***
Доктор Гастер сказал Сансу, что не станет торопить его, но Санс просто не мог оставаться в этом доме надолго. Он просто не мог. Заявка пришла, договор аренды был подписан, а приехавший грузовик был заполнен и готов ехать. Санс хотел уйти, но он не был настолько бестактным, чтобы просто уйти, не попрощавшись. Доктор был совершенно недоступен с утра, как Санс пришел домой, и до сих пор, казалось, держал дистанцию, когда он увидел их. Он не держал зрительный контакт и только пробормотал случайные вылетающих вопросы («Ты ни о чём не забыл?» «Тебе помочь погрузить вещи?»), и даже держался на расстоянии, пока Санс указывал направления водителю грузовика у двери. Наконец, Санс был полностью готов. Он тяжело вздохнул и повернулся к Папирусу, вместо этого увидев своего младшего брата перед доктором Гастером, бормочащего прощания с едва сдерживаемыми слезами. Доктор Гастер сказал несколько ободряющих слов и уверенно улыбаясь, прежде чем Папирус крепко обнял его. Доктор Гастер выглядел так, словно на мгновение его ударило молнией, обнимая Папируса в ответ, разжав объятия, отступая назад в знак того, что настало время уезжать. Папирус вытер глазницы, прежде чем пройти к двери мимо Санса, ничего не говоря, и оставив Санса и д-ра Гастера одних на какое-то время. Санс сжал дверную ручку, заметив, что д-р Гастер снова избегает смотреть на него, но не оборачивается, чтобы уйти. Он вздохнул, делая шаг к доктору. — … Прощайте, доктор Гастер, — тихо сказал он. Д-р Гастер ничего не сказал, только сжал сильнее ладони, до сих пор не смотря на Санса. Санс опустил глазницы, отступая снова и выходя за дверь, закрывая её за собой. Перед тем, как дверь закрылась, он определенно услышал легкий шёпот за спиной: «прощай, мой дорогой Санс».***
Квартира была больше, чем Санс мог представить, несмотря на то время, которое он провёл в особняке. Она было просторная, с большими окнами на одной стороне, и с небольшим балконом, который открывал прекрасный вид на далекие горы. Она стоила по разумной цене и находилась в спокойном месте, средства, которые у него имелись, очень помогли. Папирус, во время переезда в квартиру, почти не разговаривал, торча, в основном, в своей комнате, когда его не было в школе. Санс внимательнее приглядывал за ним и его оценками, но, к его удивлению, домашние задания Папирус делал исправно и Сансу ни разу не звонили из школы по поводу прогулов. Он воспринял это как хороший знак, что Папирус приспосабливался, просто играя с Сансом в молчанку. Чем Санс мог бы заниматься. Он не сомневался, что когда Папирус прекратит свою молчаливую истерику, его младший брат, в конце концов, откроется и выговорится. Санс почти желал, чтобы тот снова заговорил; он не мог не вспомнить, что постоянное молчание может привести к такому, он мог уйти, так и не узнав что-нибудь о своём брате. Но когда Папирус не хотел говорить, то от него ничего не добьешься. Учитывая, что у Папируса, казалось, всё было хорошо, Санс, в первую очередь, сосредоточился на поисках новой работы. Деньги, которые он накопил, далеко не вечны, и он не выдержит такой праздности. После долгих размышлений и обсуждений, он решил попытать счастья и обратиться в одну из лабораторий. Это было уместно, он пошёл прямо туда, где начинал; на этот раз, однако, он выбрал лабораторию в Южном округе, где надеялся, что никто не знал его и где любые контакты с доктором Гастером были строго профессиональными. Только руководитель научных отделов лично встречался с хозяином в любом случае, так что Санс понял, что быть скромным стажёром — можно избежать внимания старшего скелета, или намекнуть, что он хотел держать всё в секрете. Шли дни и Санс занимался только в онлайн-кабинете, чтобы постоянно нагружать себя до полного изнеможения, стоило ему погрузится с головой во всю работу, и ему стоило только ожидать следующего задания. Естественно, со вновь обретённым свободным временем, он вернулся к Гриллби. Чувство лёгкой вины, что он должен был быть с Гриллби, почти исчезло, до того, как снова могло проявить себя, и от этого Санс был гораздо счастливее. С Гриллби было так же комфортно, как и раньше, обеспечивая Санса чувством стабильности и надеждой на лучшее, в которой он отчаянно нуждался в такой момент. Было также хорошо ходить вместе куда-нибудь, особо не скрываясь. Они ходили на свидания, когда у обоих было время, Сансу не нужно было волноваться о повседневных делах. Был ли это обед или поход в кино, или просто сидели дома, разговаривая за чашкой кофе, было уютно и приятно. … пока однажды, возвращаясь домой, Санса не озарило, что его не покидает ощущение чего-то неправильного. Он не любил обдумывать такие вещи. Он был счастлив, всё было на своём месте. Он снова вернулся к той жизни, формируя отношения с Гриллби и готовясь начать заново свою карьеру. Так почему же он чувствует в своей душе пустоту? Санс открыл дверь в квартиру, положив ключи на стойку, повесил свое пальто, и заварил кофе, чтобы немного поработать с документами перед сном, улучив минуту, чтобы взглянуть на Папируса. Его младший брат отрубился в своей постели, надев юбку поверх лосин и шерстяной свитер с теми же шерстяными носками, в чём он по-прежнему ходил по дому после школы. Санс давно уже привык к его виду и молча поблагодарил Папируса за такое сочетание одежды, сдвигая одеяло над спящим братом, чтобы накрыть его. Санс уже собирался уходить, когда заметил, что рука Папируса покоилась на сотовом телефоне, что Сансу показалось странным. Младший всегда заряжал его на тумбочке, пока спал, и Санс подумал, что он, должно быть, говорил с кем-то, прежде чем сразу заснуть. Его руки задергались, когда у него появилась идея, «кто это» мог быть, и прежде чем он смог остановить себя, он аккуратно вытащил телефон из-под руки Папируса и открыл его, легко, зная, что блокировкой экрана был узор ромбом. Руки Санса слегка сжались, увидев, что заставкой в телефоне брата было селфи Санса и Гастера, навевая воспоминания о том вечере, проведённом вместе. Он выкинул это воспоминание из головы, мысленно ругая себя. Папирус никогда бы не шпионил, думал он, убирая громкость, во избежания всякого рода щелчков, и ловко ткнул на файлы с изображениями. Как и ожидалось от Папируса, в его телефоне были файлы разных изображений, самый большой с надписью M&D, множество селфи и фотографий доктора Гастера. Он вышел из этой папки и нашел ещё одну под названием «документы», которые только содержали изображения документов, среди которых Санс распознал и его собственный прежний контракт, а также несколько других вещей, которые он не потрудился рассмотреть, выйдя из той папки и просмотрев историю звонков. К его удивлению, последний звонок был от доктора Гастера, ещё до того, как они съехали. Санс вздохнул, интересно, а не была ли это паранойя, прежде чем к нему не пришла идея о проверке приложения IM. И бинго. Бесчисленное количество сообщений в ветке чата, Санс вздрогнул — «папочка». Типично, подумал он почти с горечью. Папирус не использовал его компьютер, чтобы общаться с доктором Гастером; там было гораздо труднее спрятать темы сообщений. Гораздо легче было удалить ветку сообщений по наитию на своём телефоне. Санс потер висок свободной рукой, колебаясь только на мгновение перед тем, как открыть тему. … И, к своему удивлению, это были сплошные сообщения доктору Гастеру о его чувствах и лучших пожеланиях. Он целыми неделями посылал эти сообщения. Санс прокрутил сообщения, разговор был совершенно односторонним, и у Санса появились смешанные чувства; Папирус непрерывно обменивался сообщениями с доктором Гастером, и ни одного ответа. Он чуть не положил трубку, когда, наконец, не увидел одну из отправленных пару дней назад, возвращаясь назад и нажав на дату, чтобы прочитать: > Я вернулся со встречи с г-жой Дунхам. > Что она сказала? > Что у меня достаточно знаний, чтобы заниматься физикой. Что? С каких это пор Папирус занимается физикой? > О, это замечательная новость, Папирус! Я знал, что у тебя получится! > Да, здорово. > Что-то не так? Мне кажется, что это я тебя учил. > Это так. Но что если я слишком поздно начну изучать физику в колледже? > Не начнёшь, Папирус. Ты очень умный и просвящённый, и ты получишь стипендию в IT за свои собственные заслуги. IT? Когда это Папирус упоминал об этом? > Спасибо, но я совершенно не достаточно умен для IТ. > Может быть, через пару лет обучения в колледже. > Я могу взять еще немного занятий по математике. > Папирус, ты достаточно умён для IТ. У тебя естественное влечение к инженерии, которое может заткнуть меня за пояс, если надлежащим образом выучить тебя. Если ты испытываешь какие-либо затруднения в своих занятиях, ты можешь всегда спросить своего брата, он невероятно одаренный. > Да, но ЭТО добром не закончится. > Он начнет задавать вопросы, узнав, что я говорил с тобой, а потом из-за этого биться в истерике. > Я не хочу этого. > Окажи немного доверия своему брату, Папирус. Это не о нас, это относительно твоего школьного обучения. > Неважно, чего это касается, если ты с этим связан, он не захочет говорить об этом! > Он хочет делать вид, что этого никогда не было! > Я этого не хочу. > Папирус, ты знаешь, что вышло нехорошо. > Ему нужно время, так же, как тебе и мне. > Всё, что было сказано между нами — я погорячился. > Мы оба. > Почему бы вам обоим просто тогда не поговорить? > Я не хочу быть здесь, когда он не хочет иметь со мной ничего общего! Стоп, что? > А что заставляет тебя так думать? > Ты знаешь, что твой брат любит тебя, Папирус. > Это не одно и то же. > Он не хочет разговаривать со мной. > Он постоянно работает или гуляет с Гриллби. > Он даже не спрашивает меня о школе. > Он злится на меня, и это не проходит. > Папирус, если он на кого-то и злится, то только на меня. > Пожалуйста, не волнуйся из-за этого. > Просто поговори с ним. Он любит тебя и не сердится, я обещаю. > Ага. > Прости, что я вёл себя, как восьмилетний ребёнок, но как думаешь, будете ли вы когда-нибудь с Сансом снова вместе? > Я скучаю по дому, я скучаю по тебе, я скучаю по жизни, что у нас была. > Я хочу, чтобы мы снова были счастливы. > Ало? > Хорошо, я поговорю с тобой завтра. Санс уставился на сообщения, молча прокручивая их и замечая, что доктор Гастер так и не ответил. > Как думаешь, будете ли вы когда-нибудь с Сансом снова вместе? Да. Да, как и положено, Санс чувствовал себя рассерженным на Папируса из-за всего этого, но он знал, что его брат назло или намеренно не причинит ему боли. Папирус был молод и полон энергии в соответствии со своим возрастом, но это не было похоже на Санса, который никогда не делал ничего глупого. Поскольку это было ОЧЕНЬ умно, чтобы подписать секс-контракт. Но смысл в этих сообщениях отображал, что они чувствуют себя виноватыми, а также сожалеют. И больше никаких сообщений после того, как Папирус задал тот вопрос. Санс перевернул телефон и положил его обратно на кровать рядом с Парирусом, тихо выходя из комнаты. Ему не хотелось заниматься работой сегодня вечером.***
Папирус спал, не так уж и странно, поскольку была суббота, и можно было дрыхнуть хоть до десяти. Папирус вышел из своей комнаты, переодевшись в простые чёрные леггинсы и фиолетовый свитер, который, стоило признать Сансу, был выбран доктором Гастером, молча разглядывая своего брата. Вчера Санс мог бы просто написать об этом, продолжая это бесконечное молчание; тот набор сообщений дал ему понять, что это было, потому что Папирус думал, что Санс не желал иметь с ним ничего общего. Санс не хотел, чтобы Папирус так считал. — … Папс. Папирус подпрыгнул, когда Санс заговорил с ним, чуть не пролив молоко. Он поставил бутылку с молоком, его плечи напряглись. — … д-да, брат? — тихо спросил он, не оборачиваясь, как будто боясь, что Санс хотел сказать. Санс нахмурился, не желая начинать день таким образом, садясь обратно. — … Папс, я просто хочу поговорить, хорошо? — примирительно сказал он, затем добавил, — я не зол. Я просто хочу поговорить. Некоторое время Папирус стоял на месте, прежде чем его плечи слегка опустились; он взял свои хлопья и подошел к столу, садясь напротив Санса. Он молча ел, и Санс был рад нескольким минутам тишины, чтобы собраться с мыслями. Он подождал, пока Папирус не закончит, прежде чем отпить кофе и вздохнуть. — … Папирус, мы почти не разговаривали с тех пор, как переехали. И я ненавижу это… Я уже терпеть не могу эту тишину между нами. Я хочу услышать тебя, я хочу помочь тебе с тем, что тебе нужно… но я ничего не узнаю, если ты не расскажешь. Папирус пожал одним плечом, его глазницы сразу определили этот отвлекающий манёвр, так как Санс знал, что это будет непросто. Но он не хотел, чтобы Папирус опять отмалчивался. — Папирус, я знаю, что ты не хочешь… но нам нужно поговорить о… том, что произошло. — Почему? — пробормотал Папирус, скрестив руки. — Я и так чувствую себя полным идиотом из-за того, что ты был честен со мной. Мне и так достаточно стыдно, когда я в то время получал удовольствие, а тебя всё это бесило. Санс потёр виски, вздыхая, — … потому что мы толком не говорили… у нас не было нормальной беседы. — Она была. Ты просто лгал. — Папирус, я пытался! — воскликнул Санс, закрыв лицо руками. — Я пытался свыкнуться с этим! Я пытался! Но я не мог… это… — … Он на мгновение сжал зубы. Он должен быть честным. — … всё было прекрасно… пока не появился ты. К чести Папируса, младший брат не выглядел так, будто его это ранило. На самом деле, это выглядело так, словно он этого и ждал. — Ясно. — сказал Папирус, опуская голову. — … даже когда я думал, что всё было в порядке… ты был счастливее, пока я не узнал. Я мог бы просто… увидеть, Санс. Ты был счастлив… ты был спокоен… Я не мог видеть, что это было из-за доктора Гастера… не только из-за денег и образования, которым он тебя обеспечивал. Его фаланги сжали рукава свитера. — … я отнял всё это, да? — мягко спросил он. — Я забрал его у тебя. Потому что… Ты любил его, не так ли? Я имею ввиду… действительно любил его. Скулы Санса нагрелись под ладонями. Бессмысленно отрицать этот факт. Он был влюблен в доктора Гастера с того момента, как встретился с ним, и просто находясь с ним рядом, заставляло его забыть все договоренности, что у них были. Он всегда чувствовал себя единственным в мире, когда доктор Гастер был с ним. — … да, — признался он. — … Любил. — Он вздохнул, потирая глаза. — … но он не чувствовал то же самое. — … Санс… ты точно дурак… — Папирус скрестил руки на столе, опершись головой о них. — … он был честен, когда сказал, что любил нас обоих. Ты знаешь, есть те, кто способны одинаково любить обоих. Но… пока он был удивительный и щедрый со мной… в то время, как он слушал меня… Ты был единственным, с кем он мог поговорить. — Он вздохнул. — Ты действительно не замечал, как он светится, находясь рядом с тобой? Когда вы разговаривали о науке? Санс пожал немного плечами, опершись головой на руку. — это… здесь ни причём… — сказал он. — Вот упёртый, — фыркнул Папирус. — Очень даже причём. Он был настолько сильно влюблён в тебя, что никогда бы не смог так же вести себя со мной, неважно, как сильно я любил его. — Он погрузился в молчание, и Санс снова вздохнул. — …Папс… что заставило тебя… Я имею в виду… что ты в нём любил? — спросил Санс. — Кроме шоппинга и подобного. Папирус повернул голову в сторону, уставившись в стену. — … это никогда не было из-за шоппинга или денег, — ответил он. — Он был… тем, кто находился рядом, чтобы выслушать. — Он вздохнул. — … Кто-то, кто не был обременён тем, что я хотел сказать. У меня есть друзья, но… никого, с кем возможно поговорить о некоторых вещах… и о том, о чём я не хочу говорить, чтобы ты знал. — Он слегка пожал плечами. — … Мне нравится носить милые, красивые вещи. Мне нравится быть в центре внимания. У меня грязное прошлое, чему он не заставлял меня стыдиться. И… он был тем, кто дал мне альтернативу, а не то, что я делал. Его глазницы слегка увлажнились. — … он показал мне, что я был действительно, действительно хорош в инженерии, и он помогал мне в математике и естественных науках… он был так заинтересован в том, чтобы я поступил в колледж… мы… мы бы гуляли вместе, наслаждаясь поздним л-летом… — его голос охрип, он спрятал лицо в ладонях. — … Я… Я всё испортил, Санс! Я тоже хотел его, и я всё испортил! Санс уткнулся лицом в ладони, плечи тряслись, когда он тоже пытался удержать себя от слез. Он не знал, что сказать, у него не было времени что-то сообразить, поскольку Папирус мигом оказался рядом с ним, упав на колени и обняв брата за талию. — Прости меня, Санс! Прости меня, прости, мне жаль, мне жаль, мне так жаль…! — рыдал он в рубашку Санса, не переставая извиняться даже тогда, когда Санс обнял его за плечи и попытался успокоить. Он продолжал извиняться, пока не осталось сил, пока он не выплакался и до невозможности говорить. Санс проигнорировал собственное мокрое лицо, успокаивающе поглаживая череп младшего брата, чувствуя себя хуже, и, в то же время, гораздо лучше. — … Ничего… Всё в порядке, Папс… — тихо сказал он. — … Всё… закончилось. Никто не виноват… но всё… постоянно меняется, Папирус… и не всегда так, как мы хотим. — Он вытер лицо рукавом. — … У меня в понедельник собеседование… у нас есть дом… у тебя есть школа… и… ну, у меня есть Гриллби… и я счастлив рядом с ним, так что… — Он слабо пожал плечами. — … Это не трёхэтажный особняк, но… у нас всё будет хорошо. Ладно? Папирус выпустил прерывистый вздох, прижимаясь к Сансу крепче. — … Хорошо… — тихо сказал он. Санс улыбнулся, целуя череп Папируса. — Ты, должно быть, устал, Папс, — сказал он, подталкивая Папируса немного назад и обведя темную кость под левой глазницей Папируса большим пальцем. — Иди и поспи еще немного, ладно? Позже мы поужинаем и возьмём фильм, чтобы посмотреть вечером. Папирус кивнул, вытирая его лицо, прежде чем отодвинуться и встать, выглядя слегка смущённым за его раннюю вспышку. — … Хорошо, Санс, — сказал он устало перед тем, чтобы вернуться в свою комнату. — … Папс. Папирус остановился, оглядываясь назад. Санс улыбнулся своему брату, его выражение лица было грустное и немного огорчённое. — … не думай, что я был когда-либо достаточно зол, чтобы не желать с тобой общаться, — сказал он тихо, но твёрдо. — Ты — мой младший брат, и я тебя очень сильно люблю. Даже когда есть то, что я в тебе не понимаю… я всегда буду любить тебя и я всегда буду рядом. И… я обещаю, отныне я буду честен. Абсолютно. Ладно? Папирус вытер глаза, улыбаясь. — Хорошо. Я тоже люблю тебя, Санс. — Он пошёл в свою комнату, и Санс опустился на стул, когда дверь была закрыта, чувствуя, что словно свинцовый груз был снят с его костей. Ему потребовалось несколько минут, чтобы отдышаться, после чего спокойно убрать кухню, задержавшись, когда его телефон загудел в кармане, замечая сообщение от Гриллби. «Хочешь поехать в «Бледные Ночи» сегодня? Я получил бесплатные билеты на столик в ресторане.» «Бледные Ночи» — один из самых роскошных ночных клубов в Восточном районе. Очень трудно для кого-то из этого района туда попасть. Но всё-таки. «извини, не могу. сегодня ужинаю со своим бро.» Он отправил сообщение и сунул телефон обратно в карман, прежде чем закончить свою уборку. Клуб может и подождать.