Ты говоришь «люблю», но думал ли, сколь много Заключено в твоих словах? Хотя в них целый счастья мир, Но в них, увы, и бездна горя. Теперь ты знаешь или должен знать свою природу, Свои потребности и страсти. Так могу я Быть той, кого желаешь ты? Найдешь ли ты во мне все то, что ищешь? «Стихотворение женщины» Ричард Генри Стоддард [перевод Svetschein]
(1) Муниципальное здание Дафни 19:31 Наконец-то все закончилось. Несколько часов кряду их мариновали полицейские Дафни, потом — следователи окружной прокуратуры и комиссия ФБР из Нового Орлеана, затем еще столько же они писали отчеты, заполняли формы, ставили точки над «i» и черточки над «t» и в итоге остались наедине в маленькой комнатушке, что служила им штаб-квартирой. Долгое время там царила тишина: они просто работали, погрузившись в уютное молчание, в тусклом свете единственной настольной лампы. Скалли тихо ходила по комнате, собирая документы и оборудование. А Малдер тем временем снимал со стены висевшие там снимки с мест преступлений. Никто из них не хотел произносить вслух то, что было болезненно очевидно для них обоих: расследование окончено. Пришло время ехать домой. Но в конце концов все бумаги были заполнены и рассортированы, все фотографии — сняты и аккуратно вклеены в файлы. И не осталось ничего иного, кроме как посмотреть друг на друга и ждать, кто же решится попрощаться первым. Никто не произнес ни слова. Вместо этого Скалли шагнула в объятия Малдера — сначала нерешительно, а потом, увидев одобрение в его глазах, более уверенно, и уткнулась лицом ему в грудь. Напарник, положив подбородок ей на макушку, мягко покачивал Скалли, чувствуя тепло ее рук, обхвативших его за талию. Он заговорил первым. — Скалли, до завтра я не уеду. Мак попросил меня остаться, помочь все закончить. — Значит, на сегодня ты уже свободен? — спросила Скалли странным голосом, для которого Малдер затруднялся подобрать подходящий эпитет. — Думаю, да, — ответил он. — Хочешь пойти поужинать? Она покачала головой: Малдер понял это, услышав шуршание ее волос, задевших ткань его рубашки. — Нет, — сказала Скалли. — Я не голодна. А ты? — Не особо, — ответил Малдер, прижав напарницу к себе. — Тогда… — начала говорить Скалли, но запнулась. — Что? — Мы не можем пойти ко мне, — продолжила она. — Я бы сказала тебе раньше, но совсем забыла из-за всей этой суматохи. Глассман вчера заявился в мой номер, искал тебя. Я его выставила. Малдер, чуть отстранившись, удивленно посмотрел Скалли в лицо. — Выставила? Как именно? — встревоженно спросил он. Скалли вздохнула. — Вытащила пистолет, нацелила его прямо ему на яйца и велела уносить ноги, — ответила она. — Что он и сделал. — Неудивительно, — пораженно прокомментировал Малдер. — Я бы тоже не стал перечить. Скалли тихо засмеялась, хотя взгляд ее был полон грусти. — Все это означает для меня большие неприятности, — сказала она. — На этот раз Рольфу не составит никакого труда обернуть дело против меня. — Значит, из БАНСП ты, считай, вылетела, — сказал Малдер. — Ну и что? У тебя слишком высокая квалификация, чтобы тратить свое время на возню с документами. Рольф подонок, и чем скорее ты от него отделаешься, тем лучше. — А если я на этот раз я все-таки окажусь в Солт-Лейк-Сити и застряну там насовсем? — спросила Скалли. — Что мне тогда делать? — Жить в глухомани не так уж плохо, — успокоил ее Малдер. — Я уже почти привык. — Малдер, я не это имела в виду… — виновато начала оправдываться Скалли, осознав подтекст своих слов, но он не дал ей закончить. — Конечно, это, но ничего страшного, — перебил ее Малдер и погладил по волосам. — В региональных офисах делают основную часть грязной работы, и все в треклятом Бюро прекрасно об этом осведомлены. Я не виню тебя за то, что ты не заинтересована в подобном назначении. Но приходится признать, что вызов, который нам бросило это дело, — самый серьезный из всех, что мне пришлось принимать в последнее время. Тяжело будет возвращаться к однообразной проверке данных. — Тогда переведись обратно в Вашингтон, — предложила Скалли. — Или в Квантико. — Как? Я ведь сам попросил перевод, помнишь? Секретным материалам конец. И это не твоя вина, — добавил он быстро, понимая, что сейчас последуют извинения. — Я уехал первым. — Хочешь сказать, что сам сжег все мосты? — Не все, — улыбнувшись, ответил Малдер. — Я передал свою квартиру в субаренду Фрохики, так что теоретически мне есть, где жить. Но только как мне объяснить в Бюро, почему я прошу перевести меня обратно два месяца спустя после ухода по собственному желанию, когда отдел, в котором я работал, больше не существует? Кроме того, — добавил он серьезно, — Крайчек все еще на свободе. Ты по-прежнему в опасности. — Лучше я буду в опасности с тобой, чем в безопасности без тебя, — заметила Скалли. — Кроме того, мы так и не разобрались с сибирской язвой. — Разве? Его тон вынудил Скалли посмотреть Малдеру в глаза. — Что ты имеешь в виду? — спросила она. — Мы же так и не выяснили, какую роль она играет в этом деле. — Нет, но это и не входит в нашу задачу, — сказал Малдер нежно, заправив прядь волос ей за ухо. — Официально мы больше не напарники, Скалли, как бы нам ни хотелось обратного, и ни один из нас не входит в подразделения по борьбе с терроризмом. Скорее всего, как только мы пройдем комиссию, нам прикажут передать дело со всеми уликами в ГЭР или какой-нибудь еще антитеррористический отдел. Она молчала. — Скалли? — окликнул ее Малдер. — Ты, как всегда, прав, — сказала она дрогнувшим голосом. — Я просто заигралась. Вообразила, что я снова твой напарник, настоящий агент. Все кончено. Пора возвращаться в реальный мир. — Ничего не кончено, и ты не заигралась, — возразил Малдер. — Да, расследование завершено, но на самом деле ты все еще моя напарница и всегда ей останешься — неважно, официально или нет. Однажды мы поймаем Крысеныша и тогда снова сможем работать вместе. Если ты хочешь, конечно, — поправился он. — Ты же сам знаешь, что хочу, — прошептала Скалли, вновь прижавшись к Малдеру. — Я ничего не хочу так сильно… Кроме… — Кроме…? — шутливо спросил он, поглаживая Скалли по спине. — Ну, — ответила она приглушенным голосом, не поднимая головы. — Есть кое-что, чего я хочу даже больше. Он медленно перевел дыхание. — Я даже опасаюсь спрашивать… — сказал Малдер. — Можешь не опасаться, — сказала Скалли, прижимаясь к нему еще ближе, всем телом, и слегка потерлась о него — медленно, чувственно, неторопливо. — Несмотря на все, что случилось между нами за последнее время, я по-прежнему хочу этого. Больше всего на свете. Можешь мне поверить. Ты же сам видишь, что со мной делают твои прикосновения. — Вижу, — тихо ответил Малдер и поцеловал ее в лоб. — Но вижу и то, что тебе нужно время прийти в себя. Я не хочу стать причиной твоего страха. Скалли покачала головой. — Я боюсь, — призналась она, прижимаясь крепче, — но не тебя. Я никогда тебя не боялась. — Скалли подняла голову. — Но я не желаю больше испытывать страх, — продолжила она. —И даже если я вдруг не сумею совладать с ним и мне снова станет не по себе, ты же все поймешь? Он кивнул. — Пойму, — сказал Малдер. — Но только не уверен, что мне следует делать в этом случае. — То же, что и раньше, — ответила Скалли, дотронувшись до его лица. — Просто помоги мне вспомнить. Вспомнить, что я сейчас с тобой, и тогда страх уйдет. — Скалли, я… — начал Малдер, но Скалли его перебила. — Шшш… — прошептала она. — Тут больше не о чем говорить. Она была права. Больше не было времени играть в игры, не было времени ждать. Истина на этот раз находилась прямо перед ним — в его руках. Малдер знал, что не мог ошибиться и неверно истолковать то, что сейчас без лишних слов пыталась донести до него Скалли. «Я хочу тебя». — Сегодня? — спросил он тихо. — Ты уверена, Скалли? — Сегодня, — ответила она. — Другого шанса в обозримом будущем не представится. А возможно — не представится вовсе. С нашей работой этого нельзя исключать. — Она провела губами по его шее. — Займись со мной любовью, — прошептала Скалли. — Сейчас. Сегодня. Заняться с ней любовью… Проникнуть в мягкие глубины ее маленького восхитительного тела, увидеть, как ее красивые черты искажены от страсти, слышать тихие вскрики в момент оргазма… За отсутствием иного видения рая все это служило Малдеру идеальным его эквивалентом. Не слишком ли это опрометчиво с его стороны? Он зарылся лицом в ее волосы и ощутил исходящий от них резкий запах пороха. Привычный, знакомый и в очередной раз напомнивший ему, как хрупка нить, что держала их вместе на этой земле. «К черту риски. К черту сомнения, к черту всю эту хренову планету. Она права. Время пришло. Я хочу ее так, как никогда и ничего не хотел раньше». — Хорошо, — сказал он и смутился, увидев, что неподдельная радость осветила лицо Скалли. «Неужели это так много для тебя значит?» — про себя удивился он. — Только без Глассмана за стеной. Давай поедем куда-нибудь еще? — Куда? — спросила Скалли, и Малдер заметил, как участилось ее дыхание. — Есть идеи? Малдер пожал плечами. Этот разговор казался ему нереальным, но в то же время — возбуждающим. — Может быть, в Мобил, в отель у моря? — предложил он. — Пляж был бы романтичнее, но он в часе езды отсюда, и я не уверен, что там найдутся свободные места. — В Мобил, — согласилась Скалли, решительно задрав подбородок. — Решено. В порт. Я хочу видеть корабли. — Да ладно тебе, что может быть лучше пляжа? — с улыбкой поддразнил ее Малдер. — Нет, — возразила Скалли, — лучше пляжа может быть порт. Малдер засмеялся низким, глубоким смехом. — На тебя не угодишь. Сразу видно, что ты капитанская дочка, — поддел он Скалли и прижался губами к ее лбу. — Робинзон Крузо, — парировала Скалли, улыбнувшись, и, обхватив лицо Малдера ладонями, притянула к себе и поцеловала — глубоко, страстно, проведя языком по его верхней губе. Робкий стук в дверь заставил их виновато отскочить друг от друга. Малдер поспешно повернулся спиной к входу, и в этот момент внутрь зашел Мак. — Ой, не знал, что вы до сих пор здесь, — удивился он. — А я тут решил прибраться немного, но вы меня опередили. — Мы как раз собирались уходить, — сказала Скалли, пытаясь говорить спокойно, но получалось это у нее из рук вон плохо. — А, ясно, — сказал Мак, от которого не ускользнуло ни раскрасневшееся лицо агента Скалли, ни ее учащенное дыхание. — Вижу. А мне только что звонили из госпиталя Святой Катерины. Операция прошла успешно — врачи полагают, что он выживет. Вы ему простелили довольно-таки крупную артерию, агент Малдер, но ваша напарница вас выручила. — Ей не в первой, — сказал Малдер, не оборачиваясь к офицеру. — Ага, — снова кивнул Мак, которого агентам ни на секунду не удалось одурачить. Он знал, что Малдер пытается скрыть, и не винил его за это. Скалли и мертвеца из могилы поднимет. — Ну что ж, заскочите сюда с агентом Скалли утром, чтобы мы с ней попрощались, хорошо? — попросил он. — Обязательно, Мак, — бросил Малдер через плечо. — Спасибо за все. — Без проблем, — ответил офицер, и в его глазах мелькнула усмешка. — Увидимся. Не забудьте завтра про пончики. А то сегодня мы ни одним не разжились. — Не забуду, — пообещал Малдер, по-прежнему демонстрируя полицейскому свою спину. — До завтра. Улыбаясь, как Чеширский Кот, Мак ушел и захлопнул за собой дверь. Какое-то время агенты просто глядели друг на друга, а потом Скалли, рассмеявшись, снова шагнула в объятия Малдера. — «Сегодня ни одним не разжились», — передразнила она Мака, манерно растягивая слова и тем самым довольно убедительно имитируя южный акцент офицера. — Думаю, можно не сомневаться, что он все понял, — закончила она уже своим нормальным голосом. — Ни единой нью-йоркской минуты (2), как здесь любят говорить, — сказал Малдер, обхватив Скалли обеими руками. — Поедем отсюда, пока нас еще кто-нибудь не застукал.***
Отель «Квинси» 20:26 Заселиться в приличный отель без багажа оказалось делом куда более хлопотным, чем ожидал Малдер. Командировочные расходы Бюро не предусматривали такие траты, а в большинстве мотелей, в которых он останавливался раньше, администраторы плевать хотели, есть у постояльца багаж или нет, лишь бы только проживание оплачивалось заранее. Но это место было совсем другим. Чтобы уговорить клерка сдать им номер, пришлось воспользоваться не только кредиткой, но и удостоверением ФБР, за которыми Малдер вынужден был вернуться на парковку. Поскольку при нем не было табельного оружия (если не считать официально несуществующего маленького пистолета 22 калибра в ножной кобуре), Малдер оставил пиджак в машине. Даже не попытавшись соблюсти приличия, Малдер не стал ставить перед их именами в регистрационной карточке всякую ерунду вроде «мистера и миссис», и, взяв ключи, вернулся в холл, где его, прислушиваясь к доносившейся из бара фортепианной музыке, дожидалась Скалли. Довольно долго Малдер просто смотрел на нее, вновь и вновь поражаясь тому, что такая красивая, такая смелая, такая восхитительная женщина, как Дана Скалли, хочет быть именно с ним. С ним — и ни с кем иным. Малдер до сих пор не до конца привык к этой мысли и сейчас она казалась ему особенно невероятной. «Я хочу заняться с тобой любовью». Она и правда это сказала. Абсолютно серьезно. «Не знаю, чем я заслужил это, — думал он. — Но клянусь: я сделаю все возможное, чтобы сегодня ночью не причинить тебе боль и не разочаровать». Скалли посмотрела на него вопросительно, немного приподняв правую бровь. — Какие-то проблемы? — спросила она, подойдя поближе. Малдер покачал головой. — Ничего достойного обсуждения, — ответил он и взял Скалли за руку. — Уверена, что не хочешь поужинать? Уже поздно, кухня скоро закроется. — Вот именно — уже поздно, — тихо сказала Скалли. — Незачем тратить время на ужин. Малдер прикусил губу и только кивнул, не доверяя собственному голосу. — Пойдем, — сказала она, потянув напарника за собой. — Поднимемся в номер. Там мы наконец будем вдвоем.***
Скалли медленно подошла к окну и выглянула наружу, чтобы полюбоваться на огни береговой линии и светящиеся вдалеке очертания только что покинутого ими восточного побережья. Малдер закрыл дверь и, сняв кобуру, положил ее на комод. Его взгляд переместился на Скалли, которая по-прежнему стояла у окна, облокотившись на подоконник, и глядела куда-то вдаль. Казалось, что мыслями она невообразимо далеко отсюда. Неужели она сомневалась? Но когда Скалли обернулась к Малдеру, он увидел на ее лице знакомую загадочную улыбку. — Иди сюда, — сказала она, протянув к нему руки. Второе приглашение Малдеру не понадобилось. В три шага он стремительно преодолел разделявшее их расстояние и, притянув Скалли к себе, прильнул к ее рту, ощущая, как ее холодные ладони гладят его разгоряченное лицо, скользят ниже, касаются шеи — там, где бьется пульс, как ее мягкий язык требовательно прижимается к его губам, требуя впустить. Низкий, хриплый стон вырвался у него из горла. Малдер подхватил Скалли на руки и отнес на кровать. Они рухнули на нее, не разнимая ни сцепленных рук, ни губ, слившихся в жарком поцелуе. С глухим стуком упали на пол туфли Скалли и следом — ботинки Малдера. Обоим не терпелось избавиться от одежды как можно скорее, но ни один не желал делать ради этого паузу. Вечный парадокс первого секса, думал Малдер. Неудивительно, что сцены с раздеванием в фильмах обычно пропускают — на самом деле это всегда происходит довольно неуклюже. Но, судя по всему, он не останется с этой непростой задачей один на один. Пальцы Скалли уже нетерпеливо развязывали его галстук: решительно ослабив узел, она сняла его одним ловким движением, швырнула на пол и занялась пуговицами забрызганной кровью рубашки. Справившись с ними, Скалли вытащила заправленную в брюки белую майку Малдера и нетерпеливо проскользнула под нее руками, желая дотронуться до его обнаженной груди. Малдер задрожал от наслаждения и, обхватив Скалли за ягодицы, притянул к себе, чтобы дать ей почувствовать, каким твердым стал его член благодаря ее близости. Он услышал, как Скалли сдавленно вздохнула и углубила так и не прерванный ни на мгновение поцелуй. Ее пальцы впились в его волосы, а затем обхватили за шею, прижимая все ближе и ближе. Через минуту она все же разжала объятия, впервые за все это время оторвавшись от губ Малдера, и, привстав, потянула его за собой. Теперь настал его черед. Как можно медленнее Малдер расстегнул ее пиджак, стягивая его с плеч и помогая ей вытащить из рукава сначала одну руку, потом другую. Высвободив шелковую блузку из-под пояса целомудренного покроя темной юбки, он повторил движение Скалли, просунув руки под ее одежду и проводя ладонями по гладкой обнаженной коже спины. Стащив блузку через голову, Скалли обернулась к Малдеру и, сняв с него майку, небрежно бросила ее на пол. Скалли видела, как взгляд Малдера скользит по ее телу — неторопливо, жадно, ничего не упуская, от разрумянившегося лица к шее и ниже — к бежевому атласному бюстгальтеру, кремовой коже груди, поднимавшейся и опускавшейся в такт возбужденному дыханию. Все это он, конечно, видел и раньше, хотя и при совершенно иных обстоятельствах, но не так, как сейчас. Не тогда, когда Скалли наконец готова была отдать ему свое тело, в то время как душа ее давным-давно принадлежала ему одному. Они оба понимали, что теперь все по-другому. Взгляд Малдера медленно переместился назад на лицо Скалли, а на губах заиграла легкая улыбка, в которой читалось одновременно и одобрение, и удовольствие, и что-то еще, что-то грустное… Domina, non sum dignus, пришло на ум Скалли. «Госпожа, я не достоин». «Ты достоин гораздо большего. Как жаль, что ты этого не понимаешь, — думала она. — Но, боюсь, тебе придется довольствоваться мной — такой, какая есть. Все эти годы я полагала, что ты хочешь завладеть моей душой целиком, без остатка, и не подпускала тебя ближе, но ты лишь искал во мне друга и напарника, который поверит тебе, подарит немного любви и утешения, подставит свое плечо». «И все эти годы я сдерживала себя. Кажется, у меня имелся целый список веских причин. Но почему-то сейчас, глядя на тебя, не могу вспомнить ни одной из них». — Дана? — вырвал ее из этих мыслей голос Малдера. — Что-то не так? Скалли покачала головой, улыбнувшись, чтобы заставить опасения исчезнуть из его глаз. — Нет, — ответила она. — Просто задумалась. — О чем? Она наклонилась вперед и нежно поцеловала его. — О том, как сильно мне хочется доставить тебе удовольствие сегодня, — тихо сказала Скалли. — Как хочется сделать тебя счастливым, оправдать все твои ожидания от этой ночи. — Тогда можешь быть спокойна, потому что это тебе уже удалось, — полушепотом ответил Малдер. Он проследил пальцем линию ее скул, медленно опустившись к шее, потом к ключице, и скользнул ниже, оставляя за собой след из легких, как перышки, прикосновений на мягкой припухлости над бюстгальтером. Скалли чуть откинулась назад и улыбнулась, а потом смущенно завела руки за спину, собираясь расстегнуть застежку лифчика, но замерла, увидев, что Малдер покачал головой. — Я сам, — сказал он таким же тихим голосом. И, сев за спиной Скалли, он привлек ее к себе, нежно массируя плечи до тех пор, пока не почувствовал, что Скалли расслабилась и одобрительно шепчет что-то бессвязное. Тогда он, склонив голову, принялся покрывать пылкими поцелуями ее предплечья, одновременно скользя пальцами вниз, по рукам, а затем коснулся ее груди. Скалли задрожала и негромко вздохнула, когда ладони Малдера легонько приподняли и погладили чувствительную возбужденную плоть сквозь гладкую ткань. Ощущения от этих ласк, от того, как нежно его пальцы сжимали и потирали ее затвердевшие от возбуждения соски, кружили ей голову. Скалли казалось, что она не выдержит такого накала эмоций, но в то же время изнемогала от желания испытать больше. — Сними его, — простонала она умоляюще. — Я хочу почувствовать твои руки. — Хорошо, — ответил Малдер низким, гортанным шепотом, расстегнул застежку и, одним плавным движением спустив бретельки с ее плеч, накрыл ладонями мягкую теплую кожу груди. Скалли отбросила бюстгальтер и обхватила Малдера за шею, предоставив ему еще больше пространства для маневра, оставив себя полностью уязвимой и беззащитной перед его прикосновениями. — Господи, ты такая красивая, — прошептал он ей на ухо, ощущая вес налившейся груди в своих руках, осторожно потягивая ее соски, заставляя Скалли извиваться, вздыхать и выгибаться от возбуждения. — Красивее, чем в моих мечтах. — Только… Не останавливайся, — умоляла она, задыхаясь. — Прошу… — Не остановлюсь, — заверил Малдер, покусывая мочку ее уха. — Только если ты сама захочешь. Обещаю. Скалли медленно повернулась и прижалась к его обнаженной груди, утопая в удивительном ощущении близости Малдера, долгожданных прикосновений к его гладкой коже, на сей раз — без всяких барьеров и преград в виде одежды. Когда губы Малдера вновь коснулись ее рта, Скалли показалось, будто электрический заряд прошел через все ее тело, а жар внизу живота стал еще сильнее. Его руки скользнули с лопаток вниз, поглаживая спину Скалли, и остановились, достигнув пояса юбки. «Он раздевает меня, — подумала Скалли, и эта мысль завела ее еще больше. — Он хочет увидеть меня обнаженной». Малдер снимал с нее юбку: Скалли услышала, как расстегивается молния, ощутила, как ослабевает охват ткани на бедрах. Прервав поцелуй, она встала на колени, чтобы ему было удобнее, и шумно выдохнула, когда губы Малдера, одновременно продолжавшего освобождать ее от одежды, сомкнулись на ее груди, медленно посасывая и очерчивая языком чувствительный сосок. Скалли хотела ему помочь, хотела, чтобы все случилось поскорее, но внезапно ощутила, как безотчетный страх опять начинает сковывать ее тело, как напрягаются руки, запутавшиеся в его волосах. И она снова вспомнила. Так же, как в прошлый раз, принесший им обоим столько разочарования. «Господи, пожалуйста, пусть этого не произойдет, — просила Скалли. — Я не вынесу, если все опять закончится вот так…» Малдер, должно быть, почувствовал ее испуг, потому что выпустил сосок изо рта и прильнул к губам Скалли, бережно взял в ладони ее лицо. И начал целовать — глубоко, но нежно, поглаживая скулы большими пальцами. — Расслабься. Все хорошо, — прошептал он, чуть отстранившись от ее губ. — Все хорошо. — Ты уверен? — шепотом спросила Скалли, с отвращением прислушиваясь к своему дрожащему голосу, но не в силах с ним справиться. — Ты не боишься, что я опять… сорвусь? — Не сорвешься, — сказал Малдер и снова коснулся ее губ. — Ты же знаешь, я бы никогда не причинил тебе боль. Ты должна мне верить. Доверься мне, Дана. — Я доверяю, — выдохнула Скалли. — Я доверяю тебе. Всем своим существом… — Прежде чем Скалли успела договорить, ее прервал очередной поцелуй — такой страстный, такой глубокий, что ей показалось, будто воздуха в легких не осталось ни у одного из них. Малдер прижимал Скалли к себе, не отрывая губ от ее рта, пока не ощутил, что она вновь обхватила его шею руками. И лишь убедившись, что тело Скалли полностью расслабилось, он положил ладони ей на талию и, зацепив резинку колготок большими пальцами, принялся стягивать их с ее бедер. Чтобы облегчить ему задачу, Скалли разжала объятия и откинулась на кровать, заведя одну руку за голову, а другой поглаживая его по волосам, пока Малдер, опустившись на колени, снимал с нее колготки. Но когда Скалли потянулась к нему, он снова покачал головой. — Всему свое время, — сказал Малдер, оставив поцелуй на внутренней стороне ее ноги, чуть выше сгиба колена. — Дай мне минуту. Сводя Скалли с ума своей нарочитой медлительностью, он начал двигаться вверх, целуя мягкую белоснежную кожу, иногда касаясь ее языком, иногда посасывая, иногда нежно покусывая, и у Скалли не осталось ни единого сомнения в том, что было его конечной целью. Господи, на что это будет похоже? Никто никогда не ласкал ее так раньше, хотя Скалли безумно хотелось попробовать. Джек недвусмысленно дал понять, что считает это занятие отвратительным, и ни один из двух ее предыдущих любовников не сделал ни единой попытки доставить ей удовольствие таким образом, а она была слишком молода и застенчива, чтобы попросить самой. И вот уже голова Малдера, стоявшего перед ней на коленях, оказалась между ее ног, и он почти добрался до конечной точки своего пути. Скалли лихорадочно извивалась, изнемогая от предвкушения, чувствуя его горячее дыхание сквозь промокшую насквозь ткань трусиков. Она бросила на него робкий взгляд, а он, ответив ей улыбкой, облокотился на кровать и, подцепив резинку, мучительно медленно стянул с нее трусики, поглаживая колени, икры, ступни, и отшвырнул в сторону. «Я полностью обнажена и открыта ему, — думала Скалли и еще сильнее задрожала от желания. — Я обнажена, а он нет. Почему меня это так возбуждает?» «Потому что я полностью в его власти, и мне это нравится. Никогда бы не подумала, что мне это понравится, но это так. И я знаю, что сейчас будет, и… о боже…» Она вскрикнула, почувствовав его рот в самой чувствительной точке своего тела, его пальцы, раздвигающие половые губы, и… о господи… что же он с нею делает? Нежное посасывание, умелые движения языком, пальцы, проникающие внутрь ее, его нос, задевающий клитор, — все эти ощущения сводили Скалли с ума, переполняли ее, и она почувствовала стремительное приближение оргазма. И в этот момент ее тело захлестнула новая волна страха, перерастающего в ужас, ночные кошмары всплыли в сознании… И разум велел ей отстраниться, пытаясь защитить ее, не дать обнажить самую сокровенную часть себя перед кем-то другим. Скалли готова была разрыдаться от отчаяния. «Этого не должно было случиться, только не с ним, — думала она. — Что же со мной не так?» А потом она почувствовала, как руки Малдера мягко, успокаивающе поглаживают ее по ногам, и поняла: он догадался, что что-то не так, почувствовал ее напряжение и сейчас пытается сказать, что не оставит ее один на один с ее страхами… «Это Малдер, — думала она, — и с ним я в безопасности, я могу расслабиться, могу делать все, чего он от меня хочет, и все будет нормально, потому что мне никто не угрожает…» И вдруг Скалли с удивлением осознала, что стремительно приближается к кульминации, и ее голова беспомощно мотается по кровати, спина выгибается, руки на ощупь ищут его лицо, притягивают ближе, умоляя не останавливаться. Она беззвучно вскрикнула, достигнув оргазма и ощущая, как все ее тело содрогается и пульсирует в едином сильном ритме, снова и снова. Не выдержав, Скалли отпустила Малдера, и тот мгновенно прекратил свои ласки, понимая, что ее тело слишком чувствительно сейчас, что ему лучше отстраниться и дать ей время прийти в себя. «Секс с мужчиной, который по собственному опыту знает, как доставить удовольствие женщине, имеет неоспоримые преимущества, — отрешенно думала Скалли. — Надо не забыть об этом в следующий раз, когда Билл опять будет вести себя покровительственно, потому что он дождался вступления в брак, а я нет…» Она услышала, как звякнула пряжка ремня, а затем — звук расстегивающейся молнии, и в следующую секунду Малдер лежал рядом с ней — полностью голый и явно возбужденный. Он обнял Скалли и осторожно подтянул ее чуть выше, на подушки. И просто держал в объятиях, поглаживая, лаская, пока она возвращалась обратно в реальность. — Малдер, — прошептала Скалли, все еще не оправившись от головокружения. — Шшш… — прошептал он, нежно поцеловав ее в губы и убрав волосы, прилипшие к взмокшему лбу. — Отдохни немного. — Еще один поцелуй — более глубокий, и Скалли ощутила свой собственный солоноватый вкус у него на губах. «Ему это нравится, — думала она. — Нравится чувствовать мой вкус, и он хочет, чтобы и я почувствовала его тоже как напоминание о том, что он только что делал со мной. Что может быть более интимным, чем разделить нечто подобное?» Эта мысль пустила сквозь нее новую волну возбуждения. Она отдалась ему. Но он пока не ответил тем же. — Мне не нужно отдыхать, — сказала Скалли, опустив руку и обхватив член Малдера. Он резко втянул воздух и закрыл глаза, когда она начала аккуратно водить ладонью по бархатистой коже, намеренно задевая пальцами головку. — Я не хочу отдыхать, — повторила она, притянув Малдера за шею и наградив долгим влажным поцелуем. — Я хочу почувствовать тебя внутри, — прошептала Скалли, не отрывая своих губ от его. — Сейчас. И увидела, как загорелись его глаза. Малдер притянул ее к себе и, уложив на спину, раздвинул мягкие складки и устроился между ее бедер. Пошире разведя ноги и слегка приподняв колени, Скалли направила его рукой.***
«Господи, она такая маленькая, — думал он, глядя на Скалли. — Но каждая часть ее тела, каждый изгиб безупречны. Маленькая, влажная, теплая. Я никогда раньше не был с женщиной такой миниатюрной и такой совершенной. Как я могу войти в нее и не причинить ей боли?» В этот момент Скалли подалась вперед, и внезапно Малдер оказался полностью внутри нее и услышал, как Скалли тихо вскрикнула, когда ее отвыкшая от секса плоть уступила его вторжению. — О господи, прости, прости… — пробормотал он, заметив слезы в ее глазах, и попытался отстраниться, мысленно проклиная себя на чем свет стоит. «Ты все равно это сделал, Малдер, ты сделал ей больно, ты, тупой, неуклюжий придурок». Но вдруг Скалли покрепче обхватила его ногами и притянула назад. — Мне не больно, — прошептала она. — Не больно. — Она прижалась к его плечу, и Малдер, к полному своему ужасу, ощутил влагу от текущих по ее щекам слез. — Тогда почему ты плачешь? — спросил он, совершенно сбитый с толку. — Что случилось? — Ничего не случилось, — прошептала Скалли ему на ухо, сцепив руки у Малдера на шее, прижимая к себе все крепче и крепче. — Ничего. Я просто… Я просто так сильно тебя хотела, и мне с тобой так хорошо… — Дана, — произнес Малдер, но внезапно понял, что все остальные слова вылетели у него из головы. Ее мышцы сжимались и разжимались вокруг его твердого члена, помогая ему медленно скользить внутри нее, словно лаская… Самая интимная ласка, которую только можно вообразить между мужчиной и женщиной. Скалли, глаза которой все еще блестели от слез, подняла голову и коснулась губ Малдера своими. — Я так сильно люблю тебя, — прошептала она и начала двигать бедрами ему навстречу, обхватив поудобнее ногами. — Прости, что напугала. Позволь мне это исправить. Глухо застонав, он подался вперед, ощутив, что ее мускулы сжимаются все сильнее и сильнее, побуждая его войти еще глубже, задавая ритм. — Да, вот так, — шептала Скалли Малдеру на ухо. — Вот так, войди в меня глубже. Я хочу тебя всего, целиком, без остатка. О, этого он и сам, вне всяких сомнений, хотел ничуть не меньше. Внутри нее все было таким влажным, таким горячим, таким невероятно мягким. Она ритмично двигалась под ним навстречу каждому его толчку, и ее тихие вздохи и вскрики возле самого уха грозили свести Малдера с ума от желания. Ощущение ее горячей, тугой плоти было таким всепоглощающим, что Малдер внезапно понял, что вот-вот кончит — слишком быстро, недопустимо быстро. Нужно ее остановить, дать понять, что если она не прекратит помогать ему, не перестанет издавать эти звуки, то все завершится слишком скоро. Но Малдер не смог заговорить, не смог остановиться, и только двигался все резче и быстрее… И услышал ее тихий шепот. — Все хорошо, — говорила Скалли. — Все хорошо, Фокс. Я люблю тебя, не сдерживай себя, не сдерживай, все хорошо… Этого оказалось достаточно. Малдер уткнулся лицом в ее плечо и дал себе волю. Его бедра дергались так сильно, что Скалли, должно быть, ощущала эти удары даже в горле. Мышцы живота конвульсивно сжимались, посылая одну за другой горячие волны спермы, пока внутри него не осталось ничего, и он не рухнул, изможденный, в ее любящие объятия.***
Еще долго они лежали молча, почти не двигаясь. Голова Малдера по-прежнему лежала на ее плече, и Скалли наслаждалась весом его полностью расслабленного тела и все еще остававшегося внутри нее члена. Дыхание Малдера постепенно возвращалось в норму. «Он никогда не будет моим больше, чем в этот момент, — думала Скалли. — Я готова всю жизнь обнимать его вот так и никогда ни о чем не просить». Но это не могло продолжаться вечно. Малдер, приподнявшись, лег рядом, и Скалли сразу ощутила пустоту внутри. Но, увидев на его лице радость и счастье настолько искренние, что ее сердце болезненно сжалось, она поняла, что он все равно принадлежит ей и будет принадлежать всегда, какое бы расстояние их не разделяло. Их губы вновь слились в поцелуе, более чувственном, чем все предыдущие. «Приятный бонус первого секса, — думала Скалли, а Малдер положил голову ей на грудь, обнял и удовлетворенно вздохнул. — Другие поцелуи, другие прикосновения, какие не можешь себе позволить, когда одержим желанием». — Это было чудесно, — произнесла она довольным, но немного сонным голосом, запустив пальцы в его спутанные волосы. Малдер поднял голову, и глаза его насмешливо сверкнули, когда он посмотрел на Скалли. — Лучше, чем ты ожидала, или лучше, чем ты надеялась? Скалли рассмеялась. — Не могу поверить, что ты до сих пор помнишь тот разговор. — Я все помню, — сонно заметил Малдер, вновь опустив голову ей на грудь. — Не вообще все, а все про нас с тобой. Но ты не ответила на мой вопрос. — Лучше, чем что бы то ни было во всей вселенной, — серьезно сказала Скалли. — Лучше, чем можно было бы надеяться. Лучше, чем можно было бы рассчитывать. Малдер с облегчением вздохнул и, потянувшись, коснулся ее губ. — Я боялся, что ты будешь разочарована. — С чего бы это? — Ну, — смущенно сказал Малдер, — мы… ммм… вроде как установили новый мировой рекорд по скорости. — Ах, это. Ну да, — кивнула Скалли, весело улыбнувшись. — Мы оба. А ты чего ожидал после семи лет прелюдии? — И то верно, — согласился он. — Так или иначе, — заметила Скалли, лениво поглаживая Малдера по волосам, — вечер только начинается, а мы пока еще не так уж стары. — Ты — нет, — сказал он. — А ты? Она не увидела, но почувствовала, что Малдер пожал плечами. — Мне вот-вот стукнет сорок, так что все зависит от того, что ты подразумеваешь под старостью… — Ты чувствуешь себя молодым? Вопрос удивил его. Малдер ожидал, что она начнет спорить, напоминать ему, что до сорокалетия у него еще два года. — Да, — задумчиво ответил он. — Сейчас да. Я чувствую себя на десять лет моложе, чем в это же время вчера вечером. — Уже неплохо, — сказала Скалли, лаская его щеку. — А ты? — Чувствую ли я себя молодой или чувствую ли я себя моложе, чем раньше? — И то, и другое. — Да. И то, и другое. Я чувствую себя сильной, красивой, уверенной в себе. Ничего из этого я не ощущала до тех пор, пока не увидела тебя снова, — сказала Скалли, целуя Малдера в лоб. — Ты даже больше, чем просто сильная, красивая и уверенная в себе, — прошептал он и, притянув Скалли к себе, коснулся ее губ своими. — Не забывай об этом, — добавил он, отстранившись. — Постараюсь, — пообещала Скалли. — Сейчас, конечно не совсем подходящее время для того, чтобы спрашивать… — снова заговорил Малдер. — О нет… — настороженно протянула она. — О чем? — Прости, — с улыбкой извинился Малдер. — Наш поцелуй напомнил мне о твоем брате. — Как сексуально, — заметила Скалли, скорчив рожу. — Что конкретно тебя интересует? — Сама знаешь, — ответил Малдер, одной рукой опершись на кровать, а другую положив Скалли на грудь. «Еще одно новое ощущение, — подумала она удовлетворенно. — Удивительно, как секс может сделать такое безумно возбуждающее прикосновение искренним и чувственным и полностью преобразить его значение. И нечто столь сексуальное превращается в простой знак привязанности, как держание за руки, но более интимный и гораздо более особенный». — Я так и не спросил, расстались ли вы по-хорошему, — продолжил Малдер. — Наверное, меня просто не отпускает мысль о том, что случившееся тогда только усугубило твою… травму. — Возможно, — признала Скалли. — Вполне вероятно. До этого я никогда не чувствовала себя так неуютно в своей же семье. Как будто мне пришлось оттолкнуть их в тот самый момент, когда они больше всего были мне нужны. Но это недопонимание между мной и Биллом появилось давно, Малдер. Ты не можешь винить себя за это. — Могу, стоит только захотеть, — сказал он, и, несмотря на то, что слова были будто бы сказаны не всерьез, Скалли увидела долю правды в этой шутке. Он все-таки винил себя. — Мы расстались не врагами, Малдер, — сказала она, пытаясь его утешить. — Я отвезла его в аэропорт, и по дороге мы… почти помирились. — Вот как, — сказал Малдер со смущенной улыбкой. — Я рад. Я очень боялся, что разрушил ваши отношения окончательно. — Нет, — заверила Скалли, откинув прядь волос с его лба. — Не разрушил. У моего брата есть кое-какой… «пунктик» насчет наших с тобой отношений, но мне кажется, что теперь он, по крайней мере, отдает себе в этом отчет. — Он просто выполняет долг старшего брата, — сказал Малдер. — Защищает свою сестру. — Да, братьям свойственно волноваться за своих сестер, — тихо сказала Скалли, гладя Малдера по волосам. Он тихо усмехнулся, но в смехе сквозила нотка горечи. — Я не так уж много времени потратил в последнее время на ее поиски, не находишь? С того самого дня в декабре я только и делал, что проверял резервистов и искал Крайчека. — Ты возвращался на завод? — Несколько раз. — Малдер покачал головой. — И не один, а с агентами из отделения Мобила. Они дважды нагрянули туда. Ничего. Пусто. — Вдруг теперь уже не пусто? — А, может, там вообще происходит нечто совсем иное, значение чего поймем только мы с тобой, — задумчиво предположил Малдер. — О чем ты? — Подумай сама, Скалли, — сказал Малдер, и она сразу же отметила, что он снова стал обращаться к ней по фамилии. «Значит, теперь мы работаем, лежа голыми в постели, — подумала она, улыбнувшись про себя. — Только Малдер на такое способен — обсуждать теории заговоров и одновременно ласкать мою грудь». Малдер сощурил глаза, как всегда, когда напряженно думал. — Мы искали не там, где следовало, — медленно произнес он. — Искать надо в другом месте, о котором мы бы обязательно подумали, если бы по-прежнему работали вместе. — Не могу придумать ни одного, — сказала Скалли. — Если бы мы оба остались в Вашингтоне, то не увидели бы связи между сибирской язвой и офицерами запаса. А если бы тебя не назначили на это дело, — добавила она чуть тише, — то меня, возможно, уже не было бы в живых. — Нет, — сказал Малдер, нежно обхватив рукой ее грудь. — Ты бы этого не сделала. Успела бы взять себя в руки и не наделать глупостей. — Без тебя я бы не справилась, — возразила Скалли. — До недавнего времени я бы не поверила, скажи мне кто-нибудь, что я проживу еще хотя бы год. Серьезно. Но, как пишут в женских журналах, «не могу сказать, что я полностью излечилась, но мне уже лучше». — И все это благодаря тому, что ты на три дня опять стала моей напарницей? — Малдер улыбнулся и поцеловал ее. — Надо было мне получить докторскую степень и начать практиковать. — Не уверена, что мне бы понравилось, если бы ты опробовал свои методы на ком-нибудь еще, — сказала Скалли, и Малдер рассмеялся. — Ладно, доктор Скалли, — сказал он с усмешкой, — можете считать меня своим личным психотерапевтом. Но учти, ты быстро передумаешь, когда получишь счет. — Посмотрим, что скажешь ты, когда получишь счет за все медицинские услуги, что я тебе оказывала все эти годы, Малдер, — погрозила Скалли, и он снова засмеялся. — Не могу себе позволить такой роскоши, — сказал он. — Ты хоть представляешь, во сколько мне обходится жизнь в Бирмингеме? — Уж наверняка дешевле, чем в Александрии, — парировала Скалли. — Или на Винограднике Марты. — И не говори, — простонал Малдер. — Если бы я получил обратно каждый пенни из уплаченных в налог на отцовский дом, то легко мог бы выйти на пенсию и жить припеваючи. — Ты не собираешься его продавать? — Нет. — Малдер покачал головой. — Почему-то меня успокаивает, что дом по-прежнему мой. Смогу там поселиться, когда у меня наконец отберут значок. Наверное, мне повезло, что траты на него ограничиваются налоговыми выплатами. — «Повезло» — не то слово, которое я бы к тебе применила, — мягко заметила Скалли. — Тот, кто пожертвовал столь многим, не может считать себя везунчиком. — С тобой мне повезло. Разве нет? — поддразнил ее Малдер, но потом заговорил серьезнее: — Мы оба многое потеряли, Дана. Больше, чем мне хотелось бы вспоминать в такой момент, как сейчас. — Снова поцелуй. — Но я не забываю, скольким ты пожертвовала, чтобы быть со мной. И даже сейчас помню об этом. — Почему сейчас? — тихо спросила Скалли. — Неважно, — ответил Малдер. — Это неподходящая тема, черт с ней. Просто не могу отделаться от мысли о том, что без меня ты была бы счастлива. Наверное, только в смерти твоего отца нет моей вины… — Ты бы ее обязательно отыскал, если бы это было возможно, — сказала Скалли, пригладив его волосы. Малдер улыбнулся. — Наверное. Но я причастен и к смерти твоей сестры, и к конфликту с Биллом, и… к другим вещам. — К бесплодию? — едва слышно спросила Скалли. — Я знаю, что ты думаешь об этом. Я тоже. Мы запрыгнули в постель, ни словом не обмолвившись о контрацепции, потому что оба знаем, что в ней нет необходимости. Я права? Малдер долго смотрел на нее, а потом кивнул, и в его глазах отразилась боль. — Да, — сказал он, коснувшись ее лица. — Да. Не могу смириться с тем, что это случилось с тобой. Особенно теперь. Скалли покачала головой. — Это не твоя вина. Она лежит на Дуэйне Бэрри. Или на Курильщике. Или на Крайчеке. — Ты бы никогда не столкнулась ни с одним из них, если бы не оказалась в Секретных материалах, — заметил Малдер. — Что делает меня неотъемлемой частью всех твоих неприятностей, пусть даже тебе не хочется это признавать. Жизнь, которая могла у тебя быть — муж, дети, сестра, преподавание в Квантико, никакого рака — ты потеряла ее, потому что осталась со мной. — Я осталась с тобой, потому что хотела, — возразила Скалли, опустившись чуть ниже и прижавшись к Малдеру. — С нашего первого дела в Орегоне, в Поданке, я больше не хотела работать ни с кем другим и заниматься ничем другим. — Это был Бельфлер, и, кажется, я припоминаю твои заигрывания кое с кем из отдела бихевиористики во время дела Тумса, — сказал Малдер, обхватив Скалли за талию. Его голос внезапно снова стал хриплым. — Всего лишь мимолетное увлечение, — сказала она, потершись об него и удовлетворенно заметив, что его член уже стал твердым. — Ни к чему не обязывающий флирт. Он ничего для меня не значил, честно. — Да-да, — с иронией сказал Малдер. — Значит, я твой единственный и неповторимый — отныне и навсегда? — Ну, — ответила Скалли, проследив кончиками пальцев контур его мускулов, — ты и еще Человек-червь. У него был этакий… гнилостный шарм. — Забудь о нем, — сказал Малдер. — У вас бы ничего не вышло. Он гермафродит — ему никто больше не нужен. Живет в гордом одиночестве. — Как вскоре будем и мы, — произнесла Скалли, внезапно погрустнев. — Поэтому давай не тратить остаток нашей последней ночи на то, чтобы винить себя за события, которые уже не изменить. Давай лучше посвятим ее чему-нибудь приятному и будем вспоминать об этом в разлуке. Хорошо? — Хорошо, — согласился Малдер, понизив голос, и притянул ее в свои объятия.