Dream

Ньют уже несколько дней в оцепенении. Врачи называют это клинической депрессией, но для Ньюта это оцепенение. Он не ест, не пьёт, отвечает на вопросы только «да» и «нет». Из-за того, что Ньют отказался от душа, светлые волосы свалялись и потускнели. Едва ли он весил половину от того, что было ещё месяц назад. Врачи уже готовы опустить руки. Средства, лекарства, от которого бы хотелось жить, еще не изобрели. И поэтому, когда к Ньюту приходят люди в белых халатах и говорят, что переселят его в Денвер, в тот город, где все закончилось, он не возражает. Ему, в принципе, всё равно. Ему всё равно, даже когда они летят в планолёте, над потрясающими, завораживающими видами. Ему всё равно, когда они проходят пункт контроля, куда более жёсткий, чем до нападения на город шиз, и ему все улыбаются, а людей, сопровождающих его, с чем-то поздравляют. Ему всё равно, пусть он знает, что за ним сейчас наблюдают сотни зевак, пока он идёт по улице, в поисках своего дома, нервно теребя ключ от новой квартиры в руках. Ему всё равно, он даже не замечает, как изменился Денвер. Старый город полностью снесли, а на его месте построили новый. Люди больше не ходили в масках и улыбались друг другу при встрече. Но ему всё равно. Ведь все эти люди счастливы. Все, только не Ньют. Его причина улыбки погибла, отдавая свою жизнь за него. По крайней мере, ему так сказали. И вот он понимает, что ему не всё равно, что весь тот груз, что он с таким трудом нёс за собой, слишком тяжёл для него одного. И он начинает куда-то бежать, не замечая удивленных взглядов других. Когда он перестал контролировать себя и своё настроение? В какой-то момент он замечает, что по глазам текут слезы, и уже довольно давно. Организм отвык от напряжения, и Ньют быстро выдохся. Сколько он не ел? Три дня? Четыре? В организации ему вливали какую-то жидкость, поддерживающую ему жизнь, а тут… Тут он умрёт. Возможно, так будет лучше. Ключ давным-давно где-то потерялся, и теперь Ньют остался и без жилья. Внезапно он начинает смеяться. Смеяться до боли в грудной клетке, не просто смеяться, а истерически хохотать. Он понимает, что смеяться и плакать одновременно — Эй, парень, ты в порядке? — спрашивает знакомый голос. Голос, который Ньют мечтал услышать лишь во снах. Но знал, что это все лишь сны. Потому что в реальности мертвецы не оживают. Это невозможно. Ньют оборачивается так, что у него затрещала шея, и увидев до боли знакомый силуэт, наконец-то перестаёт смеяться, словно истеричка. Он просто не может вымолвить ни слова. Он падает в темноту, то ли от голода, то ли от шока, то ли от усталости. Он лишь где-то подсознании успевает осознать, что этот момент останется у него в памяти останется на всю жизнь. А потом его очень осторожно поднимают чьи-то сильные руки.