Я не участвую в войне...

— Булат Аббас. Возглавлял черный рынок оружия в регионе с 2009-го года. Две недели назад был убит выстрелом в затылок. При свете дня, в общественном месте в окружении личной охраны, которая, надо понимать, у персоны подобного статуса представляет собой нечто вроде небольшой мобильной армии. Стрелка не нашли, баллистика результатов не дала. — Потому что это был Баки, — Стиву органически не нравилось в очередной раз говорить и думать о друге в подобном ключе, как о профессиональном киллере, но против правды, как говорится, не попрешь. Поэтому Роджерс заткнул свои моральные принципы куда подальше. — Баки был стрелком, положившим крупного авторитета. Однако… буквально на следующий же день среди посвященных пробежал слух, в итоге оказавшийся правдивым, что кровавый бизнес Аббаса легко и просто, чего здесь обычно не случается, унаследовал некий Имад Шариф. Говорят, недолгое время он был помощником Аббаса, мелкой сошкой на побегушках. Ничего из себя не представлял. И в одночасье — хозяин империи. — Свято место пусто не бывает, — Хартманн пожала плечами, давая понять, что ее это ничуть не удивляет. Хотя зацепиться за этот факт в попытке начать раскручивать безнадежно запутанный клубок, определенно, стоило. — Похоже, у Аббаса не было наследников. А всё, что здесь не передается по наследству, обретается кровью на острие ножа, или меткой пулей. Роджерс усмехнулся. Не весело, скорее, раздраженно. — Всегда считал, смысл в том, что нож непременно должен быть в руке у добытчика власти, ровно, как и винтовка. — Забудь о неписаных правилах и мифической чести, Стив, ее даже здесь давно нет. Стив открыл было рот, чтобы возразить, но тут его внимание резко переключилось на другой мимоходом вскрывшийся факт. — То есть… ты даже отрицать не станешь, что Баки, застрелив Аббаса, поспособствовал тому, чтобы его место занял Шариф? Как будто Баки опять и снова у кого-то на побегушках в качестве ликвидатора. — Если Баки это сделал, — Хартманн заведомо запретила себе разрабатывать иные, менее оправдывающие версии, в которых фигурировал код и… прочие способы принуждения, — значит, причина была весомая. — Например? — Скоро узнаем, — с напускным равнодушием она дернула плечом, поправляя сумку. — Из первых уст. — Если этот… — Стив проглотил лезущее на язык нецензурное определение. — Если Шариф унаследовал от своего предшественника его авторитет вместе с его личной армией, может, не стоит так открыто, — Роджерс осмотрелся и слегка развел руки в стороны, намекая на окружение и по-прежнему полное отсутствие у них оружия, — искать с ним встречи? — Именно так и стоит. Мы безоружны. И мы целенаправленно идем лично к нему. Нам известно его имя и род деятельности, чего уже достаточно, чтобы удостоиться аудиенции. Но самое главное, — Хартманн оскалилась в коварной улыбке, опустив взгляд на одну из сумок в руке Роджерса. Молния не закрывалась от того, насколько та была набита, так что ничто не мешало обозревать содержимое. — У нас есть безусловный и… безлимитный пропуск в его сокровищницу. — Сколько здесь? — Стив спросил машинально, совершенно не уверенный, что хотел знать. — Достаточно, — ее ответ уклончивый, но Роджерсу как раз такой и нужен был. Лишние мысли о бесконечных нулях и валютных знаках ему в свете происходящего были ни к чему. Отвлекаться было нельзя. К обнесенному высоким забором особняку, без преувеличения похожему на дворец Султана, растущий в буквальном смысле из песка на краю пустыни, в аналогичной же мере охраняющемуся, они приехали на такси. Сразу, как только интернет-банкинг справился с переводом денег с энного количества счетов, и они опустошили все имеющиеся на территории аэропорта банкоматы. Еще по прилету Стив вынужден был столкнуться с малоприятным и где-то глубоко внутри раздражающим чувством (от которого только-только и едва ли до конца избавился по отношению к русским, их менталитету и языку), что он в очередной раз оказался оттеснен в глухонемую зону непонимания и элементарной неспособности изъясняться. По-арабски он знал разве что «Ас-сяляму алейкум». Если хорошо подумать, вероятно, еще пару расхожих слов, где-то и когда-то случайно услышанных. Тем не менее, ему не составило труда догадаться, по эмоциональному настрою диалога, тону и мимике, что за согласие вести их по названному адресу таксисту пришлось заплатить тройной «бакшиш». О значении слова «бакшиш» Стив тоже легко догадался. Итого, изучение очередного языка началось для него со слов «здравствуйте» и «взятка». Потрясающе! Но даже по тройному тарифу таксист отказался довести их напрямую до места. Футов восемьсот пришлось идти пешком. Сущий пустяк, на самом-то деле, но Роджерс скосил хмурый взгляд на сумку-чемодан у нее на плече, который она ему так и не отдала, по умолчанию решив, что собственного багажа и двух под завязку забитых валютой сумок с него будет достаточно. Стив бы поспорил, будь от этого хоть какой-то толк. Ночь выдалась ветреной и пасмурной. Звезд на небе не было, воздух пах сыростью. Территория резиденции Шарифа освещалась прожекторами, которые время от времени выхватывали из мрака людей в белых туниках в пол и куфиях, обмотанных вокруг голов и частично лиц, с автоматами в руках. Стив предположил, пока лишь навскидку, что это легендарные «Калаши», несмотря на все сплетни и мистические теории заговора по поводу того, что Восток снабжали оружием американцы. Они то снабжали… Но суть в том, что ни они одни. Когда один из лучей прожектора замер на них и больше не сдвинулся, а до обостренного слуха стали долетать отголоски непонятной, но явно оживившейся чужой речи, Роджерс чертыхнулся про себя. Из охранной пристройки у подъездных ворот на шум вышли еще двое, также с оружием, ведя за собой здоровенную, лающую и щерившую клыки овчарку. Стив подумал о том, чтобы поднять руки, вот только обе они были заняты, а с порога бросать деньги потенциальным врагам под ноги — это, по меньшей мере, не по плану. И вообще, не в его стиле. Приказы на арабском обрели теперь четкую адресность. К ним стремительно приближались пятеро с автоматами и собакой, грозно выкрикивая что-то, что Роджерс, при всем желании, не понимал. — Спокойно. Оставайся на месте, — она прошептала, замерев и не сдвигаясь ни на дюйм, пока Стив отчаянно пытался понять, был ли это перевод с арабского или ее собственный приказ. Стоило охране приблизиться на расстояние, минимально приемлемое для диалога, она залопотала на арабском что-то совершенно уму Роджерса недоступное, при этом умудряясь эмоционально жестикулировать и неуловимо двигаться навстречу ближайшему охраннику. Когда оружие взметнулось, почти уткнувшись дулом ей в грудь, сквозь надрывающееся рычание пса угрожающе прозвучала команда, которую Стив не перевел, но все же прекрасно понял лишь потому, что его мысли с арабом в этот момент полностью совпадали. — Назад! — он схватил ее за предплечье. Дуло припечаталось и к груди Роджерса тоже, едва он дернулся вперед, пытаясь закрыть Хартманн собой. Несмотря на более чем доходчивое предупреждение, с упором ствола в грудь, она даже не дрогнула. И поведения своего не изменила, налегла прямо на разделяющий их физическим барьером автомат, смещая его в сторону, чтобы по-кошачьи плавным движением изогнуться и дотянуться почти вплотную до лица охранника. В руке у нее, как у первоклассной фокусницы, возникла одна из пачек с купюрами, которой она маняще помахала прямо у охранника перед носом, после чего мягко, соблазняюще прошептала то, что Стиву не могло быть доступно, также, как и остальным, если бы ни обостренный слух, позволяющий снимать слова буквально с губ, вынимать их из самого горла. Роджерс услышал именно то, что надеялся больше никогда в своей жизни не слышать. — Heil Hydra, — она отстранилась, чтобы поочередно обвести взглядом всех присутствующих. — Heil Allahu. — Allahu Akbar, — спустя мгновение замешательства и напряженной тишины прозвучал уверенный ответ. Словно отклик на верно названный пароль, подтверждающий допуск. — Hydra Akbar, — подтверждение не только допуска, не столько допуска, сколько статуса. А статус здесь решал многое. Решал все. Им больше не задавали вопросов, от них не требовали объяснений, на их багаж не покушались, лишь поверхностно, да и то словно нехотя, лишь чтобы соблюсти процедуру, осмотрели на наличие оружия. По коридорам, сильно напоминающим дворцовые и отличающиеся от таковых только наличием у каждой двери электронной пропускной системы и охраны с огнестрельным оружием, намного превосходящим кинжалы времен Османской империи, их проводили в декорированное в лучших традициях Востока помещение, отдаленно напоминающее зал для приема гостей и в то же время сильно превосходящее это абстрактное западное понятие по степени роскоши. Попутно им предложили кофе, чай, арак и еще штук десять местных наименований, которые Роджерс не распознал, поэтому даже не был до конца уверен, все ли из перечисленного списка относилось к напиткам. В любом случае, он собирался отказаться от всего. — Пожалуй, я попробую айран, — Хартманн ответила одному из сопровождающих на английском, после чего очень пристально, с намеком посмотрела на Роджерса. — Чай, пожалуйста, — под гнетом взгляда он озвучил первую из знакомых позиций и, смекнув, что с его стороны было бы весьма неплохо для поддержания образа проявить настойчивость, добавил: — Поторопите вашего босса. У нас нет времени чаевничать, — Стив смерил взглядом поочередно обоих сопровождающих, убеждаясь, что они понимают английский. Да что ж такое!.. Кажется, за пропущенные им семьдесят лет все в этом мире выучили английский! — Оставьте нас! — прозвучало повелительно откуда-то со спины, на что Роджерс порывисто обернулся. — Приветствую вас в своем доме, господа! — как и полагает Джинну, являющемуся из-ниоткуда, Шариф вышел к ним навстречу из другого, очевидно, потайного входа, нежели тот, через который сюда попадали потенциальные покупатели, жаждущие встречи с «хозяином Горы». — Что привело вас в наши… замечательные края? Стив ощутил, что его буквально сканируют взглядом. Причем, даже не скрыто, как умели почти все в его ближайшем окружении, а совершенно очевидно. Роджерс решил в долгу не оставаться и, прежде, чем идти на сближение, нехотя пожимать руку и вынужденно соблюдать прочие любезности, оценивающе присмотрелся к тому, с кем предстояло иметь дело. Типично восточный тип внешности, что сильно затрудняло визуальное определение возраста, потому как арабы зачастую выглядели визуально старше своих реальных лет. Но даже с поправкой на этот факт, на густую бороду и вечно смуглую кожу, человек перед ним явно не выглядел старо. Стив был убежден, что ему не больше тридцати пяти, и это открытие делало общую ситуацию еще более нелепой. Не мог Шариф в одночасье превратиться в одну из самых влиятельных персон криминального мира в стране и целом регионе. Без посторонней помощи не мог. Но зачем Баки вообще понадобилось вот так… менять власть, «сажать на престол» кого-то вроде Шарифа? «Внедрение, ликвидация, дестабилизация… Госпереворот за одну ночь…» — Прошу, садитесь, — на правах гостеприимного хозяина мужчина широким жестом указал на самый что ни на есть европейский диван, который весьма удачно вписывался в общий стиль и, тем не менее, выделялся из него, очевидно намекая, что среди бывающих здесь «клиентов» достаточно много тех, кто не разделяет арабскую традицию сидеть на полу. Каждому отдельно, на подносах, производящих впечатление драгоценных, им преподнесли то, что они… попросили. И даже сверх того, на отдельном большом блюде — графин воды и самые разнообразные местные сладости и фрукты. Стив скользнул взглядом по этой пестроте с целью узнать и запомнить приблизительный ассортимент того, чем здесь возможно было разнообразить рацион, помимо стандартных армейских пайков. Прежде чем принять приглашение сесть, лишь затем, чтобы создать столь необходимый антураж, Стив поставил на ковер перед диваном обе сумки с деньгами. Немало усилий ему стоило терпеливо отыгрывать сцену за сценой, чтобы все было «культурно» и «по правилам». Вместо того, чтобы прямо здесь и сейчас, улучив момент отсутствия охраны, которую Шариф сам же и спровадил, припереть его к стенке и выведать все, что ему известно. О Баки, прежде всего. — Нам нужно оружие, — на поставленный и уже успевший отойти на второй план вопрос о том, что же их привело, Роджерс ответил сдержано, с намеком указал на сумки и медленно отошел к дивану, на котором Хартманн уже с комфортом устроилась, молча наблюдая за происходящим и степенно попивая свой напиток. — И экипировка. — В таком случае, вы обратились по адресу, друзья, — лицо оружейника просияло радостной улыбкой, за которой, впрочем, легко просматривалась скрытая настороженность. — Уверен, что не разочарую вас, заверив, что в моей коллекции вы сможете найти оружие ничуть не хуже, чем у самого Тони Старка, — он погладил бороду. — Правда, в отличие от последнего, я не столь привередлив в выборе покупателей. Я толерантен, без преувеличения, во всех отношениях. Американцы, корейцы, русские, пусть даже папуасы; мусульмане, христиане, официальные вооруженные силы, радикалы, контрактники или… мстители-одиночки; мужчины, — он кивнул Роджерсу, — или женщины, — задержался взглядом на Хартманн, как Стиву показалось, чуть дольше и с большим интересом. — Я открыт к торговле абсолютно со всеми. — Об этом нам хорошо известно, — Хартманн сдержано кивнула. — А еще нам известно, что, как любой другой держатель черного рынка, вы также торгуете информацией. И она, — Диана потянулась к столику с подносом и осторожно поставила на него пустой стакан, — я имею в виду, информация, нам тоже очень нужна. Все это время вольготно сидящий в кресле напротив, Шариф едва уловимо напрягся, подавшись вперед. Но лицо удержал. Пока. — Боюсь, красавица, Ваши знания не совсем… соответствуют реальности. Чтобы торговать информацией, нужно сперва ею владеть, а для этого нужно задавать вопросы. Много очень разных и очень неудобных вопросов. Уверен, если бы я доставлял своим клиентам подобное неудобство… Вам, например, — он насмешливо дернул уголком губы, рассчитывая следующей своей фразой вернуть на место сбитые приоритеты, — я не сидел бы сейчас перед вами, и вам не пришлось бы рассчитывать, что вы непременно сможете найти здесь все, за чем пришли. — Мои знания о том, что происходит внутри этого клуба по интересам и всех остальных, ему подобных, более чем достоверны, — Хартманн снова сдержано, едва заметно дернула губами в намеке на улыбку. — Если бы вы не знали, что именно и в какой точке региона сейчас происходит, кто побеждает, кто проигрывает и за что вообще там воюют, как бы вы находили себе клиентов? Как бы вы советовали им самые лучшие, опасные и наиболее дорогие из игрушек своей обширной коллекции, если бы не могли аргументировать, зачем они нужны? Почему лучше выбрать дальнобойные орудия или иметь в запасе противогаз? Или, быть может, танк? И если бы вы хоть раз ошиблись и снабдили клиента ложью, он бы к вам ни за что не вернулся. А хорошие бизнесмены, бизнесмены вроде Тони Старка, с которым вы дерзнули себя сравнить, всегда заинтересованы в том, чтобы клиенты возвращались… — Хартманн склонила голову к плечу, с интересом всматриваясь в лицо собеседника. — За редким… исключением. Тень прокатилась по загорелому лицу, по виску стекла капля пота. Маска напускного профессионализма спала, и глаза отразили страх. Она определенно попала в цель со своим предположением, что возвращения, по меньшей мере, одного клиента, Шариф точно не ждал. Ну, или ждал ровно также, как обычные люди ждут кредиторов, представителей налоговой и прочих сборщиков задолженной дани. — Нас досмотрели — оружия при нас нет. Надумаешь достать свое, позовешь охрану или выставишь нас ни с чем, и умрешь раньше, чем твои цепные псы успеют опомниться, — оставаясь сидеть, предупредил Стив, внутренне подивившись ледяному спокойствию, с которым прозвучал его голос. — Вы не выберитесь отсюда живыми. — Может, нет, а может и да, — Роджерс пожал плечами, демонстративно продолжая сидеть и этим наглядно давая понять, что они инициировать бойню не намерены. — При любом раскладе, ты не доживешь до момента, чтобы это узнать. При этом тебе должно быть прекрасно известно, кто мы и откуда, иначе зачем бы тебе так оперативно и непременно лично принимать неизвестно кого глухой ночью. Бьюсь об заклад, избытком свободного времени ты не страдаешь, чтобы лично обхаживать каждого клиента. Но для нас сделал исключение. «Hydra Akbar». Так тебе передали с КПП? — Стив вопросительно приподнял бровь. — Не то чтобы ты очень хочешь, чтобы ГИДРА здравствовала, не то чтобы я сам этого хочу, но все же от души советую продолжить нашу светскую беседу и дать нам все, что мы хотим. Мы за это заплатим хорошие деньги и спокойно уйдем, сохранив впечатление честных и порядочных клиентов. Воцарилась напряженная тишина, за время которой Роджерс успел осторожно придвинуться чуть ближе к Диане, ни на секунду не спуская взгляда с Шарифа. Если тот все-таки решит выхватить пистолет из наплечной кобуры, натягивающей в характерном месте пиджак, у Стива будет прилично времени в запасе, чтобы обезвредить его без крови. Все же у его улучшенных рефлексов было очевидное преимущество перед общечеловеческими, и это впору было использовать. Когда Шариф, наконец, поднял на них взгляд, у Роджерса в мыслях самопроизвольно возникла ассоциация с переключением каналов на телевизоре. Снова та же приветственная улыбка, с которой он встретил их, те же разведенные в радушном жесте руки, разве что теперь призванные наравне с гостеприимством продемонстрировать, что он не собирается использовать оружие. О прежнем диалоге напоминало только общее напряжение в позе. — Какое оружие и какую экипировку вы предпочитаете? Поскольку я не храню товар в жилых частях дома, вынужден просить вас пройти со мной в хранилище. Стив сперва подумал, что стоило бы сделать это поочередно, чтобы кто-то из них продолжал оставаться здесь, но потом он встретился с ней взглядом, и дальнейший план действий стал ясен. Разделяться они не будут. Он не доверит ей таскать тяжести в одиночку, а она ему — вести допрос. — Выложи оружие, — Стив кивнул на нетронутое блюдо с фруктами. — Достань обойму. Шариф сначала долго на него смотрел, прикидывая свои шансы в рукопашной схватке, затем скосил глаза на Хартманн, которая до сих пор продолжала сидеть, а, поймав на себе его взгляд, лишь кивнула, мол: делай, как велено, и все останутся в выигрыше. Совсем скоро разряженный пистолет, в котором узнавался Макаров, оказался на столике рядом с блюдом, где Стив его и оставил, забрав себе только обойму. Когда на их пути к хранилищу попался голый от ковров, картин и прочего лишнего участок стены, Роджерс попросил Шарифа встать к ней лицом, потребовав поднять руки к затылку, после чего осмотрел на наличие скрытых сюрпризов. Таковыми оказалась пара ножей, один из которых метательный, и айфон. Вызов не шел, никакого соединения установлено не было, как и дополнительной гарнитуры, так что Стив решил чужое имущество не разбивать и просто оставить телефон на полу, рядом с ножами. — Это паранойя или осторожность? — поинтересовался оружейник с ехидной улыбкой, когда Роджерс закончил не доставляющую ему абсолютно никакого удовольствия процедуру обыска. — Гарантия того, что все пройдет гладко, — сухо ответил Стив и указал рукой вперед себя. — Веди. Конечно, Шариф не горел желанием поворачивать спиной. К определенной доле профессионального риска он, несомненно, был готов, но… не рассчитывал, что эта доля окажется… настолько велика. Хранилище, что совершенно неудивительно, располагалось в подвалах, которые, однако, представляли из себя отнюдь не песчаные катакомбы, а оборудованные по последнему слову техники помещения с ограниченным биометрикой допуском. Стив впервые совершенно спокойно отнесся к тому факту, что обычные замки канули в Лету истории, и даже здесь ими давно никто не пользовался. — Добро пожаловать, — снова оживился Шариф, когда электронные двери, по толщине одной половины видно, бронированные, разъехались, пропуская их в помещение, ярко освещенное потолочными светильниками. Считай, от самого входа, вдоль стен от пола и до самого потолка шли стеллажи, кронштейны, вмонтированные крепежи, заваленные, завешенные таким количеством всего, что даже у Роджерса разбежались глаза. Не от масштабов и разнообразия, а, скорее, от осознания того, что вся эта боевая мощь — лишь часть того, что стекалось к подпольным торговцам из абсолютно разных источников — никак и никем не контролировалась, не отслеживалась и не облагалась. Государственные структуры, которым положено подобное не допускать, изначально были в доле и имели хороший процент от продаж. И никому не было дела, по чьим рукам ходит оружие, от которого, в конце концов, закономерно погибнут люди — виновные, невинные, взрослые и дети. Все. — Добро пожаловать в рай! Стиву вдруг невыносимо захотелось этого продажного сукиного сына в его же собственном «раю» похоронить. — Я подожду здесь, — встав прямо в проходе, по линии герметичного шва, прорезающего пол, Роджерс обратился к Хартманн. Ему не улыбалась возможная перспектива прорубать выход через бронированную дверь, если вдруг они окажутся заперты. — Если с подбором оружия я еще допускаю вариант «на свой вкус», то амуниция строго индивидуальна и подбирается лично тем, кто собирается ею пользоваться. Вынужден напомнить, что возврат товара невозможен. — Я учту, — сухо отрезал Стив, в очередной раз обведя взглядом помещение, стараясь, впрочем, на деталях особо не зацикливаться. — И я сделаю это лично, — он посмотрел на Диану. — Как только свой выбор закончит дама. А пока я понаблюдаю за вами со стороны и еще подумаю, — Стив прищурился. — Чтобы наверняка не ошибиться с выбором. — Желание клиента — закон, — Шариф не стал больше спорить, в предвкушении потирая руки. — И так… Что же предпочитает дама? Цепким, наметанным взглядом Хартманн оглядела хранилище. По крайне мере, часть его, которая была доступна обзору из той точки, в которой она находилась, не спеша углубляться. Эта оружейная была не первой и, наверняка, не последней подобной, в которой ей довелось побывать. Обычно разнился только выбор. И здесь он был… искушающим. Огнестрельное оружие различных модификаций, от заводов-производителей самых разных стран, разных годов производства… Холодное оружие, взрывчатые боеприпасы различного назначения и поражающей способности, взрывчатка, в готовом к применению виде и по отдельным составляющим… Все эта смертоносная коллекция, само собой, для удобства демонстрации и выбора, была выставлена на своеобразных витринах, идеально подогнанных едва ли не под каждую единицу: по номиналу, по характеристикам, по назначению, как самый обыкновенный товар в супермаркете, где нужно идти в отдел бакалеи, если нужны крупы, в молочный, если молоко, и в мясной, если нужно мясо. Интересно, на какой «отдел» первым пал выбор Баки, после того, как он прошел тот же пусть, что и они? Кто приводил его сюда — Аббас или уже Шариф? О чем они говорили? Вел ли себя Баки вежливо или грубо? Хитрил или угрожал? Ей так отчаянно хотелось узнать хоть что-то из того, чем жил Баки весь этот месяц, пролетевший для нее в одно мгновение, а ему, скорее всего, показавшийся вечностью. Наверняка, он смотрел на те же «игрушки», что и она сейчас и, может быть, хотя вероятность подобного совпадения была ничтожна, трогал, брал в руки те же, что и она. Думал ли он о Стечкине, которого она хранила под подушкой, также, как она сейчас вспоминала Скорпиона, с которым Баки не расставался и к которому безотчетно тянулась теперь ее рука… Он прикасался к нему? Он взял себе такой же? Убедившись, что предмет ее интереса по-прежнему не попался ей на глаза, Хартманн обратилась к Шарифу, запоздало отвечая на вопрос о предпочтениях. — Хочу взглянуть на снайперские винтовки. За время, пока она рассматривала стенды и не видела его лица, араб, даже с учетом своего природного загара и поправки на белое освещение, побледнел. Бисеринки пота на лбу проступили отчетливее. А стоило ей заговорить о винтовке, он сглотнул и огладил бороду — признак волнения, перерастающего в нервное напряжение. Стив от двери посмотрел на нее вопросительно, на что она послала ему в ответ спокойный и уверенный взгляд. Она не собиралась покупать винтовку, если конечно не обнаружит уникальный по какому-либо признаку экземпляр, достойный побывать в руках у Баки, но по веской на то причине им самим не купленный. Нет, ей нужна была не винтовка. Ей нужен был шанс взглянуть на то, что Шариф мог предложить, что он предложил самому привередливому своему покупателю, и попробовать угадать, что же Баки выбрал. Направлений мысли было всего два. Он мог взять либо самую современную и технически навороченную версию, из последних разработок, вроде M2010 в модификации Stark Industries; либо… он остался верен привычке не баловать себя и предпочел одну из «старушек», в его руках стреляющую не хуже самых крутых. В этом скрывалась своя логика. Ведь, определенно, никто не подумает, что из СВД возможно эффективно стрелять на дальности в полтора километра и более. — Хорошая винтовка может стоить целого арсенала. То, что представлено здесь — это лишь… витринные экземпляры. В моей коллекции немало… редких. — А эта есть в числе «редких»? — Хартманн взвесила в руках и огладила пальцами матовый черный приклад дальнобойной «Arctic Warfare», прежде чем вернуть винтовку в ее настенные крепления. Завуалированным термином «редкий» обозначались уникальные в своем роде самопалы — модифицированные самими стрелками версии оригинального заводского оружия, с улучшенными параметрами и искусственно срезанной резьбой, чтобы исключить вероятность отследить ствол. — Нет, — ответ прозвучал резко, как если бы Шарифу тяжело далось признание в том, что в его «Роге изобилия» наличествует далеко не все. — «Нет», потому что ее там и не было или «нет» потому что ее недавно купили? — она обернулась, непременно желая видеть лицо собеседника. — Вы собираетесь делать выбор? Или вы пришли провести инвентаризацию, посмотреть и потрогать? — в голосе Шарифа слышалась раздраженная озлобленность. Одно место на стенде с винтовками притягивало взгляд сильнее остальных. Оно пустовало. — Боюсь, с инвентаризацией мы опоздали, — вскользь, чтобы не выдать, Хартманн посмотрела на Роджерса, незаметно выросшего у Шарифа за спиной. Пасти дверь, опасаясь быть запертым в помещении, где хранилось достаточно оружия, чтобы испепелить любую преграду, по большей части, не имело смысла. — Нас опередил тот, кто забрал, — она указала на пустующие крепления, — вон ту «игрушку». Что он выбрал? M82 Barrett? Ему пришлось заплатить за оружие, из которого он застрелил твоего предшественника, или ты все-таки отдал его бесплатно? — Я не обсуждаю своих клиентов и их покупки. — Ты нет, ну, а мы — да, — вращая в руке Скорпиона, она подступила к нему на шаг ближе. Шариф рефлекторно попытался удержать условно безопасную дистанцию, но уперся в грудь Стива, так что расстояние между ними теперь стало минимальным. — Какую информацию ты продал снайперу в обмен на то, чтобы он добыл тебе… этот престол, о котором ты грезил, будучи на побегушках у Аббаса? Что такого особенного ты знал? — Вы прекрасно понимаете, как устроен этот бизнес. Любое слово имеет свои последствия! — Это точно, — Хартманн ухмыльнулась, легко подкинув и поймав нож, на этот раз прямым хватом, клинком вперед. — Своим словом ты буквально заключил сделку с дьяволом, малыш, ты знаешь? Дьявол тебя властью наделил, он ее и заберет, едва ты перестанешь быть полезен. Точно также, как он забрал ее у Аббаса. Не потому, что ты помог ему, предав своего босса, а потому что ему по какой-то причине было выгодно посадить неопытного юнца на эту ответственную должность. И я хочу, чтобы ты назвал мне эту причину? — Если вы те, кем представились, вы сами должны знать! — И что же? — Хартманн обманчиво задумчиво наклонила голову. — Что же должна знать я — вернувшаяся на родину верная мусульманка, и он, — она кивнула на Стива, — американский бизнесмен? — Из тебя такая же мусульманка, как из меня пророк Мухаммед. Эта скороговорка, прозвучавшая на арабском, заставила Хартманн улыбнуться, напоминая о своем безоговорочном понимании языка. — Снайпер, который к тебе приходил, участвовал в операции «Копье Нептуна». Он был тем самым спецназовцем, застрелившим Бена Ладена прямо в его спальне через живой щит в лице его жены. Только сделал он это не из мести за 11-е сентября и даже не по собственной воле, а потому что таков был приказ. Ликвидировать цель, — она говорила на арабском, мысленно попросив за это прощение у Стива. Если он спросит, она переведет, если не спросит, тем лучше, это избавит их от очередного экскурса в прошлое Солдата, некоторым записям о котором повезло не сохраниться. — Вы учите своих женщин убивать себя во имя Аллаха. Вы учите детей убивать себя и других. И мне честно плевать на это. На 11-е сентября, на Беслан, на Локерби и на все то, что вы творите у себя в стране и по всему миру… — Эсма, — нетерпеливо прервал Роджерс, призывая вернуться к английскому и используя для этого ее настоящее имя, которое столь удачно совпадало с выбранным фальшивым. — Язык! — Он не придет за тобой, если ты сейчас расскажешь нам все то же, что ему, — Хартманн вынужденно вернулась к английскому. — Он позволит тебе насладиться властью, предпочитая без особой надобности не плевать в колодец, из которого пил хоть однажды. Но если ты… не расскажешь, — она намеренно выделила глагол паузой, покатав его на языке, — твое правление закончится, не начавшись. Самым прескверным для тебя образом. И это не будет милосердное убийство, поверь мне. — Если через пять минут я не дам своим людям отмашку… — После волшебного слова «Гидра» твои люди слепы и глухи. Но даже если вдруг это не так, пяти минут будет достаточно, чтобы ты рассказал все, что знаешь, — она развернулась, взяла с ближайшего стеллажа аккуратно сложенный вещмешок и принялась аккуратно сгружать туда намеченный «товар». — Итак… — Роджерс на пробу взвесил в руке АШ-12. Он по-прежнему не испытывал от стрелкового оружия восторга, но имидж человека без приставки «супер» предстояло поддерживать, хотел он этого или нет. Кроме того, в обширной коллекции Шарифа вряд ли нашелся бы старый добрый щит из вибраниума, так идеально Стиву подходящий. А разгуливать по арене боевых действий вовсе без оружия было плохой идеей уже хотя бы потому, что разгуливать он собирался не один. И он не хотел, чтобы у любого, встретившегося им на пути, возник хоть малейший намек на то, что он не всадит пулю в каждого, кто посмеет ее тронуть. Или играть в молчанку, когда она задает вопрос, касающийся Баки. Нарочито показательно защелкнув магазин и сняв предохранитель, Стив навел автомат на цель — легко, одной рукой, хотя полагал, что данная модель по одним только характеристикам веса не рассчитана на подобную стрельбу без упора. Вероятно, для постоянного ношения стоило подобрать что-то другое. — За что именно снайпер убил Аббаса? Говори! Роджерс настоял на том, чтобы при выборе экипировки она особое внимание уделила бронежилету, в идеале, скрытного ношения. Самому Стиву тоже пришлось, ради поддержания образа «обычности» подобрать себе что-нибудь, хотя бы для вида. Среди огромного выбора униформы, принадлежащей вооруженным силам самых разных стран, со сменными нашивками флагов, группировок и даже погон, Роджерс выбрал ту, на которой флага не было совсем, а место, шероховатое от «липучки», на которую должен был крепиться опознавательный символ, пустовало. Раздельный тактический костюм в виде куртки и брюк, цвета песчаного камуфляжа, безо всяких дополнительных опций, вроде вставок из вибраниума. К костюму он взял первый попавшийся бронежилет, а вот с выбором перчаток заморочился и в итоге пожалел, что не взял гловелетты от своей формы. В них не было ничего разоблачающего или способного хотя бы призрачно намекнуть на его личность, но они были удобными и идеально подходящими. Не сковывали движения, закрывали запястья и часть предплечья. Искать им достойную замену у Роджерса не было ни желания, ни времени. Оружие, боеприпасы, обмундирование… Стиву казалось, они набрали «товара» на сумму, намного большую, чем могли себе позволить заплатить, хотя… пожалуй, только казалось, а если даже нет, то ему все равно. Он просто возьмет нужное. Будь на то его воля, он бы вынес все, до последнего патрона, он вы взорвал все к чертям, лишь бы ничто из этого не оказалось однажды… не в тех руках. Трудно было мириться с пониманием, что, на самом деле, это не их война, это… не должно было стать их войной. Они здесь лишь затем, чтобы найти Баки. Ничего кроме. Иначе, если это все-таки станет для них, для Стива, хоть на одну сотую личным, ему придется драться в неравном бою с противниками, значительно уступающими ему в силе. Этого Стив не хотел. Против обычных людей, кем бы они ни были, он идти не хотел. Но именно к этому подстрекал его Баки, принявший на себя очередной вызов. — Снайпер хотел знать о сделке! — в конце концов, оружейник сдался. — Аббас… он вел дела в тесной сцепке с наркобаронами, которые продвигали на рынок… экспериментальные вещества. Клянусь, я понятия не имею, что за очередную дрянь синтезировали их химики, но еще на этапе предзаказов цена была названа баснословная. Стало быть, Баки приспичило эту сделку сорвать? Зачем? Какое ему дело до того, чем травят себя люди? Они этого не изменят! Также как не прекратят разом все войны на планете, без которых человечество не мыслит себя. Также как не остановят все болезни и смерть от них. Она этого хотела, это было когда-то ее заветной целью, на пути к которой она сметала все и не щадила никого. Пока не осознала, что это невозможно. Что естественный отбор, априори подразумевающий деление популяции на слабых и сильных, на вымирающих и выживших — это закон всего живого, к отмене которого человечество не готово. Люди не готовы ни к долгой жизни, ни к тому, чтобы зарыть топор войны, позволяющий сильным мира сего играть в шахматы, двигая человеческие жизни вместо фигур на полях из горячих точек вместо черно-белой доски. — У вас случайно не найдется арабского разговорника? — когда они вернулись в гостиную, Роджерс окинул заинтересованным взглядом книжный шкаф, притаившийся у той самой стены с черным ходом в хранилище. — По-вашему, я похож на библиотекаря? — Шариф злобно оскалился. — За крупную единоразовую покупку, — Хартманн на секунду отвлеклась от айфона Шарифа, через который открывала ему доступ к банковскому счету, — всегда полагается бонус. В качестве такого бонуса, учитывая сумму, мы могли бы прихватить M200 c полным комплектом причиндалов к ней, которая, на секундочку, стоит порядка пятидесяти штук. Но тебе выпал шанс отделаться старой потрепанной книжонкой. Не ломайся, Malik, — она ему подмигнула. — И вызови уже, наконец, своих ребят. Мы вдвоем за один присест все это до машины не дотащим, а возвращаться сюда вторично нет ни времени, ни желания, — Хартманн перебросила ему телефон, который араб неуклюже, но все же поймал. — Готово! Счет переоформлен на твое имя. Все деньги на нем твои, — она кивнула на сумки, стоящие ровно там же, где до этого их оставил Стив, — плюс к этим, разумеется. Распоряжайся в свое удовольствие. Кроме того, что вынесли из хранилища, они позаимствовали припаркованный у подъездных ворот «Хамви», на что Шариф мудро предпочел не сказать ни слова. — Спасибо за сотрудничество, — уже сидя на переднем пассажирском, но до того, как захлопнуть дверь, Хартманн с улыбкой обратилась к Шарифу. — Было приятно иметь с вами дело. — Надеюсь, мы больше не встретимся. — Взаимно, — ответил за нее Стив, прежде чем сесть за руль. — Потому что если все-таки встретимся, боюсь, я не смогу отказать себе в удовольствии сравнять это место с землей. — Откуда только их шайтан приносит?! — прокричал Шариф на арабском вслед уезжающей машине, наивно полагая, что услышан не был. Хартманн на подобное красноречие лишь ухмыльнулась, глядя в зеркало заднего вида на удаляющийся дворцовый комплекс. Баки был здесь. Он уезжал отсюда по той же дороге, что и они теперь, также, как и они, груженый лучшими «игрушками». Она намерено не стала спрашивать оружейника об особенностях внешности стрелка. Безусловно, если бы захотела, она выжала бы подробности не только о руке, но и о том, во что Баки был одет в тот день, какой давности у него была щетина, виднелись ли на лице следы того, чем он здесь занимался, помимо снайперского ремесла. Был ли он сосредоточенным или подавленным, злым или отрешенным. Она хотела — до скручивающегося спазмами нутра, до слез — знать, что им двигало, что он чувствовал, хорошо ли у него получалось скрывать эти чувства от окружающих… Но она бы никогда об этом не спросила, не кого-то вроде Шарифа. Никогда не дала бы кому-то понять, что их двоих что-то связывает. Стив наблюдал за ней почти все время, лишь изредка кидая взгляд на ускользающую под колеса пыльную дорогу. — У нас нет времени вникать во все это, ты же понимаешь. — Я и не собираюсь. Я просто хочу вытащить его до того, как он повязнет в этих зыбучих песках окончательно, — Хартманн накрутила на палец длинную прядь, борясь с желанием сорвать чертов парик. Ей хотелось смыть с себя тонны косметики, снять все гражданское и влезть в удобный камуфляж, скрыть отрастающий блонд банданой и сунуть глок в набедренную кобуру, чтобы любой встречный, неважно, местный или залетный, дважды подумал, прежде чем соваться к тощей бледнолицей. — Зачем он это делает? — Стив спросил, лишь чтобы не погружаться в гнетущую тишину. На самом деле, причин было множество, ни одну из которых нельзя было назвать неважной. — Под абстрактным понятием «сделка» может подразумеваться, что угодно, вплоть до взятых в плен ученых и опытов на людях. Баки никогда бы такое не пропустил. А если честно, то он просто может себе это позволить — убивать влиятельных подонков без оглядки на законы. — Пристегнись, — велел Стив, хотя они тащились с черепашьей скоростью, потому что с местом назначения пока не определились, а гнать во весь опор в никуда было глупо. — Нужно найти гостиницу… мотель, что-нибудь, чтобы переждать до рассвета, а там уже определимся, что делать дальше. Пока Роджерс рассуждал вслух, Хартманн вытащила из бокового кармана сумки планшет и кликнула на значок приложения с картами. Стоило пользоваться Сетью, пока та еще была доступна. Пометив галочкой фильтр «Больницы и медучреждения», она нажала кнопку поиска, через несколько секунд получив список локаций, подписанных арабскими иероглифами. Кинув беглый взгляд на ярко светящийся прямоугольник у нее на коленях, Стив просто кивнул. От безысходности ли или желания обрести хоть какую-то цель, какой-то пространственный ориентир, ему совершенно не хотелось спорить. До тех пор, пока это напрямую не обернется угрозой, Роджерс позволит ей их направлять. А с тем, какая ему отводилась роль во всем этом, он предпочтет разобраться по ходу развития событий. Что бездельничать здесь не придется, он понял, всего лишь однократно прослушав сводку по местному радио. Страна захлебывалась войной. — Куда едем? В Латакии располагались одновременно и госпиталь, и военная база, но оба эти объекта были центрального значения, а значит, хорошо контролировались и имели системы пропуска. Затеряться среди персонала будет проблематично. Им следовало выбрать что-то менее масштабное и не подпадающее под госнадзор. Например, отыскать представителей МSF в регионе и прибиться к ним; или к какому-нибудь небольшому военному лагерю посреди пустыни, где живой силы раз два и обчелся, где каждая пара рук на счету и где их точно не станут сильно выпрашивать насчет того, кто и что, если они захотят присоединиться. А когда они внедряться, окажутся там, в гуще событий, добывать информацию и идти по следу станет значительно проще. — Эсма?.. — Просто езжай, — она погасила экран планшета и защелкнула ремень безопасности. — Пока хоть куда-нибудь, хоть просто по прямой. Главное, подальше от центра. Подпрыгивая на рытвинах убитых дорог, под арабский речитатив по радио и вой ветра снаружи, Хартманн незаметно и абсолютно незапланированно для себя самой провалилась в сон. Роджерс знал, что она ему выскажет, но будить все равно не стал. За восьмичасовую сиесту он более чем выспался, и теперь вполне мог в одиночку проследить за безопасностью и пару часов покрутить баранку на их пути… в никуда. «Иногда мне кажется, что тебе нравится ото всех получать…» Бак был прав тогда. Это не подворотня, это война. Только они здесь все разнесут за пару дней, камня на камне не оставят, если им придется сражаться в этом очередном, бессмысленном для них бою. Они сильнее обычных людей, выносливее, чего уж там, умнее… А главное, им не нужны ни верные Аллаху последователи, ни нефтяные скважины в заливе, ни власть в регионе. Им ничего не нужно ни от этой чужой земли, ни от этих мыслящих иначе людей… Но даже при условии всего этого их станут бояться. Как боялся Шариф и его люди, имеющие очевидное численное и огневое превосходство, но при этом страшащиеся даже подойти, покрывающиеся липким потом от одного только ее взгляда и его движения. Оглядываясь назад, Стив теперь совершенно иначе видел всех своих противников, с которыми ему доводилось сражаться лицом к лицу. Это были инопланетяне, роботы, существа со сверхчеловеческой силой, подобной его собственной. Был еще пират Батрок, с которым ему пришлось сильно сдерживаться, чтобы не убить, ведь от него они могли получить информацию. Во времена Второй мировой были солдаты фашистского лагеря, которые даже не сопротивлялись, выходили с поднятыми руками, видя, что за ними идет Капитан. Были бойцы «Удара», которых он сложил горкой друг на друге в том тесном лифте… «Бак, — мысленно воззвал Роджерс, гипнотизируя взглядом дорогу. — Что бы ты ни задумал — остановись. Это не наш уровень противостояния. К сожалению, друг, давно уже не наш». С востока, того, который небесный, занимался характерно ранний для этой местности, даже с учетом сезона, рассвет — горизонт светлел. Еще даже не доехав до заправки, Роджерс приметил по пути два пикапа камуфляжной раскраски, тюнингованных под боевые машины. Кажется, на военном жаргоне таких подпольно сконструированных мутантов прозвали «шахидмобилями», что, впрочем, не мешало и американским солдатам ими пользоваться в условиях дефицита техники или претензий к маневренности заводских машин. В кузове, прямо вокруг искусственно вмонтированного крупнокалиберного пулемета сидели ребята в полной амуниции. Еще на приличном расстоянии Стив по говору, доносимому ветром, определил — свои, американцы. Глянув на себя в зеркало, чтобы оценить заросли щетины и общий вид в целом, Роджерс прикинул в уме, каковы его шансы быть узнанным. В любом случае, ему необходимо было заправить бак и размять ноги и, если расклад окажется особенно удачным, завести знакомство. — Стив? — Хартманн пробубнила все еще в полусне, зашевелившись и часто заморгав в попытке сфокусировать зрение. — Чееерт! — она простонала и резко выпрямилась в кресле, уставившись в окно в попытке как можно быстрее наверстать упущенное. — Где мы? — Как раз собираюсь это выяснить, — Стив продолжал отслеживать глазами оживившихся пассажиров пикапа, которые теперь и сами заметили «вторжение с фланга». — Сеть накрылась мили через три после выезда из Дамаска. Посидишь в машине? Роджерс не успел пройти и двадцати футов, старательно демонстрируя пристально следящим за ним глазам свободные от оружия руки и отсутствие всякого умысла, как позади хлопнула тяжелая дверь, и предрассветную тишину прорезал ее бодрый голос: — Салют, ребята!