Ушастые хроники

Кабинет был маленьким, темным, с одним окном-бойницей, выходящим на двор, и вообще Логейн подумывал, что Кире он хоть и подходит, но ему, с трудом разворачивающемуся здесь, пора бы подумать о том, чтобы перенести кабинет Командора в более просторную комнату. Сенешаль настаивал на том, чтобы «леди Табрис сама рассмотрела прошения и распределила бюджет», явно надеясь нагреть руки из-за неопытной девчонки из эльфинажа. Логейн смотрит на этого хитрого жука и думает, сказать ли ему, что пусть читать Кира так толком и не научилась, зато считала отменно, а за попытку обсчитать ее как-то вырубила торговца, попав ему в лоб яблоком. — Ого, — тогда растерянно выдала эльфийка. — Не, я, конечно, хотела ему урок преподать, чтобы неповадно было… — Рука у тебя тяжелая, — хмыкнул словно приклеившийся к ней отступник, отсчитывая пульс торговца. — Жить будет. Верить эльфам — не думаю. Так вот, Логейн тогда понял одно — считать Табрис умела, любила, а за кровно заработанный медяк — и таковым сейчас был весь бюджет Башни Бдения, а разбойники выли, потому что кто-то прошелся по их тайникам и нычкам — могла побить. И было у него странное желание столкнуть лбами плутоватого сенешаля и циклично хозяйственную Табрис. — Тейрн Логейн, — наседает сенешаль, — думаю, Командор Табрис может решить сама, на что именно тратить эти деньги! «Уже „Командор“, а не „леди“, — меланхолично отметил Мак-Тир. — Кажется, в казну он уже лапу запустил, а я порушил все планы. Куда же ты смотрела, девочка?» На улице вопит испуганная служанка, слышится плеск воды и матерится очередное пойманное Кирой разумное порождение тьмы, временно сидящее в клетке во дворе. «А, — кивает сам себе Логейн, — понятно, куда она смотрит. У нее опять конец света намечается, конечно, не до казны…» Сенешаль, увидевший его кивок, почему-то воодушевляется, видимо, подумав, что его общение с опять «леди Табрис» было одобрено. Гарлок вопит на улице что-то матерное, а служанка лепечет виновато, оправдываясь, и Логейну очень хочется побиться головой об стол. За что, Создатель? За что ему всё это? Люди оправдываются перед порождениями тьмы, он спасает жизнь вору, потому что репутация у Серых Стражей — его стараниями, но кто же знал, что он в этот Орден попадет? — и так не очень, а убийство этого жука, понявшей, что ее где-то обворовали, эльфийкой, ее не улучшит. — Нет, вы не подумайте, я верю в то, что вы всё еще можете и бюджет распределить, — с чего-то начал оправдываться сенешаль, — и с дворянами бы вы быстро разобрались. Не думайте, я вовсе не считаю, что вы ни на что не способны… Просто под бюджетом всё равно нужна подпись Командора, а дворяне вас боятся… Знаменитый герой реки Дейн смотрит на пройдоху с подозрением. Это что сейчас происходит? У него сейчас попросят деньги в обход казны, попытаются обжулить или… О Создатель! Сенешаль вжал голову в плечи под яростным взглядом Мак-Тира. «Дожил! — внутренне кипел Логейн. — Меня жалеет какой-то жуликоватый сенешаль! Да за что, Создатель?! Что я такого сотворил страшного в своей жизни?!» Ответом ему служит прекратившийся мат гарлока и его уважительное гудение. Челядь начинает суетиться, бегать. Значить это может только одно — Кира вернулась. Вернулась в хорошем настроении, потому как все галдят. Поначалу. Потом на дворе наступает всеобъемлющая тишина. — Ну мертвый, ну ходит, ну бывает, — громко объявляет Табрис. — Главное, что может воевать. И воюет за нас. Вопрос: кого она опять притащила? Ответ: ему уже плевать. Почти. Так что Логейн, бросив предупреждающий взгляд на сенешаля, выглядывает в окно. Кира тихо что-то выговаривает и правда не очень-то живому с виду… человеку, наверное?.. Это ведь был человек когда-то. — О! — радуется эльфийка, узрев Логейна. — Мак-Тир, а Мак-Тир! Ты, вроде, жаловался, что справедливости в этом мире нет! Ну когда я тебя в руины потащила, но мы напрочь застряли у разграбленных обозов. — И что? — уточняет Логейн, радуясь, что этаж второй — орать не приходится, но зато все во дворе внимательно следят за их разговором. — Теперь есть! — радостно сообщает эльфийка и указывает на труп. — Знакомься. Это — дух справедливости в теле человека. Отзывается на «Справедливость» и «Кристофф». Он немного мертвый, конечно, но это ведь ничего, да? — Готов помочь во всем, что несет в себе восстановление справедливости, — оглашает «немного мертвый» дух. Логейн медленно выдыхает, смотрит на сияющую мордашку эльфийки и делает шаг — подальше от окна. Сенешаль осторожно пододвигает стул и с таким непередаваемым сочувствием предлагает: — Элю? Бренди? Самогончику? Я же все понимаю — у нас весьма своеобразной Командор. У меня в прикроватной тумбочке капли успокаивающие стоят. Вам не предлагаю, потому как вы — человек военный. — Он замирает и предлагает несколько неуверенно: — Или все же капель? А есть еще сердечные… С сердцем у вас как? — Нормально, — вздыхает Логейн. — Это хорошо! — радуется сенешаль. — Значит, вы у нас надолго. Значит, никого другого взамен не пришлют. А сам улыбается так, словно они с Логейном — лучшие друзья. Наверняка, попытается на жалость давить, поговорить о том, какая Табрис странная — и прочее. Все же знают, что Логейн Мак-Тир не очень-то любит легендарную Героиню Ферелдена. «Найду старые бумаги и где этот жук лапу в казну запустил, и Табрис сдам!» — решает Логейн, и становится как-то морально легче. А Кира втаскивает в маленький кабинет попахивающего мертвеца и сияет как начищенные пряжки на ее новых — Создатель, она все же начала одеваться как подобает Стражу! — сапогах. — Я нашла Справедливость на землях Тедаса, — улыбается эльфийка. — Так что? Всё еще считаешь, что для меня есть что-то невозможное? — А я всегда говорил, что справедливость мертва, — хмыкает Логейн. — Достанешь живую — тогда и поговорим об организации экспедиции в старые гнездовища грифонов. — Ну, — вздыхает Табрис, смотрит на Справедливость и признает: — Это будет немного сложнее. И исчезает — только плащ в дверях мелькнул. Сенешаль озадаченно поворачивается к Логейну. Дух, кивнув, четко, по-военному, разворачивается и выходит следом за Табрис. — Она собирается искать грифоньи гнезда? — с ужасом уточняет сенешаль. — Я ее убедил, что пока средств и возможностей на это нет, — хмыкает Мак-Тир. — К тому же, надо еще с говорящими порождениями тьмы разобраться… Этот плут смотрит на него как-то уважительно и сообщает: — Хорошо, что вас прислали. И я вам все же капель успокоительных у аптекаря закажу… и от сердца. Логейн кивает на эту странную заботу, только вот решения сдать сенешаля Табрис это не отменяет. Утро. Гарлок радостно подбадривает Табрис. Табрис вопит: — Где двадцать пять золотых и три серебряных, индюк?! Индюк, то бишь сенешаль, удирает от Командора по всему двору, не зная, куда деться, потому как все пути отступления блокированы ухмыляющейся бандой Киры. Логейн выходит на ступени, смотрит на опирающегося на двуручный меч Справедливость и уточняет: — Не поможете? — Это справедливо, — веско объявляет дух. — Она не убьет этого человека, но заставит его пережить что-то, что позволит ему в дальнейшем стать на путь искупления. — Он косится на Мак-Тира и добавляет с нажимом: — Это — живая справедливость. Мак-Тир хмыкает и надеется, что с Табрис своими мыслями дух пока не делился. И с улыбкой смотрит на небо. Утро. По небу плывут облака. Гарлок напару с Огреном поддерживают Табрис. Та сосредоточенно связывает верещащего сенешаля. От Справедливости несет мертвечиной, но запах лучше, чем от Огрена. Логейн вздыхает полной грудью и признает себе, что не так уж и плохо ему живется в этой Башне Бдения…