* * *
— Ну... есть и хорошая новость... ты хотя бы отбила мяч, — нервно улыбнулась Рейнбоу. — Дэш, — сказала Сансет, прижимая очередную окровавленную салфетку к носу, — если б тебя сейчас была одна штука, а не три, я бы тебя придушила.* * *
«Сахарный Уголок» закрывался на ночь. Сансет стояла на его кухне, щеголяя новым пластырем на слегка перекошенном носе — её порыв отбить мяч лицом весьма позабавил подруг. Слева стояла Пинки, взволнованная, как никогда прежде, а напротив — чета Кейков, владельцы магазина, не менее обеспокоенные. — Ну, Пинки, — медленно проговорил мистер Кейк, — не то чтобы мы тебе не доверяли, но... — его взгляд метнулся к Сансет. — Ты уверена, что это хорошая идея? — Не волнуйтесь, босс! Сансет здесь, чтоб просто помочь с приготовлением вкусняшек. Я с неё глаз не спущу. А ещё она теперь милая и добрая, верно, Санни? — Более-менее. — Вот видите? — Пинки приобняла её. Сансет силилась не огрызнуться. Кейки с сомнением поглядели друг на друга, а потом снова на Пинки. — Ну... если ты так уверена, — сказала миссис Кейк. — Обязательно потом проверь, что всё закрыла, когда будете уходить. — Оки-доки-локи! Передавайте близняшкам «привет» от тёти Пинки! Владельцы ушли, оставив магазин двум девушкам. — Ладненько, Санни! — Пинки обернулась, непонятно когда успев напялить на голову колпак шеф-повара. — Время готовить! — Божечки, Пинки, я типа такая вся на нервах! — запищала Сансет и приподнялась на цыпочках. — А я-то уж как, божечки! Будет бомба! — Да вообще! Обожаю стряпать! — И я! — А завтра полезем на радугу охотиться за лепреконами! — Это будет кру-у-уто! Давай! — ещё чуть-чуть, и Пинки в буквальном смысле лопнула бы. — Давай, — Сансет опустилась на пятки и угнетённо уставилась на Пинки. — А послезавтра смастерим тебе детектор сарказма. — Так значит... охота на лепреконов отменяется? — Пинки, приуныв, озадаченно посмотрела в ответ. — Да, — Сансет приложила руку к лицу. — Чёрт, — Пинки всплеснула руками. — Я-то думала, что наконец нашла себе напарника по охоте за лепреконами. Знаешь, как сложно выслеживать их в одиночку? Очевидно, вопрос её столь перечил здравому смыслу, что даже проклятье не заставило Сансет давать ответ. Она просто тупо уставилась на неё и помотала головой. — Быстрей начнём, быстрей закончим, — проговорила Сансет с раздражением. — С наскока кексиками в совершенстве не овладеешь, Сансет. И чего ты так домой торопишься, кстати? — Не домой, а от тебя. Сансет прикрыла рот рукой. — А почему это? — нахмурилась Пинки. — Потому что ты громкая, надоедливая и жутко раздражаешь! «Ой-вей». Всё оживление Пинки улетучилось прямо на глазах. — А, — тонко, как мышка, пропищала она, обойдя в этом даже Флаттершай. Она отвернулась и принялась выгребать ингредиенты из шкафчиков. «А ещё удивляются, чего это люди вообще врут. Ай молодца, Элементы!» — Эй... — Сансет шагнула вперёд. — Да ничего... — тихо отозвалась Пинки. — Знаю, меня временами трудно выносить. Просто... я не знала, что до сих пор так тебя раздражаю. Просто я думала... раз мы друзья... «Ну вот, очередной разговор по душам. Гори они в преисподней». Сансет низринулась в пока неглубокую, но уверенно растущую пропасть чувств. Она прочистила горло. — Слушай, Пинкс, не принимай мои слова так близко к сердцу. Да, мы друзья — и поверь, я б не соврала, — однако не забывай, я... всё такая же невежественная, вспыльчивая и вообще неприятная. Пинки развернулась и воззрела на неё огромными щенячьими глазами. — Но потому-то я и принимаю всё так близко к сердцу: мы же друзья. А бесить друзей — последнее, чего бы мне хотелось. — Пинки, пойми: вы все меня в какой-то степени бесите, — Сансет вздохнула и закрыла глаза. — Да, по-моему, у тебя шило в одном месте застряло, но ещё я думаю, что Рейнбоу — пацанка с ветром в голове, Эпплджек — деревенщина, Рэрити — любительница тряпок, Флаттершай — сама тряпка, а Твайлайт — доставучий книжный червь. Но — только попробуй кому сболтнуть, освежую заживо — вы мне нравитесь, и я очень-очень-очень рада иметь таких друзей. Сансет слегка передёрнуло. Добренькая или злая, она ещё век не привыкнет вот так в открытую выражать эмоции. — О, так, по-твоему, я раздражающая, но в хорошем смысле? — просияла Пинки со вновь приподнятым настроением. — Нет, тупо раздражающая, и всё, — скучно пояснила Сансет. Пинки снова нахмурилась. — Но, — поспешно прибавила Сансет, — это не значит, что ты меня достала, что тебе надо меняться и вообще. Дай мне просто привыкнуть. Пинки с широкой улыбкой бросилась на неё и обвила руками. — Не беспокойся, Сансет, с моей помощью ты по самую голову погрузишься в чудесный мир дружбы! Только скажи, если чего надо! — Прекрати меня обнимать. — Но обнимашки — потрясные, — надулась Пинки. — Пинки-и-и-и. — Да-да, извини, действую на нервы, — Пинки отцепилась и невинно улыбнулась, после чего одарила её понимающим взглядом. — И знаешь, ты тоже не всегда такая уж «противная». Вот с минуту назад ты была приятной. — Заблуждаешься, — закатила глаза Сансет. — Вот уж понимаю, отчего ты так приглянулась Твайлайт, — хихикнула Пинки. — Я уже говорила, — Сансет сложила руки на груди, — она ни черта не смыслит в людях. До сих пор удивляюсь, чего она ко мне прицепилась. Пинки было открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут же захлопнула его и вернулась к плошке на столе. — Что? — спросила Сансет. — Нет-нет, ничего. Живей, стряпня ждёт!* * *
Ночь продолжалась: Пинки вылепила первый поднос кексов и сунула его в духовку, после чего Сансет под чутким руководством подруги приступила к своим собственным. Пинки оказалась довольно неплохой учительницей — всегда поддерживающей, местами удивительной и невероятно терпеливой, ибо Сансет никогда не отличалась кулинарными талантами. Весь её рацион состоял либо из полуфабрикатов, либо из сырых овощей и фруктов. И пока её гордые комки теста — чуть косоватые и кривые, правда, — готовились в духовке, безукоризненные кексы Пинки давно остывали на подоконнике. Чтобы не тратить времени, девчонки занялись сахарной пудрой. Вскоре Пинки не удержалась и дунула на Сансет облачком посыпки, превратив всё занятие в бедлам. — Сама напросилась, — Сансет смахнула пудру пальцем и впилась взором в Пинки. Та выдала самую невинную улыбочку из всех возможных, однако её это не спасло: Сансет черпнула ложкой по миске и запульнула в обидчицу комком красной пудры, который тут же затерялся в её безумной причёске. — Эй, я его лет сто искать там буду! И сражение началось. Сахарная пудра летала по всей кухне, а девчонки укрывались за дверцами шкафчиков и старательно осыпали друг друга новыми порциями. Под конец Сансет окрасилась в голубовато-розовые цвета, Пинки же — красно-жёлтые. Кексики уже остывали, и девчонки набрали новую партию пудры, изо всех сил стараясь не пойти в контратаку. Затем они приступили к украшению: у Пинки вышло мастерски и аппетитно, у Сансет — как будто первоклассник намазал тонну сахарной пудры голыми руками. За эстетичный вид пятёрку не поставишь, однако вкус для первой попытки вышел недурственным. Прибравшись на кухне и убрав утварь с ингредиентами по местам, девчонки заняли один из столиков в главном зале. Они умылись, разумеется, но вот одежду оттереть не получилось. Между ними уместился поднос со свежей выпечкой. — М-м, — Пинки с жадностью проглотила очередной кексик, — знаешь, я в этом году снова отвечаю за Зимний бал. — Ну, ещё бы, — Сансет вгрызлась в собственный. — Ты ведь главная в Комитете школьных мероприятий. — Ага. И у меня вот вопросик: что думаешь насчёт тематики? — Э-э, ничего. А к чему тебе моё мнение? — оторопела Сансет. — Предложить что-нибудь может кто угодно, глупышка. — Ну, не знаю, — уклончиво пожала плечами Сансет. — Я и не пойду, наверное. — Как так? — ахнула Пинки. — Это ж самые грандиозные танцы до самого выпускного! — А смысл? На конкурс принцессы я заявку не подавала, всё равно никто в здравом уме за меня не проголосует. Да и не с кем идти-то. Все кого-нибудь с собой притащат, сама знаешь, как обстоят дела с этими дурацкими танцами. — Ну-ну, Сансет, — Пинки перегнулась через стол и похлопала её по плечу с лукавой улыбкой. — Выше нос, уж кое-кто точно к тебе напросится. — Нельзя быть настолько альтернативно одарённым, чтоб пригласить меня, — нахмурилась Сансет, однако мельком вспомнила Флэша и засопела. — Хотя, признаю, есть и такие. Пинки поджала губы, скорчив странное лицо, и добавила: — Ну, можешь с нами! Будет жуть как здорово, зуб даю! — Я подумаю, — Сансет откусила ещё кусочек.* * *
Настала пятница. Идя к питомнику вместе с Флаттершай, Сансет неожиданно открыла для себя, что из-за застенчивой натуры своей спутницы поговорить с ней хоть о чём-нибудь было нельзя. Ну, если не считать растений и животных. Соберись они с остальными, всегда находился кто-то другой, кто озвучивал её мнение, отчего Флаттершай не видела смысла вставлять свои пять центов, если только прямо её не спросить. Сдержанную беседу она, однако, всё же поддерживала, спрашивая, как Сансет провела неделю и не болит ли у неё нос после мяча. А он болел. Сансет же в свою очередь наслаждалась тишиной. Приятно это — сменить бешеный галоп недели, насыщенной событиями, на тихий шаг. И пускай она не скучала по своему медвежьему углу и посиделкам в одиночестве, её брала тоска по былой безмятежности. Лишь ты да твои мысли... и плюшка, которая на них отвечает. «Да... для здоровья так определённо лучше», — поразмыслила Сансет, когда они с Флаттершай перешли через дорогу к приюту. Флаттершай толкнула дверь, но стоило им переступить порог, как уши Сансет пронзил знакомый визгливый крик, разрушив какое бы то ни было хорошее настроение. — Сатана вернулась! Попугай Пётр спорхнул с жерди, стоящей на столе приёмной, покружил над головой Сансет и уселся в волосы Флаттершай. Глаз Сансет разъяренно дёрнулся; она сжала кулаки так, что побелили костяшки. Лишь бы не ляпнуть в ответ что-нибудь такое, о чём придётся пожалеть. Она смерила цветастую птицу испепеляющим взглядом, лелея слабую надежду, что пернатый в самом деле вспыхнет. Флаттершай стушевалась. — Прости, пожалуйста, Сансет! Ч-честно, мы про тебя дурного слова не сказали… в последнее время. — Ничего, Флаттершай, — процедила Сансет сквозь стиснутые зубы. — Я тебя не виню. Как по сигналу, из кабинета высунулась Тендерхарт и посмотрела на неё с такой смесью удивления и досады в глазах, словно на именины ей вручили не тот подарок, который она хотела. — А, это ты, — произнесла она, даже не скрывая неприязни в голосе. — Не ожидала вновь с тобой встретиться. — Тоже рада вас снова видеть, — с горечью в голосе ответила Сансет и проследила, как Пётр переметнулся на плечо Тендерхарт. — Ваша птичка, погляжу, по-прежнему от меня без ума. — Ах, глупости, — пренебрежительно отмахнулась та. — Пётр просто с тобой играется. Да, правда, птенчик ты мой? Тендерхарт почесала ему шейку под клювом. Главное, заткнулся — ну и достаточно с него. Девушки облачились в белые халаты и проследовали в следующую комнату, где полагающуюся порцию внимания уже требовали животные. Флаттершай с улыбкой, сияющей поярче горящих ламп, не заставила себя ждать и кинулась открывать клетки. Звери живой волной захлестнули её и вполне ожидаемо сшибли на пол, чтобы как следует облизать ей лицо. До Сансет только и доносилось, что сюсюканье и хихиканье. Один пёсик, впрочем, оторвался от кучи малы и подбежал к Сансет, глядя на неё большими карими глазами и виляя хвостом. — Погоди-ка, а я тебя помню, — она опустилась на колени и почесала ему за здоровым ухом. — Ты Пятныш, кажется? Выглядел он по-прежнему захудало, хотя это в какой-то мере, напротив, придавало ему очарования: шёрстка под правым глазом была коричневой, а левое ухо слегка надорвано. Пятныш обошёл вокруг неё полный круг, принюхиваясь к чему-то, а затем подскочил и лизнул лицо. — Эй, полегче, — хохотнула Сансет. — На свидание пригласил бы хоть. Флаттершай показала голову из буквальной горы собак: с растрёпанными волосами, но совершенно довольная. — Я вот подумала: может, ты с ними вечером позанимаешься, а я вместо тебя уборкой займусь? — Конечно, без проблем, — не задумываясь ответила Сансет. «Приглядеть, как они гоняют мяч, — чего сложного?» — Йе-ей, — тихо воскликнула Флаттершай и хлопнула в ладоши так скромно, как умела она одна. — Давай для начала всех тебе представлю; ты ведь не знаешь, наверное, кто из них кто. По лицу пробежала хмурая тень. — Вот это Фифи, — Флаттершай взяла на руки небольшого пуделя. — А вон Рекс. Это Сир Пушок и его лучшая подружка Ланселита. Так, тут Тиберий, а там... — А-а-а-а, стоп! — Сансет замахала руками. — Я их за сто лет не запомню! Давай сама разберусь? — О, ну, если ты уверена. — Поверь, я справлюсь, — твёрдо улыбнулась Сансет.* * *
Хаос. И совсем не в хорошем смысле слова. — Нет, Тиберий, нельзя. Фу, Фифи, брось! Нет, и кошек не трогай! Эй, как-тебя-там! А ну слезай! Ух... и это, Флаттершай, по-твоему, лучшие друзья? Ну да... Нет, не надо мне это показывать. А? Нет, Рекс, не валяйся в этом! Сейчас я кину тебе мячик, погоди толь... ай! Не кусайся ты! — Неудачница косолапая! — Заткнись, Пётр! Покой Сансет только снился: она носилась из угла в угол, пытаясь поддерживать хоть какое-то подобие порядка. Не прошло и минуты, как ушла Флаттершай, оставив её одну со зверями, а всё уже полетело прямиком в мохнатые тартарары. Те псы, что не поливали друг друга лаем, беспрестанно ломились в кошачий уголок. Один из котов в свою очередь вознамерился устроить побег и лез на стену соседнего здания. К счастью, карниз закончился раньше, чем он смог далеко уйти. Собаки, не занятые учинением беспорядков, окружили Сансет, требуя внимания, однако закономерно все разом его не получали. А в качестве вишенки на торте время от времени на неё пикировал Пётр и орал непристойности. Один только Пятныш не сводил её с ума, а наоборот, как только мог помогал ей и гавкал на псов, несомненно, веля ждать очереди. Сансет ценила его рвение, конечно, но уж лучше бы он помолчал — шума от него выходило больше, чем толку. «Ну какого чёрта! Они же такие послушные, когда с ними Флаттершай!» — Ай! Очередная собака цапнула её за пятку и ткнула носом в резиновую игрушку. Сансет подхватила пищалку и запустила её в противоположный угол вольера — половина собак прытко метнулись вслед за ней, устроив настоящую свалку зубов и когтей. — Ух. Ну всё! Я здесь альфа-самка, и слушаться вы будете меня! Сансет засунула большой и указательный пальцы в рот и дунула что есть мочи, издав пронзительный свист. Этой штуке её научил Флэш — очень полезно, когда надо привлечь к себе внимание. К её счастью, собаки в этом плане мало отличались от людей. Все, кто бы чем ни занимался, застыли и обратили на неё выжидающие взгляды. Сансет опустила руку и удовлетворённо кивнула. — Так-то. А теперь… — она переключилась на хорошо знакомый властный голос и повелительно ткнула пальцем в первого попавшегося. — Тиберий, отпусти Фифи. Громадный бульдог разжал челюсти и выпустил из пасти хвост крохотного пуделя. Фифи стремглав кинулась к девушке и затаилась у неё в ногах. — Хорошо. Так, борзая, отойди от кошек. Вот и всё, легко и просто. Сир Пушок, отстань от Ланселиты, живо! И, чихуахуа, Селестия на твою голову, захлопнись! Коричневая чихуахуа, которая последние пятнадцать минут только и делала, что заливалась лаем, наконец умолкла и уставилась на девушку круглыми, как мяч, глазами. Сансет вздохнула полной грудью. Владеть и повелевать, как в старые добрые, было хорошо, пускай и всего-то кучкой собак. Она прижала палец к виску, борясь с нахлынувшим чувством власти. Угрызений совести за страх и ненависть в Кантерлотской школе ей с лихвой хватило. Она снова посмотрела на собак перед собой: одна держала в пасти мячик. «Всё-таки придётся это делать». — А ну, слушай! Поступим мы с вами так… Не минуло и десяти минут, как Сансет навела в вольере былой порядок. Кошки остались при своих делах, а псы либо мирно трепали игрушки на пару друг с другом, либо гонялись за кидаемыми мячиками. Многие подходили просто чтоб их почесали за ушком, хотя чаще всего это был Пятныш, её любимец. Пётр — воистину удача! — тоже успокоился. Сансет сидела на ступеньках крыльца и чесала Пятнышу пузо, отчего тот нелепо дёргал лапой в воздухе. Несмотря на временные неурядицы, день в целом выдался неплохой. Сансет уже позабыла, сколь сильно некогда тосковала по власти, но тут же скривилась, вспомнив, к чему приводит её переизбыток. Кто же мешает найти равновесие? Она — прирождённая руководительница, как говаривала Селестия. Просто надо перестать страдать манией величия. Она нахмурилась и задумалась: а сможет ли так? — в итоге всё равно пожала плечами. — Слишком я парюсь. Всё равно за мной больше никто не пойдёт, — она перевела взгляд на Пятныша. — Кроме тебя разве что. Она удвоила темп, и хвост пёсика закрутился от удовольствия пуще прежнего. — Спасибо, что помогаешь. Кто хороший мальчик? Кто, а? Ты! Да, ты хороший мальчик! Ты… Сансет оцепенела и медленно обернулась: за спиной, зажав руками рот, стояла Флаттершай; щёки у неё пылали задорным румянцем. — Никому ни слова, Флаттершай, — мрачно пророкотала Сансет. — О-о, ну Сансет, это же так... — Ни. Слова!