Я не участвую в войне...

Что-то взорвалось, успело выгореть и теперь стелилось по полу клубами рваного седого дыма. Мог быть слезоточивый газ, могло и что покруче. В любом случае, материальных следов тому, чем оно было, не осталось. Бартону не хотелось выяснять, ему хотелось убраться из этого места как можно быстрее, но после марш-броска по чертовой бесконечной лестнице с утяжелением сто кило каменных мышц ноги дрожали в коленях, икры и бедра горели огнем, дыхание сбивала настойчивая одышка. Быстрее не получалось еще и потому, что ряды армии полузомби, жаждущих их растерзать, полнились, кажется, с каждым пройденным лестничным пролетом. Для большей безопасности Ванда окружила их щитом. Хартманн маячила где-то впереди, за пределами алого мерцания. Ее белые волосы метались по спине в такт шагам, у правого виска прижатые дулом. Клинту вдруг отчетливо вспомнилась, как в джете, прямо перед всеми она плела себе косы, сделавшие ее в итоге практически лысой. Близкий клокочущий выдох начисто вымел у Бартона из головы все посторонние мысли, вместе с закравшимся предчувствием, что что-то тут не чисто. Они с Вандой синхронно замерли в напряженном ожидании. Вес на плечах резко перестал быть стабильно тяжелым, сместился, тело прошила крупная дрожь. Безвольные мышцы, и без того каменные, внезапно налились еще более противоестественной мощью, грудная клетка заходила ходуном, вздымаясь и опускаясь в унисон хрипящим, лающим звукам и свисту воздуха в попытках дышать глубже. До тех пор, пока воздух не прорвался наружу кашлем, вместе с фонтаном из какой-то вязкой дряни, примесью крови, слюны и… и Клинт едва устоял на ногах, пытаясь удержать агонизирующее, содрогающееся в приступе кашля тело. Ванда, желая помочь, подняла свободную руку, повела в воздухе пальцами — и красные всполохи вонзились в седые от изморози виски. Но лицо Стива от этого не прояснилось, наоборот, исказилось гримасой сопротивления. Он запрокинул голову назад, пытаясь разорвать связь, по-звериному дико зарычал. Заорал, раскрыв рот, из которого все еще вытекало содержимое легких — брызгами, каплями — как у обреченного бешенного. Не ожидавшая такой реакции Ванда испуганно вскрикнула, обрывая связь и хватаясь за собственный висок, в который болезненно отдавало. — Эй! Эй, кэп… — Клинт поздно сообразил, что сперва стоило попробовать по старинке, словами, а не пускаться сразу во все тяжкие с телепатией. — Все путем, Стив, помощь подоспе… — бугристые мышцы плеча и предплечья, которые все это время Клинт тащил на себе безвольными, в ответ на слова сжались вокруг его шеи так быстро, что задавили окончание фразы еще в глотке. Вместе с воздухом. Зная, что опасно, зная, что рискует их жизнями, прежде всего, Наташа колебалась недолго, подскочила к ним одним стремительным движением. Остановилась точно напротив Стива и обхватила его припадочно мечущуюся из стороны в сторону голову руками, прямо поверх угасающих ведьминых чар и… и еще каких-то странных следов на коже — шрамов или ожогов — они плохо различались под волосами, но все же были заметны. Ладони обожгло холодом даже сквозь голограмму. — Ванда, щит! — приказала она односложно и бескомпромиссно, и вся сосредоточилась на исходящем дрожью теле. — Стив! — она позвала на грани крика, голос снова вышел закономерно чужой, но еще до того, как она решила, плохо это или хорошо, и на кого замученный Роджерс отреагирует быстрее, он перестал дергаться и сопротивляться. Склеенные, удивительно длинные — раньше Нат и не замечала, насколько они длинные — ресницы задрожали. — Вот так… Так… Молодец, солдат! Так держать! — продолжила Наташа поощрительно, на удивление спокойно и уверенно, но, чувствуя дрожь под руками, видя с расстояния поцелуя отражение муки на бледном, неестественно заросшем лице, с порезами и впалыми скулами, она сорвалась. — Стив, это же мы. Это мы, Стив! Мы вытащили тебя… — она огладила следы на висках, влажный наморщенный лоб, обвела, едва прикасаясь самыми подушечками пальцев, черноту под глазами, заостренный нос, неаккуратную линию роста щетины вокруг губ. Она прикасалась, очерчивала его лик, убеждалась сама и пыталась убедить его, пыталась заставить если не прислушаться к словам, то хотя бы уловить тепло прикосновений. Когда у него, наконец, получилось открыть глаза, Наташа ужаснулась увиденному, отчаянно борясь с тем, чтобы не отскочить назад. Такого взгляда от Стива, взгляда массового поражения, она еще не встречала, как не встречала и того, чтобы глаза так кричали. Намного громче голоса. Без голоса вовсе, без слов. Выражая ненависть, абсолютную и всепоглощающую, боль, безусловную и всеобъемлющую, а еще страх, борьбу, отрицание, гнев, неверие… принятие… — Эсма?.. — голос хриплый, не громче шепота, едва поддавался, но Наташе хватило одного только движения губ, чтобы сверзиться на землю. Она ведь совсем забыла, в чью шкуру вжилась. Здесь, сейчас, перед Стивом, который так отчаянно нуждался в знакомом лице, чтобы вынырнуть из кошмара в реальность, ей так отчаянно хотелось быть собой. Но он видел не ее, он, как и все, за единичным исключением, видел и слышал Хартманн, Эрскин… Эсму? Кем еще она была? В итоге, Наташа просто кивнула в ответ, вынуждая себя убрать руки подальше. — Ванда? — ошеломленный взгляд сместился с лица Романовой, ища другой фокус, бледные, все еще с оттенком синего губы судорожно дернулись, не то имена вспоминая, не то эмоции. — Клинт… — С возвращением, кэп, — отозвался Бартон, все пытаясь совладать с дыханием, хотя давление на шею, а вслед за ним и большая часть веса исчезла, едва Стив нащупал почву под ногами. Клинт вдогонку словам еще хотел похлопать по плечу в дружеском жесте приветствия, но вовремя себя остановил, думая, что хлопать, наверное, точно не стоит. Стив смотрел на Эс… Диану, упрямо пытаясь заметить подвох изрядно притупленным зрением, с упрямым отчаянием пытаясь не дать заманить себя на новый уровень игры разума, где маленькая девочка, наигравшись с плюшевым зайцем, выросла и превратилась в… — Пора выбираться, — тихо ответила Наташа, пытаясь не придавать значения исказившей бледное лицо гримасе ненависти. Всего на миг, на секундочку, достаточную, чтобы заметить, она проявилась. Стив был еще слишком ослаблен, чтобы хорошо скрывать подобные эмоции. — Я не могу их больше сдерживать, — голос у Ванды дрожал от напряжения. — Они хотят ее, хотят Гидру… — Подойдите и возьмите! — русский язык устами Стива был бы странным в любой ситуации, но сейчас он прозвучал без малого как заклятье изгнания бесов. Все еще мокрый, обнаженный, в гематомах и ранах, он умудрялся выглядеть отнюдь не беззащитно. Он выглядел, как боец, уже отыгравший тысячу раундов, но снова выброшенный на ринг для тысяча первого. И боже храни его противников. Дурак… Ой, дурак! Наташа повернулась лицом к нападавшим и попятилась, спеша закрыть горе-героя неприкасаемым обличием Гидры, как вдруг глухой и немой все это время наушник в ее ухе ожил треском помех и обрывками слов. «Пр… ем. Кто сл… ит? В… жи…» — Прием! — подхватил Клинт, уже натягивая тетиву. — Уилсон! Старк! Прием! «Вы… гд…» — Нулевой этаж. Восточный сектор. Как слышите? Далекий гул репульсоров и взрыв стрелы, пущенной в стену, прогремели раньше, чем подтверждение. Пол, потолок и оставшиеся целыми, очевидно, ненадолго, стены задрожали, как при землетрясении. Из-под раскуроченной металлической обшивки с грохотом посыпались угловатые глыбы бетона, взметнулась пыль. К чертям полетели устойчивость и видимость. Все опять понеслось перекати-полем, словно сняли с паузы боевик, в прежнем бешенном темпе возобновилась пальба. В гущу схватки хлынули тела, звериная мощь, адреналин и слепое безумие. Наташа была слишком отвлечена взрывами и рушащимися стенами, чтобы уследить еще и за тянущимися к ней руками. Заметила она угрозу лишь тогда, когда Стив, качнувшись на нетвердых ногах в нетвердой попытке отбиться, с диким рыком проломил чей-то череп прямо об свежевзорванную стену, торчащая арматура которой не успела остыть, раскаленная докрасна. Нат понадобилось полсекунды, чтобы сложить случившееся в единую последовательность, еще полсекунды, чтобы ужаснуться. Стив, едва стоя на ногах, одной рукой насадил голову на арматуру! И что-то ей подсказывало, это далеко не все, на что он был способен вот… таким. «Меня глаза не обманывают? Он и правда без… Ну, хоть боксеры на нем». — Старк! — с облегчением заорала Наташа и в наушник, и в пространство. — Выведи его отсюда! Подстрелив на подлете сразу троих — мог бы больше, да в такой душегубке рисковал задеть своих — Старк приземлился, тяжестью брони доламывая пол. Посмотрел, помолчал. Правда, молчалки хватило секунды три. — Кто ты будешь без костюма… — изрек задумчиво, не по ситуации медленно осматривая снизу вверх все шесть футов — от босых ступней до обросшего щетиной, осунувшегося, но вполне живого лица. — Пятница, каков анамнез? Наш клиент? — Тони?.. — очередная реальность сыпалась, как карточный домик, прямо у Стива на глазах. Что здесь делать Тони? Что бы он забыл здесь, будь происходящее настоящим? — Мирись-мирись-мирись, и больше не дерись, — скороговоркой по-русски пролепетала Наташа, подстраиваясь к Стиву сбоку и не давая упрямцу принять боевую стойку. Она готова была на себе тащить его к выходу, лишь бы побыстрее и до того, как его побитую геройскую головушку осенит, что, в числе прочих, здесь еще и Барнс. Правда, пока вне зоны видимости и вообще… неизвестно где. — А если будешь драться, я буду кусаться… — Стой-стой-подож… — язык у Стива нездорово заплетался, цеплялся о зубы, словно он разучился говорить. — Я тебя не понимаю… «Ну еще бы…» — усмехнулась про себя Наташа, надеясь, что загрузила его еще хотя бы на ближайшие секунд десять. — Ничего особенного, просто ритуал примирения. Алый всполох взметнулся, подхватывая рушащиеся на их головы обломки. Вперед полетели стрелы, сражая наповал живые преграды и расчищая дорогу. Романову, при всей ее внушительной экипировке, вершимой защищающим ее голографическим барьером, ставшим второй кожей, сразило внезапным осознанием, что Стив вынужден идти по обломкам, стеклу, раскрошенному бетону, покореженному раскаленному металлу… босиком. — Уже почти выбрались, — Наташа крепче обхватила его, прижимая к себе, хотя держался на ногах он крепко и даже почти не переносил на нее вес. — Еще немного… «А если бы было наоборот. И это мне бы пришлось тебя спасать… Ты бы доверил мне свою жизнь?» «Теперь да». Наташа моргнула, отгоняя назойливое воспоминание прочь. Последний шаг. За черту, за разнесенную взрывом границу… Холодный, но влажный и от этого более настоящий воздух хлестнул ветром по лицу. Под ногами захрустели… осколки? Наташа бросила взгляд вниз, готовая себя ругать за выбор пути. Снег? Что-то похожее медленно оседало хлопьями, равномерно покрывая землю. Возможно, это был пепел. Вокруг Кроноса дымило пепелище. Внутри — лед. Контраст ужасал. — Клинт, — Романова окликнула в наушник, опасаясь в полуобороте потерять концентрацию. — Старк! Кто-нибудь! Где джет? — она заозиралась, пытаясь сообразить, с какой стороны могильника они процарапали себе путь на свободу. Бартон нагнал их, пристроившись к Роджерсу с другой стороны. Теперь больше не затем, чтобы помогать ему идти — лучник отчего-то был уверен, что даже так, без пяти минут с того света, нагой и босой — Капитан сделал бы их на раз-два. Затем, чтобы кэп не сорвался назад, в мясорубку, невольно осложнив всем жизнь. Мог ведь. Совершенно точно мог! Они почти добрались до джета, радушно раскрывшего перед ними свою мрачную, но гостеприимную пасть. — Вот так… Вот так, — загнано выдохнула Наташа. — Слава богу! — она хотела завести Стива поглубже в джет, но он рухнул, едва ступив на трап, на голый металл, чуть не повалив Романову следом. И отстраниться, разорвать контакт, отойти на два шага за аптечкой не дал. Он ухватил ее за предплечье одной рукой, сжал пальцы, молча вынуждая развернуться. Ладонью другой руки коснулся лица, заставляя смотреть прямо, зрачки в зрачки. Всего на долю секунды Наташе показалось, что он догадался, рассмотрел под маской ее настоящую… — Он тоже здесь? — голос, интонация, взгляд, рука на лице — все это требовало моментальных ответов. — Эсма! Баки тоже здесь? — Стив… Из-под маски Капитана, всегда спокойного и рассудительного, умеющего удержать контроль, навести порядок в хаосе, вдруг показался тот замученный парень, которого только что освободили из плена — дезориентированный, напуганный, озлобленный и на врагов за мучения, и на друзей, за то, что не спешили спасать, а может даже не спасли вовсе, и все происходящее — разыгранная подсознанием сцена, навеянная препаратами попытка расшатанного подсознания обрести желаемое через недействительное. — Где Баки?! — проорал Стив так, что Наташа отшатнулась, поперхнувшись несказанными словами утешения. И порывисто отвернулась, пряча взгляд. Клинт успел обшарить джет и уже стоял рядом с аккуратным свертком термоодеяла и аптечкой. Роджерс отмахнулся, порываясь подняться, но Бартон безальтернативно уронил его назад, глядя с укоризной и закрадывающимся раздражением. Но Стив не был бы собой, если бы уступил так легко. Наташа загородила проход, расставив ноги для устойчивости и скрестив на груди руки. Такой Стив, уязвимый, уязвленный, потерявший всякий контроль, пугал ее так, как редко что способно было. Хуже, что она не знала ни единого действенного способа его удержать, даже не будучи до конца уверенной, есть ли у нее на это право. — Нет, — Романова уперлась кулаком с чужим кольцом, обеспечивающим ей чужую внешность, в ходящую ходуном грудь и рискнула встретить этот взгляд. — Нет, Стив! — Один раз я на это купился. Оставил его для них. Оставил его тебе! — глаза друга не по-дружески гневно сверкнули, отразив горящее снаружи пекло. Грубо стряхнув с плеча руку Клинта, Стив замахнулся на удар. Но его кулак — да, это был именно кулак, готовый крушить вся и всех на его пути к Барнсу — сковало алое свечение. — Прости, Стив, — Ванда медленно, крадущимися движениями, подменила собой Наташу. — Я знаю! — алые всполохи снова, совсем как там, в промерзших стенах лаборатории, переместились Стиву на виски. Его глаза подернулись красным. — П… прости! — надтреснуто выдавила Максимофф, обхватывая его голову ладонями и ярче распаляя алый хаос, глубже погружая в воспоминания… — Помнишь, я затащил тебя кататься на русские горки? — Да,.. я чуть не помер. — Ты решил мне так отомстить. — С чего бы мне это делать? — Руку давай! Нееет!.. Ущелье, снежная буря… Гнет приказа и Ревущие, вставшие на пути. Между Капитаном и его намерением развернуть поиски члена команды. Между Стивом и его другом. Между верностью долгу и клятвой. Ведь когда у шестнадцатилетнего бруклинского сопляка ничего не было, у него был… — Бакиииии! Снаружи полыхало зарево. Взорванные патрульные машины догорали и довзрывались. Превращенные в огненное кольцо оцепления, они перекрывали доступ пожарным расчетам… Огонь мешался с наметившимся рассветом, отражаясь в фольгированной поверхности термоодеяла пестрой палитрой оранжево-красного. На все лады надрывались сотни потревоженных и неугомонных сигнализаций от припаркованных в радиусе поражения легковушек. Где-то сверху гремели лопастями вертолеты. «Рано расслабились! — в наушнике раздался непривычно четкий голос Старка. — Ванда, из тебя выйдет отличная сиделка для нашего бешенного, так что останешься с ним. Пятница нашептала, что кэпа антраксом накачали, поэтому вкати ему антибиотик для профилактики. Остальные вдохнули-выдохнули, перезарядились и погнали! Мы с Уилсоном не нанимались разгребать вдвоем». Пространство разрезал, как режет масло горячий нож, очередной надсадный крик. Очередной крик затерялся в глубине ледяных лабиринтов. Сначала в нем было имя. Потом осталась только боль. Двое стояли на краю пропасти. Обоим грозило разбиться. Один шагнул, не думая, другой же просто сделал обманное полудвижение. Один ушел, другой остался.