An Unorthodox Offer

Очевидно, что Папирус испытывал небольшие затруднения, глядя Сансу в глазницы после того случая. Санс не винил его. Было и так достаточно неловко, что он и доктор Гастер были голыми, или когда доктору Гастеру пришлось выбирать между тем, чтобы остаться или одеться и стыдливо выбежать за дверь. Особо выбирать было не из чего, когда Санс пошёл сказать Папирусу, что всё снова приведено в подобающий вид, и его младший брат ушёл. Через несколько минут от него пришло сообщение, в котором говорилось, что он вернулся обратно в школу, но всё равно было немного… стыдно. Санс не знал, почему именно; в конце концов, Папирус толкнул его и доктора Гастера друг к другу, как ребёнок, играющий с куклами. Но тогда он не мог не думать, почему тот решил сделать решительный шаг и попросил доктора придти. Так как они с д-ром Гастером снова начали встречаться, Папирус стал чаще его видеть, даже если он был в более непринужденной обстановке. В то время это было более чем очевидно, что Папирус всё ещё питал глубокие чувства к доктору Гастеру; он, казалось, почти не изменился, по крайней мере, когда они виделись друг с другом. Даже во время отдыха, после того, как Санс оттаял, Папирус ни разу не решался ходить к дому доктора Гастера в одиночку, не говоря уже о том, чтобы быть наедине. Санс больше не хотел, чтобы этот граничащий с фобией страх близости разлагал отношения между двумя более важными монстрами в его жизни. Нравится ли ему это, одобрять ли это, или же терпимо относиться, между Папирусом и д-р Гастером теперь что-то было, и это не было чем-то мимолётным. Это было что-то, что они оба хотели, оба лелеяли, и это всё закончилось, когда стало ясно, что они сделали больно Сансу. Санс видел, как Папирус растёт на глазах, так, как всё это началось, по-разному. Он принял тот факт, что Папирус был достаточно взрослым, чтобы принимать решения, и наблюдал, что тот узнал последствия того, что эти решения могут принести. Проницательный и расчётливый, каким его брат может быть, хоть Папирус был в душе мягким и заботливым монстром, которому хотелось заботы, но не за счёт чужого счастья. Но теперь всё вернулось на круги своя, только наоборот. У него были отношения с доктором Гастером, в то время, как его брат сидел в стороне, подбадривая его, но по-прежнему желая быть частью всего этого. Трио—в пути—воссоединения, но сейчас Папирус был лишь его младшим братом, который приходил в гости или оставался дома, когда старший брат и его бойфренд были на свиданиях. Это было самое последнее от прошлых отношений Папируса и доктора Гастера, что, в то время, связывало их друг с другом. За последние пару месяцев, Папирус ни разу не был один в поездках, комнате, или на прогулке с доктором Гастером. Санс думал об этом, когда заметил пристальные взгляды брата и доктора Гастера, что док явно был рад видеть Папируса, когда мог, но всегда казалось, специально… ну, Санс не сказать, что не обращал внимания, но это было довольно близко к истине. Обожание и внимание доктора к Сансу не было принудительным или неискренним, но он делал это осознанно и, в то же время, крайне осторожно. Кроме того, Папирус никогда не беспокоил старшего насчёт возвращения, когда Санс отправлялся в особняк, и во время встреч всегда замечалась эта сдержанность в объятиях доктора Гастера. Сансу было стыдно признаться, но он опять заглянул в телефон Папируса; ничего не подозревая, а просто чтобы увидеть то, что его брат отказывался рассказывать. Он видел, что у Папируса контактное имя доктора Гастера было всё ещё «папочка», и что Папирус посылал ему сообщения о некоторых вещах, но это было очень похоже на те сообщения, в которых Папирус спрашивал доктора Гастера о Сансе и будут ли они когда-нибудь снова вместе; ничего нового. Ответы доктора Гастера были конкретизированы, только когда речь шла о таких вещах, как учёба, но как только его начинали спрашивать о личном… то он переставал отвечать. Буквально в любых других обстоятельствах Санс стал бы воспринимать это как безоговорочную преданность д-ра Гастера, и он был бы доволен этим фактом. Но в этом случае, доктор Гастер едва допускал дружбу между собой и Папирусом, когда Санс не был частью разговора. И это было не тем, что хотел Санс. Прежде чем у Папируса начались те краткие отношения с доктором Гастером, Санс видел, что у них была близкая дружба. Папирус нашёл лучшего друга, кого-то, кому он мог рассказать о вещах, что не посмел бы сказать Сансу и получал поддержку, и совет и заботу, такую, какую не мог обеспечить Санс. Было вполне естественно, что Папирус влюбится в своего лучшего друга. … прямо как Санс в Гриллби. Только в этом случае доктор отвечал Папирусу взаимностью. Вот чёрт. Санс мысленно пришёл к пониманию, что он ожидал того, что «он встречается со мной, чтобы видеться с Папирусом» и «это не меня он действительно хочет», но это не совсем верно. Как и раньше, Санс чувствовал искренность, исходящую от души доктора Гастера, и знал, что он обожал и заботился о нём во всех смыслах этого слова. Но была одна недостающая деталь, из-за которой у Санса не всё складывалось. Доктор Гастер слишком заботился о Папирусе, таким образом, что они шли отдельно от Санса, и это было не то, с чем можно было смириться и забыть. Оглянувшись назад, Санс заметил, что у Папируса и Гастера были настоящие отношения, как когда-то были и у него с доком. Были различные предпочтения, которым соответствуют оба брата, и доктор Гастер привносил что-то особенное для них обоих. В то время, как Сансу нравилось, когда ему, время от времени, что-то дарили, доктору Гастеру нравилось кого-то баловать. Аналогично, в то же время Папирус был большим фанатиком поп-культуры, а доктор Гастер предпочитал современные и научные разговоры и интересы. Прежде всего, д-р Гастер был поставщиком, но у него были и противоположные обязанности, которым он хотел посвятить себя, но чему братья не могли придерживаться. Это было вполне ожидаемо для Санса и Папируса, чтобы быть одновременно в поле зрения. Так что Санс и Папирус были рады, что отдохнули от доктора Гастера. Это дало время, чтобы увидеть всё с другой точки зрения, дало Папирусу время, чтобы повзрослеть и уяснить, и дать ему возможность понять, в определённой степени… к чему всё это пришло. Санс устал от постоянного созерцания потолка, и взглянул на календарь, висевший на холодильнике с большими красными кругами на дате за два дня. День рождения Папируса. Его младшему брату исполнялось девятнадцать, и он заканчивал школу уже через пару месяцев; и, исходя из подслушанного разговора, он уходит на IT, возможно в который придётся ехать через пол-страны, в зависимости от предпочтений. Санс не хотел, чтобы из-за отъезда было горько или печально, в любом виде или форме. Санс кивнул сам себе, садясь и вылавливая телефон из кармана. Он кое-что придумал.

***

— Что значит «тебе нужно работать»? Санс чуть не выдержал, увидев щенячье выражение на лице своего брата, но он крепко держался, извиняюще улыбаясь Папирусу. — Послушай, это очень важный лабораторный проект, и они прямо сейчас нуждаются во мне в течение дня, — сказал он. — Это не на весь день, меня должны отпустить около четырех, и затем мы сможем устроить большой праздничный ужин со всеми нами. — Он утешающе сжал плечо брата. Папирус выглядел так, словно правил в недовольствии целую эпоху; ему исполнилось девятнадцать, он уже больше не скелетик, но дни рождения для них всегда были особыми днями. Даже в те годы, когда Рождество было едва возможно отметить, дни рождения всегда справлялись. — … Хорошо, — сказал он тихо. — … Просто будет довольно скучно, ожидая четырёх часов. Санс усмехнулся, косясь на дверь, когда в этот момент в неё постучали. — Ах, не беспокойся об этом, — сказал он, уходя от ответа. — Надеюсь, тебе не будет слишком скучно. — Он открыл дверь, отступая в сторону и впуская доктора Гастера. Д-р Гастер улыбнулся Сансу, после чего взглянул на Папируса, его улыбка сменилась на слегка нервную, хоть и очень счастливую, когда он протянул небольшой сверток. — С Днём Рождения, Папирус, — сказал он, предлагая его самому младшему скелету. Папирус избавился от мгновенного удивления, ухмыляясь и принимая дар, замешкавшись только на мгновение, прежде чем крепко пожать доктору Гастеру руку. — Спасибо! — прощебетал он, прежде чем отпустить. — Тебе, нуу… тебе и не стоило… — Глупости, — вмешался доктор Гастер. — Это твой день рождения, Папирус, и я буду чувствовать себя ниже плинтуса, если не подарю тебе что-то особенное. Ты это заслужил. Папирус покраснел, перевернув маленький подарок в руках. — … что ж… ещё раз спасибо, — ответил он застенчиво. — … и… ч-что ж… извини, что тебе пришлось проехать весь этот путь просто так… Санс работает до четырёх и мы ничего не сделаем до тех пор… Д-р Гастер взглянул на Санса. — … ты не сказал ему? — спросил он. Санс слегка пожал плечами. — Ты появился прежде, чем я успел, — сказал он, улыбаясь Папирусу. — Я должен сегодня работать, но черт возьми, если я собираюсь оставить моего брата одного в его же день рождения. Дингс возьмёт тебя куда угодно. Глазницы Папируса недоверчиво мерцали, выглядя едва ли в состоянии сдерживать себя. — Правда? — просипел он, едва ли громче шёпота. Санс кивнул и Папирус засиял, подхватывая старшего брата и крепко его обнимая. — Спасибо спасибо спасибо спасибо спасибо спасибо! Санс похлопал брата по спине. — Рад, что ты рад, — сумел он выдавить, прежде чем его отпустили. — Не скучайте без меня, хорошо? Мы снова встретимся здесь около пяти часов, чтобы пойти и чем-нибудь заняться. — Конечно, — сказал доктор Гастер, до этого смотря на Папируса. — Не хочешь открыть свой подарок? — спросил он. Папирус кивнул и сдёрнул обёртку, чтобы показать маленькую коробочку, открыв ее и заглядывая внутрь, чтобы вытащить ключ на серебряно-розовом МТТ брелке. — Что это? — спросил он. Д-р Гастер отступил к двери и открыл ее, призывая Папируса выйти и поглазеть на несколько мгновений, прежде чем пронзительно взвизгнуть и пулей устремиться вниз по лестнице к стоянке. Санс, наблюдая, как спускается Папирус, фыркнул. — … ты бы не стал, — сказал он, зная, что доктор Гастер очень даже стал бы. Учёный пожал плечами, глядя, как Папирус чуть ли не рыдает над новым красным кабриолетом. — Он поступает в колледж в следующем году, — отметил доктор. — Ему нужно ездить. Санс усмехнулся. — Не могу с тобой поспорить, — сказал он, мудро отступая назад, когда Папирус прилетел обратно вверх по лестнице и нырнул в тесные объятия доктора Гастера. — БОЖЕ-У-МЕНЯ-НЕ-ХВАТАЕТ-СЛОВ-БЛАГОДАРНОСТИ-ЗА-ЭТО-ЭТО-ВЕЛИКОЛЕПНО-Я-ЛЮБЛЮ-ЕГО-СПАСИБО-СПАСИБО-СПАСИБО! — прокричал он на одном дыхании. Д-р Гастер обнял его, нежно улыбаясь. — Только лучшее для твоего дня рождения, — с любовью ответил он. — Ты готов? Папирус кивнул, вытирая мокрые глазницы, снова отступая назад и прижимаясь к Сансу. — Это самый лучший день рождения! — воскликнул он, прежде чем убежал, чтобы захватить куртку. Санс улыбнулся ему вслед, после повернувшись к доктору Гастеру. — Спасибо за это, — сказал он. — … Я не думаю, что ты понимаешь, как сильно он по тебе скучает. — Он дальше не вдавался в подробности, делая вид, что не замечает озадаченного выражения лица доктора Гастера; он схватил свои ключи от машины и куртку. — Мне пора на работу. Вы развлекайтесь, ладно? — Он наклонился и поцеловал доктора Гастера, прежде чем уйти, едва осознавая, что он затаил дыхание, пока не оказался в своей машине. Он практически дал разрешение своему брату и бойфренду пойти сегодня на свидание. И, как ни странно, это не конец света. Он воспользовался моментом, оглядываясь на углу, чтобы увидеть, как Гастер и Папирус направляются к кабриолету; Папирус цеплялся за руку доктора и сиял ярче солнца, тогда как учёный выглядел так, как будто это у него был сегодня день рождения. Санс был на полпути к лаборатории, когда понял, что улыбался всё это время.

***

У Санса действительно за весь день не было возможности проверить свой телефон. Когда он сел в машину, то проверил голосовые сообщения или пропущенные звонки и нашёл лишь несколько фотографий, которые могли и подождать. Он, как можно скорее, хотел попасть домой, чтобы можно было принять душ, переодеться и отправиться с Парирусом и доктором Гастером на ужин по случаю дня рождения. Он напевал про себя, пока ехал, мысленно перебирая, что говорить о том, что доктор Гастер и Папирус проводят больше времени вместе без его разрешения, но по прежнему имея возможность сказать об этом в случае, если это было больше, чем простое времяпрепровождение вместе. Это было так странно, думал он, пока подъезжал на стоянку; решив, что надо урегулировать некоторые моменты и перебирая варианты… он обнаружил, что мысль о том, что они делят Гастера между собой, больше его не беспокоила. Было бы иначе, если бы доктор Гастер просто искал дополнительные развлечения и если бы у Папируса случился приступ максимализма; очевидно, что у этих двоих были настоящие чувства друг к другу, где-то между платоническими и романтическими, о чём Санс и сам догадался. Но, подумал он про себя, он просто посмотрит, во что это выльется. Санс вошёл в свою квартиру, останавливаясь, когда увидел Папируса, сидящего на диване в одиночестве. Он оглянулся на мгновение, растерявшись, так как не увидел новой машины Папируса на стоянке, прежде чем повернуться к брату, закрывая дверь. — Эй, Папс… — сказал он, положив свои вещи. — Не ожидал, что вы вернетесь так скоро. А… Дингс куда-то вышел? Папирус покачал головой, не отрываясь от пола, руки плотно сжались на коленях. В голове Санса поселилась тревога; что-то было не так. Он поспешил к дивану, садясь рядом с Папирусом. — Папс, что случилось? — спросил он, немного испугавшись. — Что… то есть, что-то произошло…? У Папируса перехватило дыхание, он сжал руки так сильно, что кости заскрипели. — … Я… — начал он, в его голосе звучали едва сдерживаемые слезы. — … мы… мы… Санс.! — на глаза быстро навернулись слёзы; он разжал руки, спрятав в них лицо. — Ох, Боги, Санс, прости меня.! Санс держал Папируса за плечо, его кости слегка дрожали. — Папирус, просто скажи мне, что случилось! — кричал он. — Ты в порядке? Виндингс в порядке? Что-то произошло, или… — Я не хотел, Санс! — причитал Папирус, сильнее всхлипывая. — Я… Нам было просто… так весело, и… и я.! — Он вытер глазницы. — Прости меня! — Папирус. — Санс крепко взял за руки его младшего брата, сжимая их, поднимая взгляд. — Папирус. Успокойся. Ладно? Просто… — … Он выпустил вздох. — … Просто скажи мне, что ты и Дингс в порядке. — Он подождал, пока Папирус чуть кивнёт, с облегчением опуская плечи. — Хорошо, — сказал он. — Ну, а теперь, расскажи мне, что случилось. Спокойно. Папирус взял несколько минут, чтобы усесться и шмыгнуть. — … Я… мы уже заканчивали обед… — он заикался, его голос дрожал. — … мы только… закончили шоппинг… и мы разговаривали… и смеялись… и… и… и я. — … Он сильно зажмурился. — … Я его поцеловал. Санса встряхнуло от того, что его брат чувствовал то же самое, что заставил его волноваться, как в этом наихудшем варианте, но он нашёл время, чтобы собраться и напомнить себе, что это то, что он хотел обсудить с Папирусом и доктором Гастером этим вечером за ужином. Это была… просто заминка в плане, только и всего. Он по-прежнему был в действии. Ситуацию можно было ещё спасти. Он вздохнул и встал, дёргая брата за руку, чтобы заставить его тоже встать, и повёл его к двери, хватая ключи и направляясь к машине. — … куда мы идем? — смиренно спросил Папирус. Санс сжал руку брата, прежде чем позволить сесть в машину. — Просто садись, Папс, ладно? Поездка была тихой, молчаливой и мрачной, и Санс просто ненавидел это, но он не знал, как начать этот разговор или заставить Папируса чувствовать себя лучше, без возможности намекнуть, почему Санс не ругался из-за того, что его брат и бойфренд поцеловались. Поэтому он решил идти более прямым путём. Папирус стал заметно нервничать, когда стало понятно, что Санс привёз их к доктору Гастеру, но ничего пока не сказал. Санс спокойно припарковался перед домом и вышел, поманив Папируса за собой. Просто в качестве жеста, что у Папируса не было проблем, Санс крепко держал брата за руку, пока открывал дверь. К этому моменту Санс знал, что если доктор Гастер был напряжён, огорчен, или ему нужно было поразмыслить, он находился бы в кабинете. Там Санс его и нашёл, откинувшегося на сиденье с рукой на лице и выглядя таким же угрюмым, как до этого сидевший на диване Папирус. Санс вошёл, возвещая старшего скелета об их присутствии, и поднял руку, прежде чем д-р Гастер смог что-нибудь сказать. — Я уже в курсе, — сказал он. — И мне бы не хотелось вот так провести этот день. Я хотел, чтобы Папирус был счастлив… и мне хотелось, чтобы и ты был счастлив. Я хотел, чтобы вы… оба были счастливы. Он протянул руку и взял ладонь доктора Гастера, плотно сжимая её обеими руками. — … Вы оба — самые важные монстры в моей жизни, — сказал он. — … И я знаю, что вы оба чувствуете то же самое ко мне и друг к другу. И я не могу смириться с тем, что кто-то страдает… не говоря уже о вас. — Он глубоко вздохнул и выдохнул. — … То, о чём я пытался сказать… то, что я хотел обсудить сегодня за обедом, между нами… я хочу, чтобы мы… все трое, были счастливы. Как-то не справедливо, что вы двое несчастны из-за меня… и ничто не сделает меня счастливее, чем видеть вас обоих счастливыми. — Он перевёл взгляд с одного на другого, видя всю картину целиком, но пока не совсем цельную. Тогда это был переход к золотой середине. Санс отпустил руки и несильно подтолкнул Папируса к доктору Гастеру, достаточно, чтобы тому запнуться, а доктору поймать его. — Что я хочу сказать: целуйтесь и переодевайтесь, чтобы мы смогли отпраздновать день рождения Папируса. В течение нескольких долгих мгновений оба скелета смотрели с отвисшими челюстями на Санса, прежде чем посмотреть друг на друга, одновременно заливаясь плачущим смехом, обнимаясь и плотно прижимаясь черепами друг к другу. Они не целовались, но Санс никогда не видел их такими сблизившимися и счастливыми. И когда они потянули его присоединиться к объятиям, он подумал, что и он тоже.