И смерть свою утратит власть

Дом там, где сердце, а сердце мое всегда в пути. Где-то в высокой синей дали, бескрылый, молюсь о том, чтобы полета чудо пока не завершилось. Еще дом там, с тобою, на земле, где ты бы ни была сейчас, сидя взаперти, как школьник в классе, как птица в клетке. Мои ноги на земле, сердце — в груди, а теперь — в ногах, закономерно опускаясь, повинуясь силе тяжести, все ниже, совсем низко — к такому желанному, самому прекрасному прибежищу — дому. Желания требуют искупления. Мы достаем до звезд и спрашиваем, кто мы. Но я свою Причину уже нашел — нашел тебя и теперь смотрю вниз. И там она — не в звездных придуманных мирах, не в пятых измерениях, не в шестых чувствах, не в параллельном мире, полном возможностей, — и мои ноги шагают в темпе древнего, как мир, танца: и каллиграфия шагов так нетороплива, что займет все сорок лет и даже больше, и взгляд сверху вниз с отстраненностью и величественной преданностью. Я надеюсь только оказаться на том мифическом «двуспинном звере» (1) и дальше пребывать в пути, как тот, которым я наслаждаюсь в приятном воздухе сейчас, надеюсь прочитать сбивчивый курсив моих шагов, как сказку, «давным-давно, однажды», а может быть, и дважды написанную на нашей земле, на той земле, где может быть наш дом и где он будет, где бы ни были мы сами. [«Ассорти из клише» Дэвид Духовны]

Дом Мэгги Скалли 4:51 В конце концов все начало возвращаться на круги своя. Малдер, убедившись, что злоумышленники мертвы, зачехлил оружие и набрал номер регионального офиса в Бирмингеме, чтобы сообщить о случившемся. Скалли же поднялась с пола и, без слов протянув Мэттью бабушке, начала оказывать первую помощь Таре, которая, придя в себя через несколько минут, испуганно вскрикнула. Вскоре прибыла команда криминалистов ФБР, а вместе с ними — детективы из местного отделения полиции и медики. Тара наотрез отказалась ехать в больницу, и Скалли, попросив вколоть ей успокоительное, уложила невестку вместе с Мэттью в гостиной на втором этаже. Мэгги и Билл дали показания полиции, а Малдер и Скалли отчитались перед помощником старшего агента из Балтимора, который счел нужным лично приехать на место преступления. — Вроде как тут все предельно ясно, агент Малдер, — сказал он, пожав плечами, и убрал блокнот. — Я передам копию ваших показаний в полицию, и они, скорее всего, захотят допросить вас и агента Скалли, но пока мне кажется, что ваши действия были совершенно оправданы. — Оправданнее не бывает, сэр, — пробормотал Малдер и бросил взгляд в сторону кухни, где Скалли, сидя за столом, давала показания еще одному агенту. Она стерла кровь Крайчека с лица и рук, но на одежде все равно остались пятна. Но она этого словно не замечала: Дана Скалли снова стала образчиком собранности и самообладания и в данный момент вела себя исключительно профессионально. Напарникам пока не удалось переговорить: обсудить им предстояло немало, но дела были важнее. Разговоры подождут более удобного момента. Несмотря на все изменения, что претерпели их отношения, одно правило оставалось и навсегда останется незыблемым: когда работа требовала их внимания, все остальное — будь то счастье или горе — отходило на второй план. И иногда казалось, что их время не придет никогда. «Это не та жизнь, о которой ты мечтала, Скалли, — подумал Малдер с грустью. — И не та, о которой мечтал я». Но другой жизни он не знал. — Агент Малдер? — осторожно позвал его коллега. — Да, сэр? — откликнулся тот, вернувшись мыслями к насущной проблеме. — Я просто хотел спросить, известно ли вам о какой-то связи между тем пропавшим офицером в Дафни и агентом, который вместе с вами расследовал дело, — объяснил фэбээровец. — Глассманом? — удивленно спросил Малдер. — Нет, сэр. Агент Глассман действительно провел какое-то время с офицером Маком, пока мы были в Дафни. Если честно, больше времени, чем он потратил собственно на расследование. Но я не знаю, какая тут может быть связь. А почему вы спрашиваете? — Потому что пропали они оба, — мрачно сообщил помощник старшего агента. — Если верить заместителю директора Скиннеру, об исчезновении Глассмана вчера утром сообщил старший управляющий агент Рольф. Если убитый говорил правду, возможно, с Глассманом тоже произошел какой-то неприятный инцидент. Ведь он, в конце концов, свидетель по делу в Алабаме. Малдер покачал головой. — При всем уважении, сэр, не могу с вами согласиться. Агента Глассмана назначили на это дело, но от него было больше вреда, чем… — Малдер вдруг замолчал, а его глаза удивленно распахнулись. — Малдер, что такое? — послышался голос Скалли. Он даже не заметил, как к ним подошла напарница. — Глассман исчез, — ответил Малдер. — Пропал вчера утром. — О Господи, — изумленно выдохнула она. — Сэр, Глассман был связан с этим делом. Он тоже мог стать жертвой. — Ваш напарник, кажется, так не считает, — заметил помощник, с большим интересом наблюдая за Малдером. — У вас есть своя теория? — Да, сэр, — кивнул тот. — Я в любом случае не верю, что Глассман мертв. Но не верю и в то, что его когда-либо удастся найти. — И где же он? — спросил сбитый с толку агент. Малдер пожал плечами. — Понятия не имею, сэр, — ответил он. — Возможно, где-то в западных штатах. Не думаю, что мы еще увидим его в БАНСП или вообще в Бюро. Помощник старшего агента пристально и с некоторым сомнением посмотрел на Малдера, после чего пожал плечами и встал. — Я достаточно о вас наслышан, чтобы воспринимать ваши слова всерьез, — сказал он. — Замдиректора Скиннер хочет поговорить с вами обоими завтра. С ним и обсудите свою теорию. А я поеду в офис. Позвоните, если вспомните что-нибудь важное. — Так что у тебя за теория? — спросила Скалли, когда руководящий агент ушел, а вслед за ним дом покинули другие агенты и полицейские. — Моя теория заключается в том, что Глассман был замешан во всем этом с самого начала, — ответил Малдер, взяв Скалли за руку и сев на стул. Она придвинула еще один поближе к столу и устроилась рядом. — Ни в Дафни, ни в БАНСП Глассман ничем другим не занимался, кроме как доставлял тебе неприятности. Я прав? Скалли кивнула. — Да, такое ощущение, что это было его главной целью. Но мне в то время приходилось нелегко, и сомневаюсь, что я могла судить о нем объективно. В конце концов, мне тогда пришлось переживать тяжелую душевную травму. — Которую Глассман наверняка помогал усугубить, — тихо добавил Малдер. — Он не только домогался тебя, пока ты работала в БАНСП, но когда мы с тобой снова встретились и начали расследование в Дафни, делал все возможное, чтобы его сорвать. В том числе заявился к тебе в номер на ночь глядя, а потом написал на тебя рапорт начальству. — Малдер, ты хочешь сказать, что Глассман участвовал в заговоре, чтобы довести меня… — До белого каления, — закончил за нее Малдер, кивнув. — Но почему? — гневно спросила Скалли. — Почему это для них так важно? Зачем им понадобилось идти на такие дикие, бесчеловечные меры, просто чтобы свести меня с ума? Почему просто не убить меня? Или нас обоих? — Не знаю, — тихо ответил Малдер. — Но факты подтверждают мою теорию, и их даже не надо притягивать за уши. Стоящие за всем этим люди видят в тебе серьезную угрозу, Скалли… Они достаточно умны, чтобы понять, что без тебя я совершенно безвреден. — Малдер, это не так, — почти шепотом сказала Скалли, сжав его руку. — Если бы в одиночку ты не представлял для них опасность, меня бы никогда не назначили в «Секретные материалы». — Редкая ошибка с их стороны, — согласился Малдер. — Теперь они это знают и пытаются отыграть назад. И почему-то — а эти причины я постичь не в состоянии — не хотят это делать, прибегая к убийству. — Ты слишком высоко меня ценишь, — покачала головой Скалли. — Как обычно. Малдер, если Глассман и правда замешан, означает ли это, что и у Рольфа рыльце в пушку? — Возможно, — сказал напарник. — Даже более чем вероятно. Глассман не оказался бы в Дафни, если бы Рольф или кто-нибудь еще более влиятельный не назначил его на это расследование. — Таким образом устроив все так, чтобы он постоянно был рядом со мной и довел свое грязное дело до конца, — бесстрастно закончила за него Скалли. — Звучит разумно. Но в БАНСП меня направил Скиннер и только тогда, когда я попросила о переводе. Какова его роль? Малдер с минуту молчал. Когда же он наконец заговорил, его голос казался напряженным, словно он заставлял себя произносить следующие слова. — Не думаю, — медленно начал агент, — что мы когда-нибудь сможем с уверенностью утверждать, что Скиннер никак с этим не связан. Сама вспомни, сколько раз мы обнаруживали в его офисе Курильщика. — Ты правда думаешь, что Скиннер стал бы участвовать в заговоре по сведению меня с ума? — спросила Скалли. — Не могу в такое поверить. — Думаю, стал бы, если бы у него осталась только одна альтернатива — позволить им тебя убить, — размышлял вслух Малдер. — Может, это и есть ответ: Скиннер заключил какую-то сделку в обмен на твою жизнь и делал все возможное, чтобы смягчить последствия. Ведь такое уже происходило и раньше. — О чем ты? — спросила Скалли, но Малдер покачал головой. — Потом объясню, — сказал он. — Но, думаю, мы нашли наших заговорщиков: Глассман много времени провел с Маком в Дафни — уж точно больше, чем с нами. Может, пытался вытащить из него информацию, а Мак не видел никакой причины не отвечать на его вопросы. — Что означает, что Глассману было крайне удобно своевременно сообщать обо всем Рольфу или Скиннеру. Или кому-то еще, кто за этим стоит, — продолжила Скалли. Вздохнув, она покачала головой. — Бедняга Мак. Он был таким милым парнем и хорошим полицейским. Малдер, как думаешь, его найдут? — Думаю, да, — кивнул Малдер. — В противном случае, зачем так стараться и маскировать его смерть под самоубийство? В том случае, если Крайчек говорил правду. — Но предполагать такое всегда было опрометчиво, — заметила Скалли и, опершись ладонями о стол, устало поднялась. — Малдер, я знаю, что нам еще есть над чем поработать, но на сегодня с меня хватит. Ты не против обсудить остальное позже? Я хочу… умыться. — Конечно, не против, — заверил ее Малдер, быстро вскочив с места. — Прости, надо было самому догадаться… — Нет. — Скалли решительно тряхнула головой. — Я уже говорила, Малдер: тебе не за что себя винить. — Скалли… — начал он, но она не дала напарнику договорить, быстро поцеловав его в губы. — Я ненадолго, — тихо сказала она и, коснувшись холодной ладонью его щеки, вышла из кухни, шатаясь от усталости. *** Малдер снова сел за стол и обхватил голову руками. Пока Скалли держалась молодцом, но им еще многое предстояло обсудить: возвращение их утраченных воспоминаний, так и оставшиеся без ответа вопросы о том, что в действительности случилось с ними той декабрьской ночью, и самое главное — Эмили. Вероятно, на это придется потратить месяцы или даже годы. Невозможно сказать наверняка, как каждый из них поведет себя, когда пройдет шок и им придется столкнуться с реальностью. Возможно, они вернут все в норму и научатся — снова — жить с тем, чему суждено остаться неизвестным, одновременно стремясь разгадать эти покрытые мраком тайны. А возможно, в итоге лишь обнаружат, что их гнев, скорбь и беспомощность неизбежно подорвут эти попытки, и тогда разойдутся — мирно или с горечью и обидой. Малдер понимал, что даже они со Скалли не застрахованы от подобного исхода. Такое происходит сплошь и рядом. Например, с его собственными родителями. Потеря ребенка, наверное, самое страшное испытание для любых отношений, а Скалли пришлось испытать эту боль вдвойне. Так, как не довелось ни одному другому родителю на свете, — в этом Малдер был совершенно уверен. Но осталось еще кое-что, о чем он до сих пор не нашел времени упомянуть. Правда, которая могла когда-нибудь спасти их обоих. Если бы он только знал это наверняка… *** Скалли намочила полотенце в теплой воде и, выжав, аккуратно стерла с тела последние следы крови Алекса Крайчека. Она переоделась в футболку, и сейчас ее кофта отмокала в ванной, постепенно окрашивая воду в бледно-розовый цвет. Несмотря на все предпринимаемые ею усилия, Скалли не могла представить, что когда-нибудь захочет надеть этот свитер вновь. Слишком много воспоминаний. Слишком много, чтобы справиться с ними разом. Она старалась сосредоточиться на своем занятии — так же, как поступила сразу после убийства Крайчека. И решительно отталкивала от себя мысли о маленьких клонах Эмили, чьи страдания и неизбежная смерть грозили вызвать у нее приступ такой боли, какую она едва ли сможет выдержать. Но ей придется. И она будет горевать, как и раньше. Сейчас ее больше беспокоил Малдер, чье неумение справляться со скорбью и страданиями и то, с какой легкостью он позволял потерям стать его неотъемлемой частью, могли оставить на его душе незаживающие раны. Потери… Они столько их пережили… Казалось, столько не может выпасть на судьбу одного человека. Казалось, что семь лет назад, в то яркое весеннее утро, когда Скалли чересчур самонадеянно шагнула в офис начальника отдела Блевинса, чтобы получить новое назначение в «Секретные материалы», она не в состоянии была даже вообразить такую жизнь. Так много потерь… Так много смертей… Вопреки ее воле, в памяти начали воскресать образы прошлого: окровавленное тело Прескотта на полу, Мак, с удовольствием откусывающий от шоколадного пончика, Мелисса, беззаботно посвящающая ее в эзотерические истины, Билл Малдер, которого Скалли никогда не встречала, но чьи изможденные страхом глаза знала по снимкам, Саманта — еще одно лицо с фотографий, радостно улыбающаяся девчушка, стоящая рядом со своим высоким, симпатичным старшим братом… И Эмили. Всегда, всегда Эмили, с улыбкой демонстрирующая свой праздничный торт. Эмили — крохотная девочка, которую Скалли обнимала в больнице, и другие Эмили — десятки больных, умирающих детей, все как один — все с теми же дорогими, любимыми чертами лица. — Сколько же их еще? — прошептала Скалли, всматриваясь в свое отражение в зеркале и замечая еще пару пятен крови. — Сколько? И где они? — Дана? Она опустила взгляд на полотенце и обернулась. В проходе, нахмурившись от волнения и усталости, стояла Мэгги. — Дана, с тобой все в порядке? — спросила она, протянув руку, чтобы погладить дочь по щеке. Скалли покачала головой. — Нет, мам, — тихо призналась она. — И я не уверена, что со мной когда-нибудь все будет в порядке. — Ты через многое прошла, ты устала… — начала Мэгги. — Дело не только в этом, мам, — прервала ее дочь. — Дело в том, что я вспомнила кое-что. Это ведь правда: они создали множество Эмили. И их может быть еще больше, и все они — мои дочери, а я не в силах им помочь. — Дана, я слишком мало знаю, чтобы понять, что ты такое говоришь, — вздохнула Мэгги. — Конечно, — сказала Скалли и снова посмотрела на свое отражение, а потом — на розоватую воду в раковине. — Когда-нибудь, мам, я расскажу тебе все — все или столько, сколько ты в состоянии выдержать. Но не сейчас. Сейчас я не могу это обсуждать, мне надо работать. — Что тебе надо, так это поспать, — возразила Мэгги, положив руку на плечо Даны. — Нет, — покачала головой Скалли. — Не сегодня. Она снова выжала полотенце и положила его на столик, а потом вытащила пробку, глядя, как утекает вода. — Мам, — медленно сказала Скалли. — Прости за то, что здесь произошло. Я надеялась, что смогу всех защитить. И мне ужасно жаль, что вам пришлось все это увидеть и оказаться в такой опасности из-за меня. — Ты сделала то, что должна была, Дана, — нежно произнесла Мэгги и убрала руку с плеча дочери, почувствовав по ее напряжению и тому, как та избегала ее взгляда, что ей нужно немного пространства. — Дана, — снова начала она, — я знаю, что ты пытаешься скрыть самые жестокие аспекты своей профессии от семьи… — Дело не только в работе, — прервала ее Скалли, облокотившись на столик. — Во всем. И в этот момент Мэгги, опешив, увидела, как стройные ноги Даны подогнулись, и она рухнула на пол и начала рыдать, даже не пытаясь сдержаться. — Я не могу, мам, — сказала она срывающимся голосом. — Прошу, оставь меня одну. Я не могу. Не могу. Не могу об этом говорить. — Дана, — прошептала Мэгги, протянув к ней руки, но та не ответила и только продолжала содрогаться от рыданий. И Мэгги поняла — с такой ясностью, от которой разрывалось сердце, что сейчас ничем не в состоянии помочь своей дочери. Как можно тише она отвернулась и направилась на кухню. Медленно распахнув дверь, Маргарет заглянула внутрь. За столом, спрятав лицо в ладонях, сидел Малдер. Он даже не услышал, как она вошла. — Фокс, — обратилась к нему Мэгги совсем тихо, но, несмотря на это, явно застала его врасплох. Он, резко выпрямившись, быстро обернулся к ней и этим, сам того не зная, заставил сердце Мэгги лишний раз болезненно сжаться. Даже здесь, в ее собственном доме ни он, ни Дана не могли почувствовать себя в безопасности. — Простите, миссис Скалли, — извинился Малдер и встал. — Я задумался. — Фокс, мне кажется, тебе лучше пойти к Дане, — нежно сказала Мэгги, но ее голос все равно немного дрожал от сдерживаемых слез. Какое-то время он стоял, замерев на месте и пытаясь осознать сказанное. Мэгги не сомневалась, что он раздумывал, для чего мог понадобиться напарнице, когда здесь, совсем рядом находилась ее мать. — Где она? — спросил он наконец. — Пойдем со мной, — сказала Мэгги, протянув ему ладонь. Долю секунды Малдер медлил, но потом взял руку Мэгги, и она провела его в ванную, где ее дочь, свернувшись клубком, лежала на полу. — Скалли? — позвал ее Малдер, присев рядом, и она подняла голову, услышав его голос. — Что такое, малышка? Что случилось? — Малдер, — прошептала она, протянув к нему дрожащие руки, и он, обхватив ее за плечи, приподнял напарницу и помог ей встать на ноги. — Все хорошо, я здесь, — прошептал он, и Скалли оперлась на него, чтобы не упасть. — Подожди тут секунду, не пытайся идти. — Прости, — прошептала она, не переставая плакать, и положила ладони ему на грудь. — Мне так жаль, Малдер. — Не извиняйся, — сказал он, обняв ее. — Ты через многое прошла. — Тебе надо прилечь, Дана, — предложила Мэгги, по-прежнему стоя в дверях и прислоняясь к косяку, словно боясь потерять равновесие. — Ты совершенно вымотана. — Мне надо домой, — прошептала Скалли. — Я просто хочу домой. — Ты дома, — сказал Малдер. — Твоя мама здесь, твой брат и его семья… — Нет, я имела в виду поехать домой с тобой, — объяснила Скалли, глядя на напарника. — Прошу тебя, Малдер. Отвези меня домой. — Дана, вы можете остаться здесь, — с отчаянием произнесла Мэгги. — Фокс здесь, он тоже останется. Здесь безопасно, мы тебе поможем. — Скалли, наверное, стоит… — начал говорить Малдер, но она решительно покачала головой и, выпрямившись, сказала: — Нет. Спасибо, мам, но мне сейчас нужно не это. Мэгги собиралась сказать что-то еще, но, поразмыслив, просто развела руками. — Фокс, проводи Дану в ее комнату, — предложила она. — А я пойду соберу ее вещи. Не сказав больше ни слова, она отвернулась и вышла. — Боюсь, ты расстроила свою мать, — заметил Малдер, обняв Скалли за плечи и осторожно ведя ее к комнате. — Знаю, — тихо произнесла Скалли, прижавшись к нему. — И мне очень жаль. Но я не могу тут оставаться. — Понимаю, — мягко сказал Малдер. — Но я думаю, огорчает ее то, что ты практически прямым текстом сказала, что мы будем спать вместе. — Благодаря Алексу она уже в курсе, — с горечью произнесла Скалли и села на диван. — Это было жестоко. Даже для него. — Да, — согласился Малдер, сев рядом и обняв напарницу. — Но ты не можешь винить ее за то, что она огорчена. — Я и не виню, — сказала Скалли, прижавшись к нему. — Правда. Но я хочу спать вместе с тобой. — Скалли… заговорил Малдер, но сразу замолчал. — Я тоже хочу. Но ты подумала о том, что случится, когда твой брат обо всем узнает? Не думаю, что хочу для тебя таких проблем сейчас… да и для себя тоже. — Подумала, — заверила его Скалли, кивнув. — Но все равно поеду с тобой домой. Не хочу быть одна, когда начнутся кошмары. — Может, и не начнутся. — Начнутся, — тихо сказала она. — Но, возможно, теперь не будут такими долгими. Я просто не могу жить с мыслью о том, что где-то там есть еще Эмили, и на них ставят эксперименты, как на лабораторных крысах. — Скалли, — начал Малдер и замолчал. — Что? — спросила она, повернувшись к нему. — Малдер, что? — Есть кое-что, о чем, мне кажется, ни один из нас пока не подумал, — сказал он осторожно. — Зачем им понадобилось так много клонов Эмили? И как это увязать с тем, что случилось с моей сестрой? — О чем ты? — Несмотря на то, что у них, кажется, получилось успешно клонировать Саманту, они до сих пор ее не вернули, — продолжил Малдер. — Что наводит на мысль о том, что им нужен «оригинал» — полнокровный человек, чтобы продолжать изготавливать жизнеспособных клонов. Скалли молча смотрела на напарника, словно ничего не понимая, но, в полной мере осознав сказанное, пораженно распахнула глаза. — Малдер, ты хочешь сказать, что где-то сейчас живет настоящая Эмили? — спросила она, сама испугавшись этой нежданно появившейся надежды. — Что ее не убивают, чтобы продолжать создавать гибридов, новых клонов? — Я думаю, такая вероятность есть, — подтвердил он, нежно поглаживая Скалли по щеке. — Это объяснило бы, почему до сих пор не вернули Саманту. Это ответило бы на вопрос о том, как они продолжают производить клонов, несмотря на то, что с генетической точки зрения результат их работы не выдерживает критики. — То есть, если ты прав, у меня где-то есть настоящая, живая дочь, — сказала Скалли, и ее глаза вновь наполнились гневными слезами. — Как они могли так поступить со мной? — Так же, как поступили с моими родителями, — тихо произнес Малдер. — Но мне необходимо верить, что где-то есть место — может, на космическом корабле, а может, на Земле, где сейчас находятся Саманта и Эмили, потому что они нужны им живыми. — Возможно, это одно и то же место? — Вполне возможно, — кивнул Малдер. — Такая вероятность есть. — Их надо найти, — сказала Скалли, упрямо задрав подбородок. — Надо выяснить, где они. Несмотря на серьезность разговора, несмотря на весь ужас происходящего, Малдер рассмеялся, просто не в силах сдержаться. — Скалли, — сказал он, качая головой, с трудом превозмогая приступы смеха, — а чем же, по-твоему, я занимался последние девять лет? *** Через несколько минут Мэгги спустилась вниз, держа в руках сумку Скалли. — Твой брат просил тебя подождать пару минут, — сказала она, поставив сумку у двери, но не глядя на дочь. — Он сейчас спустится, а я пойду наверх к Таре и Мэттью. — Мам, — окликнула ее Скалли, подойдя к матери и взяв ее за руку. — Мам, мне жаль, что ты узнала обо мне и Малдере от Крайчека, — произнесла она тихо, чтобы их не услышал напарник. — Понимаю, ты это не одобряешь. — Да, не одобряю, — подтвердила Мэгги, не повышая тона. — Но не думаю, что вопрос в моем одобрении. Ты взрослая женщина, Дана, и теперь я осознаю, что в твоей жизни много такого, чего мне не понять. Если вы с Фоксом… любите друг друга, значит, у тебя есть причины поступать так, как ты поступаешь. — Я не хотела разочаровать тебя, — прошептала Скалли. — Ты никогда и не разочаровывала, — утешила ее Мэгги, похлопав дочь по руке. — И тебе не надо уезжать, Дана. Вы оба можете остаться здесь… — Нет, мам, — покачала головой Скалли. — Я не могу. Мне нужно быть с Малдером. Отныне и навсегда. Нижняя губа Мэгги затряслась, и она скрестила руки на груди. Как можно осторожнее Дана положила руки ей на плечи, а потом сжала мать в объятиях. — Прости, мам, — прошептала она. — Знаю, ты веришь, что некоторые вещи должны происходить только после брака. И в каком-то смысле я с тобой согласна. — Она немного отстранилась и с нежностью посмотрела матери в глаза. — Но прошу тебя, постарайся принять: я принадлежу ему — душой и телом, навсегда. И люблю его. Я думаю, Бог меня поймет. И надеюсь, что ты поймешь тоже. — Я постараюсь, Дана, — сказала Мэгги и со слезами на глазах притянула дочь к себе. — Постараюсь. Она нежно поцеловала Скалли в щеку, а потом, сдерживая плач, улыбнулась Малдеру и поднялась по лестнице в спальню. — Скалли, может, и правда стоит остаться здесь и поспать? — смущенно предложил он, глядя вслед Мэгги. Мысль о том, что провожать их будет Билл, который прекрасно знает, куда и зачем они направляются, была практически невыносима. — Я все равно не засну, — сказала Скалли, снова сев рядом с напарником. — Если не буду уверена, что ты рядом со мной. Я больше никогда не желаю спать одна. — Она глубоко вдохнула, набираясь храбрости, чтобы произнести следующие слова: — И поэтому хочу, чтобы ты переехал ко мне. Эти слова явно застали Малдера врасплох. Скалли сразу почувствовала его напряжение. — Ты уверена? — осторожно спросил он. — Это довольно серьезный шаг, Скалли. — Уверена, — кивнула она, снова упрямо задрав подбородок, как истая ирландка. — Пусть Фрохики живет в твоей чертовой квартире. — Ее голос внезапно смягчился. — Я достаточно держала тебя на расстоянии вытянутой руки, Малдер, — тихо добавила она. — Но больше не позволю ничему и никому разлучить нас. Никогда. — Я чувствую то же самое, Скалли, — сказал Малдер, поцеловав ее в лоб. — Но просто съехаться — не единственное решение. — В смысле? — Ну… — он сделал паузу и, глубоко вдохнув, решился: — Ты могла бы выйти за меня замуж. — О, Малдер, — тихо произнесла Скалли и, вздохнув, склонила голову ему на плечо. Она еще долго ничего не говорила, и Малдеру показалось, что его сердце вот-вот перестанет биться. — Это значит «нет»? — нерешительно спросил он. — Не совсем, — сказала она, подняв на него глаза. — То есть да, это значит «нет», но по другой причине. Просто… — Скалли замолчала и раздраженно покачала головой. — Малдер, я люблю тебя, хочу быть с тобой, и стать твоей женой — это прекрасно, но… — Ну, начинается, — сказал он словно в шутку, но Скалли чувствовала его огорчение. — Может, когда-нибудь мы и поженимся, но сейчас нам надо найти Эрика Рудольфа, — продолжила она. — Возможно, именно он ключ к этому заговору. А если мы поженимся, то больше никогда не сможем работать вместе. Нам никто не позволит. — Да, скорее всего, — тихо согласился Малдер. — Хочешь сказать, что не желаешь рисковать? — Да, именно так, — подтвердила Скалли и, потянувшись ближе, нежно поцеловала напарника в губы. — Я хочу выяснить, что произошло, Малдер. Хочу узнать, где Эмили, настоящая Эмили. И без тебя мне это не удастся. А что касается наших отношений… Ну, твоя квартира от тебя никуда не денется. Никто ведь не узнает, где ты ночуешь. — Понимаю, — сказал Малдер, но Скалли без труда заметила в его глазах печаль. «Он знает, что я просто хочу продолжать работать с ним, — подумала она, — но все равно чувствует себя отвергнутым. И, наверное, его нельзя за это винить». Минуту она раздумывала, а потом вспомнила кое-что — кое-что, что узнала давным-давно, и думала, что забыла. — Малдер, — тихо заговорила Скалли, — один друг однажды рассказал мне историю про еврейскую пару, которая оказалась на необитаемом острове… — Это один из тех анекдотов про священника-протестанта, пастора и раввина? — прервал он ее, и Скалли улыбнулась. — Нет, — сказала она, мягко сжав его руку. — Дашь мне закончить? — Прости, — извинился Малдер. — Просто никак не смирюсь с тем, что тебе еврейский фольклор известен лучше, чем мне. Так что было дальше? — Ну, они хотели пожениться, но подумали, что им это не удастся, потому на острове не было никого, кто мог бы провести церемонию, — рассказывала Скалли. — И тогда мужчина призвал птиц, рыб, звезды и всех ангелов, чтобы они стали свидетелями их брака. Воцарилось долгое молчание, и Скалли подумала, что могла невольно обидеть Малдера, но, когда тот заговорил, в его голосе звучали спокойствие и уверенность. — Я понял тебя, — тихо сказал он и крепко обнял ее.