Наполеон (the napoleon)

Рука Шерлока такая тёплая, а на его губах бродит рассеянная улыбка, и Джон просто раскалён добела от радости. Всё ощущается новым, возрождённым, как будто с окружающего мира сняли плёнку и наконец-то Джон видит, как всё превращается из того-как-дела-обстоят-сейчас в то-как-дела-должны-быть. Равновесие и понимание, и наконец-то всё пронизано чувством, что ему позволено, как будто Джон шел с Шерлоком рука об руку все эти месяцы и только сейчас осознал в этом своё истинное предназначение. Шерлок целуется, как будто он завис на вершине американских горок: эта дрожь, нерешительность, секундное колебание на краю и неуверенность – даже когда он бросается вниз. Джон хочет целовать его, пока он не воспарит. * Но первым делом расследование. – Просто делай как я, – шепчет Шерлок Джону на ухо, и его явно потряхивает от точно такой же воодушевляющей, нетерпеливой энергии – сквозь слова пробивается смех, и он крепко сжимает Джона за руку. Джон лишь кивает в ответ, потому что если он посмотрит сейчас на Шерлока, то примется целовать его снова прямо посреди дороги, и к чёрту окружающих. В «Олд Вик» открыты только центральные двери, гарантируя, что всем входящим придётся пройти мимо охранников и отметить свои имена в каком-то списке избранных. Широкоплечая мускулистая версия Авраама Линкольна заполняет собой дверной проём, держа в руках папку со списком, с чувством собственной значимости и безразличия. – Имена? – вопрошает Линкольн, когда они приближаются. Во взгляде, который он бросает на костюм Джона, более чем намёк на презрение, но он ничего не говорит. – Немного устаревшая система, – немедленно парирует Шерлок. – Что, если бы я знал с полудюжину имён из этого списка? Я бы просто мог дать тебе любое из них, и ты бы даже не знал, говорю ли я правду о том, кто я. Линкольн моргает. Джон чуть не смеётся от изумления. Шерлок пользуется преимуществом состояния ошеломления Линкольна и ломится напролом. – Я имею в виду, ты только посмотри на это, – говорит он, заглядывая в папку и бурно жестикулируя. – У тебя тут даже фотографий нет. Потрясающая дыра в безопасности. Зачем вообще суетиться? – Линкольн просто пялится на него, и Шерлок испускает глубокий смиренный вздох. – Хорошо, как скажешь. Я – Джон Инглиш, а это мой плюс один, и на следующий год мы ожидаем представления получше. И не ожидая ответа, Шерлок проносится мимо охранника, таща за собой Джона. Оглянувшись через плечо, Джон видит, как Линкольн вычёркивает имя из списка. – Как ты?.. Они уже в безопасности, за пределами слышимости Линкольна, и Шерлок ухмыляется – криво и немного маньячно. – Просто выхватил имя из списка. К тому времени, как настоящий Джон Инглиш появится, охранник будет слишком смущен, чтобы признать, что он напортачил, впустив нас, и вероятно, он никому ничего не скажет об этом. – Ты не мог знать заранее, что это сработает, – смеётся Джон, подавляя желание подойти и поцеловать Шерлока в уголок губ. – Ладно, давай найдём нашего исторического психопата и разберемся с этим делом. – Спешишь куда-то, Джон? – Думаю, этим вечером меня ждет дома очень важное дело, – произносит он, искоса поглядывая на Шерлока. На секунду Шерлок встречается с ним взглядом и, улыбаясь, смотрит в сторону. – Ммм. В таком случае, предлагаю побыстрее с этим закончить. Фойе театра – в георгианском стиле, с бледно-жёлтыми стенами, кажущимися золотистыми в приглушённом свете и мерцании свечей – заполнено толпой совершенно иного рода, чем на вечеринке Стемфорда, в нём царит приглушённый смех и звон бокалов шампанского. Зал заполнен елизаветинскими воротниками и фраками времён регентства, атласом и бархатом, ослепительными ожерельями и браслетами и гребнями для волос с той характерной аурой старины и аутентичности, которая говорит о старых деньгах и наследии. Слегка вздёрнув подбородок, Шерлок вписывается в окружение, как будто это зрелище пробуждает что-то полузабытое в его генах. – Чёрт, – тихо произносит Джон, осматриваясь. Шерлок смотрит на него сверху вниз, приподняв бровь. – Я всё ещё единственный человек из будущего. Шерлок запрокидывает голову и смеётся, и на этот раз Джон совершенно не может сопротивляться желанию поцеловать его. * Они следуют за толпой вверх по узкой лестнице в зрительный зал – роскошный, с позолоченными деталями тут и там, с креслами, обитыми красным бархатом и ещё большим количеством свечей. Люди выстраиваются в очередь в проходах и перебираются к рядам в передней части зала, где над оркестровой ямой установлен временный настил, ведущий на сцену, где в свою очередь установлен бар, и струнный квартет играет для собирающейся толпы. Шерлок оглядывается и видит всё это, но в то же самое время он совершенно ничего не способен увидеть. Так невозможно сосредоточиться. Стоящий рядом Джон совершенно выбивается из окружения, но держится вполне уверенно. Шерлок знает, что в Джоне Ватсоне намного больше неуверенности в себе, чем кто-либо сейчас может заметить, и Шерлок любит его – неистово и ошеломительно, любит его храбрость, и его страх, и его силу, с которой он движется вперёд, несмотря на всё, что пытается ему помешать. Шерлок любит его, и Джон прижимается плечом к его плечу, и Шерлок думает, что, может быть, ему позволено, может быть, он даже любим в ответ, и просто невозможно, невозможно, невозможно сосредоточиться на расследовании, когда столько всего происходит, и их разделяет всего пара дюймов. – Видишь что-нибудь? – бормочет Джон, когда они пробираются по проходу к сцене. – Разве что золотую тесьму, – нахмурившись, отвечает Шерлок. – Хотя он должен быть здесь. Нет лучшей сцены для следующего хода. – Буквально нет. Давай поднимемся на неё и выпьем что-нибудь, посмотрим, не получится ли у нас смешаться с толпой на какое-то время. Ну, в любом случае, ты смешаешься. Я просто... повыделяюсь. Шерлок ничего не может поделать с улыбкой, изгибающей уголки его губ. – Ты всегда выделяешься. Джон оглядывается на него и улыбается в ответ, поймав и не отпуская его взгляд. Шерлок думает, что искры, пробегающие между ними, должны быть видимы, как возгорающееся пламя. Их плечи снова сталкиваются. Электричество грозит поглотить их живьём. В конце концов (Шерлок даже не вполне уверен, каким образом) они оказываются на сцене. Джон добывает для них из бара по бокалу шампанского, и они бредут к задней части сцены, огибая занавес, отделяющий открытое пространство от закулисного. Разномастная мебель из старых гарнитуров расставлена по краям сцены, приглашая людей своим видом присаживаться и собираться в компании, в общем и целом оставляя середину сцены свободной для танцев. Основные прожекторы выключены, возможно, они слишком жаркие или слишком яркие, но главная люстра над зрительным залом зажжена, а есть несколько малых прожекторов с красными и фиолетовыми фильтрами, дополняющих освещение от огромных канделябров, расположенных по всей сцене. Это экстравагантно, элегантно – это сценарий к совершенству: идеальное место для готических ужасов или революционного восстания, и Шерлок всё ещё не решил, какое из них более вероятно. Возможно, оба, возможно, ничего. Революция без причины: кошмарный призыв к оружию ради чистейшего проклятого чуда разрушения. Джон с Шерлоком осторожно обходят сцену, стараясь рассмотреть все лица, не привлекая к себе внимание, спрашивая друг у друга, а не мог ли Наполеон сменить костюм. Джон без колебаний касается тыльной стороны руки Шерлока или пододвигается слишком близко, чтобы шептать, и его дыхание ласкает ухо Шерлока, и тот тянется за каждым прикосновением. Вероятно, вот почему он отвлечен, когда они оказываются у дальнего правого угла сцены, и определённо именно поэтому Шерлок в итоге оказывается в шоке, подняв взгляд. Майкрофт. Лениво опирающийся на какую-то кушетку, с сигарой в руке, в костюме-тройке, жилет которого украшен цепочкой карманных часов, и что самое тревожное – с коротко подстриженной рыжей бородкой, но все равно, несомненно – это Майкрофт. Он встречается взглядом с Шерлоком, кривится, а затем делает лёгкий жест пальцами, который отсылает прочь троих или четверых человек, суетящихся вокруг. Ужасающе, если честно. Самая страшная вещь за весь этот Хэллоуин. – Шерлок, – произносит Майкрофт, и это прозвучало бы даже радушно, если бы Шерлок не знал его так хорошо, – Джон. Чему мы обязаны удовольствию видеть вас сегодня? – И какая же у тебя отмазка, чтобы вместо наряда надеть свой обычный костюм? – спрашивает Джон, нахмурившись. – Я – супер-эго, – величественно объясняет Майкрофт, и Шерлок не выдерживает. Он издаёт звук, будто его тошнит пополам со смехом, и ему приходится отвернуться, чтобы вернуть себе самообладание. Джон фыркает. – Ну, не могу сказать, что я согласен, но каждому своё, – говорит он, скептически оглядывая Майкрофта с головы до пят. Шерлок не может прекратить смеяться. – Придаёт новый смысл фразе «Оговорка по Фрейду», как думаешь? – произносит он, переведя, наконец, дыхание. Майкрофт испепеляет его взглядом. – В любом случае, – продолжает Шерлок, прежде чем Майкрофт успел бы его прервать, – ты стал целью серийного убийцы, есть какие-нибудь идеи, почему? – Подожди… он? – Джон оборачивается, поднимая брови в удивлении. – Майкрофт? Почему он? – Да, он. В конце концов, это битва при Ватерлоо, и Майкрофт здесь, по всей видимости, сделал нам своим костюмом одолжение, завернув британских и австрийских союзников в одну аккуратную мишень, и это означает, что кем бы ни был Наполеон, он, вероятно, находится достаточно близко к Майкрофту, чтобы знать, что тот сегодня будет наряжен как Фрейд. Майкрофт, мысли? Майкрофт наклоняет голову в раздумьях. – С технической точки зрения, Австрия не участвовала в Ватерлоо. Они всё ещё пересекали границу с Россией. – Это просто символика, не слишком цепляйся за подробности. – Хмм, – Майкрофт не кажется особо впечатлённым, – разумеется, есть несколько игроков, как обычно, но служба безопасности здесь безупречна. Я не слишком обеспокоен. – Если служба безопасности безупречна, – замечает Джон, – то как мы сюда попали? – Едва ли я подхожу к своему брату с обычными стандартами. Моя личная служба безопасности прямо за кулисами, следит за ситуацией. Они будут знать, если здесь появится кто-то, кого быть не должно. Джон поджимает губы, неубеждённый, затем решительно кивает. – Правильно. Хорошо, ну, в таком случае, я пойду поищу их. Шерлок, не хочешь ввести его пока в курс дела? Тем не менее, он колеблется, глядя на Шерлока так, будто хочет притянуть его для поцелуя, прежде чем они разделятся, но не уверен, следует ли делать это перед Майкрофтом, или, возможно, не уверен, хочет ли он этого. Шерлок решает рискнуть и наклоняется, прижимаясь кратким поцелуем к уголку губ Джона, и когда он отстраняется, то по тому как Джон ухмыляется, знает что это было правильным решением, и он не может сдержать ответную усмешку и наблюдает пару мгновений, как Джон уходит прочь (ну в самом деле – эти джинсы, и ремень, и кобура, и стройные бёдра). – Кхм! – кашляет Майкрофт, и, судя по тону, он одновременно и в ужасе и раздражён. Шерлок откашливается, и быстро, чтобы отрезать любые вопросы, начинает: – В любом случае. За кем в твоём отделе велось наблюдение? Кто-нибудь по имени Джим, Джеймс или их вариации? Любой, кто ждал подходящей возможности нанести ответный удар? Майкрофт закатывает глаза. – Ну, в самом деле, Шерлок, не будь столь драматичным. А потом за кулисами раздаётся грохот, и в то же время захлопываются двери зрительного зала, и на весь театр разносится чудовищный стон органа: резкая какофония минорных аккордов, хриплый и безжалостный звук. Огни над их головами гаснут, оставляя присутствующих в призрачном полумраке из-за слишком малого количества свечей для такого слишком большого пространства. Майкрофт встаёт, его плечи напряжены, и все вокруг затихают, лишь низкий рокот паники распространяется по толпе. – Я ненавижу спасать твою жизнь, – непринуждённо сообщает Шерлок Майкрофту. – Идет вразрез со всем, во что я верю. – Шерлок, – вздыхает Майкрофт, – заткнись. * Джон пытается сохранять сосредоточенность, целеустремлённо пробираясь в темноте. Служба безопасности должна уже выйти на сцену, но он не видит их, и требуется не больше секунды на подтверждение того, что он уже знает: их нет, они либо мертвы, либо без сознания, либо захвачены в плен, либо попросту оказались предателями. – Есть кто? – шепчет он в темноту между занавесями. И ещё раз, немного громче. – Есть кто? Охрана? Никакого ответа. В нормальной ситуации он бы рискнул углубиться в темноту, просто чтобы удостовериться, но он оставил Шерлока стоять на открытом пространстве рядом с Майкрофтом, а Наполеон уже один раз подошёл к нему слишком близко. Сморщив нос, Джон разворачивается и идёт, ориентируясь на кудри Шерлока, мерцающие в отблесках свечей благодаря потраченному на них лаку. Вокруг него в беспокойстве теснятся люди, хотя тут и там слышатся несколько шумных голосов, которые, похоже, считают, что это шутка, устроенная театром. Тем не менее, Джон лучше знает – ему видно мрачное выражение на лицах Шерлока и Майкрофта. Где-то на верхних перекрытиях с треском пробуждается к жизни громкоговоритель. – Счастливого Хэллоуина, – поёт голос на весь зал. – Надеюсь у всех просто-таки ужасающий вечер. Джон дотрагивается до локтя Шерлока, мимолётно прикасаясь к его пояснице, чтобы дать ему понять, что стоит рядом. Шерлок не смотрит на него, но он чуточку отклоняется назад, одновременно признавая его присутствие и стремясь к нему. – Это он? – спрашивает Джон. Шерлок кивает, его глаза чересчур широко распахнуты. – Знаете, я обычно не хожу на эти большие представления, – продолжает голос, жутковатый в своей игривости, – но я всегда хотел пойти на Хэллоуин в «Олд Вик», просто хотел быть частью традиции, на самом деле. Показать себя и посмотреть на других, и всё такое. Что ж, – голос становится несколько более серьёзным, – я ненавижу портить хорошую вечеринку делом, но! Нужда заставляет. Прожектор включается с хлопком, и круг света освещает центральную ложу второго яруса. Наступает краткая пауза, затем фигура в двууголке вступает в свет, раскрыв руки. Джон чувствует, как рядом напрягается Шерлок. Наполеон поднимает микрофон и говорит в него – слишком тихо и держа его слишком близко. – Где Майкрофт Холмс? Майкрофт не оглядывается на Шерлока, но он колеблется, и Джон чувствует, как между братьями происходит молчаливая беседа: то, как Шерлок переступает с ноги на ногу, как Майкрофт незаметно качает рукой. Когда Майкрофт шагает вперёд, Шерлок вжимается плечом в плечо Джона. Джон прижимается в ответ. Толпа разделяется, чтобы пропустить Майкрофта. Красное море платьев, блеска и скрытых перешептываний. – Я – Майкрофт Холмс, – произносит он хорошо поставленным голосом, так чтобы его услышал Наполеон. Он совершенно спокоен. – Хотя я искренне сомневаюсь, что ты Француз. Наполеон приглушенно смеётся, и на этот раз он позволяет проявиться полному пе­рели­вов ирландскому акценту. – О, очень хорошо. Нет, я на самом деле не Наполеон, – при этом он хихикает, – но я определённо могу посочувствовать благому делу. Удерживай его внимание, Майкрофт, думает Джон, вытягивая шею, чтобы рассмотреть потолок и стропила над сценой. Разумеется, кто-то ещё должен управлять прожекторами, а ещё один отвечает за двери зрительного зала, которые, как подозревал Джон, сейчас заблокированы. Сколько вас там? – Один на прожекторах и один на дверях, – шепчет Шерлок. Он выглядит так, как будто пытается смотреть куда угодно, но только не на Майкрофта. – Но где же снайпер? – Нас загнали сюда, – бормочет Джон в ответ.– Возможно, это не снайпер. Учитывая, что мы тут как на ладони, это может быть что угодно. – Может быть, пушечный залп, – мягко соглашается Шерлок, и Джон знает, что это должно быть поддразниванием, но он так же знает, что Шерлок шутит о расследованиях только когда напряжение чересчур высоко. Он осторожно кладёт руку на поясницу Шерлока (не поглаживая его или что-то в подобном роде), просто держит её там, и Шерлок испускает вдох, от которого у Джона появляется ощущение, как будто он удерживает Шерлока от разваливания на части. На краю сцены Майкрофт, по всей видимости, пытается продолжать разговор, спрашивая, от имени кого выступает Наполеон. Невероятно, но за исключением пары недоумённых шепотков, их невольные зрители из числа участников вечеринки, похоже, все ещё не поняли, что этот спектакль не являлся частью развлекательной программы. – Он будет в порядке, но нам нужно убраться со сцены и разобраться со всем этим прямо сейчас, хорошо? Медленно иди влево, держи голову прямо, – говорит Джон. – О, не беспокойся, я не принадлежу ни к какой группировке, – произносит Наполеон. Шерлок осторожно пересекает сцену, направляясь к кулисам и стараясь быть как можно незаметнее, чтобы не привлечь ничьё внимание. – Я не из IRA, мистер Холмс. Я не отношусь ни к каким повстанцам. Мне кажется, это требует чересчур много усилий, и всё для какого-то глупого политического движения, согласны? – Тогда кто ты? – Джим Мориарти, – отвечает Наполеон, театральным жестом снимая свою шляпу. – Привееет. Взмах шляпы, казалось, был своего рода намёком, потому что Наполеон – Мориарти – больше не смотрит на стоящего на сцене Майкрофта, он смотрит на потолок, и Джон с трудом может рассмотреть в темноте его перекрытия. Он видит это, но слишком поздно. Там подвешено огромное ведро, ненадёжно закреплённое на стропилах. Бочка как минимум на пятьдесят пять галлонов (прим. пер. - 208 кг.), может быть, больше, может, даже вдвое больше – и Джон смотрит, затаив дыхание, как она покачивается от чьего-то толчка (Джон не может разглядеть его в темноте), а затем переворачивается, извергая гротескным водопадом плотную, тёмную жидкость, каким-то образом попадающую прямо в цель и обволакивающую Майкрофта кровью. Шерлок делает два шага вперёд, распахнув рот в безмолвном шоке, прежде чем приходит в себя. Крики и вопли кругами расходятся по сцене, когда толпа пробуждается от той мечтательности, в которой они колебались с принятием решения. Похоже, теперь все поняли, что это не игра. Это не представление, и вполне возможно, что их жизни в опасности. Две женщины падают в обморок. Неподалеку от бара кого-то тошнит. На авансцене пару секунд Майкрофт стоит неподвижно, затем оборачивается и окидывает взглядом всех стоящих за его спиной. На долю секунды он пересекается взглядом с Шерлоком, но не задерживается, как будто не желает выдавать их, затем смотрит на свои руки с выражением надменной скуки на лице. Он поднимает одну руку на уровень глаз, затем засовывает в рот кончик пальца. В толпе тошнит кого-то еще. – Кукурузный сироп и кофейная гуща, – объявляет Майкрофт. – Предполагается, что это должно было меня напугать, мистер Мориарти? – Нет, – фыркает Мориарти, – это всего лишь должно было придать тебе отвратный вид. Сейчас, когда все отвлеклись, им пора. – Давай, Шерлок, – шепчет Джон, дёргая его за рукав. – Пошли. Они скрываются в тенях, и Шерлок не может оторвать взгляда от своего брата, вымокшего в бутафорской крови, но за кулисами воздух прохладнее, Шерлок, похоже, внезапно вспоминает о необходимости дышать. * Они крадутся вдоль кулис, все дальше от сцены и всё глубже в темноту. Золотые столбики с красными бархатными шнурами, огораживающие техническую часть сцены, они миновали с лёгкостью. – Ты нашёл кого-нибудь из службы безопасности? – спрашивает Шерлок чрезмерно напряженным тоном. Джон хочет заключить его в объятия и уверить, что все будет хорошо, но у них нет на это времени и в любом случае, Шерлок скорее всего посмеётся над ним и высвободится. Он решается лишь на то, чтобы дотронуться до его руки. – Нет, но они должны быть поблизости, им нужен хороший обзор сцены. Тем не менее, будь осторожен. Кто бы ни опрокинул ту бочку, он, вероятнее всего, ещё где-то рядом, – поколебавшись, он добавляет, – ты ведь знаешь, с ним все будет в порядке. Во тьме Шерлок выглядит бледнее обычного, и шея, возвышающаяся над воротником шейного платка, излишне напряжена. Он облизывает губы и коротко кивает. – Я знаю. Джон кивает в ответ и более не настаивает. Вместо этого они идут дальше, высматривая тела между плотных бархатных занавесей. Не проходит много времени, прежде чем они находят первого охранника, такого очевидного в своём черном костюме с черным галстуком и крутом наушнике, завернутым в край одного из занавесов. Джон быстро проверяет у него пульс (все еще сильный, просто без сознания, нет времени на мед помощь), затем он забирает пистолет из заплечной кобуры, и да – он заряжен. Шерлок кивает, Джон снимает пистолет с предохранителя. Вместе они углубляются в техническую часть сцены, прочь из кулис и навстречу затхлому запаху старых задников и фанерного реквизита. Вешалки с костюмами тянутся к ним, как будто пытаются схватить за рукав. Они слишком далеко, чтобы слышать разговор на сцене, но время от времени звенящий звук от того, как Наполеон – Джим Мориарти, хихикает в микрофон, доносится до них. Шерлок напряжен, но сосредоточен, и Джон следует за ним, тихо и настороженно. В итоге они набредают на мизансцену «Кандида», показываемого в этом сезоне: высокие искусственные деревья, покрытые искусственным испанским мхом, изображающие собой Бразильские джунгли, фонтан на колёсах и тонкие фасады магазинов для изображения городской площади Лиссабона. В темноте колышутся тени, и Шерлок придерживает Джона за предплечье, чтобы тот замер. Он прикладывает палец к губам, призывая к тишине, затем машет в сторону дальнего края магазинного фасада с огромной пятилучевой звездой на входной двери, показывая Джону направление. Из-за фанерной двери до Джона доносится звук, похожий на шарканье ботинок по полу. Он медленно направляется в ту сторону, подняв пистолет. Шерлок ждет, пока Джон не займёт позицию, готовый выскочить за край фасада. Затем он таранит дверь всем своим телом, распахивая её и впечатывая в того, кто замер за ней в ожидании. Джон в тот же момент заходит с другой стороны и видит, как Шерлок застаёт человека врасплох, награждает его ударом, который отправляет его на землю. Джон бросается вперёд. Мужчина бьёт Шерлока кулаком под колено, опрокидывая его на землю, и переворачивается, чтобы нанести ответный удар. Джон слышит, как Шерлок хрипит – как минимум один удар достиг цели. Его сердце подскакивает к горлу от этого звука, и он, не медля, перехватывает пистолет за дуло и изо всей силы бьёт нападающего рукояткой в голову. Мужчина валится, потеряв сознание. – Ты в порядке? – спрашивает Джон, помогая Шерлоку подняться. Шерлок кивает, но вокруг брови уже образуется пятно крови. – Господи, ты точно в порядке? Дай, я посмотрю. Слишком темно, чтобы рассмотреть что-либо, но Шерлок все равно наклоняется и позволяет Джону ощупать повреждения. При виде них желудок Джона скручивает от адреналина, вызывая тошноту. Игра, в которую они играют, иногда заставляет их балансировать слишком близко к краю, но на этот раз Джон потеряет слишком многое, если они упадут. – Я в порядке, – отвечает Шерлок, слегка дрожа. – Это пустяки. Ему просто повезло. – Больше не было никаких ударов по черепу? Когда ты упал, ты не ударится головой? – Нет, – он хватает Джона за запястья. – Джон. Я в порядке. Нам нужно двигаться дальше. Джон смотрит ему в глаза, полупрозрачные в сумраке, и ничего не может с собой поделать. Он кладет руку Шерлоку на загривок, притягивает к себе и отчаянно целует, ощущая запах меди и вздох облегчения на своей щеке. – Будь осторожен, – шепчет он Шерлоку в губы, не открывая глаз. – Пожалуйста, мы должны выйти из этого целыми. – Поверь мне, я предельно мотивирован закончить это дело целым и невредимым, – уверяет его Шерлок, вжимаясь в его губы с поцелуем и… Боже, спасибо за возможность делать это, за взаимность, за возможность прижаться к Шерлоку и почувствовать, как Шерлок прижимается к нему, чувствовать, как их сердца бьются в одном ритме, понимать в долю секунды его страх увидеть, как Шерлок упадёт. Рассказать ему о своих чувствах с помощью рук и губ – это потрясающе, и остро как лезвие бритвы, и слишком близко, и одновременно недостаточно близко. – Ты готов? Ещё момент, чтобы собраться, и Джон уже способен отстраниться. Он кивает на человека на полу. – Полагаю, в твоём маскарадном камзоле не найдется кабельных стяжек? – Нет, они в моём обычном камзоле. Джон пытается посмотреть на него с укоризной, но лишь смеётся. – Ладно, хорошо. Тогда дай мне свой шейный платок. * Они быстро связывают человека Мориарти и оставляют его там, всё ещё без сознания. – Должно быть, я ударил его слишком сильно, – с сожалением говорит Джон, – но ты… Он не заканчивает предложение, а у Шерлока появляется странное чувство, будто под рёбрами не хватает места. Они проходят через оставшееся закулисье в поисках поверженных охранников или оставшихся людей Мориарти, но никого не находят и в итоге оказываются снова в коридорах, ведущих к передней части здания. – Здесь будет, по крайней мере, ещё один человек, – напоминает Шерлок Джону, тогда как Джона больше интересует морщинка между его бровями, видимая теперь, когда они вышли на свет. Конечно, это несерьёзно, но Шерлок позволяет ему, обретая утешение в уверенных руках Джона и твёрдом взгляде. – Может быть, два. И, вероятно, помимо прочего, нам нужно постараться разблокировать двери зрительного зала. Фойе жутковато пустынно, но на полу лежит тело. Это Линкольн, стоявший ранее на входе. К сожалению, ему не настолько повезло, как его коллеге – его лицо и шея располосованы практически на ленточки каким-то ножом или бритвой. – Слишком аккуратно для топора, мачете или меча, – высказывает своё мнение Джон, оставаясь стойким и профессиональным и пытаясь нащупать пульс. Через секунду он лишь качает головой и вытирает испачканные кровью пальцы о ковер, прежде чем подняться на ноги. Он напряжён, перед лицом смерти армейская подготовка берёт верх над гражданской жизнью. – Здесь должно быть больше чем два охранника. Кроме того, за барной стойкой были бармены и другие работники, они проходили здесь. Как думаешь, куда они все делись? – Работники, – повторяет Шерлок, начиная понимать. – В Кенсингтоне вся прислуга из дома жертвы исчезла. И здесь то же самое. Джон, вот оно. Это Мориарти. Я думаю, он может быть чем-то большим, чем мы решили первоначально. Гораздо большим, чем его оценил даже Майкрофт. Джон хмуро кивает. – Мы недооценили его, и у него гораздо более многочисленная армия, чем мы думали. – В таком случае, нам нужно лишить её головы. Пошли. Шерлок ведёт их обратно к лестнице, по которой они поднимались менее получаса назад, и когда они достигают первого этажа, он заворачивает за угол и оказывается практически лицом к лицу с ещё одним приспешником Мориарти, легко опознаваемым по мерзкой ухмылке на забрызганном кровью лице. На его левой руке перчатка с длинными серебряными ножами, прикрепленными к её тыльной стороне, они идут вдоль костяшек, как смертоносные пальцы. Шерлок уворачивается от первого взмаха ножей, давая возможность Джону ринуться вперёд и с грохотом впечатать рукоять пистолета в голову нападающего. Тот падает, но успевает разрезать Джону рубашку на груди. – Ты мог бы его просто пристрелить, – замечает Шерлок, с трудом переводя дыхание. – Эта перчатка, – произносит Джон, игнорируя Шерлока и тыкая себя в грудь, – она тоже из фильма ужасов. «Кошмары на улице вязов». У этого чувака фетиш на такие штуки или что?! – Жуткий фетиш, – Шерлок отодвигает руки Джона, чтобы рассмотреть порезанную рубашку. Кожа под ней бледная и упругая, гладкая, за исключением небольшого количества волос на груди. Джон тёплый, даже горячий, может, немного вспотевший. Шерлок тяжело сглатывает. – Оцарапан, но не до крови. Он едва зацепил тебя. – Хорошо, – Джон тянется к Шерлоку и быстро целует его в губы. От непринуждённости этого действия у Шерлока пересыхает во рту. Это уже второй раз, когда ранение привело к поцелую. Это уже практически привычка. Если Джон не поостережётся, у него сформируются определённые ожидания. Боже, просто сама эта идея – целовать Джона по привычке, целовать Джона так легко и часто, что это станет бездумным в своей ритуальности, – кружит Шерлоку голову. – А это удобно, – говорит Джон, присевший возле лежащего на полу мужчины, вновь привлекая к себе внимание Шерлока. Он снял с его руки перчатку, снабжённую ножами. Он встаёт и передаёт Шерлоку связку ключей, жестом направляя его дальше по коридору, в сторону дверей зрительного зала, сквозь ручки которых пропущена цепь и закрыта на висячий замок. Быстро и так тихо, как только возможно, Шерлок отпирает замок, разматывает цепь и передаёт всё Джону, чтобы тот мог приковать помощника Мориарти к перилам. Шерлок осторожно заглядывает в щель между дверями, оценивая их позиции. Они в левой части театра, встреча с приспешником Мориарти помешала им подобраться ближе к центру. Сложно что-то рассмотреть, но он слышит голос Майкрофта, доносящийся со сцены. – Похоже, Майкрофт всё ещё удерживает его разговором, – бормочет Джон, присоединяясь к Шерлоку возле щели. – Невероятно. Кто захочет разговаривать с Майкрофтом так долго? Он с трудом может рассмотреть фигуру Майкрофта, всё еще отвратительно пропитанного красной искусственной кровью, на затенённой сцене. – Почему бы тебе не отпустить всех этих людей, – спрашивает тот своим совершенно обычным покровительственным тоном, – тогда останемся только мы с тобой, и сможем приступить к обсуждению наших дел как полагается. – Что? – недоверчиво переспрашивает Мориарти. – И лишить тебя зрителей, перед которыми ты умрёшь? Где же в этом эффект драматизма? Внезапно, прежде чем Шерлок успевает его остановить, Джон сильнее нажимает на дверь и проскальзывает в зал, стараясь оставаться незаметным за колонной, пока он пробирается к ряду кресел. – Джон, – шипит Шерлок, следуя за ним и осторожно прикрывая двери, чтобы они не заскрипели. – Что ты делаешь? Джон бросает на него яростный взгляд и прижимает палец к губам, призывая к тишине, затем смотрит в зал и наверх. Шерлок следует за его взглядом до третьего мезонина, где он внезапно различает чёрную фигуру, ссутулившуюся в тенях позади черной линии дула винтовки. – Я могу его снять выстрелом отсюда, – шепчет Джон, пристально глядя на него, и Шерлок думает, что так, должно быть, Джон выглядел на службе в армии: жесткий, немного пугающий, немного незнакомый. – Убить их или ранить? Мозг Шерлока на секунду зависает над этим вопросом, прежде чем он напоминает себе о серьёзности ситуации: трое уже убито, а Майкрофт, раскрашенный в красный цвет – следующая цель. Он прочищает горло и старается звучать уверенно: – Ты должен сделать их достаточно недееспособными, чтобы у них не было возможности совершить выстрел. У них не должно быть второго шанса, чтобы прийти в себя. Джон ползет вокруг колоны, очевидно, просчитывая углы и траектории в тёмном зале, всё ещё освещенного только гигантскими канделябрами на сцене. – Тогда тут только одна возможность. – Хорошо, – Шерлок делает глубокий выдох через рот и смотрит на стоящего на сцене Майкрофта, покрытого кровью. – Стреляй. Грохот выстрела оглушает. * Поначалу Шерлок не знает, куда смотреть. Все, находящиеся на сцене, в панике, и кричат, пробужденные, наконец, от заклятия, заморозившего их на месте. Они мечутся как стая напуганных куриц, бросаясь: кто за занавеси, кто перепрыгивая через сиденья, чтобы укрыться между рядами. Майкрофт присел, упёрся в пол рукой и коленом, придавая себе устойчивость, и сканирует взглядом зал в поисках источника выстрела. Если выстрел предназначался ему, он был бы мертв, но Боже, спасибо, Боже – единственный выстрел был сделан Джоном. – Давай, – говорит Джон (его голос прямо в ухе Шерлока сбивает того с толку) и пихает его в сторону двери. – Давай, нам надо идти. – Это был смертельный выстрел? – спрашивает Шерлок. Его голос тоже звучит как-то странно. – Плечо. Если кто-нибудь не перестанет истекать кровью в ближайшие минуты, то выстрел окажется смертельным, – он снова пихает Шерлока. – Шерлок, нам пора двигаться, пока кто-нибудь из его оставшихся людей не пришел выяснять, чей это был выстрел. Мы не знаем, кто тут еще может быть. Сверху доносится пронзительный вопль Мориарти, усиленный микрофоном. – Грубо! – визжит он. – И у неё была единственная винтовка. Ц-ц-ц. Хотя, полагаю, так всегда с младшими братьями, что скажешь, Майкрофт? Всегда такие надоедливые. Знаешь, нам придётся перенести нашу скромную беседу, но прими во внимание мои слова. Можешь считать сегодняшний вечер уроком того, насколько я могуществен – не недооценивайте меня в следующий раз, мистер Холмс. Он перегибается через балкон и заносит руку с микрофоном. У Шерлока есть лишь доля секунды, чтобы накрыть ладонями уши Джона и крепко прижать, прежде чем Мориарти его бросает, и тот издаёт ужасающий, отражающийся эхом грохот. * – Ты идиот, – в ярости кричит Джон, выпихивая Шерлока из зала. Тот выглядит оглушенным, и, вероятно, так оно и есть, учитывая чудовищность звука, все еще звенящего даже у Джона в ушах. Когда они вырываются назад на свет, Джон хватает Шерлока за распахнутый воротник и пригибает его к себе, чтобы проверить, не течет ли из ушей кровь. Из коридора над ними доносится звук шагов. Они не могут позволить себе упустить Мориарти. – Ты идиот, ты невероятный... пошли... пошли! Он тянет Шерлока за руку, указывает, кричит, и Шерлок, похоже, приходит в себя и устремляется вперёд, взбегая по лестнице. Они достигают третьего яруса, затем четвертого – практически пустынного. Никаких злобных приспешников, чтобы остановить их, никто, похоже, не преследует их, и Джон размышляет о том, что это должно было быть невозможным – захватить «Олд Вик» при помощи троих человек и отсутствующего персонала, но похоже, Мориарти удалось. Он надеется, что Майкрофт способен вывести всех из зала и из здания, прежде чем они выяснят это в точности. В дальнем конце четвертого этажа из люка свисает шаткая лестница. Она всё ещё покачивается от того, что кто-то забирался по ней наверх. Шерлок, не медля, хватается за нее, и Джон следует его примеру. Сам чердак пыльный и тёмный, в нем практически невозможно ориентироваться, тогда как Мориарти или какой-нибудь наёмник могут скрываться за любой тенью, за любым предметом старой мебели или забытым ящиком списанных костюмов и реквизита. Тем не менее, с другого конца чердака Джон слышит эхо удаляющихся шагов, и, держа пистолет наготове, он следует за Шерлоком. Они проходят мимо дюжин заброшенных стеллажей и коробок, следуя за изгибом гигантской арматуры люстры зрительного зала, спеша в углубляющуюся тьму, пока они не достигают края и двери, открытой и покачивающейся от ветра. Крыша. Шерлок медлит, положив руку на дверную ручку, оглядываясь на Джона, будто спрашивая его разрешения. Ему оттуда никуда не деться, понимает Джон. Мы не обязаны. Он все равно кивает, и Шерлок приникает к его губам в великолепном звучном поцелуе, после которого Джон улыбается, глядя на ошеломлённого Шерлока, и толкает дверь. Мы не обязаны, но мы можем и мы сделаем. Мы доведём это до конца. Мориарти стоит на дальнем краю крыши и смотрит на Лондон, его силуэт вырисовывается на фоне ночи. Золотая тесьма его эполет сверкает в бесконечных огнях города. Он выглядит намного меньше без своей двууголки. По мнению Джона, почти до смешного меньше. Он слышит приближение Джона и Шерлока, но не оборачивается. – Отсюда некуда идти, Мориарти, – обращается к нему Шерлок. – Время возвращаться и отвечать за свои преступления. Когда Мориарти оборачивается, на его лице застыла ужасная улыбка, почти оскал. Это тот внушающий замешательство вид, который бывает у человека, когда он готов сыграть свою самую последнюю карту в абсолютной уверенности, что она принесёт ему победу, и Джон много раз видел, как эта карта побеждала в бою. Слишком много, чтобы быть сейчас спокойным. – Шерлок! – восклицает Мориарти. – Так рад, что в итоге ты пришёл поиграть. Тебе понравились мои маленькие розыгрыши по мотивам поп-культуры? – Несколько скучно, ты не находишь? – отвечает Шерлок. – Если честно, я не увлекаюсь поп-культурой. Полагаю, сегодня здесь были твои люди, и это они сделали за тебя всю грязную работу? Мориарти склоняет голову, как будто он в восторге от того, что Шерлок всё это понял и совершенно не боится оказаться загнанным в угол. Неприятное чувство внутри Джона усиливается, и он сильнее сжимает пистолет, рискнув оглянуться через плечо на дверь, ведущую на крышу. Она все еще закрыта. – Умно, умно, – отвечает Мориарти, – да, по одному на каждого. Разумеется, подготавливать «Хэллоуин» было веселее всего, а «Пятница 13», должен признаться, несколько кровавее, чем я обычно предпочитаю. – Его улыбка становится ещё шире. – А Майкрофт? Ты понял, к какому фильму была отсылка с ним? – Я не смотрю слэшерные фильмы. Не мой стиль. Мориарти вскидывает руки в преувеличенном раздражении. – «Кэрри!» «Кэрри», конечно. Запертый зал? Опрокинутая бочка с кровью? Ладно, я не смог добыть настоящей за такое короткое время, но эффект все равно хорош, как считаешь? Майкрофту идёт смерть. Джон смотрит на Шерлока краем глаза, но Шерлок даже не дёргается. – А затем твой снайпер собирался его застрелить. – Ну, да, – смеётся Мориарти, – в этом-то и была вся идея. – А сейчас всё кончено, – отвечает Шерлок. – Тебе некуда идти. Тебя арестуют, будут судить за убийство как минимум троих людей и запрут в тюрьме навечно. Мориарти на секунду приходит в себя, но затем жутковатая улыбка возвращается на его лицо. – Ох, – выдыхает он, изображая изумление на лице, и засовывает руки глубоко в карманы. Они намного глубже, чем Джон думал, и тихий стук, производимый руками Мориарти под тканью, немедленно привлекает внимание Джона. Карманы недостаточно четко очерчены, они не такие большие, как должны быть. Значит, они уплотнены подкладкой. Что-то скрывают. – Да неужели? Джон думает, что этого достаточно. Из этих карманов может показаться что угодно: маленький пистолет, или капсула с цианидом, или даже метательный нож, или какая-нибудь новая отсылка к какому-нибудь дополнительному слешерному фильму, которую Мориарти мог придумать, и с Джона хватит. Он шагает ближе к Шерлоку, продолжая целиться в Мориарти, и спрашивает, нарочито и твёрдо: – Убить его или ранить? Если вопрос и удивляет Шерлока, он этого не показывает. После секундных размышлений он отвечает: – Британия не убивала Наполеона. Просто отправила в изгнание. – И посмотри, в какой геморрой это превратилось, – отвечает Джон и нажимает на курок. Пуля попадает Мориарти в плечо, точно туда, куда Джон ранил снайпера внутри зала. Это опасная рана, но, по сути, не фатальная, нет – если только он получит медпомощь достаточно быстро. Джон думает, что когда Мориарти свалится с ног, он, вероятно, сможет поддерживать его состояние достаточно долго, чтобы успела приехать скорая. Но Мориарти не падает. Вместо этого он спотыкается и разворачивается назад с выражением искреннего удивления на лице. Он падает на край крыши и хватается за карниз для равновесия. – Нет! – неожиданно кричит Шерлок, и затем карниз отваливается. Отваливается от крыши и летит вниз, и Мориарти летит вместе с ним пять этажей до самой земли. Какой-то момент в ушах лишь вой ветра. Потом Джон произносит: – Что же. Не совсем тот результат, что я планировал. – Предполагалось, что фасад частично был реконструирован в процессе обновления в 1985 году, – слегка ошеломленно отвечает Шерлок. – Похоже, это был всего лишь пенопласт, раскрашенный под камень. Они осторожно подходят к краю и смотрят вниз. Мориарти лежит на тротуаре лицом вниз, окрашенный голубым и красным от огней полицейских машин, выстроившихся на улице. Седоволосый мужчина стоит рядом с телом, уперев руки в бока в очевидном раздражении. – Лучше бы это был не заложник, – сердито кричит им Лестрад. – Это твой убийца, Лестрад, – кричит в ответ Шерлок, возможно, слегка истерично. – Я постарался доставить его тебе как можно быстрее. Лестрад переводит взгляд на тело Мориарти с отвращением на лице. – В следующий раз можешь так не торопиться. Джон ничего не может с собой поделать. Угроза устранена, и облегчение просто громадно, и Шерлок стоит с ним рядом, положив ему руку на плечо, и им еще о стольком нужно поговорить, и, вероятно, он только что случайно убил серийного убийцу. В шоке от скорости потока, затопляющего его, он сам наполовину в истерике и он может думать только об одном. Он откидывает голову назад и смеется. * Лестрад смотрит на них, пока они сидят в задней части скорой, завернутые в ярко-оранжевые одеяла. Вне всякого сомнения, этим вечером ему придется писать кучу отчетов. Вообще-то и в следующие несколько дней. Это только по большей части их вина. Мориарти не выжил после падения с крыши. С другой стороны, его последователи выжили после своих ранений. Парамедики смогли вытянуть снайпера, который оказался наёмным убийцей в международном розыске. Двое остальных получили всего лишь по сотрясению на каждого. Тем не менее, вопрос исчезнувшего обслуживающего персонала, скорее всего, будет доводить его до припадков на протяжении ближайших недель. Шерлок нехотя согласился помочь Ярду позже разобраться с этой загадкой. В конце концов, никто не хотел, чтобы появилось новое подставное лицо и заняло место Мориарти. Но не сегодня. Этим вечером у Шерлока гораздо более важные дела. Джон прилепляет маленький пластырь-бабочку поверх пореза на брови Шерлока, руки умело и успокаивающе поглаживают его кожу. Прикрыв глаза, Шерлок напоминает ему: – Ты должен позаботиться, чтобы они обработали царапины на твоей груди. – Да, дорогой. Я уже прошёлся по ним, они будут в порядке. Он едва достал меня. Ну, вот, с тобой закончили, – Джон тянется, чтобы поцеловать его, замирает в поцелуе, тёплый и мягкий, и каким-то образом Шерлок знает, что тот чувствует облегчение и благодарность и полон решимости не отпускать его. Шерлок знает, что тот чувствует. Он погружается в поцелуй, трогая языком нижнюю губу Джона и слыша звук, который Джон при этом издаёт, крепче придерживает Джона за бёдра. – Гхм. – Ты теперь постоянно будешь так делать? – спрашивает Джон, резко отстранившись. Майкрофт неодобрительно фыркает. Он выглядит безупречно, разумеется – новый костюм, нигде не следа ни крови, ни кофейной гущи, и он свежевыбрит. Это невероятно впечатляет, и Шерлок фыркает с тщательно отмерянным отвращением. – Твоя служба безопасности нуждается в пополнении. – Ммм, – отвечает Майкрофт, что является его способом выразить согласие, не признавая этого вслух. – Джон, полагаю, ты не заинтересован, чтобы присоединиться к ней? Джон смеётся. – Нет, спасибо. Ни малейшего шанса. Я уже выбрал себе Холмса, и одного мне более чем достаточно. Что же, думает Шерлок, он определённо хочет узнать об этом побольше: о чем Джон думает, что Джон хочет и хочет ли он того же, чего хочет Шерлок, и Шерлок хочет заняться выяснением этого где угодно, лишь бы не в машине скорой под взглядом Майкрофта. Шерлок спрыгивает на землю и предлагает Джону руку. – Джон, пойдём домой. Джон улыбается ему, излучая сияние и явное счастье, и затем он вкладывает ладонь в руку Шерлока и они отправляются домой.