Ушастые хроники

Признаться, в тюрьме Башни Бдения было довольно… никак, а еще темно, сухо и даже вполне тепло, и, если бы не травящие байки о приключениях своего Командора — оказавшегося еще и женского пола при этом! — стражники, Натаниэль сдох бы от скуки — а больше не от чего. Пытать его никто не собирался, кормить кормили и даже отравить не пытались! Тренироваться ему не запрещали, но и только. Так что неудивительно, что лезущий от скуки на стенку — буквально — Нат воспринимает крадущуюся к его камере эльфийку с каким-то неправильным восторгом. А вот остроухая и не подозревает, что вызывает у него такие яркие чувства. Она Натаниэля попросту не видит, вообще-то. Крадется себе и крадется. Одеяло на плече тащит. На всяких узников внимания не обращается от слова «совсем». Нат пожирает ее взглядом — новое лицо впервые за три недели! Непрезентабельное, правда, личико. Обычное совсем, нос, разве только, чуть острей и вздернутей общепринятого, да волосы в отблесках факела выдают какую-то странную рыжину. А так — нормальная ободранная эльфийка в обносках. Типичная такая эльфинажка. Поношенная красная блуза, шорты, бывшие некогда добротными штанами, подобие синий юбки, чулки синие в поперечную черную полоску да поношенные и стоптанные сапоги — стандартное «с чужого плеча». А эльфийка тем временем деловито начинает делать кокон из одеяла в самом темном углу с собой в качестве начинки. — Эй, — зовет Натаниэль, понимая, что сейчас остроухая просто отрубится и поговорить ему будет не с кем, — ты кто? Эльфа хлопает ресницами, смотрит на него полуосмысленным взглядом, а потом выдает: — Спать. — Потом на секунду замирает, поняв, что только что сказала, и поправляется: — Кира. — Она кивает, довольная. — Меня зовут Кира. — Ну, главное желание твоей жизни мы уже выяснили, — усмехается Натаниэль. — А я — Нат. Чего ты тут-то спать собралась? — Достали, — честно сообщает остроухая и жалобно так выдает: — Всем что-то от меня надо, представляешь? — Не представляю, — хмыкает Натаниэль. — От меня, как раз, ничего и никому не надо. Меня сюда посадили и практически забыли. Кира хлопает ресницами, хмурится и утверждает: — Завидую. Почему меня не могут куда-нибудь запереть и забыть? — И жалуется грустно: — Даже в Антиве, уроды, достали. Что сделал? Может, меня тоже запрут и забудут, а? — Уроды, — стараясь не посмеиваться, кивает Натаниэль. — И да, можешь попробовать. Может, у тебя получится? — Что конкретно? — морщит нос эльфа. — Убить Командора, — охотно сообщает узник Башни Бдения. — Я, представляешь, убивать ее пришел, а в спальне вместо нее нашелся сенешаль Вэрел. — Он усмехается. — Верещал он знатно. Я даже опешил, а потом меня скрутили. — Ага, — кивает Кира уже осознанней, трет лицо и сообщает почти не сонно: — Не прокатит. Вот не могу конкретно ее я убить. А так — даже королю иногда подумываю, как голову оторвать. Особенно, когда он меня из Антивы выдернул… — Так это ты тот Ворон, что с Командором путешествовал, да? — понимает Натаниэль. — И как оно? — Муторно, — вздыхает Кира. — Всё время бежим куда-то. Я перерыв брала, но даже накупаться в море не успела — опять в Ферелдене хрень какая-то творится. Вернули, гады. — Гады, — соглашается Нат насмешливо. — Только ты сама ведь вернулась. — Ага, чувство долга перед Тедасом меня когда-нибудь доканает, — соглашается Ворона. — А вот сейчас мотаемся по всей провинции — Командор же еще и территорию под руку получила. Надо всё проверить, бандитов перебить, баннов по разным углам растащить… — И ты при ней, — сочувственно кивает Натаниэль. — А что? Без тебя не справляются? — Да, — кивает Кира и горько так выдает: — Да даже выспаться не дают! Вот приехала я… и что? — И что? — послушно спрашивает Нат. — Меня сначала поймали торговцы со своими налогами, — перечисляет эльфа, — потом прикопался кузнец с «редкими костями», строителям опять же нужно, чтобы я какой-то камень нашла в лесах… — Она взмахивает руками: — Да чего они ко мне-то лезут?! Есть сенешаль! Есть подсобные, мать их, рабочие! — Есть Командор, — кивает Натаниэль. — Если учитывать, как часто она бывает в Башне Бдения, то, скорей, ее-то и нет, — хихикает Кира. — А если и есть, то в полумертвом состоянии. — Но она-то спит в своей спальне на шикарной кровати, а не забивается в темный уголок темницы, — качает головой Натаниэль. — Не-а, — скалится эта Ворона встрепанная и запускает пальцы в свои короткие волосы. — Она, скорей, на конюшне уснет. Или в кузне. На кухне пару раз засыпала… — Почему? — Потому что в спальне ее точно будут искать в первую очередь, — белозубо скалится Кира. — Знаешь, — хмурится Натаниэль, — как-то не так я представлял жизнь Командора Серых Стражей. Героиня Ферелдена, опять же… И Защитница Редклиффа… — Убийца Архидемона, — охотно кивает эльфа. — И прочее, прочее, прочее… А самое мерзкое, что она ни о чем таком не просила. — Она смурнеет. — И я не просила. Никто не просил. — Она легко бьется затылком о стену. — Чего ты вообще убить ее решил? — Мщу за отца, — усмехается Нат. — Не то, чтобы очень хотелось, но… Она его убила. Сыновий долг — и всё такое. — Сыновий долг, — повторяет медленно Кира. — Это мне знакомо. Я из-за дочернего долга чуть замуж не вышла… Отец уже и выкуп за мужа для меня заплатил, и выбрал покрасивее… А я вот смотрю на него и думаю — вот гулять же от меня будет. Руку, может, поднять попытается, но я-то отпор дам, а он потом своим многочисленным любовницам жаловаться будет, что ему жена плохая попалась. — Дай догадаюсь, — просит Нат. — Ты сбежала и стала Вороном. — Не-а, — смеется Кира. — Меня решил оприходовать дворянчик. Вот Неларос и пал смертью храбрых, меня спасая. А я смотрю на него, мертвого, и все мысли о том, что к лучшему всё… — Она выдыхает, закрывает глаза и с силой прикладывается затылком о стену. — Не придется ни в постель с ним ложиться, ни пытаться жить нормальной жизнью… — И что? — хмыкает в ответ Хоу. — Нравится тебе твоя нынешняя жизнь? — Да мне бы в Антиву, — глухо отвечает Кира, не открывая глаз, и голос ее становится мечтательным: — Запах моря мешается с запахом специй… И повсюду солнце… Я тону в нем… Я дышу им… И Зевран целует меня и клянется, что покажет мне все злачные места. Она улыбается мечтательно, но вскоре губы начинает кривить горечь — несбыточная мечта, видимо, попалась. — Уезжай, — тихо приказывает Натаниэль, и эльфа смотрит на него непонимающе. — Брось всё. Уезжай. Справятся без тебя. — Хотела бы, — улыбается Кира. — И знаю, что справятся, но это — друзья, им нужна помощь. Это — целая провинция, которая ждет защиты. Это — люди, которые смотрят с надеждой. Это — долг. Понимаешь? Дочерний долг, но не перед отцом, а перед целой страной… Она серьезна и смотрит на Ната так, что у него мурашки по спине бегут. Он хочет сказать что-то… Что-то, что позволит ей всё бросить и уехать — а в идеале еще и прихлопнуть Командора напоследок — только слов нужных нет. А Кира утирает щеки и тихо смеется: — Дожила. Жалуюсь на жизнь шемлену и реву, даже не напившись. Нат кивает глубокомысленно и уточняет: — А напиваться зачем? — А чтобы потом гордо не помнить, что я там несла и по какому поводу рыдала в воротник Андерса! — смеется эльфа. — Ладно, — она выбирается из одеял. — Давай я тебя выпущу, а? — Я же пытался убить Командора, — напоминает Натаниэль. — Ну не убил же! — хмыкает Кира, звеня связкой отмычек. — Я с Зевраном так познакомилась — он меня убить должен был, а потом мы как-то вдруг оказались в одной палатке, где он меня крайне старательно «убивал». — Извращенец — этот твой Зевран, — хмыкает Нат. — Я просто собираюсь прикончить Командора. — Вот и попытаешься в честной схватке, — кивает Ворона. — Не, можешь подкараулить ее, поймать в пути, найти, куда она на этот раз заныкалась, чтобы просто поспать… — Она отпирает дверь и смотрит на него, сидящего на своем топчане, сверху вниз. — Ты можешь попытаться ее убить, исполнить сыновий долг. Это твоя жизнь, делай, что хочешь… Она топает к своему одеялу, подхватывает его и направляется в камеру. — Койку освободи, — приказывает устало. — Не думаю, что кто-то будет уточнять, кто это там в камере спит. Я хоть отосплюсь. Натаниэль медленно поднимается на ноги и спрашивает осторожно: — Ты хоть понимаешь, что только что подписала своей подруге смертный приговор? — Я понимаю, что ты сам не в той форме, чтобы убивать ее сейчас — тебе бы из замка уйти невредимым, — хмыкает эльфийка. — Оружие ты, положим, можешь попытаться украсть, хотя убить можно и ремнем от брюк, накинутым на шею. Только так не интересно, да? — Она садится на топчан. — Ты должен сказать ей — за что и почему ты ее убиваешь. А сейчас она тебя одолеет. Поверь мне. И возвращайся за честным поединком недельки через две. Как раз в форму придешь. Иди. — Она машет на него рукой. — Не мешай спать, а? И заваливается на топчан, закутавшись по самые острые ушли в одеяло. Натаниэль смотрит на нее и думает, где подвох. Вот только подвоха нет. Его отпустили, чтобы он не мешал спать и разговорами ото сна не отвлекал. Хоу хмыкает, выходит из камеры, осторожно закрывает за собой дверь и выскальзывает в коридор. Был там один тайный ход… — Еще раз, — просит Андерс, — ты отпустила его потому… — Спать он мне мешал, — бурчит найденная после шестичасовых розысков Страж-Командор. — Болтал и болтал. И думать заставлял. — О да! — фыркает маг. — Это — самое главное его преступление! А ничего, что он пытался тебя убить? — Вот когда снова попытается, тогда и разберемся, — бурчит Кира, натягивая одеяло на уши. — А давай, ты меня не видел, а? — Давай, — посмеивается Андерс. — Спи, мелкая. — Со-он, — блаженно выдыхает Кира и снова отключается.