая шеи, огляделся вокруг, потом усмехнулся, потрепал жирафёнка по гриве.       - Да... На патриотизм тебя, говоришь, он купил?.. Много жирафов, вообще много зверей на эту дешёвую обманку покупается, а выходит одно: народы Фражента, уничтожайте друг друга! А ты, кстати, уверен, что он саэск? Я-то, вообще-то, не очень. Рожками он трещал, говоришь?.. Ну-ну. А за это не переживай, скоро мы его арестуем. И даже тебе большое спасибо будет. Но житья тебе здесь всё равно нет, ты прав: уже по причине чести. А про заграницу у тебя что-то представления неадекватные, как, вообще-то, и про работу разведчика. Жирафы там были со времён, когда они числились пищевыми рабами — а теперь на них никто не зарится, всякую работу они выполняют, обычно самую нелестную да трудную. Ты труда не боишься, конечно?       - Ещё бы! - с затаённой сквозь слёзы гордостью сказал Бунитфа. - Электрик по специальности.       - То, что надо! - хлопнул его ещё раз вдруг по центральному пальцу Зодекс Инф. - Направление перспективное. Технологии из ЖЭСР очень востребованы там, как и по всему миру сейчас... А сказки про интеллектуальную элиту из разведки забудь. Равно как и про то, что с ними все нянькаются, цацкаются, выручают, вызволяют обратно. Следы мы оставляем... Но скоро будет война. Предотвратить её уже очень трудно. По итогам этой войны, может быть, раса зохтайнх вообще исчезнет с Фражента — до последнего жирафа, если наследникам хищников удастся заставить стакнуться против нас обезумевшие народы планеты. Но жирафы уже никогда не отрекутся от идеи и практики этативного социализма, которую впервые предложили всему Фраженту... И работы там, в разведке много: суровой, неблагодарной, такой, что прерывается в любой момент. Основная доля труда выпадает там именно на долю таких, как ты. Прошедших нехитрые университеты горькой, порою кровавой и страшной, жизни. Ну, а если тебе не повезёт — уже знаешь, как действовать, что я и оценил. Это ты всегда успеешь.       Для пущей убедительности, о чём он ведёт речь, Инф помахал перед Иргоем баночкой с остатками взрывчатки, а потом и вручил ему выбитую в драке ганакху.       - Оуферон-цик он тебе дал? Хорошее средство, мощное. И пропадать зря ему тут негоже, да и опасно ведь, для жителей района, не все они такие, как твои обидчики...       С этими словами Зодекс Инф достал из несессера профериновую губчатую трубку, принялся водить ей по траве, и вскоре баночка снова была почти полна золистого блестящего порошка. Правда, пыльца разноцветных растений, песок и грязь густо приправляли его вперемежку.       - Это ничего, - сказал Инф, - оуферон-цик не отсыревает, взрывается даже в воде — в этом вся его суть. А теперь, если ты согласен — настал и час применить его по назначению!..       Бунитфа снова только резко вытянул в стороны уши.       - Только, разумеется, не на то, чтобы разнести твою голову, как хотел ты первоначально. Банка взорвётся в этой яме, - Зодекс Инф положил в баночку какой-то мелкий предмет, и убрал её под вывернутый корень сломанного, засохшего жеальта, - а с ней уйдёт из жизни и твоё имя. Политически. Отаранжия уже предупреждена о поддержании этой легенды. Ну, а мы пойдём в направлении... твоего дома сейчас!       Они перешли через двор. Жираф старался вести жирафёнка самым неудобным путём, так, чтобы они продирались через самую глухую чащу. Посреди пути Инф остановился, вытащил аппарат связи.       - Гоцедзери Чибура, Життаги! Вот теперь настал черёд выслать вперёд стрелковую группу. При задержании возможны потери. Враг, скорее всего, отлично вооружён. Следите за воздухом!       И в этот миг поверхность Фражента дрогнула. Марево взрыва взлетело над соседним двором, откуда они недавно выбрались. Жилые кварталы не пострадали, только что если лаоки, пожалуй, кое-где, может, и отлетели. Пострадал один хозяйственный склад — внешние панели его сорвало ударом, но во внутренне-центральных помещениях ещё можно было бы даже как-то затаиться и спрятаться, если бы кто там был. Жители вызвали отаранжию, стали высыпать из домов и осматривать двор. Но там осталась только глухая воронка на краю пустыря...       Едва отгремел взрыв, на сучья жеальтов во дворе дома, где жил Бунитфа, тихонько поползли зайцы с реактивными огнемётами. Субфаза, вторая — на площадке лестницы рухнуло в траву окно. Саэск из лап перевёл за спину скорострельную «Майдзерту» с оптическим прицелом, с которой караулил в подъезде неудачника, шевельнул крыльями... и услышал приказ предъявить документы.       Бунитфа был серьёзно удивлён, или даже думал, что издали ему не удалось как следует разглядеть, но после кратковременной перестрелки он вдруг увидел, как прямо из широченных медвежьих штанов, схваченных руками бойцов, истекающими сиреневыми потоками, вдруг... выпадает кенгуроид!       Молодому жирафу действительно принесли благодарность за проделанную важную операцию. Тот, кто натравил его на Зодекса Инфа, оказался главарём большой политической банды. Арестованный был Джэшдло Вурайф, выходец из Белленейции, торговец стрелковым оружием, который вселился в Хоббеджиари в последнее восемнацатилетие, а после революции возглавил, координировал и направлял диверсии, грабежи и убийства в столице... У него была слабость вербовать новых членов в банды лично. Большинство, правда, не подходило и уничтожалось, потому и свидетелей не было...       Вот и в случае с Иргоем Бунитфой он понадеялся, что завербует нового исполнителя преступлений...       Отаранжия не долго копалась в деталях на месте происшествия. На следующий же день в «Эвенгарди шоурель», вечернем мониторе событий города, в рубрике криминальной хроники писалось:       Вчера в районе Элимини покончил с собой, подорвав себя собственной бомбой, рабочий электрозавода Иргоэли Бунитфа. Автор цепочки предыдущих преступлений с применением аналогичного вещества, совершённых вследствие стечения тяжёлых жизненных обстоятельств, на почве ревности и мести, не счёл возможным продолжать жизнь после содеянного. Взрывчатое вещество было получено им из рук главаря ряда контрреволюционных преступных формирований в надежде на вербовку, однако в результате успешно проведённой тогда же отаранжией операции захвата организатор террора в столице схвачен и уже даёт показания, которые важны для дальнейшей следственной разработки...       - Ух!.. Как ещё, как ещё он досюда не добрался!.. - дрожа и расплёскивая фарму с зогом, прочёл эти строки забулдыга-мастер участка, на котором всего два дня назад трудился Иргой.       Но не прошло и селей-фазы, как по жалобам на брак и скверную организацию труда мастера сняли и перевели в уборщики цехов, где он и трудился ещё не одно восемнадцатилетие.       Детдомовские жирафята газет не читали, но и они были удивлены, когда новый класс с самолётиками создавать не стали, а их направили в полном составе в сельскую местность, работать с тележками на сборе камня для обустройства цветников у порталов подземных водохранилищ.       Друг Иргоя остался жив, хотя и потерял много крови. Но он остался без ног и, как инвалид, на всю жизнь он пересел не на шельр, а на вён (на его языке — вэрни), или коляску-каталку. На перекрёстке тоже осталась глубокая воронка, которую не сразу и заделали дорожные службы Эвенгарда...       Пубутра был убит наповал. Без мук, сразу, стопроцентно и безнадёжно: и сердечко головы оказалось пробито отлетевшим болтом, и вылетел тот через вилочковый мозг. Сослуживцы с Экваториального флота восприняли эту весть без сочувствия и сожалений, отплёвываясь и отводя глаза, не особо желая и поминать того, кто любил распинаться про дежурство на рейде у полуострова Релехуатера, красочно раздувая размеры подводных уовисков и преувеличивая опасности, идущие от метерсийского флота. Но пенсия ветерана военно-морского флота перешла в полном объёме к старушке-матери, которую, полную стыда за выращенного сына, поддерживала до последних дней.       Шетия выжила. Но она получила ожог всей передней части тела, и никогда уже не могла иметь своих жирафят. В ожоговом центре больницы говорили, что весть она встретила слезами — но, когда ожог во всё лицо, трудно и представить иное...       Эти вести, особенно последнюю, настоятельно потребовал разузнать от Зодекса Инфа бедный Иргой.       - Может, можно ещё мне как-то повидаться с ней? - в глазах его заблестела боль. - Хоть издали посмотреть, не знаю, как...       Инф посмотрел ему в глаза с горечью, но ответственно и без утайки.       - Не знаю. Я в этом большого смысла не усматриваю. Дело не в одном нарушении конспирации. Если ты не предал её, тебе уже нет места в её глазах. Всё она поняла и так. Вам обоим друг перед другом нет прощения. Как говорили наши предки — naime pranehgara, от Великой Материи. И тебе, и ей, за то, что вы сделали друг другу. С этим вам лучше и остаться... Но, может быть, ты видишь какой-то маленький смысл, так скажи мне его, порассуждаем вместе...       - На что она будет жить?       - Эта постановка вопроса самая лучшая, она изобличает в тебе хорошего жирафа, - сказал Инф. - Если она не сможет работать, органы отаранжии возьмут на себя её обеспечение. Секретно...       - Об этом я только и мечтал... Я еду, товарищ Инф! Я должен приступать к борьбе за будущее! - горячо признался Бунитфа. - Как знать... Ведь тогда, впредь, не будет таких, нас с Шетьюлой, ситуаций! И тогда, тем далёким праправнукам — жизнь станет больше отрады дарить!.. Да?!       - Поезжай! - коснулся его центрального пальца Зодекс Инф, и добавил, - Не жалея себя, надо в бой за надежду свою отправляться. Жить, сражаясь...       - Чтоб... стало возможным хоть как-то работать и жить! - в рифму воскликнул Иргой.       И Бунитфа распрощался с городом, где потерял всё самое дорогое. Навсегда. Он был переброшен в Ферраниполь, где не только прошёл повышение квалификации электротехника, приучился говорить с Зодексом Инфом на его, а не своём, языке, но и по заданию центра чисто заговорил по-хокобюански. Он побывал в горах государства Хокобю, посетил места, где фражентотрясение разорило Теуретцеуб, родное селение агрокооперативного монтёра Регоэля Эашелаля — и немногочисленные уроженцы из числа переживших стихию признали его за вернувшегося земляка, как лишь пропавшего без вести, а не погибшего при невыясненных обстоятельствах, что, увы, подтверждали компетентные органы. Там он и получил официальный хокобюанский паспорт на это имя с правом выезда за границу в качестве сотрудника торгового представительства при электромагазине в столице Метерсии КуроНагг.       В те годы электрическая отрасль хозяйства Жугии считалась признанно лучшей на Фраженте. И даже страны враждебного блока почитали за благо использовать эти технологии, внедрять, копировать их, изучать у себя в стране. И по улицам промышленного района КуроНагга ходил забавный электрафик — простенький, примитивный ещё электрический зохтен, практически радиоуправляемый манекен, в рожках которого загоралась яркая лампочка, ушки шевелились, а рот открывался и повторял:       - Пользуйтесь!.. Услугами!.. Кооператива!.. «Жираф»!.. Пользуйтесь!.. Услугами!.. Кооператива!.. «Жираф»!..       Если было подойти кому-нибудь и стукнуть его по центральному пальцу, то в ответ на «здравствуйте» в нём открывалось внутреннее меню: «Запрессовка реоустойчивой проводки. Микротрансформаторы для электростатов. Фотоциркулирующие ускорители. Ядерные ИТЭРД для космоса. Жидкостные и ионно-плазменные изоляторы. Компьютерные и резервирующие октодекаоды» - и очень много прочей всячины. Случалось, что из хулиганских побуждений, подогретых давней враждой племён и, конечно, зогом — как же без него в таких делах! - его переворачивали, курочили, даже отрывали ушки какие-то распустившиеся коты с рогами в форме лиры. Но электрафа неизменно починяли, восстанавливали и снова пускали совершать свой обход улиц. И в этом деле живущий после «смерти» бывший Бунитфа обнаруживал усидчивость и золотые руки.       Итак, сотрудничество народов, правительства которых в ту эпоху между четвёртой и пятой войнами по трагичной логике времени смотрели друг на друга только в прицелы, строилось исключительно в форме совместных предприятий, только на коммерческой основе и без какой-либо поддержки властью — но это и облегчало задачу разведчиков. Хокобю, нейтральная страна, в которой не провозглашалось перехода к этативному социализму, небольшая и горная, содержащая в себе финансовые институты планеты, но в силу исторического родства не враждебная жугийцам — была оптимальным выбором. И то, что представители её достаточно компетентны в делах, и то, что они могут беспрепятственно звонить в Ферраниполь, город вражеский для большинства отравленной имперскими идеями страны — ведь по вопросам технологии! — не вызывало ни у кого из кошатцев нареканий и сомнений.       - Оретоведе, Рего-чо! - поздоровался однажды на смеси языков Зодекс Инф с Иргоем во время одного из таких звонков. - Как торгуется?.. В твой магазин будут заходить трудовые кошатцы с заводов и предприятий города, которым трудно работать с устаревшей техникой, и которым может быть нужна твоя поддержка, чтобы не вылететь с мест. Наблюдай за этой публикой — среди них найдётся немало тех, кому худо жить без перемен, кто осуждает войну и власть. Из них могут выйти те, кто захочет построить не только новый завод, но и новый Фражент. Это твои братья по происхождению, как бы ни был чужд тебе их облик. Помоги им.       Их было немало, посетителей электромагазина, но в основном Инф, конечно же, был прав. Кошатцы, которые брали за руку электрафа на улице, которые завороженно читали, впитывая каждую каплю смысла из технологической информации, редко были грубы или невежливы и с самим консультантом. Жираф терпеливо демонстрировал им всё, что требовала работа, приходил рано, оставался допоздна. Случались, правда, и среди них невоспитанные, хамские типы, и звучали и оскорбления, и даже замахивались лапы, но, едва на это в ответ зажигался странный, многозначительный, мучительный огонь в его мрачных глазах — они почему-то ретировались. В основном, правда, это были те, кто сами мало за что отвечали, кто только выполнял поручения старших, да и то с ленцой. Такие надолго не задерживались. Регулярно с такими к нему заходил один усталый, неизменно просто одетый кот, прямодушный, немногословный и страстно влюблённый в электротехнику. Ему не раз становилось противно от выходок горе-сослуживцев, он словно стыдился их, терпел и старался не замечать — до момента, когда однажды вышла такая история.       - Э! И живой жирафик тут ещё, внутри полагается! - глупо оскалился, тыча когтем в сторону Иргоя, какой-то кошатский остолоп.       - Ты смотри, мясцо ходячее, - поддержал его другой дурачина.       - Гы! По древним временам, в рекламе его и сожрать надо бы было предложить! - развил хохму третий.       В этот момент наставник их не выдержал. Он прижал уши, глухо зашипел, размахнулся, выпустил когти и при всех несколько раз отходил по роже насмешников, да так, что на щеках остались глубокие сиреневые борозды. Кошатцы опешили и гневно посмотрели на него, но тот и не думал отступать.       - Ты тут попридержи свой словарный запас, понял? - рявкнул он на того, который хотел что-то возразить. - И остальные мурло закройте. Вы рвань бандитская или заводчане? Вам нечего делать на производстве, если голова чепухой занята, быстро полетите со своих мест. Ещё раз услышу — уши отгрызу!.. Извините, - сухо обратился он к Бунитфе, - у нас контингент тупой.       Жираф откинулся назад, понимающе прикрыл глаза. Про себя он вспомнил о своём недобром бывшем контингенте, только, конечно, говорить не стал. Да и рассказывать было о чём — по части приборов...       Но прошло небольшое время, и они сдружились. Старший мастер ВэноМрао — так звали кошатца — стал чаще приводить сотрудников из числа друзей. Да и потрёпанные личности притихли, стали питать больше уважения. ВэноМрао жаловался на жизнь, сетовал на то, что начальники дерут с них по нескольку шкур, требуют невозможного, приписывают себе все успехи, заставляют за них думать и называют это эффективным управлением. Презрительно произнося последнее слово, метерсиец с раздражением выпускал когти. Он мечтал о кардинальном переоборудовании процесса на заводе и грезил идеями свободного распространения технологий. Коллеги Бунитфы-Эашелаля тоже хорошо находили с заводскими кошатцами общий язык, да они и знали его: всем им было известно не только одно то, что в мурмявском в середине слова интонация резко возрастает, что и передаётся прописной буквой среди строчных — они свободно на нём говорили. Зохтены и кошатцы помогали друг другу в делах, а в свободное время стали подолгу засиживаться не только в мастерской. ВэноМрао с первого же похода за столики с угощением резко отодвинул зог.       - Нечего нам баловаться этой ароматической водичкой для бездельников, - сказал он. - Тут и так голова наразлом от реальных проблем. Возьмём лучше трезвый сессаф, не против, господин Эашелаль?       - Я того же мнения, - улыбнулся Бунитфа. - И можно без официальности. Мы коллеги.       В этой компании он мог открыто оплакивать свою погибшую семью, и даже невесту, даром что при себе держать приходилось только, что не от фражентотрясения, как он мог здесь выговорить — от потрясений пострашнее, общественных. Метерсийцы с уважением поддакивали ему, доверяя каждой высказанной мысли, каждому горькому, от души идущему слову. ВэноМрао тоже поделился сокровенным.       - Мне бы провести комплексную реконструкцию цеха с этими штучками из ЖЭСР! - вздохнул он. - Понимаю, что им цены нет, а владельцы не хотят раскошеливаться на улучшающие технологии. Зла на них не хватает, такие средства регулярно вбухивают в продукцию военного назначения — а всё почему, сидят они вот где у клики приспешников ХаноВэро, попробуй что скажи поперёк... До сих пор те носятся с идиотством поработить пол-Фражента. Дойти аж до вашей страны, дружище!.. Хотя, с такой электротехникой, они просто надорвутся и лопнут!..       - Мы, что ж, - вздохнул Бунитфа. - Мы нейтральная страна. Надеемся на один здравый смысл...       - Вот — правильно — здравый смысл! - ВэноМрао подпрыгнул на месте, ударяя собеседника по центральному пальцу. - А где он у хозяев нашей технологической площадки? Полтора раза по восемнадцать лет в мастерах сижу, в то время как воры, рвачи и лгуны вверх лезут. Никого они не победят с шапкозакидательством этим, только совсем распотрошат самих кошатцев. Я, друг, знаешь о каких временах думаю? О таких, чтобы мы перестали друг друга жрать, как в банке насекомые, оставляя одну банку нечистот после себя... О тех, чтобы все мы, зитаурех, берегли единый Фражент, а не страны там или блоки какие-нибудь!.. И так уже Фражент хлам сплошной выше крыши!       Об этом разговоре Бунитфа доложил Зодексу Инфу.       - Что же, поздравляю, сынок. Может быть, на этот раз даже за не зря прожитые годы жизни, - сухо сказал Инф. - Что могу сказать? Постарайся для него — оплати эту модернизацию сам. Мобилизуй ваши валютные резервы. Что-то ведь было за годы приобретено...       - Но это... - слегка испугался Иргой, - это разы восемнадцать по восемнадцать по восемнадцать мамкрилов! Может быть, даже не станет хватать на еду...       - О еде думать не тому, кто однажды уже потерял жизнь, - заметил ему Зодекс Инф. - Вспомни маму, вспомни Шетию. Увидишь, это за них будет. Сторицей, сынок... Чем руководствовался я, когда тебя нашёл? «Поддержи друга сегодня, чтобы враг не одолел тебя завтра». Вот и ты так делай, настал твой черёд. Поверь, если только будут шансы, мы тоже пришлём поддержку!..       Инф говорил это не зря, не просто так: в стране уже запустились гибельные процессы, реформы Рефассьяля действительно оказались опрометчивыми и, как и предвидели он и верный друг Амутьян Фогеролех, ЖЭСР действительно терпела крах... Но, услышав эти аргументы, Бунитфа без колебаний приступил к плану финансирования реорганизации производства на участке мастера ВэноМрао.       Магазин еле расплачивался за снабжение ресурсами и аренду территорий, приток бесценных деталей из Жугии измельчал, а затем прекратился. Но по-иному заработал метерсийский завод. По итогам переоснащения ВэноМрао стал главным инженером, добился смещения самых вредных чиновников, а после выкупил контрольный пакет имущества технологической площадки и избавился от поборов на нужды агрессии. Бунитфу-Эашелаля и других жирафов он не забыл и отблагодарил. У него тогда же, впрочем, возникли новые и могущественные враги. Несколько раз они пытались его убить, но каждый из этих раз Бунитфа с удивлением и радостью замечал, что вовремя срабатывало незнамо как доставленное тому хоббеджиарское оружие...       А на Фраженте закипала новая, бурная эпоха. История неслась стремительнее. И из родной страны в один прекрасный день донеслась весть. Хоббеджиарский корабль «Сугоала-раи» впервые вылетел за пределы мезосферы Фражента и облетел кругом зеленовато-малиновый с проседью шар. Доргелоала, первый зитор в Космосе — и по расовой принадлежности — зохтен! — не дожил до своего триумфа: топливо из тормозного двигателя заплеснулось в спускаемый аппарат и выжгло его дотла, кремировав героя-спарейфандзи (так по-хоббеджиарски именуется космонавт). Грандиозные похороны, шествия жителей Эвенгарда, других хоббеджиарских и зарубежных городов, братские приветы поддержки и сочувствия от ферранипольцев, феррандцев, иифцев, фаа-дэанцев, торжественно-добровольный уход из жизни генерального инженера Иргоэльяни, отнесшегося к гибели Эньяви Доргелоалы как к потере сына и как к своей вине — всё это потрясало целый седой Фражент.       Слёзы гордости и горя некстати было показывать деловому жирафу из нейтрального государства. Но с восходом красного Тахза ночи оба сердца его рвались туда, на далёкий юго-восток, в навечно оставленную Полуденную землю, что дала ему однажды эту горькую жизнь, на которой ему так смертельно не повезло, и которой он нанёс за это и сам такую кровавую, жестокую обиду — как-то она там? Оправилась от бандитского разгула и разрухи, да так, что стала первой в космосе?! Только во сне срывался с его губ нечленораздельным бормотанием припев слышанной в детдомовские годы песни: «Хгоббедджьяри дзи хзентал!..» - «Мой родной Хоббеджиари!..» Когда не надо было никому пояснять и то, что страну зовут в мужском роде...       Другие — тревожные, страшные, нерадостные — вести долетали из второй дорогой его сердцам страны. Власть в Ферраниполе захватил генерал Булажанциаб, и о стены казематов ударились головы истинных граждан Жугии. Для всего народа, для всех тех, кто не изменил идее и практике этативного социализма, начиналась жизнь хуже смерти. Рупоры метерсийской власти на местах ликовали — ещё бы, цель враждебного блока, кажется, оказалась достигнута без войны! ВэноМрао выглядел мрачным, озлобленным, помятым, пришибленным: он-то не одобрял этативный социализм как таковой (а, может, мало в нём разбирался), но эти перемены упрочили позиции его заклятых врагов в самой Метерсии.       Сводки из Ферраниполя всё больше напоминали уже не очень молодому Иргою шальной, злополучный Эвенгард его сгубленной юности. Коммерсант Эашелаль даже отказывался их смотреть, впрочем, разумно мотивируя лишь тем, что к тому всё шло и одно другим спровоцировано. Но в душе было больно. Не столько из-за прекращения поступлений товара, грозившего поставить под вопрос и всё дело магазина — из-за того, как прогрессивный порядок сменяется отсталым хаосом. В один из таких горьких вечеров состоялся их с Инфом последний разговор.       На отдалённом фоне слышался визг каких-то полуразрушенных механизмов и даже грохот недальней перестрелки.       - Узнал, сынок? - прозвучал над ухом знакомый, проникновенный голос спасшего его жирафа. - Не думал, что окажусь тебе так быстро и настолько бесполезным, хотя и предполагал, что до этого докатимся. Давай попрощаемся на всякий случай. В двух словах: мы проиграли. Но знай, Рего-чо, и запомни навечно: в истории не бывает проигрышей навечно, как не бывает в ней и постоянных побед. Мне обидно за нас, и стыдно — но я думаю, что ты понимаешь, что продолжить наше дело тебе без нас — честь не такая уж и малая. Я больше держать связь с тобой не смогу. Со дня на день жду ареста. Сдаваться при задержании предателям не намерен.       И это пережил когдатошний жирафёнок Бунитфа. Зодекс Инф и Амутьян Фогеролех полетели за решётку одними из первых. Раненые при захвате, лишённые возможности сопротивления, они вообще чудом выжили. Пришедшая к власти милитаристская реставрационная клика поставила целью воссоздание монархии в Жугии. Естественно, что при таких делах любые общественные организации, которые хоть малым напоминали о ЖЭСР, считались смертельными врагами. Ассоциация содействия силам этативно-социалистического правопорядка планомерно уничтожалась. В потугах выслужиться перед новыми зарубежными патронами — заказчиками контрреволюции — некие клерки предателей докопались до всех архивов спецслужб. И в КуроНагг пришло донесение о том, что якобы торговец из магазина электрооборудования — не хокобюанец, а какой-то хоббеджиарский уголовник, и зовётся он по-другому...       Без страха, и даже с известным равнодушием к не зря прожитой жизни, примерял к рогам заветную баночку Иргой. Только она ему опять не понадобилась. Бдительные кошатцы отлично изучили рапорт безымянного жугийского предателя. Они подошли к делу капитально, и снарядили разведывательную экспедицию в Хокобю, на родину монтёра Эашелаля. Тайные агенты не стали привлекать к делу даже взрослых: помня о возможном наказе покрывать таинственного выходца с их земли, они разработали иной, жутко коварный план. Подкараулив детей жителей этого горного села, построенного теми, кто остался в живых после фражентотрясения, зная, что Эашелаль, совершая в прошлом году деловую поездку в Хокобю, обязательно навестил родные места прототипа из своей легенды — это полагалось по закрытому протоколу разведчиков! - они показали им интересные игрушки, угостили плодами со вновь созданных растений, а потом, как бы невзначай, дали им тонографический портрет Иргоя, про который сказали, мол, это наверняка иностранец, сделав упор на это. Маленькие жирафики и слоники не долго вытягивали ушки и рожки от удивления. И сказали, что хорошо знают такого жирафа!       - Подумайте хорошенько, и напишите на портрете, за кого вы принимаете этого иностранца, - сказали им кошатские гости. - Он же не может не быть иностранцем. Взрослые коты, знаем...       Но, когда томительная дзелунх-фаза пролетела, и реомобиль вернулся к горной детской площадке, на портрете, который вернули им озадаченные дети, красовалась только одна корявая надпись: «Ктота вас савсем абмановаит эта не какой ни инасраниц а эта нашь дядинка Рыгаель».       Вернувшись из Хокобю, метерсийские разведчики с недовольством сунули это художество молча под нос своим информаторам. Но те не унимались, мол, так и так у нас в документах значится, так для его магазина и детали жугийских электрозаводов поставлялись!       - Вы уже не знаете, как изобразить рвение, абы получше соврать! - презрительно зашипели на них кошатцы. - Вы, видимо, не в курсе даже, над чем он работал в КуроНагге. Какой резидент, даже ведя торговые дела, станет делать долгосрочные капиталовложения в промышленность врага, которая может быть использована для войны, да ещё и во многом себе в убыток, а?!       - Вот именно, в убыток! - заверещали продажные жугийцы. - Значит, это и была разведка, а не торговля! Что он имел от этого?       - А вот что он имел от этого, вам, недоучкам от бывшего этативного социализма, кстати, и не понять, - высокомерно заметили коты. - Он этим завоевал репутацию на рынке, обеспечил на долгие восемнадцатилетия отличные торговые условия своей компании, и будущую прибыль. То, во что он вложился, что приобрёл, это у нас называется нематериальные активы. Учитесь правилам торговли, если уж не работается вам по плану, бездари!..       Портрет с размашистой детской надписью ему подарили в тот же день, ещё принесли и извинения. До последнего хранил его в кабинетике магазина жираф, изредка смахивая слёзы о не рождённых детях...       Из Хоббеджиари, понятное дело, молчали. Резидентура Метерсии полностью пропала в гражданскую войну. Сама же страна лишь мрачно готовилась к новой войне с извечным врагом. Какие запросы...       Зато не молчали его новые влиятельные друзья. Подвергаясь нападкам противников, обрастая силами сторонников, ВэноМрао создал востребованную политическую партию — Партию мирного труда. Его пацифистская рабочая партия быстро превращалась в уставшей от агрессии, неспокойной за будущее стране во влиятельную политическую силу. Напрасны были рычания националистических кошатцев по подворотням, напрасны даже и вылазки с оружием против пушистых братьев, думающих иначе — их визг тонул во внятном мяуканье поддержки мирного сотрудничества народов Фражента.       - Чего вы там затеяли? К кому привязались? - басили деятели ПРП по связи в контрразведку. - Хватит шпиономании. Эашелаль — прекрасный электротехник, настоящий труженик, и очень неплохой предприниматель!..       Итак, и это пережил Иргой Бунитфа, хотя сердца сжимали боль и незнание, живёт ли до сих пор Инф. На несчастной родине того всё готовилось к коронации генерал-узурпатора, но до этого не дошло — история распорядилась иначе. Доцелльданский химический комбинат обрезал топливо сразу для всех жугийских машин. Рабочие превратили завод, расположенный в труднодоступной горной местности, в настоящую крепость. И хотя булажанциабовские клевреты и сумели убить генерального директора Дратукира Щодрулоти, к тому же, этнического легуминоса, что только подлило масла в огонь — это уже ни на что не могло повлиять. Штурм химического комбината стал настоящей бойней для армии предателей — умирая, рабочие подорвали цистерны с последним синтез-горючим, и боевые машины, шедшие на подкрепление карателям, уничтожал бешеный пожар. В бешенстве Булажанциаб приказал расстрелять все нелояльные новой власти заводы и фабрики Жугии. В стране закипела гражданская война, а вечером того же оборота Фражента одрадейура Хоббеджиари (центральный коллегиальный орган власти в той стране), председательницей которой была в то время Велайра Доженеана, объявила Жугии официально войну. Хоббеджиарская армия быстро овладела истерзанным юго-западом Жугии. Через день в войну, недолго колеблясь, вступила Фрайчатция. Это означало, что Ферраниполь может быть взят за день. Становилось ясно: клика Булажанциаба доигралась до смертного приговора себе...       В эти проклятые дни начала Пятой всефражентской в КуроНагге вновь высоко подняли головы самые мерзкие, самые агрессивные силы. Метерсия, как и предполагалась, объявила Хоббеджиари войну в ответ за действия на жугийском фронте первой — да ещё и в союзе с Белленейцией. Реолёты, ракеты, радиомагнитные излучатели посыпались на Эвенгард — но ответные удары разрушили и несколько кварталов КуроНагга, а хоббеджиарские войска, не зазря именуемые на жугийской земле братскими, дошли до Натсерионга и готовились к штурму булажанциабовского бункера. Агонизируя, его режим мобилизовал свои суды ускорить вынесение смертных приговоров Инфу и Фогеролеху — но за пять селей-фаз до казни генерал сам был убит в бою с фрайчатцами, хотя и нанеся им большие потери...       Жугия была обезглавлена и занята войсками сопредельных стран. Эти страны были дружественными жугийскому народу, но кому-то это очень не нравилось за её пределами, поэтому война не утихала. В неё теперь втягивались новые и новые коалиции. Радиоактивный дым заносил всё большие и большие зоны атмосферы седого Фражента. Планета, казалось, тряслась в агонии, встречая свой конец...       Метерсийские захватчики поначалу достигали определённых успехов — подчинили Цедуллонский архипелаг, готовились к высадке в Эдорело, и даже снова заняли крайний запад Хоббеджиари. Но и на их головы рушился ураган смерти — ведь против них уже выступало пол-восемнадцать стран! Росли за КуроНаггом, МэноФфамом и более мелкими городами Метерсии секретные военные кладбища... В день, когда хоббеджиарская бомба накрыла половину магазинчика, Бунитфа вспомнил слова Зодекса Инфа о том, что поблажек разведчикам не бывает — но вздохнул только о том, что в этой половине не оказалось его самого — так он устал уже это всё выносить, и, в общем-то, счёл бы это и по заслугам...       Но в те роковые дни всё более гневный набатный ропот поднимала и Партия мирного труда. Её уже не могли больше запрещать, хотя и значительная часть рядовых кошатцев, увы, даже истекая кровью, продолжала с упорством безумцев ратовать за некий «супер-метерсийский план». ВэноМрао клеймил поджигателей войны с политических трибун. Без разговоров принял от него указание взять на себя техническое обеспечение ПРП и Эашелаль, он же Бунитфа... Сердца горели гневом старых обид. Руки порывались взять оружие, по когдатошнему образцу сгинувшего отца. Столько, столько пушистых морд кругом — вот они, те, из-за кого погибли и мама, и Шетия! Но необходимо было терпеть...       В Метерсии, как во всяком обществе, жестоко запрещающем любые возражения по какому-нибудь поводу, противники имперской военной политики порывались создавать уже и экстремистские союзы. В те годы окрепли из них группировки «Изар дутфап» и «Шолок дутфап». Сами переводы названий их с мурмявского языка показались бы чудовищными: они значили ни много, ни мало, как «Смерть государству» и «Смерть народу». Но нельзя было бы и не понимать, что те метерсийцы, которых в эти годы нещадно убивали за отказ убивать других зитаурех на фронтах Пятой всефражентской войны — они были просто в дикой злобе на тех простых обывателей, которые, смиренно затянув кушаки, очень даже лояльно поддерживали партию войны на своих рабочих местах. И они были просто готовы рвать в клочья их при встрече до самой смерти — и своей тоже. Добавим сюда кошатский темперамент...       Однажды на главном вокзале КуроНагга произошёл инцидент с огромными жертвами. В войне, вроде бы, наставал позитивный, для милитаристской клики, перелом. Хоббеджиарские лазеры не палили по военным базам предместий уже пол-селей-фазы. Приближались выходные дни, и многие метерсийцы потянулись в своё загородное жильё побыть на природе, с приятной трудовой усталостью поглядывая приправленные шовинизмом новости с фронтов. Но в тот момент, когда толпы их почти запрудили площадь, к вокзалу резко подъехали четыре реомашины без опознавательных знаков. Полицейские потребовали от сидящих в них кошатцев подтвердить свои личности, но это стало для них последним. Экипаж реомобилей выпрыгнул на площадь. Коты опустили на свои морды инфракрасные фильтры, взвалили на плечи электронно-лучевые гранатомёты и прицелились по толпе.       - Изар дутфап! Шолок дутфап! - было последнее, что донеслось из ларгофонов до этих толп.       Ядерные гранаты разлетались во все стороны. От полицейских реомашин остались одни воронки, а, когда военные прислали свои экипажи спецназа для ликвидации, террористы заехали под путепровод многоуровневой транспортной развязки — этажей пол-восемнадцать в ней было! — и привели в действие взрывные устройства, похоронив вместе с собой, военными и полицейскими массу простых граждан КуроНагга... Жертвы стали исчисляться трёхзначными (восемнадцатеричными!) цифрами...       Траур в потрясённой столице был недолгим. Военная клика распорядилась без суда и следствия бить по всем тем, кто хоть чуть смахивал бы на изардутфаповца, но это уже доводило ситуацию до ручки... И через три дня КуроНагг сам напоминал недавний Ферраниполь или более давний Эвенгард — город рвала в клочья гражданская война: кошатцы сводили счёты с кошатцами, им не было дел до других!       - Старая система себя изжила. Нельзя терять ни секунды! - раздался в трубке Эашелаля старый, хриплый, решительный бас ВэноМрао на третий вечер. - Войну прекратим теперь только мы...       Пролетела дзелунх-фаза — меньше земных получаса. Пацифистская рабочая партия взяла под свой контроль все исполнительные институты Метерсии. «Президент выживания — только ВэноМрао!» - разнеслось по столице. Под лучами ночного Тахза новое правительство Метерсии издало экстренное сообщение, придя на смену низложенному милитаристскому: выход из войны, безоговорочный запрет всех имперских партий и даже сепаратная капитуляция перед странами, которым объявляли войну их предшественники. Эашелаль-Бунитфа привычно суетился, настраивая установку связи в президиуме, когда с чёрного балкона чуть высунулась каретка огнемёта, берущая на прицел президента ВэноМрао. Выстраданный вождь обновлённой Метерсии готовился подняться, чтобы заговорить, но субфазой, даже долей субфазы раньше на линию огня шагнул неведомо откуда взявшийся жираф!       Орудие с остервенением заговорило. Не боль, не страх — а только непонятная никому, кроме него одного, торжественная радость озарила лицо Иргоя. Очевидно, в здании засел какой-то метерсийский националист, который рассчитывал на успех покушения... Истекая сиреневой кровью, Бунитфа шёл на ложу националистического террориста. Словно потокам весеннего дождя, подставлял жираф своё развороченное тело очередям огнемёта, не чувствуя боли, набирая полные уже внутренние органы мелких разрывных снарядов. Дойдя, он широко улыбнулся врагу и на него упал...       Так завершилась судьба разведчика.       Оправившись от мгновенного замешательства, охрана президента пришла в движение. Националисты были с позором схвачены. Прошёл суд, и они отправились в свой крематорий. Новое правительство Метерсии провело денацификацию страны, и теперь даже сочетания слов «метерсийская империя» стало нигде не встретишь. Отгремели последние залпы Пятой всефражентской войны. Большинство стран Фражента провели этативно-социалистические реформы, и теперь остатки белленейского блока оставались в меньшинстве. Этим странам позволили сохранить старый хозяйственный порядок, но на его всефражентское распространение они уже не рассчитывали...       А через несколько оборотов Фражента на планете появились корабли загадочных невиданных форм, и на них прилетели феронцы. Феронскую делегацию с радостью встретили во всех краях Фражента.       - Мы давно присматривались к вам, - заявили огнедышащие улиточники фражентианам. - Ваше солнышко мы издавна зовём звездой Рлахсовбунр, а само небесное тело, которое вас носит — Планетой Прохлады и Чудовищ. Поистине чудовищными казались отношения, царящие у вас: хотя вы и обладали давно такими технологиями, вы едва не спалили окончательно планету. Но спускаться мы не решались, да и вмешиваться нам в ваши дрязги не хотелось. Не хотелось до последних ваших событий. Теперь, кажется, вы совершили нечто такое, пришли к чему-то из того, что позволяет нам считать вас кем-то и вроде братьев по разуму...       - Мы тоже, честно говоря, были к этому раньше не готовы, - уныло признались им фражентские зитаурех. - Вообще-то мы считали, что вы не существуете... Считать, что весь Космос — тупая деревня, и лишь Фражент — подлинная цивилизация, мы этим переболели.       И ещё прошло несколько селей-фаз, и, наконец, в Хоббеджиари, да и на всём Фраженте узнали, что малоизвестный зохтен-предприниматель из электромагазина, без колебаний отдавший свою жизнь за президента ВэноМрао — никто иной, как Иргоэли Бунитфа, выходец из Содзеры, житель и труженик Эвенгарда, сирота, и жираф, переживший жесточайшую трагедию личной жизни... И на сиренево-зелёном объединённом знамени Фражента будущего есть несколько капель и его сиреневой крови...       Перед глазами трёх плачущих дам и притихшего молодого человека поплыли прощальные титры.       - Тонька, если всё-таки соберёшься ехать, попроси пришельца, чтобы он оставил нам и другие фильмы из этого сериала! - только и вымолвила Зоя-Анна. - Он такой трогательный!..       А тем временем на американском континенте расширенное межпланетное заседание дружно приняло решение включить Гаурим, Ёррато, Интезврар, Траблон, Ферон, Фражент и другие, не упомянутые в нашей книге цивилизации Системы Светил определённости в состав кандидатов в члены реального Галактического Содружества с правом совещательного и определяющего голоса при вынесении всех видов общих решений для народов Галактики, а также, понятно, определили и сферы сотрудничества.       - Ну вот, - умиротворённо сказал Бимфель Фёнтелькцэуэ, когда все решения были вынесены. - Главное, что мы пришли к ощущению друг друга, к взаимопониманию, а последующий обмен всеми лиганшами, адданшами и другими представителями дипломатического управления — это уже дань формальному порядку...       - Знаете, вашей планетой во многих поколениях грезили наши дети, - отозвалась представитель Чехии. - Им почему-то очень хотелось, чтобы была такая вот земля животных, с разумом...       - Это не сказки, - вытянул рога Уредецсиаб. - Не им хотелось, а они правильно догадывались. Мы, конечно, действительно существовали все эти времена, лишь параллельно, вдали. Только мы несколько другие, чем представляли дети землян. Наверное, даже не смешные мы...       - Какая красивая ваша планета, и как точно отзывается в языке нашей части землян её название! - восхитилась итальянка. - Из космоса. Будто действительно fraga — клубника, ente — бытие...       - Честно говоря, чем-то подобным восхитилась и я, - осторожно заметила Фамоинь Джвитт. - Когда мы подлетали к Земле, она напомнила мне каплю росы в наших горных пещерах. Такой непривычный чисто-голубой цвет! И я тогда поневоле вспомнила, что такие капли зовутся по-гурушски «симэл». Разве это не похоже на название вашей планеты на русском языке?..       - Да, конечно, выстраивать подобные параллели — скорее всего, смешно, - согласилась та.       Уредецсиаб печально вздохнул.       - А мы тоже грезили о вас, - сказал он. - И грустно, и смешно теперь вспоминать, в каком ключе — но все на полном серьёзе вспоминали эти россказни, когда провожали меня сюда в полёт за сыном. Был такой сочинитель из Эксии, эксийский деккон ить-Хамриак. У него в книгах было всё изображено так, как если бы он писал о Земле! История фрайчатца Зэдэуфа Джифарвэя — и надо же такое придумать! — была ни дать, ни взять как если бы один зайчонок, вместо того, чтобы нормально родиться на свет — у нас, на Фраженте, с согласия родителей репортирован сознанием в тело разумного аборигена некоей отдалённой голубой планеты, вращающейся кругом невидимой из Системы светил определённости жёлтой звезды. Представляете, что за чушь!.. И это притом, что технология аватара ни во Фрайчатции, ни в какой-либо другой стране Фражента не была придумана ещё тогда, а феронцам не позволила бы с обитателями чужой планеты такой эксперимент их мораль. И вот он как бы даже прожил относительно долгую жизнь, по нашим меркам, на этой идеально похожей на Землю конца двадцатого — начала двадцать первого века, планете, правда, жил трудно, никто его особо не принимал, хотя он был как все строением своего тела, в отличие, скажем, от меня перед вами сейчас... Когда его не стало, он автоматически снова репортировался на Фражент — так писал ить-Хамриак! — и рассказал учёным, его отправившим, что да, контактировать с этой планетой ни к чему, общего языка не получится...       - Как правильно он подметил!.. Извините, что, возможно, не дал вам закончить мысль? - воскликнул Стив Шелтер. - Мне и самому безумно жаль — ведь я в своё время участвовал в работе соответствующего института! - но технология аватара, такая жизненная с точки зрения биотехнологии, похоже, всё же не прошла моральной апробации в Галактике. Ведь даже у нас, на современных Земле и Фиксе, немало тех, кто относится к жителям планет Завыдковая и Голубой воздух с недоверием, избегает тесно общаться с ними: того гляди, мол, превратятся в любой момент, в кого захотят!.. Мы с вами понимаем, конечно, что само по себе в этом ничего враждебного не таится — но ведь Галактическое содружество помнит и крокрысских пиратов, и их сомнительные делишки... А мой-то земляк по штату, бывший морской пехотинец Джейк Салли! Да, тот самый, что сейчас сидит вождём на отсталой планете Пандора недалеко от нас — но сколько он претерпел, прежде чем так вышло, какие моря крови были пролиты! Дело было в пятидесятые годы... Так ему прямо говорили: «Ты никогда не станешь здесь своим!»       - Да, наверное, так лучше: огненной улитке быть огненной улиткой, колёсному носорогу быть колёсным носорогом... Жирафёнку — жирафёнком, а человечку — человечком, - вздохнул Клод Режерсье, оглядев Алису и Зодекса. - «Быть как все» — пожелание нереалистичное. Это рано или поздно выльется в какое-то «из себя два себя». Быть самим собой! Вот правильная постановка вопроса...       - А один жугийский писатель-прорицатель из начала седьмой эры до падения древних царств, - продолжил Эцетар Уредецсиаб, - когда первый лётчик пространства хоббеджиарец Эньяви Доргелоала облетел весь Фражент и геройски погиб при возвращении, предрёк, что в космосе есть такая планета, где хозяйничает только один вид и называет себя «царём природы». И в этой фантастической книжке он написал, что однажды Фражент столкнётся с ними, и это будет противоборство во всём враждебных систем. Как смешно получилось, что этот вид жил бок о бок с нами в одной системе, на видимых небесных телах, и добрался до нас быстрее, чем мы до кого-либо вдали! И это были не вы, но Сапырвалы... Но на нашей планете это были просто чудовищные времена, и сознания сочинителей-фантастов всего лишь отразили горе военно-блокового мышления, царившего у нас в те сложные годы...       - Да нет, они не наврали, - заметил представитель Японии. - Земляне за много лет раскаялись по поводу такого отношения к природе. Я думаю, сейчас они больше подготовились к встрече с вами тем самым. У нас сейчас об экологии заботятся. А к животным не только не относятся как потребители — прошли успешные опыты по деланию их разумными, как человек!..       - Берегитесь, - кроме шуток, слегка улыбнулся доктор Шок Ани-Эт, поводя крыльями. - Теперь вы читали нашу историю. Эти опыты могут привести к фражентизации Земли. Вам это надо?..       Зохтен успокаивающе-снисходительно оглядел кенгуроида.       - Вообще-то, они могут сами выбирать, - примирительно сказал он. - В принципе, Фражент выжил за счёт того, что зитаурех научились осуждать самих себя. Если так делать, выжить не проблема и при вариантности разумных видов на планете.       - Да, а у нас вот как раз такое мышление не приветствуется, исторически для землянина оно не подтвердило целесообразности... Мы наоборот учим, что себя надо принять таким, как есть... Я извиняюсь, что высказывался, будто «друзей определяют враги», - смутился Клод Режерсье, - вам, наверное, стал известен наш диалог с культурологом Акамото — в Галактическом Содружестве не принято засекречивать никаких протоколов... Я просто хотел сказать, что мы такие разные — а, надо же, у нас такая похожая история и такие похожие переживания...       - Да уж, - опустил левые уши Уредецсиаб, - Земля — не Фражент, Фражент — не Земля... Быть может, мы вам не очень и нравимся. Древние феронцы, которые впервые видели Фражент в телескоп, так о нас и отзывались — Планета Прохлады и Чудовищ... Но появление Зодекса в ваших краях, - тут жираф положил на плечо сына лапу, - явление, которое ближе скорее аномалии, чем норме, высветило в вас таких существ, в которых можно признать зитаурех...       - Ценности у нас не одинаковые... - запнулся японец. - У вас победило одно, у нас — другое... И всё-таки вам, наверное, по душе, что у нас на планете почти не используются деньги. У вас-то там что-то вроде планеты коммунистов, если не ошибаюсь?       Уредецсиаб слегка озадачился, помрачнел, вжал рога в голову.       - Я не смог постичь учения Маркса и Ленина с Земли, - признался он. - Я также не увидел причинно-следственных связей в учении Циуа и Буу с Фикса. Однако, может быть, и Бефергер с Кейном для вас такие же мало понятные. Но их система у нас претерпела полное свержение, а у наших соседей фрайчатцев руководитель страны Фрайценг Аэт её подверг деформации...       - Что вы имели в виду? - с интересом спросили в зале.       - Когда товарищ становится великим, он перестаёт быть товарищем, - заметил Уредецсиаб. - От него остаётся одна фрайчатская деформация Аэта. Слово «мы» перестаёт существовать с того момента, когда коллектив перестаёт защищать индивида — появляется же оно с потребности подумать, как о самом себе, о любом совершенно чуждом, казалось бы, явлении. Больше мне про это сказать нечего, ведь я не политик...       Просигналил о просьбе взять слово временщик — специалист по перемещениям во времени, высокий молодой человек с курчавыми волосами.       - Пусть высокий инопланетный гость не заблуждается — на Земле тоже не были в восторге от этого! - эмоционально сказал он. - Мы много путешествовали в Советский Союз тридцатых годов двадцатого века. Люди, которым уже предстояло покинуть мир в своей эпохе, наших вопросов не боялись. Они отвечали прямо!       - Расскажите, Ричард Темпест! - попросили из многих секторов зала.       И молодой хронавт рассказал, как ему ответил старый большевик в предвоенном сороковом году:       - Да нет же, мы вовсе не рвёмся погибать за великого товарища Сталина. Просто мы знаем и слышим даже здесь, как грозно топает закордонный буржуй, а за ним, что самое страшное — такой до боли родной белогвардеец...       - Точно! И я — специалист по двадцатому веку, и другие много раз были там! - воскликнула ещё одна дама. - Люди искренне стремились к равенству, даже, когда этого не получалось. И, разумеется, от людей услышали мы не одно лишь «с краснозвёздной со струной ты расстанешься со мной» - что-то вроде советской антисоветской песни-нескладухи...       - Да у нас разговор шёл даже, в общем-то, не про это, - осторожно переменил тему вольного обсуждения космический политолог Белый. - Просто делегат хотел сказать, что у вас ведь большинство мыслителей склонялось к доктрине о Великой Материи как основе бытия. Это и предопределило распространение бефергеровского учения, он, наверно, имел в виду...       - Это основа фражентского мировоззрения, - сказал Уредецсиаб. - Но основа старая. Я бы даже сказал — в чём-то религиозная. Бефергер же предлагал отталкиваться от науки. А так — да, конечно, источником бед в умах зитаурех с древнейших эр полагался рхаэд — некое волевое существо, центр сознательной воли, ищущий подчинить себе материю. По вашим концепциям он обладал бы, даже, пожалуй, качествами некоего творца — но у нас-то был кем-то сродни вашему религиозному понятию дьявола!..       - Да ладно, от суеверных примет один вред! - замахал ушами блукский делегат, создавая ветер. - Уж как начнут земляне с энцианами старые богословские споры поднимать — уши вянут: то Ка-Ундриум, то Библия... У нас про это старая добрая книга: «Библ, Гигл и их гиблое дело»!..       - Не один, уважаемый, - из своей ложи отозвался грек. - Мы-то свободны от предрассудков. Но предвидеть пути их нового возникновения, прослеживать их мы обязаны. Взять хотя бы ту же цивилизацию Сапырвалов... Когда предрассудок, овладев умами, зовёт убивать чужие умы...       - И на примере Вестера — планеты далеко не отсталой! — мы видим, что творит с планетами ультраправая идеология, - заметил космополитолог Белый. - И до чего доводит. Причём, как правая тоталитарная, так и правая либеральная.       - Конечно, да. Неслучайно и то, что зохтен, который произошёл от таэдза — стадного, условно разумного, организма — унаследовал и развил черты этого биологического бытия предка: эти забота, тяга к справедливости — из хороших, мстительность — из плохих, они — в нас, - продолжил Уредецсиаб. - Но Фражент, планета не одних жирафов, всё равно не дал большого и интересного спектра либеральных идей, основанных на понятии свободы. Скорее, были у нас идеи вседозволенности в покорности биологической судьбе. Их разгромила сама история. Были, конечно, и те, кто совсем никаких концепций не принимали — даже такой фрайчатский философ был, Зеннедель Фэрг. Его даже так и прозвали «Фэрг, который всё отверг». Но, кроме всеобщего отвержения учений, никаких позитивных аспектов в концепции Фэрга не было. Поэтому и о нём скоро и, в общем-то, заслуженно, забыли.       - Известная история, - пожал плечами польский представитель. - И это лишний раз показывает, какие мы похожие: значит, головы фражентцев не чуждались любви к мудрствованию. Всё же, смею вам заметить, концепция свободы ума вещь полезная. Скольких полезных изобретений недосчитались земляне, например, Ближнего Востока в средние века и новое время только из-за сдерживающей познание роли религии!..       - Да уж, как вам, землянам, не живётся без этого понятия - «свобода», без вольной волюшки — хлебом вас не корми! - усмехнулся, впрочем, не злобно и не презрительно Уредецсиаб. - Да и, кстати, про этот регион Земли в этот исторический отрезок информацию я смотрел, и там не только и не столько из-за этого так было, сколько потому, что они зависели от метрополий... Хотя, не будем о старом. Ведь можно так же сказать, зитаурех без определённости в Великой Материи — не живётся тоже, не корми нас ормом...       - Нравственные ценности могут быть разными. Для дружбы необязательно, чтобы они совпадали, - взял слово Стив Шелтер. - Необязательно даже, чтобы они были понятны друг другу! Главное, чтобы было намерение относиться друг к другу, как к другу.       - Ведь приходит время вспомнить о друге, когда какая-нибудь свинья объявляет себя святыней, - резюмировал фиксианский делегат Куу.       - А что — свинья? - развёл рогами Уредецсиаб. - Она лишь частное явление космической живой природы. Нет ничего деструктивнее понятия «надо», если оно исходит от глупых зверей. В своё время народы Фражента думали, что грешат этим только батабаны. Расисты саэсков. Но с устранением их от власти в отдельно взятой Модревии не решилась проблема вообще. Пятая всефражентская война была уже после батабанов. И даже тогда, когда на самом Фраженте не осталось стран, претендующих на планетарное лидерство, беда просто поднялась на высший уровень. Выросла вместе с нами. Она пришла из космоса — на систему напали Сапырвалы.       - Вы говорите — на Земле они внедрились в умы учёных и студентов, завербовали сборщицу электроники, подстрекали террористов и психопатов? У них это было сплошь и рядом! - Рэйч, красный носорог-гауримат, протрещал эту длинную речь, показывая на фражентиан. - Было в той же Модревии, был подчинён один саэск, который строил ифы. Сапырвалы вынудили его так возвести дома, что в день сдачи объектов только «п-р-р-р-р!» - застрекотала проводка по всему периметру, и здание, сложившись как карточный домик, рухнуло...       - Вот! Вот и новые свидетельства их преступлений! - к трибуне пробился агент Космофлота Андрей Брюс, потрясая размочаленными страничками, привезёнными с астероида Власта. - И сунуть бы это под нос старикану, который битых полчаса уговаривал следствие заняться возвратом в феодализм, а под конец унизил капитанов!..       - Да, когда он будет рекомендовать всем прочитать очередную книжку «О красе пустословия», - хихикнула Алиса, но папа слегка одёрнул её: мероприятие-то межпланетного уровня!       - Но сегодня, общими усилиями, на этот вызов поступил и ответ. На этот яд народы Вселенной дали противоядие, - продолжил прерванный Хабитрофт Рэйч. - Ваш профессор создал прибор, который читает мысли, и тем самым раскрывает бионическую тайну Сапырвалов. Сведения о сапырвальских преступлениях доступны серверам Службы Галактической безопасности. Уже не потребуется много времени, чтобы эта угроза тоже была отброшена далеко назад!..       - Да! Отдельное спасибо врачам Фражента! Непременно поблагодарите Фожетию Уредецсиаб! - донеслось из розодорианского сектора.       - И Алису Селезнёву, - произнёс жирафёнок Зодекс себе под нос. Но всё равно слышал весь зал!       - В Системе Светил определённости рады, что ваши сознания также защищены, - резюмировал Эцетар Уредецсиаб, одёргивая жирафёнка. - Они туда не влезут, и это будет одна большая радость. Но и в тяжких условиях борьбы, про которые земляне на этом материке говорят 'Fall or fame', а на том «Пан или пропал» — считаю недопустимым преследовать цели уничтожения бродячих воителей-свиноидов как галактического вида...       Трибуны зала зашумели в горячем одобрении такой постановки вопроса.       - Они не заслужили геноцида. Как не заслуживает его ни один вид живой природы Вселенной, - пробулькал феронец, поднимая крайнее щупальце. - Они просто одурели от ксенофобии, и их надо ещё сначала восстановить, чтобы потом можно стало вести с ними переговоры. У нас на Фероне про такое сложена поговорка, быть может, трудно переводимая, или непонятная для вас: клёневод лечится при помощи клёневода. В виду имеется одна из феронских улиточных рас, которая в незапамятные времена угрожала сожрать на Фероне остальных улиток. У этой расы был страшный эгоцентризм: там особи не общались даже друг с другом. К сожалению, наш способ воспроизводства рода это позволял... Так вот победить этот шовинизм в их умах удалось, просто вынудив их отвлечься на интересы другого существа! Самый верный способ окончательно одуреть — это свести круг общения исключительно к себе подобным.       - А я считаю, что с возрождения чушечек и может начаться восстановление разумной жизни для расы Сапырвалов, - вставила Алиса Селезнёва.       - Чем вам ещё может быть интересно у нас? - продолжил представитель Германии. - Может, вам будут полезны металлы? Ведь в вашей системе их месторождения скудны, я знаю!..       - Металлы... Про такое у людей, к которым я попал, говорят «За морем телушка — полушка, да рубль перевоз»! - снова задорно отозвался Зодо-чо.       - Это что значит? - вытянул в сторону Уредецсиаба все четыре уха кенгуроид Шок.       - Очевидно, - стал соображать взрослый жираф, - что немногие из наших девочек решились бы сюда долететь... Да и мальчик... Да, Зодекс?       - Да нет же, папа, нет! - весело отозвался жирафёнок. - Инопланетные поговорки действительно трудно усваиваются сознанием. Скажи им просто, что у нас всё это есть, всё делается другим путём. Мы — не завоеватели! Мы прилетели дружить.       - Конечно, дружить! Но ведь я и сказал про металлы как про направление взаимовыгодного обмена, - уточнил свою мысль немец. - Новые отрасли промышленности Земли сейчас имеют большую потребность в изотопах лероногруппы, и нас бы тоже очень заинтересовал жеэлид нетция, который совсем не одно и то же с поваренной солью, вефитимий — изотоп марганца, докфиций — параизотоп бериллия...       - Мы это всё учтём, - охотно согласился с ним красный носорог Хабитрофт Рэйч. - Кстати, по дороге на Землю я видел две замечательные планеты, где можно погреться, почти как дома на Гауриме. Мы до них не долетели в этот раз, дела поважнее были, а так-то зря... Одну из них вы, правда, переводите на более отдалённую от вашего центрального светила орбиту, хотите её приспособить для своих полезных целей — ваше дело, конечно, это ваш дом. Но вот вторая такая маленькая, совсем рядом с Солнцем — при желании с вашей стороны, весьма готов бы сотрудничать в освоении. Фражентиане подтвердят, что я неплохо обустроил инфраструктуру их Дерта, и планирую присмотреться к Ежахэну, правда, Юуу холоднее вашего Солнца только на восемнадцать-по-восемнадцать кельвинов, и по мне бы даже переименовать её из планетки в красную звёздочку... Но, безусловно, не как колонизатор — ни в коем случае! Как друг!..       - Славно сказано, малый, - уже не слушая носорога, одобрил Стив Шелтер жирафёнка Зодекса. - Уредецсиаб, вы видели фигуры президентов — так вот один из них, Авраам Линкольн, в своё время сказал: 'United we stay, divided we fall' (15). Мне кажется, перед лицом Сапырвалов этот подход вполне применим.       - Да, мне нравится этот принцип ваших Соединённых Штатов, и кажется применимым везде во Вселенной, - согласился жираф. - А касательно принятия в ГалаАссоциацию — мы подождём, сколько надо. В общем, стройте свою политику, исходя из реальных возможностей.       На этой мысли внеочередное межпланетное заседание было и завершено. В коридоре кенгурушку Фамоинь Джвитт догнал слегка растерянный профессор Селезнёв.       - Простите, а как выглядели ближайшие сородичи Сапырвалов, которых они истребили? - он коснулся её крыла. - Вы, как коллега, наверняка делали хотя бы реконструкцию внешности!..       - Ох, ну как вам их описать? Поросоиды... Это — в цифровой базе на электролёте, я пробью по ней информацию, и вышлю вам голограмму! - растерялась она.       - Пап, не озадачивайтесь, - сказал ему вдруг жирафёнок Зодекс. - Они точь-в-точь как в фильме про сердитых птичек, и тоже зелёненькие. Уж я-то земные мультики знаю!       - Такие существа по фражентской классификации зовутся ограниченно разумными, - грустно сказала Фамоинь Джвитт. - У них интеллект взрослой особи не превышал тот, что у ребёнка в пять лет. Когда на них нападали, они только говорили: «Не бейте нас, пожалуйста»...       - Как знакомо!.. А у нас почти такой был дронт, - вздохнул и Селезнёв. - Но мы эту птицу уже заново вывели! Давайте сотрудничать в сфере науки — так, может, возродим и поросоидов!..       - Трудно сказать, как мы будем дружить, - вздохнул фиксианец Куу, передвигая свои три ноги, когда все начали расходиться в связи с закрытием заседания. - нам ещё многое предстоит понять друг в друге...       Селезнёв рассмеялся, положил ему руку на плечо.       - Дружище, ты серьёзно?.. Да вся жизнь состоит в понимании и открытии нового друг в друге! И потом, - он показал на Алису и Зодекса, которые вновь пошли вместе, возможно, тоскуя о скором расставании, - произошло самое главное. Общий язык нашли наши дети. Смотри, как им интересно друг с другом! Дети — это наши будущие поколения. И, если они подружились, о судьбах дружбы народов можно не беспокоиться.       В день перед отлётом «Амутьяна Бефергера» в обратный путь на борт электролёта был принят груз земной океанической воды, множество книг и устройств. Фамоинь Джвитт увозила с собой богатую коллекцию семян земных растений, надеясь что-то вывести и прорастить, хотя бы в лабораторных условиях. И даже механик Зелёный притащил большой ящик «Столичной» для дедушки Уредецсиаба.       - Эту жидкость не обязательно же пить! - объяснил он недоумевающему папе Зодекса. - Пусть супруга поставит опыты: может, будет какое-то медицинское применение. Неудобно, подарил!       К космобиологу Джвитт подошла Маша Белая. В руке она держала старинную, местами усохшую игрушку из резины, с металлическим пищиком на спине, какими играли дети на Земле в поколении первых зрителей «Гостьи из будущего». Игрушка изображала кенгуру в красивой цветастой шляпе...       - Это прапрабабушкина сохранилась, - застенчиво сказала Машенька. - Возьмите на память...       Фамоинь тихо коснулась рожками Машиных глаз — вместо поцелуя — в знак признательности. А в своём дневнике в этот день она записала:       «Получена раритетная статуэтка землян из мягкого полимера, слегка огрубевшего от времени. Она изображает женщину расы кудулех в произвольной форме: отсутствие рогов, только два уха, за спиной не прорисованы крылья. Довольно точно передан головной убор. Имеются основания предположить, что в прошлом когда-либо имели место контакты между представителями землян и нашей цивилизацией...»       Звери с Фражента посетили начальную школу с биологическим уклоном, в которой обучалась Алиса, и где грыз гранит науки больше месяца ребёнок с их планеты. Учителя наперебой хвалили Зодо-чо.       - Думаю, что в шинджуре Зодекса перезачтут некоторые его знания с учётом мнения педагогов Земли, - авторитетно шевельнул рогами доктор Шок. - Пусть его лучше встречают в ахтреме!       - Э-э-э-э! - обрадованно закричал Зодо-чо, и Алиса без перевода поняла, что это такое.       Увидев глобус Фражента, кенгурушка Фамоинь, правда, смеялась. Но сказала, что он нарисован на твёрдую десятку (это из восемнадцати-то баллов!), и с большим усердием.       - Ничего, - сказал жирафёнок. - Правильный вы им уже и так привезли, а этот пусть останется на память... Обо мне.       На прощальном ужине, который приготовил робот Поля, уже выписанный после всех перепрошивок, автор кушаний выглядел совсем умственно здоровым. Только сохранил привычку чудно улыбаться. И встретил всех, тихо напевая на мотив популярной в двадцатом веке песни по малиновку и её голосок: В малиннике раздался громкий щёлк! Притихнули прибрежные зайчата...       - Полечка, ну ты же не пантомимальный клоун! - провела рукой по его манипулятору Алиса. - Зачем улыбаться самому себе? Улыбнись мне! Расскажи чего-нибудь Зодексу! Он ведь улетает скоро. Кстати, такое тебе спасибо за русский язык, ты ему так здорово его обучил!..       - Спасибо, Поль, ты настоящий друг, - тронул его с другой стороны Зодекс.       - На здоровье, малыш, - ответил Поля. - А я, когда меня тестировали, придумал песню-загадку. Спою её на прощанье тебе. И ты, Алиса, посмотрим, как, разгадаешь?       Робот запустил в себе забавную неторопливую мелодию, и проникновенно запел: Кошка-морошка идёт под нулём, Козёл-дерезёл идёт за конём, Конь-огонь идёт за котом, Кот-бегемот идёт за слоном, Слон-заслон идёт за хвостом. Хвост-прохвост идёт за швырком, Швырок-кувырок идёт понемножку, Идёт понемножку, за кошкой-морошкой.       - Надо же! Это какая-то разомкнутая логическая задача не из лёгких! - удивился Уредецсиаб.       - А что значит «под нулём»? - спросил слон Бимфель.       - Ну, наверно, стриженная под ноль, - покрутил рогами Шок Ани-Эт, - у них это так называется.       - А кто же это такой — швырок-кувырок?!? - пожала ушами Фамоинь Джвитт.       Папа Алисы Селезнёвой сдержанно улыбнулся.       - Наверно, не кто такой, а что такое, - сказал он. - Может быть, метко пущенная кем-то палочка. Но, да... Я всё равно не знаю разгадки!       - А я знаю! - весело крикнула Алиса, подумав немного, но добавила, нахмурившись, - только, вообще-то метить палочкой в кошек нехорошо.       - Ответьте, кто из них идёт впереди, а кто замыкающим, - подмигнул Поля.       - Не знаю! - вжал рожки в голову жирафёнок. - Алиса! Может, объяснишь?       И, конечно же, Алиса, погладив его мягкую сверху голову, с готовностью объяснила ему, кто (кстати, а вы, читатель, додумались?)       По дороге в Космопорт-2 Эцетар Уредецсиаб снова взял Алису Селезнёву на плечи и сказал ей:       - Спасибо тебе, маленькая инопланетянка, что ты предотвратила войну миров. Безумцам вроде Сапырвалов, может, это было и надо — я даже не всё ещё прослеживаю в этой истории. Ты не просто показала сыну, что Земля — это здорово, и что главное в мире — дружба. Ты помирила заочно недружественные народы Вселенной. Ведь если бы Зодексу пришлось нехорошо, даже по его собственной глупости, ни я, никто не остановил бы действие наших законов. Было бы страшно обидно, если бы потомки последователей Ленина столкнулись лбами с потомками последователей Бефергера в бессмысленном, разрушительном противостоянии. В бреду мой старый отец грезил тобой. Иногда сны наяву не чушь. Я рад, что жизнь пересеклась с твоею.       - Мы наверняка ещё встретимся! - счастливо подмигнула ему Алиса.       - А тебе, Зодо-чо, я скажу одно, - жираф придвинул к себе сына. - Детство — это такое время в жизни, когда разрешается быть глупым, но не разрешается терять времени, отведённого на то, чтобы это исправить. Время, проведённое тобой на Земле, пошло тебе на пользу. Минуты за месяца... Я рад за тебя, Зодекс, - сказал Эцетар Уредецсиаб. - Рад, что ты здесь, за сотни световых лет, в прохладе неизведанной глуши, познал смысл слова «родина». То, о чём может тосковать любое живое существо, даже если попадёт в самые лучшие, самые добрые руки во Вселенной — как ты, которому несказанно повезло. Родину никто и никогда не заменит.       На прощание с экипажем Системы светил определённости Алиса надела красивое платьице и заплела две косички в разные стороны. Перед жирафёнком она вообще впервые предстала в таком виде. Зато поверх платьица она повязала ралдию — ту самую, нарисованную Зодексом, одежду фражентианок.       Перед тем, как зайти на борт «Амутьяна Бефергера», Алиса и Зодекс долго не могли расстаться. Весь экипаж был уже внутри, а они всё стояли у корабля. Алиса вновь обняла шею жирафёнка, и они посмотрели в глаза друг другу.       - Ну, вот и сбывается вторая твоя мечта, Зодо-чо, - загадочно вздохнула Алиса, - вроде бы, я и для этого постаралась неплохо. А тебе как кажется? Ну уж, как говорится на Земле, чем могла!       - А может, остаться? - жирафёнок огляделся, и в его глазах появились слёзы. - Я так уж привык к тебе! Твоих колыбельных будет мне очень не хватать на Фраженте!.. И общения с тобой!       - Нет, поезжай, - Алиса ласково улыбнулась, и снова погладила его шею. - А как же мама, как бабушка Шетия? Дедушка старенький твой наверняка ещё хотел бы тебя увидать!.. Мы же с папой тоже через пару дней улетаем, космических животных изучать. На Полю останешься?       И она рассмеялась сквозь слёзы.       - У нас навсегда останутся друг о друге самые светлые, самые чистые воспоминания, - сказал Зодекс. - И оттого, что мы — совсем разные организмы, тем более. Дружба детства — она лишённая всего наносного...       - Да что ты так прощаешься, будто навсегда?! - весело подмигнула жирафёнку Алиса. - Мы ведь будем общаться, видеофонить друг другу, присылать викады! Вон с Шушей, который у меня жил, мы до сих пор в такой душевной переписке состоим, по гравитонной почте Галактики!.. Он такие интересные вещи рассказывает о своей планете — хочешь почитать?       - Хочу, - признался Зодекс, и положил ей на плечо трёхпалую лапу. - Прилетай к нам в гости, на Фражент, Алиса!       - Обязательно прилечу! - с жаром отозвалась та. - Просто даже непременно. Не хватит времени, пока маленькая — прилечу взрослой. Вот будет интересно, какими мы будем тогда, а?..       - Встретимся, - прошептал Зодекс. - Мы обязательно встретимся, когда будем большими.