Нью-Йорк, 1923г.
Криденс ничком упал на землю, чудом не задев головой строительные леса. Его трясло, как в лихорадке, и эту дрожь только усиливала сырая после недавнего дождя земля. Нужно собраться: сестра ждала его около булочной, через переулок отсюда. Слишком часто в последнее время он давал маленькой Модести поводы для волнений, узнай она ещё и о простуде — и ближайшую неделю парень точно не отвяжется от ночных «лечебных» визитов сестры. А это отнимает у неё тонну сил, по утрам на Модести страшно смотреть, и у матери уже начинают закрадываться подозрения. Нужно собраться… Нужно… — Крид… Юноша рывком сел, отгоняя подступающую волнами тошноту. Сырой кирпич под боком, мусорный бак в ногах, полумрак и опускающийся туман, из-за которого уже не видно светящейся вывески в магазине напротив — господи, сколько он здесь пролежал? Криденс провёл ладонью по лицу, пытаясь стереть остатки забытья, и огляделся. Рядом лежали разбросанные листовки «Вторых Салемцев», половина из них уже размокла под вечерней моросью, и букв теперь было не разобрать. Мэри Лу явно не обрадуется, если узнает. И отпечатки её претензий, как обычно, лягут ему на ладони и плечи. А вечером придёт сестра и… Модести. Он вскочил и попытался сориентироваться, ища выход из этого тупика. Уже вечер, девочка наверняка дома, нагруженная вечерними наставлениями и нравоучениями по поводу непутёвого старшего брата. Ей всегда доставалось только словесно, поэтому Криденс особо не беспокоился, но всё же подгонял себя, всматриваясь в знакомые вывески магазинов. То тут, то там хлопали закрывающиеся окна, в витринах гас свет. Он не позволял себе поблажки ни в чём, что касалось сестры. Хоть и не родная по крови, Мод была единственной родной парню душой, доверяла ему всем сердцем. И он ощутил громадную ответственность за этот сгусток светлой энергии, как только эта светловолосая малышка появилась на пороге приюта. Криденс оберегал её от всего, принимая на себя упрёки и побои Мэри Лу. Он постоянно старался быть рядом, ночью незаметно пробираясь к её комнате и часами слушая, как девочка заходится в плаче, скучая по прежней семье. А иногда сам просыпался посреди ночи от ощущения тёплого комка под боком и, хоть и дико уставший, не спал до раннего утра, чтобы тихо отнести малышку в её комнату. Модести хвостиком ходила за «новым братиком», с чем пришлось свыкнуться даже наставнице. Затем, окрепнув и привыкнув к приюту и его обитателям, девочка стала более независима от брата, даже иногда ворчала на него за чрезмерную опеку. Но неизменно была рядом после каждой перенесённой им порки. Необычный дар, открывшийся в ней, когда девочка впервые увидела страшные рубцы и заплаканного брата, Модести использовала по полной. В силу возраста и неопытности она не могла залечить раны Криденса полностью, но удовлетворялась уже тем, что брату после всех её манипуляций становилось гораздо легче. И шрамы затягивались быстрее. Мод не была эгоисткой по природе, любила Криденса всей душой и всегда старалась загладить свою вину перед ним за бесконечные издевательства со стороны их чокнутой мамаши. — Мам? — парень тут же мысленно выпорол себя за эту оговорку. — Чес? Тишина, стоявшая в приюте, напрягала. Хоть было уже, по всей видимости, сильно за полночь, в доме в это время всегда возился кто-то из старших. Но не сейчас. Стараясь побороть нарастающую тревогу, Криденс свернул к лестнице, ведущей сразу к комнате сестры. И почему эта маленькая бестия его не встречает, спрашивается? — Криденс. Парень замер моментально, не успев поставить ногу на ступеньку. За его спиной заскрипела лестница, и с каждым приближающимся шагом он ощущал, как от ледяного взгляда Мэри Лу его трясёт всё сильнее. — Повернись. И с той же безжизненной интонацией, глядя поверх его головы: — Где твоя сестра, Криденс. От частых повторений таким тоном он начинал ненавидеть своё имя… Подождите, где… КТО? — Модести, Криденс. Где она. Сердце юноши пропустило удар. От испуга он забыл, как дышать, забыл, что нельзя поднимать взгляд. — Я жду. Ждёт чего? Вялых оправданий, что он чуть не издох в какой-то подворотне и потерял сестру — так Мэри Лу только огорчится, что он вообще очнулся! — Мам, я не… Звонкая пощёчина чуть не сбила его с ног. — И почему ты такой идиот, что заставляешь меня повторять дважды… — шипение женщины вонзалось в голову ледяным жалом, заставляло прижиматься к полу. Рядом никого не было, и миссис Бэрбоун позволила себе отвести душу на ненавистном пасынке. — Прости… Прости меня! Всё, что угодно, только пусть его скорее отпустят, нужно найти сестру! Мэри Лу так же внезапно успокоилась и холодно посмотрела на сжавшегося перед ней юношу. — Ты знаешь правила, Криденс. Протянутая рука. И его пальцы автоматически тянутся к пряжке ремня, а в голове набатом стучит «опасность, опасность, опасность»… Через несколько минут, вцепившись в лестничную решётку так, что побелели костяшки пальцев, парень вздрагивал от каждого удара безумной фанатички. Сжимая зубы до хруста в челюсти и мысленно моля только об одном — пусть это побыстрее закончится. Криденс не зажмуривался привычно в ожидании удара. Он во все глаза смотрел вниз, на входную дверь, в надежде, что его маленькая любимица вот-вот вбежит. Эта надежда придавала сил, не позволяла терять сознание от боли. Только бы всё это побыстрее закончилось — он должен найти сестру. Во что бы то ни стало...Нью-Йорк, 1925г.
Выйдя из метро, Тея огляделась. В самом Нью-Йорке она бывала гораздо реже дядюшки, поэтому решила обратиться к прохожим за помощью. Полуденное нью-йоркское солнце приятно грело кожу, и девушка чуть замедлила шаг, разглядывая витрины и ища взглядом лицо подоброжелательнее. Люди сновали мимо неё с быстротой экспресса. От этой непривычной суеты немного закружилась голова. Тея окончательно остановилась. — Вам нужна помощь, милая? Милая? Ожидая увидеть позади себя пожилого человека, которые обычно позволяют себе фамильярности, девушка обернулась. На неё, широко улыбаясь, смотрела очаровательная блондинка, буквально излучавшая волны тепла. Таким людям хочется довериться сразу и безоговорочно. — Эм… Да, — Тея улыбнулась в ответ, не желая смущать участливую незнакомку. — Скажите пожалуйста, где здесь у вас… — Банк? Вам нужен банк, не так ли? Я могу показать короткую дорогу, я как раз направляюсь в ту же сторону, — незнакомка улыбнулась ещё шире и чуть склонила голову набок. — Да, точно. Было бы неплохо. Тея силилась понять удивительную прозорливость женщины. Опасностью от неё не веяло, тем более странным было это спонтанное недознакомство. — Я Тея Ковальски. Девушка протянула руку незнакомке. Любое дело нужно доводить до конца, любил повторять её дядюшка. — Куинни Голдштейн, милая, — женщина пожала руку в ответ, отчего-то на секунду смутившись, но затем быстро повлекла Тею за собой вверх по улице. — Идёмте скорее. Собирается дождь. Недоумённо пожав плечами (на небе не было ни облачка), девушка зашагала за новой знакомой, попутно решив для себя ничему больше сегодня не удивляться. День начался со странностей, нелепо было бы предполагать, что их поток ограничится одним утром. Стараясь не терять из виду мисс Голдштейн, Тея еле успевала крутить головой и глазеть по сторонам. Нужно непременно наведаться сюда с её «набором странствующего художника»: виды цветочных лавочек и витрины ювелирных магазинов просто сражали своей красотой. Куинни же периодически оборачивалась, и, видя восторг на лице девушки, улыбалась чему-то своему. Постепенно красивые центральные улочки сменились спальными районами с выложенными сырым непросыхающим кирпичом домами. Куинни была права насчёт дождя — погода неуловимо менялась. Блекли краски, от внезапно повысившейся влажности становилось трудно дышать. Да и люди на глаза попадались всё больше тоже «серые», невзрачные. Мимо прошмыгнул какой-то мальчик лет десяти и, умильно улыбаясь, оставил в руках Теи листовку с жутковатой эмблемой и надписью «Второй Салем». «И здесь эти фанатики…», закатила глаза девушка. На улицах её родного Бруклина девушка не раз встречала похожих детей с такими же листовками. Их регулярно гоняла полиция, но не особо рьяно — что сделаешь против маленького ребёнка. Но совершенно неожиданно было встретить их в центре Нью-Йорка, где, как думалось девушке, за порядком следили более ответственно. — Мисс Голдштейн! — Тея догнала женщину, решив выспросить у неё подробности об этих детях. — Просто Куинни. Да, милая? — женщина остановилась и взяла девушку под руку. «Ничему не удивляться. Спонтанным жестам — в том числе». — Хотела у вас… — У тебя. Я ненамного старше, — Куинни ободряюще подмигнула, — так что ты хотела спросить? — Хорошо, у тебя, — Тея улыбнулась и продолжила: — Я хотела спросить у тебя про этих странных детей и секту эту… Разве детский труд законен? Услышав про «Второй Салем», женщина презрительно фыркнула. Поймав удивлённый взгляд спутницы, она поспешила объясниться. — Глава этой секты — фанатичка Мэри Лу, Тея. Ей глубоко наплевать на закон, она занимается агитацией, а детей использует для привлечения большего внимания к своей «проблеме». Да и в доверие они втираются лучше. — И что у неё за «проблема»? — Тея достала из кармана плаща скомканную листовку. — Ведьмы? Серьёзно? Что за возвращение в средние века? — Мэри Лу пропагандирует истребление ведьм. У неё паранойя, что все волшебники в городе жаждут её убить. Хотя, честно сказать, никому она не нужна. Её и не заметили бы, если бы не эта истерия. — Волшебники? Ты в них веришь? — Тею удивляло то, каким будничным тоном Куинни говорит обо всех этих странностях. Нет, конечно назвать Мэри Лу нормальной язык с трудом поворачивался, но Тея ожидала услышать что-то вроде «да психушка по ней плачет». — Каждый во что-то верит, милая, — Куинни загадочно улыбнулась. — В богов, в приход Санты на Рождество, в мешок с подарками… Я вот — в волшебников. Ох, детка, мы так опоздаем! Банк через час закрывается! Поддавшись волнению спутницы, Тея ускорила шаг. Вот проблема будет, если дядя пойдёт обратно другой дорогой! *** Битый час они стояли перед банком, силясь привлечь на митинг как можно больше народу. Самые старшие из детей, отосланные раздавать «экстренные листовки», потихоньку стекались обратно, самые удачливые из них вели за собой пару-тройку зевак. Мэри Лу из утренних газет уже узнала о происшествии в Бруклине и теперь пыталась спихнуть всю вину на «ведьминские проделки». Стоило ей сесть на любимую лошадку — и народ, снующий мимо банка, стал подтягиваться в ответ на убедительные призывы и хорошо поставленную речь. Криденс, вернувшийся из одного из проулков получасом раньше, стоял позади наставницы. Его можно было принять за телохранителя, если бы не сведённые болезненной судорогой плечи, взгляд, не поднимающийся выше ботинок стоящих перед ним людей, и кожа цвета старого, отсыревшего пергамента. Юноше физически было больно находиться здесь, да просто стоять, но ослушаться он не мог, дабы не усугубить своё состояние ещё больше. Позавчера он опять получил взбучку за позднее возвращение домой. И хоть Мэри Лу дала сыну день передышки, с утра она снова выгнала его на улицу, не обращая внимания на болезненные всхлипы парня. Повторной порки за столь короткий промежуток его тело просто не выдержит, поэтому Криденс, стиснув зубы, изучал рисунок брусчатки под ногами. Снова и снова. Его беспокоили незаживающие раны и то, что он почти не помнил утренних событий. Вышел на улицу, доехал до Бруклина, затем — провал. Потом в памяти всплывает неизвестно откуда взявшаяся улица уже в центре Нью-Йорка. Он не помнил, как вернулся назад. Помнил только, что, узнав время, решил отсидеться в очередном невзрачном тупике. Криденса волновали эти провалы в памяти, ставшие в последнее время слишком частыми. Делиться своими мыслями по этому поводу было совершенно не с кем. Мэри Лу закатит грандиозный скандал с показательной казнью, Честити проигнорирует, как всегда, или сдаст матери, что во сто крат хуже. Модести… При воспоминании о младшей сестре сердце парня сжала ледяная рука. Криденс порывисто вдохнул, мотнул головой, силясь отогнать тяжёлые воспоминания, и чуть поднял взгляд. Нужно отвлечься. Срочно. Незаметно изучая толпу из-под широких полей своей шляпы, парень выхватывал яркие образы, запоминая. В последнее время это было единственным его развлечением, и Криденс пользовался любой возможностью увидеть, впитать новые лица. Вот знакомое лицо. Девушка, как-то побывавшая у них дома, защитившая его от особо сильной истерики Мэри Лу. Тогда парень узнал, что таких, как Модести, «странных» людей очень много. Ему объяснили, что «мать» ничего не вспомнит впоследствии. У девушки был мягкий, успокаивающий голос, она всеми силами старалась не напугать мальчика, находящегося на грани истерики. Тогда ей это удалось, хоть и с большим трудом — видя, в каком состоянии подросток, девушка сама еле сдерживала слёзы. Кажется, её зовут Тина. Улыбнувшись уголком рта, Криденс продолжил изучение толпы. Вот молодой мужчина, продирающийся сквозь толпу с упорством ледокола. Мэри Лу неожиданно заострила на нём своё внимание, и Криденс поспешно опустил глаза. Мимо внезапно прошмыгнул странный чёрный зверёк, и мужчина, отделавшись от настырной наставницы, поспешно поднялся по ступеням следом за ним, больно задев Криденса по коленке тяжёлым старым чемоданом. От неожиданности парень зашипел и поднял взгляд на незнакомца. — Извините! Мужчина на секунду остановился, одаривая юношу тёплым взглядом ярко-голубыг глаз и кривоватой улыбкой, и шмыгнул дальше, вверх по ступенькам. Криденс совсем растерялся. Перед ним раньше не извинялись, наоборот, даже намеренно толкали, давая понять, что он —помеха. А здесь было новое ощущение, хоть и мимолётное. Юноша был благодарен даже за это. Поспешно обернувшись, он выдохнул и вернулся взглядом к толпе. Тина куда-то исчезла, и Криденс ощутил лёгкий укол разочарования. С ней он чувствовал себя спокойнее. Внезапно его внимание привлекли две девушки, подходящие к банку со стороны переулка слева. Одна из них, блондинка, была невероятно красива какой-то конфетной красотой. Она без умолку щебетала что-то своей спутнице, которая еле за ней поспевала. Вот они остановились позади толпы, и блондинка скривила носик, наблюдая за Мэри Лу. Её спутница вытянула шею, надеясь рассмотреть женщину. А Криденсу выпал шанс получше разглядеть девушку. Он ощутил, как дыхание сбивается, и пытался отвести взгляд, боясь окончательно потерять сознание от нехватки воздуха. Но взгляд невольно всё возвращался к девушке, которая словно светилась изнутри. Светилась чем-то живым, каждым действием, каждой эмоцией на лице делая с ним что-то невозможное. Он так увлёкся, что с опозданием заметил, как девушка, ощутив на себе пристальное внимание, улыбнулась ему и помахала рукой. Блондинка резко схватила её за руку и что-то зашептала на ухо, бросая тревожный взгляд то на него, то на Мэри Лу. Криденс с испугом посмотрел на мать. Та, казалось, ничего не заметила. Но об этом он узнает позже, дома. Решив больше не рисковать, парень уткнулся взглядом в изученную вдоль и поперёк брусчатку… *** —Ты что творишь? — Куинни крепко сжала руку Теи и сердито зашептала ей на ухо: — Отвернись и слушай меня! — А в чём дело-то? — Тея отняла руку, потёрла её и в недоумении уставилась на женщину. Та вела себя так, будто девушка не просто помахала незнакомцу, а, как минимум, станцевала твист перед всей толпой. Причём — будучи голой. — Не смотри на «салемцев», им потом за это очень попадает, особенно пареньку этому… — Куинни с тревогой и сожалением переводила взгляд с Криденса к Мэри Лу и обратно. — Не разрешено это у них, контакты с противоположным полом. — Контакты? —Тея усмехнулась. — Да я просто помахала! — Объясни это этой чокнутой фанатичке, — Куинни сочувственно вздохнула. Тея решила не спорить и просто отвернулась, украдкой посматривая в сторону странного юноши. Единственный взгляд, который она поймала до этого, был просто нереально тяжёлым, но, что странно, совсем не злым. Скорее, грустным, уставшим и… загнанным. Хотелось изучить этот взгляд поближе. —Тея! — Дядя? Девушка подскочила от удивления. К ним, запыхавшись, бежал низенький полноватый мужчина, на лице которого застыл неприкрытый ужас. — Что ты здесь делаешь? — Дядя, это мисс Куинни Голдштейн, — Тея не забыла перед объяснением представить мужчине свою спутницу. — Куинни, это мой дядя, мистер Ковальски. — Просто Якоб, дорогая, — торопливо представился мужчина. — Дядя, неужели здесь не раздают газет? — Тея была уверена, что об утреннем происшествии он уже знает, поэтому так напуган. — Что? Я не брал газет, не до этого было, — Якоб постоянно оглядывался на двери банка. — Что-то произошло? Куинни, внимательно наблюдавшая за мужчиной, внезапно хихикнула. — Вам нужно домой, мистер Ко… Якоб. Тея, было приятно познакомиться, мы ещё увидимся. А теперь прошу простить, мне нужно найти сестру, пока она … дел не натворила. Женщина загадочно улыбнулась Тее и развернулась, скрываясь в толпе. — Дядя, дело в том, что… — Не сейчас, милочка… — Якоб устало выдохнул. — У меня было ужасно насыщенное утро. На чемодане внезапно щёлкнула одна из застёжек. Поправляя её, Якоб и не догадывался, что его «насыщенное» утро очень затянется.