Hurts — Mersy
— Готово, — слышится голос из ванной, и Луи вздыхает, падая в кресло. Последняя сумка разобрана, и теперь они могут наслаждаться отпуском по полной программе. — Ты собираешься заказать еду, или мы пойдём вниз? — Зейн выглядит действительно уставшим, когда выходит из ванной, разминая шею. Он садится рядом с Луи, который, кажется, не чувствует своих ног и игриво толкает его в бок. — Эй, тебе лучше не игнорировать меня, приятель. Луи усмехается и кое-как разлепляет уставшие глаза. Он потягивается в кресле, разводя руки, и тяжело стонет. Томлинсон на самом деле выдохся из-за перелёта и проблем с заселением в отель, хотя их номер был забронирован заранее. Парень в очередной раз вздыхает и поворачивается к другу, выдавливая усталую улыбку. — Я думаю, что нам стоит отдохнуть и спуститься вниз к обеду, да? Мы также могли бы сходить на каток или просто погулять. Не готов к спорту сегодня. Малик лишь кивает в ответ и встаёт, потирая ладони. Он обходит комнату по периметру и вдруг щёлкает пальцами, вспомнив что-то, и скрывается в другой комнате. Зейн — писатель, творческая натура, так что Луи привык к такому поведению. Парень лишь качает головой и поднимается, разминая спину. Бросив взгляд на окна, он с мягкой улыбкой направляется к балкону. Вид открывается бесподобный, такой, какой Луи и ожидал увидеть, когда Зейн выбирал место для отдыха. Поёжившись от холодного воздуха, он выходит на веранду, натягивает рукава на кисти и обхватывает себя руками за плечи. Внизу полно людей, мирно идущих с лыжами, и весело кричащих детей, закидывающих друг друга снежками. Луи улыбается, но поднявшийся ветер заставляет его поморщиться — его нос всегда был слишком чувствительным к холоду. — Ты хочешь заморозить весь номер? Зайди внутрь, идиот. Томмо закатывает глаза на реплику друга и, в последний раз бросив полный восхищения взгляд на лес за пределами городка, заходит внутрь и закрывает за собой дверь. Луи Томлинсон никогда не был любителем холода, поэтому, когда Зейн сказал, что действие его новой книги будет происходить в заснеженной долине Франции и ему нужно вдохновиться атмосферой, Луи начал подозревать неладное. А когда он узнал, что ему придётся отказаться от поездки в Испанию ради горнолыжного курорта, он точно не был в восторге. Малик явился поздно вечером, и Луи уже закрывал небольшой книжный магазинчик, в котором работал, когда Зейн сообщил, что нашёл идеальное место. В тот момент Луи уже знал, что обречён. Они прибыли в Мерибель этим утром, и Луи обещали, что в их номере будет достаточно тепло, чтобы он не умер от холода (не то чтобы он паниковал по этому поводу, но так и было). Горнолыжный курорт, носящий название «Сердце Трёх Долин», настолько вдохновил молодого писателя, что Малик решил: если всё пройдёт удачно, то его книга получит именно такое название. Курорт был поделён на две зоны: Мерибель-Центр, обустроенный в традиционном французском стиле, и более современный Мерибель-Моттарей. Но, несмотря на все отговорки Луи, его друг предпочёл остановиться в первой, дабы проникнуться атмосферой былых времён. О нет, Томмо точно не был в восторге. Однако всё складывалось не так плохо. Здесь не топили дровами и даже раздавали бесплатный wi-fi во всех кафе, что оказалось лучше, чем Луи ожидал. — Думаешь, так будет достаточно тепло? — Томлинсон покрутился перед другом в тёплом кремовом свитере и спортивных штанах от нового лыжного костюма. — Я думаю, что ты слишком переживаешь по поводу температуры, чувак, расслабься, — Зейн закатывает глаза и проходит мимо, похлопав друга по плечу. Томмо вздыхает и, надев куртку, направляется следом, прихватив ключи.***
Мерибель являл собой место, полное шарма, со своим неповторимым архитектурным стилем. Какое-то особенное, ни с чем не сравнимое очарование и уют придавали ему двускатные шале из камня и светлого дерева, первозданная природа и близлежащие горные деревушки. Друзья бродят по городку почти весь остаток дня, иногда останавливаясь, чтобы купить горячего кофе. Рассматривая буклеты в лобби отеля, Луи отметил, что в городе есть ночные клубы, бары, закрытый бассейн с джакузи, боулинг и даже казино. Так что, на самом деле его настроение поднялось, потому что это определённо не позволит ему скучать. И если Зейн желает отдать себя всего холоду и лыжам, то Луи будет расслабляться в джакузи, перед тем как пойти сыграть в боулинг. — Вау, это определённо круто, не так ли? — А? — Луи отрывается от разглядывания магазинчика на другой стороне дороги, чтобы взглянуть, куда указывает Зейн. Зрелище действительно впечатляющее: заснеженные деревья расположились сразу за долиной, и гора практически вся покрыта хвойным лесом. — Мне стоило взять фотоаппарат из номера, — бормочет Малик, но Луи вздыхает, и, как бы ни был прекрасен вид, его взгляд возвращается к магазинчику с красивой витриной. — Я на минуту, — он обходит друга и направляется на другую сторону улицы. — Эй! Куда ты? — Зейн машет ему руками, но Луи уже на другой стороне, так что брюнет лишь фыркает и плетётся следом за приятелем. Томмо разглядывает украшенную витрину, уделяя внимание каждому рисунку и каждой игрушке. Улыбка против воли появляется на лице, и парень с восторгом толкает дверь, входя в книжный магазинчик. Колокольчик звенит, и продавец — старик с забавной бородой — поднимает голову от прилавка, приветствуя его кивком. — Привет, — машет Томмо, дружелюбно улыбаясь. — У вас потрясающая витрина! Старик выпрямляется и снимает очки, отрываясь от книжки. Он улыбается и согласно кивает. — Моя дочь украшает её каждый год. Томлинсон хочет сказать что-то ещё, но взгляд падает на ближайший стенд, и он чувствует, как сердце начинает стучать чаще. Книги — это та самая вещь, к которой Луи относится с особым трепетом. — Могу я взглянуть на книги? — Конечно, — мужчина кивает и возвращает очки на нос, продолжая читать. Луи проходит один стеллаж за другим, не переставая восхищённо улыбаться. Некоторые из изданий довольно старые, но это делает их ещё более ценными. Он легко касается пальцами корешков, проходя мимо полок, заполненных разноцветными обложками. Луи всегда мечтал иметь свой собственный магазин, и он чертовски завидует этому старику: большое двухэтажное здание является одновременно и магазином, и домом. Старик работает внизу и, заканчивая смену, просто поднимается по лестнице в квартиру. Предел мечтаний самого Томлинсона. — Ох, — он вздыхает, замирая у стенда со сказками. Рука невольно тянется к одной из книг, и Луи вынимает «Сказки братьев Гримм», восхищённый невероятной обложкой. Он вертит её в руках пару минут, благоговейно листая ветхие страницы и разглядывая картинки. — Ты собираешься идти? — Вот чёрт! — Томмо подпрыгивает, быстро захлопывая книгу, и Зейн изумлённо выгибает брови. — Ты напугал меня, — бормочет парень, убирая книгу на место. — Долго ты тут стоишь? — Просто пойдём, — друг хватает его руку и тянет к выходу. Когда они выходят к прилавку, Луи замечает покупателя рядом со старичком. Молодой парень аккуратно складывает около десятка книг в пакет. — Погоди, — бросает Томмо и, вырвавшись из хватки друга, подходит к прилавку. — Сколько это стоит? — он указывает на яркие леденцы, сложенные в красиво оформленную корзинку возле кассы. — Один евро. — Я возьму два, — Луи выбирает парочку леденцов и отдаёт деньги, когда замечает взгляд парня справа. Он невольно поворачивается и встречается с карими глазами. — Хороший выбор! — Томмо кивает на сказку, которую парень собирается упрятать в пакет, и тот дарит ему удивлённый взгляд. Незнакомый покупатель поспешно кивает владельцу магазинчика, а затем скрывается за дверью, под звон колокольчика в магазине. Луи выгибает бровь, поворачиваясь к продавцу. — Что это с ним? — Он не любит приезжих, — отмахивается старик и вновь садится за книгу. Луи вздыхает, но разворачивается к недовольному Зейну и протягивает ему леденец, мило улыбаясь. Тот лишь цокает языком и всё же берёт презент, ответно улыбаясь. — Ты невыносим. Луи дразнит его весь оставшийся путь до отеля.***
Они проводят вечер в баре недалеко от отеля и возвращаются домой слишком уставшие, но счастливые. Следующее утро начинается с громкого телефонного звонка, так что Луи недовольно стонет и залезает с головой под подушку. Он пытается вновь вернуться в свой прекрасный сон о тёплом пляже и шумном море, но громкий и слишком довольный для раннего утра голос Зейна не даёт ему сделать этого. Томмо с рыком кидает подушку в дверь, бормоча ругательства. Потирая сонные глаза, он зевает и лениво смотрит на настенные часы. Уже почти полдень! Малик позволил ему спать так долго? Что ж, ему начинает нравиться этот город. Зейн встречает его с чашкой горячего кофе и счастливой улыбкой. Томмо окидывает друга подозрительным взглядом, прежде чем взять напиток. — В чём подвох? — бормочет он, усаживаясь на диван и обхватывая кружку ладонями. — О чём это ты? — Ты не разбудил меня рано утром. Там сошла лавина? Или, может, все погибли, и нам больше незачем просыпаться рано? Брюнет лишь закатывает глаза, взъерошивает и без того торчащие во все стороны волосы друга. Луи морщится и шлёпает его по руке. — Ты ужасный скептик, когда дело касается лыж, да? — О нет, — Луи стонет, закрывая глаза, на что друг смеётся. — О да, — дразняще протягивает тот. — Я уже договорился. Ты не отвертишься. — Не мучай меня, — парень делает глоток кофе и поднимает умоляющие глаза, заведомо зная, каким будет ответ.***
Через час он уже неохотно влезает вслед за Зейном в ski-bus, который везёт их до подъёмника. Они катаются более полутора часов, так что когда воодушевлённый адреналином при спуске Луи сообщает, что хочет спуститься ещё раз, Зейн отрицательно качает головой. — Да брось, — Томмо фыркает, толкая парня палкой в ботинок. — Не будь тряпкой, в конце концов, это ты притащил меня сюда! — Лу, подъёмник работает лишь до половины восьмого, вдруг не успеем? Томмо закатывает глаза и садится рядом с другом, вертящим в руках свою шапку. Луи толкает его плечом и ласково улыбается, говоря чуть тише. — Что случилось? Твоё настроение определённо упало. Друг лишь усмехается на это и грустно качает головой. — Мы спустились уже десяток раз с перерывами на шоколад и снежки, но мне кажется, что поехать было плохой идеей. В голове ни одной мысли по поводу книги, сколько раз я ни пытался придумать что-либо, — он удручённо опускает голову и вздыхает. Улыбка исчезает с лица Луи, и он хмурится, отводя взгляд. В домике, где они сидят, ещё полно народу, и подъёмник собирается отходить. — Послушай, мы можем спуститься ещё раз и поехать обратно. Можем пойти в местный паб и послушать байки и старые легенды. Это должно помочь, что скажешь? Зейн поднимает на него глаза, в которых, кажется, и вправду загорелся огонёк надежды. — Звучит потрясно, — он кивает и слабо улыбается. — Но я слишком устал для ещё одного спуска. Ты можешь поехать, а я узнаю про обратный автобус и спрошу, какой паб нам с тобой выбрать, идёт? — Нет, не кидай меня, — Томмо обиженно надувает губы, выглядя полнейшим ребёнком, но Зейн непреклонен. — Я вижу, что ты правда хочешь. Ты втянулся, это круто. Я буду только рад, если ты прокатишься ещё разок, честно. Луи смотрит на него, прищурившись, некоторое время, прежде чем вздыхает и фыркает. — Ладно, — он поднимается, захватывая лыжи. — Но к завтрашнему дню ты должен начать главу. — Как скажешь, — парень смеётся и качает головой, когда Луи натягивает маску и выходит, салютуя ему. Альпийский курорт выглядит действительно потрясающе, когда Луи смотрит на него с высоты подъёмника. Его лыжи крепко прижаты к груди, и парень удивляется сам себе, потому что, не будучи большим фанатом этого вида спорта, он готов уделать Зейна сегодня. Ему действительно понравилось кататься, понравилось чувствовать этот адреналин при спуске, ветер, что заставляет щёки розоветь. Это оказалось куда более невероятным, чем кажется на первый взгляд. Он вглядывается в верхушки деревьев на западном склоне горы и думает о том, чтобы сделать несколько фотографий горы из отеля. Стоя на самой вершине, парень дышит полной грудью, крепко сжимая в руках палки и твёрдо стоя на лыжах. С этой высоты он видит Брид-ле-Бен, раскинувшийся на соседней равнине. Книга Зейна выйдет потрясающей, определённо. С этими мыслями он отталкивается и срывается вниз. Он хочет больше ощущений, больше эмоций, больше чувств. Набирая скорость, он продолжает отталкиваться с большей силой. Пейзаж пролетает перед глазами смазанной картинкой, пробравшись прекрасным чувством прямо в душу, и на какое-то мгновение Луи закрывает глаза, наслаждаясь. Его руки расслабляются, и он отрывает палки от земли, позволяя лыжам нести его вниз. Секунда, вторая, третья... — Чёрт, — он рефлекторно поворачивается, когда наезжает на что-то под снегом и теряет контроль над движениями. Парень даже не успевает среагировать, когда ноги разъезжаются в разные стороны, а тело безвольно заваливается назад. Огромная скорость больше не приносит удовольствия, парень клонится набок и с криком валится, окончательно теряя равновесие. Маска слетает с лица, и холодный снег царапает лицо, пока Томмо кубарем продолжает лететь вниз. Сердце бешено стучит уже вовсе не из-за получаемого адреналина, а из-за страха от потери контроля над ситуацией. Луи пытается развернуться на живот, когда понимает, что снежный ком, в который он сам и превратился, неумолимо относит его всё дальше от спуска. Парень стискивает зубы и прищуривает глаза, ресницы слипаются, и он делает рывок, чтобы перевернуться. Оглушительный крик боли разносится эхом по склону горы, и руки Луи слабеют, прекращая попытки тормозить. Томлинсон истошно кричит, закинув голову назад из-за острого кончика одной из палок, что вонзился прямо под колено, порвав одежду. Он сбрасывает одну из палок и пытается дотянуться до ноги, превозмогая боль, но в груди рождается ужас, когда он видит, что его относит к ущелью. — Нет-нет-нет! — он машет руками, пытаясь в последний момент ухватиться за пустоту, но снег кончается... Его тело срывается вниз под пронзительный вопль. Вторая палка улетает, и парень пытается прикрыть голову руками, когда летит прямо между верхушками деревьев. Ветки царапают открытое лицо и рвут ткань костюма, сердце замирает, пока он стремительно падает вниз. С глухим стуком он приземляется на тонкий слой снега. Одна из лыж с неприятным хрустом переламывается, парень рвано выдыхает, ударяясь спиной, в затылке гудит от тупой боли. Все звуки исчезают, голова идёт кругом, и Луи не дышит. Несколько секунд, кажущихся вечностью, он совершенно ничего не соображает. Наконец ему удаётся открыть веки, одновременно жуткая боль в ноге напоминает о себе. Свет бьёт в глаза, и Луи выдыхает. Тело расслабляется, и размытые верхушки деревьев и голубое небо — последнее, что он видит, прежде чем его мир поглощает тьма.***
Холод пробирается под кожу, покрывая сердце ледяным стеклом. Ветер усиливается, заставляя волосы превращаться в хаос. Веки парня подрагивают и с трудом поднимаются; он медленно приходит в себя. Голова раскалывается так, что хочется потеряться в другой реальности, потому что ноющая боль во всём теле невыносима. Луи заставляет себя открыть глаза, но вот посиневшими губами пошевелить не удаётся. Парень смотрит на падающие сверху снежинки, танцующие свой незамысловатый танец. Он лежит неподвижно неизвестно сколько времени, прежде чем пытается пошевелить рукой. К счастью, пальцы двигаются, и вот уже кровь начинает разгоняться по замёрзшим конечностям. Томмо зажмуривает глаза и, собрав все свои силы, привстаёт, тихо скрипя зубами. Он садится и корчится от боли, пытаясь взглянуть на раненую ногу. Кровь на штанах уже потемнела, образуя багровое пятно, и алые капли видны на снегу. Луи выдыхает и осматривается: он поднимает голову, чтобы взглянуть на вершину ущелья, в которое провалился. Обрыв, с которого он упал, возвышается на несколько метров, и парень мотает головой, когда в глазах снова начинает темнеть. Томмо оглядывается: его окружают лес да затянутое тучами серое небо. Солнца уже не видно, и Луи ёжится, думая о том, сколько пролежал без сознания. Ветер всё усиливается, и Томмо натягивает на голову упавшую шапку, стряхнув с неё примёрзший снег. Перестегнув перчатки, парень садится ровнее и сгибает невредимую ногу, придвигая к груди, чтобы отстегнуть лыжу. Когда ему это удаётся, он сбрасывает её в сугроб и пытается дотянуться до второй ноги, но в костюме это почти невозможно. Всё, что ему остаётся — обречённо простонать. «Телефон» — мысль приходит, как спасательный круг, и, стянув перчатку зубами, парень ныряет рукой в карман, но… — Что за… — он нервно обшаривает все карманы, будучи уверенным, что взял мобильник с собой. В голове пролетают воспоминания: вот он входит в домик вслед за другом; вот они подходят к автомату с кофе, и Луи вынимает телефон, когда садится за столик рядом... Он оставил телефон и кошелёк на столе, перед тем как уйти! Ничего не может быть хуже. — Только не это, — сам себе шепчет парень, на автомате продолжая шарить в карманах, но всё, что он находит замёрзшей покрасневшей рукой — синяя зажигалка Зейна. — Не может быть. Томмо растерянно оглядывается по сторонам, но видит лишь снег и деревья. Сердце стучит всё быстрее, пока Луи пытается мысленно успокоить себя. Он в порядке, он справится. Нужно просто пойти в ту сторону, куда он катился, и рано или поздно он выйдет к подножию. Луи берёт перчатку, но вытянув руку перед собой, понимает, что ладонь дрожит вовсе не от холода. Ему на самом деле страшно. — Это фигня, — он фыркает. — Ты попадал в ситуации и похуже. Надев перчатки и отряхнув себя от снега, он опирается на левую руку и ногу и поднимается, тут же с криком падая обратно — встать на вторую ногу совершенно невозможно. Слезы злости и отчаяния скапливаются в уголках глаз, нестерпимая боль током проходит по всему телу. Луи заставляет себя дышать через нос, выдыхая клубы пара и пытаясь успокоить себя. Он поворачивается и опирается на ладони и одно колено. Одно из деревьев имеет довольно раскидистые ветви, а внизу лежит хвоя. — Так, это уже лучше, — он переносит весь вес на руки и, подавляя стон боли, начинает перебирать руками, подтаскивая ногу за собой. До подножия не меньше километра, а он ранен и без возможности идти на своих двоих. Придётся ползти. Ситуаций хуже в его жизни ещё не было, это заставляет всё внутри дрожать…***
Прислонившись к дереву и откинув голову, Луи сидит так несколько минут. Он молча выдыхает и наблюдает за паром, растворяющимся в морозном воздухе. Шапка сползла на глаза, так что парень поправляет её и снова вздыхает. Нога ещё ноет, и он решает, что нужно что-то сделать. — Придумай что-нибудь дельное, ну, — говорит он сам себе ободряюще. Перебрав в голове несколько вариантов, он решает, что надо чем-то перевязать ногу. Глубоко вдохнув и тяжело выдохнув, он начинает быстро раздеваться. Перчатки и куртка летят в сторону, и дрожащими руками он стягивает свитер и футболку. Стуча зубами от обжигающего грудь холода, он натягивает обратно свитер и застёгивает куртку, пряча подбородок в воротнике. Парень дышит на руки в попытках согреться и вновь прислоняется к дереву, подтягивая раненую ногу. — Дерьмо, — выдыхает он, морщась и смотря на перепачканную кровью одежду. Кое-как надорвав футболку, Луи начинает оборачивать ткань вокруг колена, как можно сильнее стягивая её. Шипя от боли, он всё же завязывает тугой узел, надеясь, что теперь кровь остановится, и осматривается. Небо становится всё темнее, и Луи с ужасом понимает, что на лес опускается ночь. — Ну, Зейн не мог уехать без тебя, приятель, так что он отправится тебя искать, — Луи потирает плечи, пытаясь себя согреть. Ветер завывает, и Томмо понимает, что погода ухудшается. Из-за поднявшегося снега может начаться метель, а это будет катастрофой. Томлинсон поворачивается и заглядывает в чащу, что раскинулась вдоль ущелья. Он ужасается от мысли, что ему придётся идти в непроглядный лес, но выбора нет. Он не может просто сидеть и ждать, пока его найдут. Решив, что будет идти вдоль ущелья, парень делает очередную попытку встать. Опираясь на дерево, ему всё же удаётся сделать это, и он, кряхтя от неудобства, поднимается на одну ногу, пока вторая безвольно висит в воздухе. Ему удаётся пройти таким образом лишь несколько метров, опираясь на близстоящие деревья, пока он не спотыкается. Боль в ноге способствует очередному неудачному падению прямо возле корней дерева, и парень зажмуривает глаза, глухо простонав. — Всё в порядке, — он часто дышит, прекрасно понимая, что на самом деле всё ужасно. — Ты в порядке. С трудом разлепив покрасневшие глаза, он оглядывается. Снег начинает валить всё сильнее, но сквозь ветер и снежные хлопья, лезущие в глаза, парень замечает кое-что. И это «кое-что» приводит его в восторг: среди заснеженных сугробов он замечает лыжную палку. — Бинго! Надежда приливает новой волной, и Луи корчится на снегу, в попытках доползти до спасительного предмета.***
Его силы и надежды угасают с каждым пройденным метром. Небо становится окончательно тёмным, и первые звёзды появляются над головой, когда парень падает в сугроб, трясясь от холода и стуча зубами. Мороз пробрался под одежду, и даже вязаный свитер больше не согревает. Луи сворачивается в клубок, закрывает глаза и дрожит. Его пальцы наверняка посинели, как и губы, которые он даже не может сомкнуть. Он брёл по лесу уже несколько часов, и теперь не знает, что делать дальше. Ночь берёт своё, погружает во тьму и отбирает любую веру в спасение. Луи отчаялся. Парень трясётся, даже не пытаясь больше подняться. Раненая нога, кажется, вовсе отнялась, и Луи вот-вот перестанет чувствовать вторую. «Не спать, не смей засыпать, — твердит незнакомый голос в голове, и парень пытается разлепить веки. Он видит снежинки, прилипшие к ресницам, и смаргивает. — Вставай, ты должен подняться». Собрав волю в кулак, Луи делает попытку сесть. Еле слышный хрип вырывается из груди, когда он пытается выпрямить повреждённую ногу. Его передёргивает от лезущих в голову страшных мыслей обо всех этих фильмах, где людям отрезали конечности; и он жутко боится, что и у него может начаться гангрена. Нос уже почти не дышит, а пальцы не слушаются, но вдруг в голову приходит спасительная мысль. Луи тут же стаскивает перчатку и тянется в карман. Спустя секунду он сжимает в руке счастливую синюю зажигалку, которая должна спасти его этой ночью. Он разводит костёр лишь спустя полчаса, когда ему удаётся собрать хоть какие-то ветки, которые смогли бы гореть. Всё ближе двигаясь к огню, он жадно подставляет идущему от костра жару замёрзшие ладони и лицо. Ещё никогда он не чувствовал себя таким счастливым, разводя костёр.***
Перестав подбрасывать в свой скромный костёр ветки, Луи растирает ногу, заставляя кровь бежать по венам. Ему уже намного лучше, тепло разморило потерявшегося одинокого туриста. Успокаивающе потрескивает огонь, лицо приятно покалывает от тепла, и утомившийся парень чуть покачивается, даже не осознавая, что задремал... Но вдруг леденящий душу вой разносится где-то неподалёку. Луи мгновенно распахивает глаза и с ужасом всматривается в темноту. Он хватает лыжную палку и выставляет перед собой, пока бешено стучащее сердце отбивает ритм в висках. Парень не может увидеть ничего дальше пары метров и вжимается в дерево, опасаясь, что кто-то может появиться из-за спины. Томлинсон видел волков лишь раз в своей жизни, когда они с Лотти отправились в Центральный Зоопарк в Нью-Йорке. Это были прекрасные, сильные и опасные создания, и парень совершенно не желал встречаться с ними в дикой природе. Томмо совершенно не помнит, что нужно делать в таких случаях: развести костёр больше или вовсе потушить его? Мысли лихорадочным вихрем закручиваются в голове, и парень дышит чаще. Вой повторяется вновь, и Луи сильнее сжимает в руках палку, судорожно соображая, что делать. Он бросает взгляд в усыпанное звёздами небо, и внезапно к нему приходит страшное осознание: уже глубокая ночь, но никто не ищет его. Утихший было ветер поднимается вновь, разнося угольки из костра по снегу. — Нет, нет, даже не думай, — отбросив палку, Луи поспешно кидается добавлять оставшиеся веточки в костёр. — Даже не думай… Он окончательно засыпает через несколько часов, опершись о дерево, игнорируя тупую боль и крепко прижимая палку к груди.***
Его будит сильный порыв ветра, срывающий шапку с головы. Луи вздрагивает и открывает глаза, не сразу понимая, где он и почему. Осознание приходит к нему чуть позже, когда парень понимает, что не может пошевелить пальцами на ногах. — О боже, — дыхание застревает в горле, а слёзы скапливаются в уголках глаз от боли, прошедшей тысячами иголок по всему телу. Обуглившиеся ветки едва тлеют, а звёзды исчезли с неба. Скоро рассвет. Мысль обрушивается неожиданно, но Луи понимает, что должен заставить себя подняться и двигаться дальше. Однако сил совсем нет, как и желания. Желудок протяжно урчит, требуя еды. Парень облизывает пересохшие и потрескавшиеся от мороза губы и кое-как загребает снег в ладонь. Он морщится, когда тот тает во рту, но проглатывает спасительную жидкость. Проделав это ещё несколько раз, с невероятным усилием Томмо поднимается. Корчась от боли и почти не чувствуя ступней, он всё же становится на ноги и пытается подвигать ими.***
Силы окончательно покидают его, когда небо вновь приобретает серые оттенки. Парень останавливается у ближайшего дерева, и первая слеза прокладывает дорожку по щеке, терпеть боль в ноге больше невозможно. Во время ходьбы он был вынужден опираться на неё, и рана снова начала кровоточить, принося поистине адские боли. Он обессиленно оседает в сугроб, понимая, что поднявшийся ветер принёс с собой снегопад. Метель не позволяет видеть практически ничего дальше вытянутой руки, и Луи готов кричать от отчаяния, но даже на это не хватает сил. Идея идти вдоль ущелья больше не кажется хорошей, потому что теперь парня окружает сплошной лес. Он больше не видит края обрыва, он не видит ничего, что помогло бы ему найти дорогу. Он заблудился, и это убивает желание продолжать путь. — Ну почему, почему это случилось со мной? — он закрывает замерзающие глаза, чтобы слёзы не успели скатиться вниз, и стонет. — Почему я не остался с ним? Надо было остаться, — последние слова произносятся шёпотом. — Надо было остаться… Метель окутывает холодом, превращая в безжизненный ком, и лишь когда он безвольно открывает глаза, сквозь снег и ветер он замечает это. Прищурившись, он пытается всмотреться в сооружение перед ним. В голове пустота, и Томлинсон готов поверить, что это мираж, но, кажется, нет… Подняв руку, Томмо протирает лицо и несколько раз моргает. Ветер меняется, и ему удаётся увидеть. Рот невольно раскрывается, а сердце теплится надеждой. Чёрный металлический забор возвышается на пару метров над головой, и Луи выдыхает. Не может быть. Парень падает на локти и начинает ползти — ноги окончательно отказали. Кое-как он доползает до ворот и всматривается. Большой старинный особняк возвышается за изгородью, устрашающе высятся в небо готические башни. И Луи не может поверить своим глазам, когда видит дым, поднимающий из труб на крыше. — Э-эй! — он кричит изо всех сил, мороз раздирает горло, но, конечно, никто не может услышать его. И мысль о том, что он погибнет в нескольких метрах от спасения, заставляет двигаться. Истошно вопя, он вваливается внутрь, толкая ворота, раскрывающиеся с противным скрипом. — Помогите! — кричит он, зажмурившись и молясь, чтобы его услышал хоть кто-то сквозь метель. — Прошу! Он перебирает локтями, подтаскивая обездвиженные ноги за собой. Мрачное поместье высотой в несколько этажей кажется неприступной скалой, но Луи упрямо двигается вперёд, продолжая звать на помощь. И не слышит приближающихся шагов... Луи сдаётся, когда его рука соскальзывает. Парень падает лицом в снег и больше не может пошевелиться. Томмо шепчет последнее «помогите», вдыхая снег, и его глаза безвольно закрываются. Последнее, что он видит перед собой — это огромная лестница, но из дома так никто и не выходит… Сознание покидает его, а холод окончательно забирает его тело.