Грань между нами

ТОГДА Ночь в Джерси выдается на редкость теплой, и их костюмы уже начинают высыхать. Форд тащится вверх по лестнице в их со Стэном комнату, а брат идет следом. Родителей сегодня дома нет; они решили навестить родственников, дабы раскрутить тех на деньги. Старшие Пайнсы и сами зарабатывали вполне достаточно, но разжиться легкими деньгами всегда были не прочь. Честно говоря, Форд рад, что они не потащили их с братом с собой. В конце концов, родители признали, что их сыновья достаточно взрослые, чтобы остаться дома без присмотра, да и не хотели, чтобы те пропустили школьные танцы. У братьев не было пар на вечер, но Форд не без смущения упомянул в разговоре с матерью, что очень надеется увидеть там вполне определенную девушку. И, разумеется, она рассказала все отцу. Это стало очевидным, когда тот перед отъездом отвел сына в сторону и провел с ним откровенную (и, по мнению Форда, ужасно унизительную и совершенно ненужную) беседу о сексе, смысл которой сводился к «хорошо проведи время, но постарайся, чтобы она не залетела». Форд лишь обреченно кивал, не зная как объяснить отцу, почему этого не произойдет. Да он едва мог решиться с ней заговорить. А теперь, поговорив с ней, он мог с уверенностью сказать, что у него нет никаких шансов. Доказательством того служил испачканный костюм. Свой Стэн испортил сам; он заметил, как Энджи выплеснула в лицо его брата полный стакан пунша, и не преминул тут же сделать то же самое с собой. Промокшие насквозь, они оба от души посмеялись над этим. - Гляжу, ты стараешься быть похожим на меня, - смеясь, заметил Форд. - А то ты не знал, - мягко усмехнулся Стэн. - Нужно было взять тебе костюм, как у меня. Чтоб было еще сложнее различить, кто есть кто. - Не, спасибо, я пас. Да и голубой мне идет больше, чем розовый. - Это лососевый, неуч! - Ооо, ну извините, мистер Модник, - Форд закатил глаза и тут же резко вскрикнул, когда Стэн зажал его шею в захвате, натирая макушку костяшками. - Вот я тебе задам, господин Ученый! Они еще немного побродили по вечеринке, прежде чем сочли вечер оконченным и пошли домой; сейчас же Форд осознает, что временно улучшенное настроение окончательно улетучилось. Он стаскивает испорченный пиджак и бросает его на свою кровать. Они со Стэном все еще делят одну комнату, хоть давно уже переросли свою старую двухъярусную кровать; теперь у каждого из них есть своя половина комнаты. Половина Форда выдает своего хозяина картами созвездий и портретами Эйнштейна, Теслы и Дарвина над кроватью, половина Стэна — свалкой из грязной одежды, недоеденной еды и потрепанных журналов; к стене пришпилена парочка объявлений о боксерских поединках, и висит чудной портрет клоуна, выполненный на гладком черном бархате. Форд бесконечно поддразнивал брата из-за этого рисунка, но тот тоже ему нравился. В городе он приглядел еще один рисунок на черном бархате и даже подумывает купить его для Стэна; на нем изображен парусник, а учитывая, что они не первый год трудятся над «Боевым Стэном», Форд знает, что брату понравится такой подарок. Подумав об их лодке, он вздыхает и выглядывает в окно. Было бы здорово уплыть на ней прямо сегодня. Он правда старается не расстраиваться из-за Энджи, но произошедшее все еще гложет его. Стэн, успевший снять костюм и рассекавший по комнате в рубашке и трусах, должно быть, почувствовал его настроение; он собирает с пола приличный ком несвежей одежды и швыряет в брата. - Вот зачем? - возмущается Форд, когда этот снаряд прилетает ему в голову. - Хотел стереть это печальное выражение с твоего лица, - оправдывается Стэн. - Ничего оно не печальное! - Печальное-печальное! Прямо как в тот раз, когда ты получил четверку за домашку. Знаешь, на что я готов ради четверки? - Эй, я четверку получил только потому, что это было творческое письменное задание! К тому же, моя оценка за тот проект стала на балл выше, когда... - Бла-бла-бла, - перебивает его Стэн, - слушай, чего ты нос повесил? Может все-таки расскажешь? - Энджи... - вздыхает Форд. - Ой, да ладно! Неужели ты так расстроился только из-за этого? Ну правда, я не понимаю почему ты подошел именно к ней. С каких это пор Энджи МакКоркл стала тебе интересна? - Я бы не сказал, что она мне интересна... Не совсем так, - негромко отвечает Форд, садясь на кровать. - Просто... Ты знал, что в мире лишь у одного-двух процентов населения натуральные рыжие волосы? - И что? - морщит лоб Стэн. - А то, что Энджи рыжая. И она казалась очень милой. Знаешь, рыжие часто страдают от насмешек, и я подумал... надеялся, что... - Форд смотрит на свои руки. Стэн видел этот взгляд слишком часто, и каждый раз он вскипал. - Хочешь сказать, что кто-то осмелился над тобой смеяться? Если так, то мне нужны имена. Форд едва заметно улыбается. Он всегда сомневался в решении отца «закалить» Стэна посредством уроков бокса. Насколько он может судить, помимо прочего эти занятия привили брату замашки костолома, которые лишь обострились со знанием того, что над Фордом издеваются в школе. - Нет, что ты. Никто не смеялся. Я просто подумал, что, возможно, Энджи поймет меня. Что она знает, каково это — отличаться от других. Что мы найдем на этой почве общий язык. - И ты прямо с этого и начал? «Привет, Энджи, мы с тобой не похожи на этих придурков, давай замутим?» Просто если это так, то я понимаю почему тебе в рожу выплеснули пунш. - Я сказал вовсе не это, - сухо замечает Форд. - Я же не болван. - Не болван, - соглашается Стэн, - но, когда дело доходит до дам, ты становишься жутко косноязычным. - Можно подумать,ты в этом лучше. - Вообще-то, у меня была девушка. - Ведущее слово «была», - язвит Форд и тут же получает в физиономию еще одной деталью гардероба. Отсмеявшись, Стэн качает головой. - Да уж. Но послушай, то как она себя повела лишь показывает, что ничего хорошего бы не вышло. К тому же, она кузина Карлы. - Ты, знаешь ли, ее просто обожал, - замечает Форд, удивляясь тому, что в его голосе не звучит горечь. Сказать, что Стэн обожал Карлу, значить существенно преуменьшить. Было время, когда Стэн не замолкал, говоря о ней, «Карла то» и «Карла это». Иногда он пропадал часами, с ней, а Форд изо всех сил старался не ревновать. Старался и позорнейшим образом не справился. А потом случилось худшее — как-то раз он застал их вместе в этой самой комнате. Они лишь целовались; по крайней мере, Форд надеялся, что дальше этого у них не зашло. Это, разумеется, был не установленный факт, но Форд до сих пор предпочитает думать, что они остановились на поцелуях. Даже сейчас его память подкидывает ему фрагменты воспоминаний из того дня: как Стэн нависает над ней, как его пальцы запутались в ее волосах, как он прижимался к ее губам своими, и те звуки, что она издавала... Тем не менее, они были одеты. Форд совершенно в этом уверен. Отцу стоило бы провести ту самую «откровенную беседу о сексе» со Стэном, а не с ним; если только уже не провел. Форд был честен с собой. Несмотря ни на что, Карла стала одной из причин, по которой он решился заговорить с Энджи. Раз уж одна из девушек обширной семьи МакКорлк дала шанс одному из братьев Пайнс, то, чисто логически, не было причин полагать, что еще одна откажет второму брату. В конце концов, девушек-МакКоркл было с избытком, их семья не просто так считалась самой большой в городе. Форд даже помнит их семейное древо, выполненное одной из них в качестве школьного проекта; на его презентацию ушел целый учебный час. - Ау! Земля вызывает очкарика! - Стэн слегка толкает его локтем. - О чем ты так задумался? - О том, насколько велика семья МакКоркл. - Да уж, плюнуть нельзя, чтоб в одного из них не попасть. За исключением Карлы, учитывая, что она удрала с тем хиппарем. - Ты все еще расстраиваешься из-за этого? - Не-е, - тянет Стэн, - что было, то прошло. И советую тебе точно также отнестись к Энджи. - Ты прав, - Форд потирает руки, явственно чувствуя вес дополнительных пальцев, и морщится. - Но было бы приятно иметь того, кто понимает... - Эй, я твой близнец. Я понимаю, - решительно заявляет Стэн и, напоровшись на недоверчивый взгляд брата, лишь пожимает плечами. - Ладно, может не совсем так, как тебе хотелось бы, но я правда стараюсь, как могу. - Я знаю, - улыбка снова едва трогает губы Форда и тут же исчезает. Видя, что настроение брата все еще ниже плинтуса, Стэн загорается внезапно пришедшей в голову идеей. - Эй, у нас же есть свое особенное место! Как насчет поднять Форт Стэнов из руин? - Форт Стэнов? - округляет глаза Форд. - Мы не строили его с тех пор как были детьми! - Мы до сих пор дети, дурачина. - Стэн, - тон Форда становится назидательным, - мы заканчиваем школу в следующем году. - И что? - Старшую школу, Стэнли. Мы едва ли дети. - Я буду стоять на своем, - упрямо ворчит Стэн и снова толкает его локтем. - Ну же! Будет весело, прямо как раньше. Форд вздыхает так, словно его ничуть не забавляет такая перспектива, но все-таки не удерживает улыбку. - Я принесу одеяла. - Здорово! - Стэн довольно хлопает в ладоши. - Тогда я притащу чего-нибудь перекусить! - Только убедись, что захватил не только пару пачек арахисовых тянучек! - Заметано! СЕЙЧАС Форд просыпается в холодном поту и слепо шарит руками вокруг в поисках оружия, а не обнаружив его, незамедлительно начинает паниковать. Он быстро перекатывается на бок и, уже падая с кровати, начинает осознавать, что он не там. Он тут. В своем родном измерении. Он загнанно дышит, а сердце бешено колотится в груди. Его сознание сдавливает в тисках паническая атака, ему нужно успокоиться, нужно успокоиться, просто взять и успокоиться... Форд старается выровнять дыхание, закрывает глаза и обхватывает голову руками. Ему страшно, - а что если это никогда не пройдет? Его мысли скачут беспорядочно, и он выдыхает имя брата прежде, чем успевает себя остановить. И ему становится лучше. Лишь это имя, произнесенное вслух помогало Форду с тех пор, как это началось. С тех пор, как он впервые попал туда. Все те вещи, что он видел, все то, что он пережил... они так часто повергали его в ослепляющий ужас, а имя Стэнли помогало прийти в себя, всегда помогало. И помогает до сих пор. И он никогда ему об этом не расскажет. Не сможет. Пока истерика медленно отступает, он раз за разом произносит имя брата, а затем переводит дыхание и трет лицо, будто избавляясь от остатков пережитого кошмара, задевая пальцами мокрые ресницы. Форд встает на ноги и уже спокойным взглядом осматривает комнату в поисках своего оружия. Когда он вышел из портала, оно висело у него за спиной, всегда заряженное и готовое к использованию. Но, познакомившись с детьми, он понял, что не может таскать его с собой повсюду, поэтому запер его в старом шкафу, по счастью, до сих пор не тронутом Стэном. Открыв дверцы шкафа, он достает оттуда винтовку; ее знакомый вес приятно оттягивает руки и успокаивает его окончательно. Форд быстро перезаряжает ее и решает обойти территорию, проверить, все ли в порядке. Он в тайне ото всех совершал такие обходы каждый день с тех пор, как прибыл. От старых привычек тяжело избавиться; хоть Форд и знает, что здесь нет всех тех опасностей, с которыми ему приходилось сталкиваться, он ни на секунду не забывает насколько тонка грань между этим миром и теми, что по соседству. Неслышно ступая, он обходит дом. Сперва он проверяет детей. И Диппер, и Мэйбл крепко спят и выглядят настолько обезоруживающе невинно, что у Форда щемит сердце. Он провел рядом с ними куда меньше времени, чем Стэнли, но он не винит брата за его просьбу держаться от них подальше. Форд не хочет подвергать их опасности, но она всегда следует за ним по пятам. И это все, что он может дать им, не считая горя. Он смотрит на Мэйбл — такую добрую и очаровательно чуднУю. Она обнимает поросенка, как же она назвала его... Ваддлз? Интересно, когда стало модным держать животных со скотного двора в качестве домашних питомцев? Особенно таких потенциально вкусных. Но девочка и поросенок мирно спят рядом, полностью довольные положением вещей, - и только это имеет значение. Форд переводит взгляд на Диппера, на юную версию себя. Он застенчивый, неуверенный в себе, но, вне всяких сомнений, очень одаренный ребенок. Стэн не ошибся, сказав, что он вознес Форда на пьедестал героя; сам же Форд считает, что ничем не заслужил такого отношения. Всё должно быть в точности наоборот; Дипперу не следует видеть в нем объект для восхищения, лишь поучительный пример того, как не надо делать. Например, не гоняться за безрассудно мистическими тайнами и научным знанием. Фиддлфорд предупреждал его, но он, дурак, не слушал и теперь жалеет об этом. Бедный Фиддлфорд... О судьбе своего друга он узнал во время одной из своих тайных ночных вылазок в город. Вообще, это было первое, что он сделал вскоре после прибытия — ему было необходимо увидеть как преобразился Гравити Фоллз за время его отсутствия, но сообщать об этом Стэнли совершенно не хотелось. Так что, в очередной раз совершив проверку периметра, он рискнул прогуляться по городу. Общая атмосфера изменилась не столь значительно, как он полагал, и Форд нашел это умиротворяющим. Пока не наткнулся на Фиддлфорда... Его старый друг бродил по городской свалке, что-то бормоча себе под нос, и нес подмышкой енота. Сперва Форд даже не узнал его, но едва тот начал громко сетовать на недостаток «штукенций» и «прибамбасов» для его нового робота (точнее, он произнес это как «ро-берта»), Форд тут же узнал его голос и выговор. Как и распознал явственные признаки безумия. Как это могло произойти? Да, пребывание в портале, пусть и весьма короткое, оказало на него сильное влияние, но сейчас он выглядел совершенно спятившим. Вероятно, произошедшее затронуло Фиддлфорда сильнее, чем думал Форд. В конце концов, он был там и знает, насколько тяжелым испытанием мог стать даже короткий визит. Проверив детей, Форд спускается вниз, продолжая обход Хижины. Он проходит мимо экспозиций, останавливается перед каждой, качая головой. Какое же здесь все нелепое: ногоглазы, бобророг, иллюстрация, на которой одна лошадь едет верхом на другой лошади... Просто компиляция безвкусной, дешевой самодельной дряни. И каким-то образом Стэн ухитряется на этом зарабатывать. Не сказать, что Форд слишком уж удивлен. Он прекрасно помнит горожан и знает, что они с готовностью заплатят за такое зрелище. У Форда до сих пор в голове не укладывается, но в Гравити Фоллз раньше можно было свободно жениться на дятле, и брак был бы совершенно законным. Даже День Первопроходца, и без того странный, праздновался достаточно нетривиально. Он никогда не принимал в нем участия, но был наслышан о семье, которая его устраивала каждый год. Как же их фамилия... Сауфист? Или нет? Он уже не помнит точно. Однако же экспонаты Хижины злят Форда сверх всякой меры. Словно бы Стэн таким образом насмехается над его серьезной работой, издевается лично над ним. Он смотрит на одну из своих рук. Она превосходно бы вписалась в ряды этих «артефактов». Удивительно, что Стэнли не сотворил ничего такого самостоятельно. Тут могла бы стоять банка, в которой бы плавали кисти рук, и он рассказывал бы своим посетителям, что это лапы загадочного «Шестопала», а на поясняющей бирке была бы приписка «Шестипалый выродок. Исчез и слава богу!». Очевидно, не настолько «слава богу», раз уж Стэн не смог его отпустить. Он вернул его; спустя тридцать лет работы над порталом ему это все-таки удалось. И за это Стэн хочет услышать слова благодарности. Он рискнул судьбой целого мира и хочет свое «спасибо». Он рискнул собой и хочет услышать «спасибо». Форд хорошо помнит как он, стащив защитные очки и шарф, разглядел его, стоящего напротив. Стэнли. Его брат. Его близнец. Весь его мир. Он стоял там реальный, живой и до безобразия счастливый. Разумеется Форд хорошенько врезал ему в челюсть. А как еще ему нужно было отреагировать? Стэнли был тем человеком, звук имени которого, помогал Форду выжить там, а он взял и так безрассудно подверг свою жизнь опасности! А если бы что-то пошло не так? Что, если бы Стэн пострадал из-за него... Занимательный факт о его панических атаках — они никогда не уходят. Просто отступают ненадолго на границу сознания, выжидая нужного момента. Вот и сейчас — стоило лишь допустить мысль о том, что Стэн мог умереть у него на руках из-за собственного глупого желания снова увидеть его, - как новый приступ не преминул потянуться своими холодными щупальцами к его горлу. Форд выравнивает дыхание и снова обходит помещение, намеренно концентрируясь на смехотворных экспонатах, чтобы отвлечься: чучело гориллы в мужских трусах, поименованное на табличке как Снежный членовек*, и фиджийская русалка за стеклянной витриной со своей задачей справляются довольно неплохо. Успокаивала и винтовка в руках; он беспокойно поглаживает ее пальцами, пока окончательно не приходит в себя. В сувенирной лавке все в порядке; Форд не удерживается и щелкает пальцем по нескольким болванчикам на прилавке, заставляя их бешено кивать головами, а затем продолжает обход. Он тянет время как может, потому что знает кому принадлежит последняя комната, которую он проверит. Еще недавно она была одной из первых, но после «инцидента» два дня назад ему не хватает храбрости заглянуть в нее. В добавок к этому, теперь он не вылезает из лаборатории в подвале без особой на то причины, а услужливость Диппера, с готовностью вызвавшегося приносить ему еду, пришлась весьма кстати. Ему приходилось иметь дело и с Мэйбл. Она поразительно умело сообщала ему о своем недовольстве через все блюда, которые приносил ему её брат. Глазунья с беконом превращалась с недовольную мордочку, спагетти с фрикадельками превращались в недовольную мордочку, даже — его личный фаворит — миска чоудера* превращалась в пресловутую мордочку. Как она сделала так, чтобы ингредиенты супа не двигались с места, оставалось загадкой. Но видеться со Стэном ему пока не хочется. Особенно после столь неразумного поступка во время их последней беседы. Форд поцеловал его. Тридцать лет. Тридцать гребенных лет он старался забыть его, старался не давать себе шанса цепляться. И, спустя три десятилетия, оказалось, что его голове, сердцу и взыгравшему либидо, все его старания абсолютно не важны. Он до сих пор не может поверить, что он все-таки сделал это, что настолько глупо себя повел! Форд всегда гордился своим интеллектом, но сейчас начал сомневаться в его величии. Он знал, был уверен на все сто процентов, что его чувства к Стэнли неправильные. Стэнли его брат; его близнец; его семья, кровь от крови. Существует множество статей и толстых томов научных работ, утверждающих, что инцест это аморально. Нелогично. Нелогичность — худший порок в системе ценностей Форда. Как мог он, так высоко ценящий интеллект, обладать таким изъяном? Нелогичный, аморальный и, очевидно, не настолько умный, как считал, потому что, несмотря ни на что, - ни на знания об отношении общественности, ни на прошедшие годы, ни на расстояние, разделявшее их все это время, - Форд все еще испытывает чувства к своему брату. А Стэн испытывает то же самое, по отношению к нему. Именно поэтому портал сработал. Даже не нужно проводить никаких тестов, он знает наверняка. Знает причину и ненавидит ее. И Стэна тоже ненавидит. Форд хмыкает. Да уж, ненавидит, как же. Он не спеша подходит к его комнате и пытается вспомнить, как это вообще произошло тогда. Он же хотел только объясниться, постараться, так сказать, зарыть топор войны. Хотя бы ради детей; особенно ради Мэйбл. Нельзя не заметить, как отчаянно и самоотверженно она старается их помирить. Она очень яркая, совсем как падающая звездочка, и очень добрая, а Диппер, хоть и не показывает своих чувств столь же открыто, как сестра, желает того же. Форд признает, что едва вернувшись вел себя, как мудак. Он помнит, как Стэн сказал ему держаться подальше от детей, сказал, что они — единственная семья, что у него осталась. Тогда Форд отвел взгляд; отвел взгляд, чтобы успокоиться, не дать себе сделать что-то постыдное. И тогда, и сейчас он продолжает напоминать себе, что его брат обратил его дом в аттракцион для туристов, присвоил его имя и едва не уничтожил мир. Он даже пытается разворошить старую обиду за университет, - но, честно говоря, не преуспевает; он уже давно перерос ее. Но, тем не менее, это замечательное оправдание. Всяко проще выставить себя злопамятной гадиной, нежели извращенцем. Форд осторожно опускает дверную ручку и заглядывает в комнату. Стэн отвратительно громко храпит. Его седые волосы в полном беспорядке, а одна из рук свисает с кровати. И майка задралась, выставляя напоказ пухлый живот. Он выглядит ужасно нелепо. И в то же время чертовски идеально. У Форда учащается пульс. Вот бы проскользнуть в комнату, усесться верхом и прижаться ухом к его груди, слушая биение сердца. Несмотря на его годы, у Стэна, наверняка, до сих пор сильное сердце. Иногда он позволяет себе предаваться ностальгии и вспоминает эти глубокие ритмичные звуки. Воспоминания о времени, которое лучше не вспоминать. Тогда они были гораздо моложе и глупее, а Стэн продолжал говорить ему снова и снова — все в порядке. Никто ничего не знает. И если честно, бро, мне все равно, даже если кто и узнает. Есть только ты и я. Ты и я до конца мира. Как же сильно Форд этого хотел. И хочет до сих пор. Но он отказался от этого тогда, продолжает отказываться и сейчас. Он не хочет тянуть Стэнли за собой на дно; Форд знает, что лучше для его брата, потому что он умнее. Он логичен и рационален. Форд закрывает дверь и возвращается в собственную комнату; обход закончен. Он глубоко вздыхает, укладываясь обратно в постель; он медленно засыпает, а его память отматывает годы назад, возвращая его в день, когда все началось.